chinese dragon.

      Это был самый обычный четверг, полный повседневных вещей в виде тяжкого подъёма, там же следом идёт разбитая кружка с только-только разогретым молоком и бесконечное число нудных пар. Минги не то чтобы сидел, скорее лежал на последних рядах, пропуская мимо ушей лекцию по такому бесполезному (по его скромному мнению) предмету как философия. Это была третья пара за сегодня – максимум который задница этого лодыря могла высидеть в стенах университета. Тем временем, на телефоне жалкие пятнадцать процентов и этого, каким-то образом, должно хватить на тридцать минут интереснейшей лекции, плюс ещё где-то час на путь домой, в котором рядом со скрипучим диваном всегда воткнута перемотанная всевозможными изолентами зарядка. Жизнь ничему не учит, раз ни шнур, ни зарядная портативка до сих пор не таскаются с собой в бездонном рюкзаке. Чего в этом тканевом мешке только нет, а вот действительно полезных вещей там всё также не оказывается. — Хватит делать это, — над ухом раздается шипение старосты. — Делать что? — Сон лишь устроился поудобнее, подмяв тощий рюкзак под щёку. — Стучать ногтем по экрану телефона. Это правда громко, и это, правда, раздражает. — Сонхва тут же пытается отобрать гаджет, но однокурсник внезапно выпрямляется, вроде бы собираясь нормально сесть, телефон даже под стол спрятал. Староста уже было выдохнул, но сосед падает обратно на стол, подпирая рюкзаком уже другую щёку. Пара глухих стуков по телефону, после которых остановленную игру запускают вновь. Теперь нерадивый студент развернулся спиной к возмущённому брюнету, светя ироничным «f*ck you» на футболке в районе лопаток.       Тяжёлый вздох. Никогда такого не было и вот опять. Сон Минги проёбывает свою молодость в корпусе F, бесцельно мусоля разбитый экран смартфона вместо того, чтобы учиться.       Пятка то и дело отбивает чечетку на полу. На тяжёлые вздохи Пак также не обращает внимания, его ничуть не волнует отчего так вздыхает полоумный однокурсник. А у Минги очень важные причины для этих тяжких вздохов! Ему невероятно с к у ч н о. Да, именно так. Сегодня было три лекции подряд, из которых философия – явно максимум на сегодня, хотя впереди ещё такой никому не нужный предмет физической культуры. Преподаватель там не сахар, но Минги хорошо умеет… мыть полы в спортивном зале. Ну, и красиво улыбаться, несомненно. Поэтому в этот раз можно свалить, потом отработает ещё мытьём окон или поможет сетки на баскетбольные кольца раскидать. А вот сидеть помирать со скуки… Это вводит в апатию сильнее списков на отчисление. Заряд батареи навязчиво сообщает: на сегодня с него хватит игр, а также социальных сетей – он прочёл все новости в телеграмме и засрал личные сообщения всем своим друзьям. Больший удар пришёлся на бедолагу Юно. Любвеобильный бойфренд Сон Минги часто засоряет их диалог чем-то вроде: «Ты этой ночью не дал закинуть на себя ногу, это что, бунт?!»       Или «Мы не виделись три секунды, а я уже скучаю. Можно мне сегодня не идти в универ? Это очень уважительная причина! Нехватка Чон Юно – очень смертельна для жизни Сон Минги!!!! Напишу объяснительную от руки, пока ты будешь в душе 😉 Давай, ну давай!!!! Хватит игнорировать, мне отсюда – с качелей под нашими окнами – отлично видно, как ты пялишься в телефон, поливая свои фикусы! Чёртовы фикусы, любишь их больше меня! Всё оттого, что эта зелень вот не ходит в университет, в отличие от меня… ВЫ ПРОВОДИТЕ ВМЕСТЕ СЛИШКОМ МНОГО ВРЕМЕНИ!!11!»       Обычно Юно шлёт смайлики (смех, facepalm да сердечки, мно-о-ого сердечек и солнышко) в ответ, либо отвечает сухим «нет». Даже если сам в это время, ввиду жуткой сентиментальности, жуёт углы пузатой подушки своего парня, не смея скрыть белозубой улыбки. Ещё ногами по дивану постучит, а пока катается по скрипучим пружинам, может зацепить кота в водоворот приступа любви. И затискать до смерти.       Но вот сегодня, жаждущего внимания горе-студента и будущего юриста (прости, Господи), настигла беда. На заскучавшем лице сводятся брови. Сон хмурится, вновь видя непрочитанные сообщения. Чон явно игнорирует его существование, потому что Минги точно знает – сегодня у него выходной. По четвергам он свободен от работы, иногда помогает маме в саду, но это же не на весь день!!! Вопли о новом матерном слове на парте (интересно, кто же мог его выцарапать) и многих других бессмысленных вещах остаются без ответа, хотя, придвинув телефон ближе к носу, сквозь трещину внимательный взгляд отчётливо видит «был в сети 15 минут назад», а Минги наяривает (ах, лучше бы он делал это куда более приятными действами) сообщения битый час! Наверняка причин для беспокойства нет – Чон частенько игнорирует диалог с ним, когда занят или заходит в сеть по делам – но(!) полного детской обиды парня данная логическая цепочка совсем не останавливает от отправления последнего сообщения: «Ну вот и встречайся со своими фейхуями!».       Смартфон со стуком роняют экраном вниз, а безучастный взгляд теперь изучает скопившихся по другую сторону окна голубей. Живут же эти глупые птицы, никаких забот. Курлык да курлык. Минги задумчиво смотрит на пернатых, не понимая, чего им тут надо, ведь корма на отливе не наблюдается. Ходят себе вдоль окна, качают своими маленькими головками под такт какой-то несуществующей музыки. Парень не растерялся, тоже слегка головой покачал в такт своих новых друзей, не замечая озадаченного взгляда старосты на сие действо. Пожалуй, тот никогда не привыкнет к странностям с его стороны.       Где-то фоном до лопоухого долетают голоса однокурсников вперемешку с громким глубоким голосом преподавателя. Взгляд переводят в сторону трибуны, за которой стоит достаточно молодой мужчина, что почему-то удивило голубиного тусовщика. Мужчина часто поправляет очки на переносице, особенно часто это происходит после каждой широкой улыбки, когда скулы приподнимают оправу, а после – опускают ниже комфортной высоты. — Так же меня заинтересовала еще одна сторона любви. Это однополая любовь. А интересно в ней именно то, что в понимании Платона любовь женщины к женщине порочна и низка, а любовь мужчины к мужчине считается мужественной и высшей формой любви.       Танцы с голубями мигом меняют на речи о великом, о насущном. О том, что Чон Юно променял его на фейхуев, а тут вообще-то говорят, что их отношения – это высшая форма любви! Но он об этом не узнает, ведь Сон ему об этом не напишет, а будет вместо этого с преувеличенным интересом кивать на слова преподавателя.       За оставшееся до окончания занятия время заросшие паутиной информационного фастфуда уши ожили, получив, наконец-то, дозу новой полезной информации. Кажется, тут сам мозг был в шоке, начиная активно обрабатывать ранее не известный поток слов, да ещё таких заумных. Тут по полкам черепной коробки тараканы раскладывают интересные факты о Древней Греции, об эпохе возрождения, нового времени. Вряд ли эта информация будет полезной в будущем: скорее она понадобится на какой-то тусовке с друзьями, когда Минги, разведя руками в стороны, начнёт с энтузиазмом заливать про философию любви Платона. И не стоит думать, что он совсем не любит думать о чём-то подобном, возвышенном, просто обычно для таких разговоров нужно настроение. Ну, чтоб звёзды сошлись, фаза Луны правильной была. Когда на душе гадко, а в районе груди словно неуёмные кошки скребутся. Вот тогда, да, красноволосый может начать говорить за отношения, за будущее, за детей, за политику, да вообще за что угодно! И не обязательно с Чоном, это может быть разговор с сестрой или с кем-то из друзей. Нетрезвый бомж на станции метро тоже подойдёт. Минги тоже умеет думать шире рамок нынешнего существования, не дурачок совсем, просто… он куда проще, чем тот же самый напряжённый Пак Сонхва, у которого раз в месяц ломается карандаш в руках. Чёрт знает что у того на уме, Сону его жаль, потому что в то же самое время единственная проблема, которая у него может быть: не хватает денег на мармеладных червячков. Вот он, уровень его трагедий.       По окончанию пары сообщений от Юно всё ещё не наблюдалось. Зато строчка об активности сменилась на «был в сети 5 минут назад». Минги с невероятно кислой рожей закинул побитый жизнью смартфон в бездонные недра рюкзака. Правда при спуске в метро всё равно пришлось достать, а то как это – ехать без музыки? Лучше убейте. Звук колёс внушал только тревогу, а вот Юно как-то говорил, что его это успокаивает. До дома убитый горем студент сидел в своём углу с лицом, полным вселенской печали. Это как та самая сцена из Дэдпула, полная скорби после смерти жены. Конечно, никто не собирается подрывать квартиру газом, но в голове у обиженного своими же домыслами парня проносилась череда флэшбеков. Повода драматизировать нет, но ностальгировать красноволосый ой как любил. Сидит, слёзы в уголках глаз смаргивает, обнимает рюкзак. Ещё сидит, поджав под себя скрещенные ноги, со всей своей печалью прижавшись к холодной стенке вагона. Вспоминает тот самый судьбоносный случай, когда сбил своего бойфренда (у велика тогда отказали тормоза). О чашечке кофе, как символе извинения и невероятный словесный понос с его стороны. Чон Юно был (да и сейчас есть!) таким солнышком, что Минги просто не мог заставить себя не писать малознакомому парню про очаровательного щенка у местного гастронома, про хорошую погоду и про плохую тоже. Где-то между несвязанными между собой историями с клавиатуры срывались словосочетания вроде: «ты такой милый, моё сердце не выдерживает», и это, наверное, было чем-то ключевым в миссии «заполучить-Чон-Юно-любой-ценой».       Свою остановку корейский Дэдпул без красного латексного костюма благополучно пропускает, продолжая создавать удручающую обстановку в отжатом углу поезда. Рядом с ним даже люди не садились, нервно поглядывая на парня переростка, больно уж удручающая физиономия у него была. Тем временем в киноплёнке воспоминаний идёт их третье свидание, из-за чего шанс добраться до зарядки как можно скорее благополучно проёбывается. В тот день, когда Юно вновь согласился встретиться, лопоухий зачем-то притащил с собой колбасный букет, приняв слова парня о любви к мясу слишком буквально. Было и стыдно, и смешно, но тогда ему удалось заполучить свой первый поцелуй за внимательность к мелочам. После этого старался запоминать как можно больше о новом объекте любви: от имени матушкиного кота до того, что Юно спокойней спать с ночником. ATTENTION! SPOILER: теперь они живут вместе (да-да, этого точно никто не ожидал). Чон Юно променял родительский дом со всеми удобствами на однушку на окраине города, со скрипучим диваном и купленным специально для него ночником в виде фигурки Пикачу.       Минги уже готов накручивать сопли на свой мега мужской кулак, но встаёт с места, таки пересаживаясь на другой поезд, чтобы теперь точно выйти на нужной остановке. Нервы как-то успокаиваются за приятными воспоминаниями, полными всяких очаровательных мелочей. Там так-то есть ещё кое-что погорячее, только выть от возбуждения, пока он будет бежать через парк полный детей со стояком в спортивках, явно плохая идея. Дома предастся этим сокрытым в личных архивах особого доступа воспоминаниям, привычно передёрнув на их светлые чувства супер-мужественной любви!       До дома Минги доходит в уже более приподнятом настроении, предвкушая двадцать минут удовольствия в душе наедине со своим отменным воображением, полным отнюдь не самых святых мыслей. Несмотря на всю сентиментальность этих двух шпал с плечами шире коридорного шкафа, в постель они тащили все свои самые безумные идеи. Начиная с банальных наручников и заканчивая идиотским костюмом Санты (явно провалявшимся на складе не одно Рождество), который на День Рождения Сона по приколу подарил Уён. Ну, конечно, он ведь работает в секс-шопе, скидки на продукцию имеет весомые. — Лучше бы анальные бусы купил, — заключил тогда голосом глубочайшего разочарования Юно, прежде чем оставить именинника с подарком и переставшим ржать Уёном наедине. Костюм подождёт, а вот жаркое может подгореть.       В общем, да, их сугубо мужская любовь полна разных приятных сюрпризов помимо милостей в мессенджерах.       Квартира встречает студента отнюдь не ожидаемой тишиной. Выщипанная лёгкой рукой Чона бровь приподнимается, слыша сквозь биты из наушников голос, однако, не находя ему источника. Неужели этот гад дома??? Тут-то все тараканы черепной коробки Минги дружно скооперировались, дабы нажать одну большую красную кнопку с гипнотизирующей надписью «О Б И Д К А». Наступив на пятки кед, обиженка с грацией подзаборного алкаша скидывает их в тёмный угол (чистилище) других кед. Сколько бы Юно с ним не дрался за это, обувь всё равно оказывалась сваленной в кучу. Минги же, всегда ворчащий по поводу песка в обуви, против привычки идти всё же не собирается, хотя не факт, что это не из принципа «моя хата = мои правила» на все выговоры в свой адрес.       В самый обычный четверг двадцать третьего июля Минги, с максимально грозным видом, торопится ворваться с боевым кличем в святую святых – спальню, где Юно, смеясь, полуголый крутился перед зеркалом во весь рост. Всю напущенную угрозу сняло в ту же секунду. — Слушай, он вернулся. Потом расскажешь, чем закончилось, хорошо? — на том конце телефонной линии видимо быстро соглашаются, раз лучезарно улыбающийся бойфренд, сбросив вызов, тут же откладывает смартфон на подоконник. Но от зеркала не отходит, не торопится по дежурной схеме коротко поцеловать своего парня в губы. Стоит во всей своей красе, бёдрами восьмёрку крутит и руки, сцепив пальцы замком, убирает за голову. Красуется, чертовка. — Что думаешь на этот счёт? — кивает вниз, а потом вновь смотрит в глаза. Только вот Минги в глаза ему совсем не смотрит, застыв в проходе с не до конца снятой джинсовкой.       Зачарованный карий взор скользит по загару от V-образного выреза футболки, которую последнее время часто тот носил, и спускается ниже, к уже бледной коже, покрасневшей в районе рёбер и косых мышц. На девственно чистой коже горячо любимого тела красовался китайский дракон, не цветной, наоборот, забитый only в чёрном цвете. Кожа на чернилах аж сияет при солнечном свете, от чего лёгкий приступ астмы, не беспокоящей уже лет десять, дыхание перехватывает. «Чёртов Эдвард Каллен» — подумал про себя задыхающийся младший, глядя на всё это безобразие с открытым ртом.       Но самое ужасное находится ниже. Хвост этого самого китайского паршивца уходит ниже линии джинс, пуговица которых уже расстёгнута. Минги плохорошо от мыслей о том, что его тут так ждали, и как-то не до того, что этот якудза всего лишь менял компресс, так как на подоконнике лежали плёнки. — У меня сейчас яйца лопнут, — выдыхает Минги, наконец-то моргая. — Вот что я думаю об этом.       Юно же стоит довольный, лыбу от уха до уха растянул. Знал ведь, понравится. Пережитая боль стоит этого взгляда, помутнённого от нарастающего возбуждения вперемешку с восхищением. Вон, даже дар речи потерял, с места не двигается, пока в штанах часовой механизм начинает медленно, но верно подниматься по направлению к двенадцати. — Это общий подарок. Тебе и мне на нашу годовщину, — с акцентом на последнее слово Чон ожидаемо ловит на себе ошарашенный взгляд.       Ну как же, конечно, всегда забывает. — Ну нееееет.       Да, Минги не спасает даже напоминалка в календаре. Из года в год думает, что это такой сигнал будильника, поэтому вырубает, не вникая особо в высветившийся на экране текст. Ну, дурак, ну, с кем не бывает… Юно вот привык, но для вида цокает, закатывая глаза, пока непутёвый парень подрывается, наконец-то скидывая застрявшую в процессе джинсовку. — Я такой дурак! Может… может пиццу закажем? Хочешь сгоняю за пивом? Или в кино сходим? — в два гулливерских шага добирается до полуголого тела, но теряется, не зная куда руки-то теперь деть. Привычка обнимать за талию, притягивать к себе да поглаживать поясницу большими пальцами вдоль позвонков явно сыграет здесь против него. Затормозив перед Юно, красноволосый обеспокоенно смотрит на воспалённую от татуировки кожу. Потрогать хочет очень, заобнимать тоже, но вместо этого лишь губы свои жуёт. А стоит рассмотреть любимое тело с обновлением поближе, так в глазах темнеет, а рассудок машет белым платком. — Господи, нет, ты такой горячий, я сейчас с ума сойду, — утыкается носом в шею, таки устраивая одну руку на талии, а вторую на плече содрогающегося в смехе парня.       Минги как школьник, заводится не то, что с одного прикосновения, а вовсе с одного взгляда на невероятно эротичную по его меркам картинку. Подтянутое тело, украшенное чернилами, выглядит ещё сексуальней обычного, а от осознания, насколько далеко может уйти этот китайский хвост чешуйчатого, ух становится ещё дурнее. Сон страдальчески мычит, зажмурившись. Но тут же приоткрывает один глаз и облизывается, подглядывая, как собственный палец ведёт вдоль блядской дорожки вниз, отводит указательным пальцем грубую ткань джинс. Там внимательный глаз-алмаз натыкается уже на белые плавки. Хвост уходит ещё ниже. Снова страдальческий вой в изгиб шеи. Теперь впечатлительный юноша отворачивает голову в сторону окна. Ему нужна минутка передышки, прежде чем наконец-то оценит картинку целиком.       Юно уже не смеётся, однако улыбаться точно перестать не может, всё успокаивающе поглаживая слишком перевозбудившегося от подарка бойфренда.       Реакция выходит куда краше, чем можно было себе представить. Они иногда делились друг с другом картинками из интернета со всякими разнообразными татуировками, просто потому что «вау, это так круто смотрится». Юно от своего парня не отставал, внимательностью отличился даже лучше того колбасного букета. Пару раз услышав, как сексуально выглядят татуировки на боку, Юно тут же определился с будущим местом воплощения их общей сексуальной фантазии. Дальше – эскиз, который мастер ещё долго дорабатывал по просьбе Чона, учитывая все «но» от взволнованного своей первой татуировкой клиента. Минги тем временем своей любви к китайской мифологии не скрывал ничуть, с особенно мальчишечьим восторгом реагируя на драконов за просмотром фильмов или аниме. И тут на удачу им обоим Юно эту любовь также разделял, порадовав в итоге всех чернильным красавцем. Кожа, украшенная синяками, ныть будет ещё долго, но это всё перекрывает чувство удовлетворения работой. То-то его и застали за зеркалом, как попугай всё наглядеться не может, лёгкими касаниями размазывая крем по повреждённой коже. — Кошмар… Сдохну сейчас, — Сон подаёт признаки жизни, вновь поворачивая голову в сторону тату.       Безымянным пальцем любопытный парень отодвигает голубую ткань с пуговицей, а указательным – резинку боксеров, заглядывая за неё со смешно приоткрытым ртом. Хвост древнекитайского чуда заходит в паховую зону ещё на сантиметра два. Минги сейчас кони двинет от того, как, по его скромному мнению, это слишком секси. Но воинственно держится, не отворачивается, наоборот, выпрямляется, поднимая голову с многострадального плеча. Перед ним стоит не просто самый красивый парень планеты, нет, это самый лучший, самый идеальный парень во всей вселенной. Сон не может не ответить улыбкой на сияющее лицо напротив, улыбаясь даже в два раза ярче. Пальцы сами находят чоновы пальцы с чуть отросшими ногтями, начиная их игриво перебирать, раскачивая ими, словно они дети, познавшие любовь с первого взгляда в какой-то загаженной окурками песочнице. У Юно ширинка расстёгнута, а Сон с лёгким возбуждением за собственной ширинкой, словно забывшись, таким влюблённым взглядом будто впервые изучает родинки на скуле объекта воздыхания. Выглядит всё не совсем по-детски, не считая захлестнувшей с головой волны прилива любви. Сон считает, что только с Юно можно подраться прям до ссадин за геймпад, когда они заваливаются к Уёну в гости. Только Юно хочется окутать своими жаркими объятьями со спины, пока тот горбится над ноутбуком во времена сессий; Минги думает, что это придаёт ему хотя бы немного сил, поэтому добивает смачными поцелуйчиками в небритые щёки, пока по комнате не разносится смех жертвы коварного нападения. Только Юно ради него чистит огурцы от кожуры, чего не делает даже его собственная мать! Ну, не сокровище ли? У Минги тысяча и одна причина доказательства идеальности Чон Юно. — Ваши родители случайно не пекари? — красноволосый игриво дёргает бровями, притягивая жертву ближе к себе, из-за чего шепчет в самые губы. Рёбра же ему, к сожалению, трогать нельзя, вот и тянет за петли на джинсах. — Ты серьёз… — Ответь!       Юно, ожидавший долгожданного поцелуя, сбитый с толку, секунды две молчит, с прищуром смотря в больно уж радостные глаза. — Нет, не пекари, а что? — Тогда откуда у них такая булочка? — одну из многострадальных щёк тут же смачно кусают, что, конечно же, старший совсем не заценил, принявшись отталкивать от себя этого ребёнка-переростка.       Во-первых, у них есть свой смысл в этом, чем смачней «кусь» – тем сильнее твоя любовь к этому человеку.       Во-вторых, это очень горячо, хоть и больно.       Однако укусы в щёки Чон совсем не любит, каждый раз оказывая активное сопротивление против клыкастого бойфренда. У него тут вообще-то комплексы на их счёт, а Минги словно их в нём и любит, постоянно терзая то укусами, то поцелуями, то просто поймает двумя пальцами, начиная тянуть те как жвачку.       Надо же, снова всю малину испортил. Такое настроение игривое было... — Да ну тебя! Тебе пять лет что ли?! — не по-серьёзке, но смеющегося парня отталкивают от себя с напущенным недовольством. Знает ведь, как он это не любит!       Вновь протянутые руки тут же отталкивают от себя, заставляя переростка на пару с прибежавшим на голоса котом строить жалобные моськи. Этому лбине двадцать один год, всё глазки грустные строит, губу выпятил, чтоб в следующую секунду с ухмылкой завалить потерявшего бдительность парня на кровать. И кот туда же, за ними. Любит эта шерстяная задница Юно, поэтому вечно прибегает на боевой клич хозяина или на стоны, что ещё хуже. Всё узкие зенки Сона поправить хочет, вот и сейчас рвётся лапой по наглой морде обидчика съездить, но тот, временем наученный, прерывает свою терапию из россыпи поцелуев по недовольному лицу любовника, тут же лицо на его груди прячет, злобно хихикая над озадаченным комком шерсти.       Так и живут. Вечная драка за любовь самого прекрасного парня во вселенной, то с котами, то с фейхуями всякими. Ревностная натура у него такая, ну, ничего не поделать. А ведь знает – у Юно в другую сторону смотреть даже мысли не возникает. Может поэтому Минги и делает выговоры за растения… Ох, страшно представить, что бы ждало любого, кто решил бы попытать удачу приударить за его любовью. — Хочешь я тебе в зад дам? — совсем неожиданно даже для самого себя, с энтузиазмом заявляет Минги куда-то в левый сосок, но потом голову поднимает, смотря снизу вверх на ошарашенное лицо. — А то без подарка заявился в очередной раз. Не хорошо это как-то.       Не хватает звука сверчков на заднем плане. В этот момент, кажется, кот Симон сам впал в шок, перестав назойливо мяукать над ухом. Наверное, как и хозяин, не ждал таких громких заявлений. Только Минги был расслаблен, поудобнее устраивая подбородок на безволосой груди, уже с прищуром вглядываясь в распахнутые глаза.       Кот капитулирует, сбегая с чужой территории, когда Юно соглашается на предложение, которое за эти года ни разу не прозвучало между ними со стороны держащегося всеми руками и ногами за звание главного актива в их паре красноволосого. Тут-то Сон Минги в седьмом поту со страхом распахивает глаза, оказываясь в стенах осточертевшего корпуса F. Перед его носом всё ещё красуются голуби, покачивающие головками в свой собственный бит. — Минги! — укоризненно не то, чтобы шипит, скорее чуть ли не визжит сосед. Некоторые однокурсники тоже оборачиваются на него с шокированными лицами.       Тут-то Минги понимает. Он сказал это вслух. СКАЗАЛ БЛЯДСКОЕ «ДАМ В ЗАД» ВСЛУХ НА ВСЮ АУДИТОРИЮ! За трибуной кто-то нервно икает. Наверное, преподаватель.       Кто же знал, что его привычка поболтать во сне сыграет с ним настолько плохую шутку.       Смартфон вибрацией начинает движение по поверхности стола. Красный как рак Минги медленно поднимает гаджет экраном вверх и видит сообщение от пропавшего бойфренда: «Прости, телефон сел пока за продуктами ходил :( И хватит портить имущество университета, солнце…».       А уведомлением выше, на шторке блокировки, висит напоминание: «сегодня годовщина, не проебись, ёмоё, ну сколько можно, мудачина».       То есть за девственность можно пока не бояться, а вот за татуировку как-то обидно…