Отдых

Гэвину так хуёво, что он готов позорно заскулить и свернуться жалким клубком прямо на своём стуле, прижать колени к груди и спрятать в них лицо, спрятаться, сжаться, исчезнуть, только бы не видеть никого вокруг. Он так заебался бегать за преступниками, носиться по отделу, искать улики, выслушивать, выслеживать, высматривать. Он постоянно хочет спать и жрать, потому что за последний месяц находился в горизонтальном положении от силы часов десять и ел только сраные пончики, заливая их литрами дешевого кофе. Всё его тело болит и ноет, ноги и руки отказываются двигаться и даже пальцы предательски немеют от постоянной долбёжки по терминалу. Гэвин тоскливо смотрит красными сухими глазами в сторону Хэнка, который выглядит немного лучше, и безумно хочет забраться к нему на колени, прижаться к его тёплой груди, спрятать лицо в изгибе его плеча и положить на сраную работу огромный хуй. Они наконец-то закончили дело, ебавшее им мозги почти четыре недели, и Гэвин надеется урвать себе и Хэнку отпуск, отожраться и отоспаться, не думая о прочей хуйне. Ну и потрахаться, когда появятся силы, потому что Гэвину пиздец как не хватало секса, даже на несчастную совместную дрочку у них с Хэнком времени не хватало. Да они даже поцеловаться нормально не успевали! Рид не сдерживает трепетную дрожь, когда до конца рабочего дня остаётся всего несколько минут. Хэнк ушёл в кабинет Фаулера около десяти минут назад, и разговор их явно идёт об отпуске. Гэвин даже расстраивается немного - он хотел лично высказать начальнику, как сильно заебался. Скоро Хэнк выходит и подходит к нему, опускает тёплую ладонь ему на плечо и устало улыбается: - Поехали домой. В машине Гэвин не выдерживает и, едва пристегнувшись, тянет Хэнка на себя и целует, зарываясь в его волосы. Сразу становится тепло и хорошо. Гэвин даже забывает на время о мерзкой усталости, окрылённый нежностью, напавшей на них обоих. Хэнк нехотя отстраняется, погладив Рида по колючей щеке - бриться тоже было особо некогда - щурит уставшие глаза и поворачивается к рулю. Гэвин откидывается на сидение и, закрыв глаза, наслаждается спокойствием и мягким удовольствием. Они едут в тишине, Хэнк даже не включает радио, Гэвин поворачивает к нему голову и просто смотрит на его лицо, сонно улыбаясь. В голове ненавязчиво проскальзывает злорадная мысль о том, что всему отделу теперь работать, не покладая рук, в то время как они - наконец-то блять - будут валяться на диване и смотреть телек, прерываясь на жрачку или перепих. Выходя из машины, Гэвин ещё сильнее ощущает усталость, его ноги подкашиваются, и он быстро идёт за Хэнком, выжимая из себя остатки сил. На ступеньках крыльца, запорошенных снегом, Рид, глядя на то, как Андерсон возится с замком, молится всем богам, чтобы смог дойти до дивана. Сумо встречает их, лениво волочась из гостиной, и Гэвин никогда наверное не чувствовал такой сильной схожести с ним. Хэнк снимает куртку, всё ещё держась немного лучше Гэвина, скидывает обувь и даже находит силы помочь любовнику раздеться. Рид надеется утащить его на диван в гостиной или в спальню, но Хэнк сворачивает на кухню. Гэвин молча соглашается с тем, что сначала лучше пожрать, и бредёт в гостиную, Сумо идёт за ним. Он мешком падает на диван, чувствует, как всё его тело гудит, и тратит последние силы на то, чтобы повернуться на бок и отодвинуться к спинке, потому что рядом с ним ляжет или Хэнк, или Сумо. Второй успевает быстрее, с трудом взваливает свою огромную тушу на диван и наваливается на детектива всем весом, роняя тяжёлую голову на его грудь. Гэвин просто закрывает глаза. Под ухом шумно сопит Сумо, грея хозяина, Хэнк колдует что-то на кухне, Рид успел урвать его поцелуй - всё круто. Хэнк мягко будит его, задремавшего в обнимку с псом, и, едва разлепив глаза, Гэвин поднимает голову, тянется за поцелуем. Андерсон смеётся и клюёт его в губы, а потом, подвинув храпящего Сумо, садится рядом. В правой его руке тарелка сендвичей, в левой - огромный плед. Рид растроган и счастлив, Хэнк садит его, прижимая боком к себе, накрывает пледом и отдаёт ему сендвичи, треплет Сумо за ухом и включает телевизор. Гэвин трётся щекой о плечо Андерсона, пока жуёт, жмурится от удовольствия и ни о чём не думает. Ему хорошо.