Петуния - зубастый цветочек

      Мало-мальски придя, наконец, в себя, Петунья, да, надо привыкать звать себя именно так, начала действовать. Судя по времени, она взглянула на часы над искусственным камином, его прошло не так уж и много. Всё-таки волшебство, а как же без него, раз тут целое переселение душ наблюдается, оно такое волшебство. Пока она приходила в себя и разбиралась в памяти, вероятно или всё это в ментальном плане происходит в разы быстрее, или время каким-то образом — ради такого-то случая — соизволило замедлить свой ход.       Вспомнилось и то, что как раз сегодня соглядатай от Дамблдора — это Петуния не знала о том, какую роль здесь выполняет миссис Фигг, а Рита как раз-таки знала — покинула их городок, якобы навестить родственников. Как и то, что не будет её ещё пару месяцев примерно, потому что забрала с собой весь свой кошачий выводок.       Повезло так повезло.       Как уже сказано — это Петуния не знала, а Рита вполне себе додумала, почему так.       А что?       От Гарьки Дурсли больше избавиться не пытаются, припугнутые самим Дамблдором, да и уверенные, что их в любом случае найдут. Гарька ещё слишком маленький, чтобы за ним пристально следить, мол, как бы сам не сбежал от «любящих» родственников — вот и позволила себе старушка пожить там, где ей удобнее, чем на маггловской улочке. Сквиб-то она сквиб, но… Книзлы её… А вот Рита-Петуния не была столь уж уверена, что их вот прямо возьмут и найдут.       Нет, такая вероятность определённо существовала, но давайте по честноку*? О том, что Дурсли избавлялись от Гарьки, Дамблдор вряд ли узнавал как-то иначе, чем от этой самой Фигг. Это логично следует из воспоминаний Петунии. Просто они с Верноном на утро, после того как обнаружили «подарочек» под дверью, сделали что? Ну, по-первости просто спрятали корзинку с дитём в чулане, чтобы соседям глаза не мозолил. А уже ночью отправились со всеми предосторожностями в Лондон, где и избавились от «подарочка». Неделю жили спокойно, пока на очередное утро не обнаружили корзинку с Гарри опять у себя под дверью.       Схема была отработанная на предыдущем случае, поступили так же, как и в прошлый раз. И опять уже с месяц где-то жили вполне себе спокойно. Ну, почти, всё же учитывая тот факт, что в первый раз Гарри к ним всё равно вернулся, так что чего-то подобного опасались. Ровно неделю. Потом успокоились, а зря. Гарри опять им вернули, только в этот раз уже не под дверь подкинули, а лично в руки вручили, да ещё и с «наказанием» за «нерадивость» и нежелание воспитывать потенциально опасного для Дурслей элемента.       Вот так вот анализируя эти воспоминания, доставшиеся вместе с телом, становилось понятно, что на самом доме никаких следилок, или чего там ещё такого волшебного, вроде как нет, но соглядатай есть. Почему до этого не додумалась сама Петуния или её муж? Остаётся только догадываться. Они, конечно, не образцы добродетели, но и дураками всё же по жизни не были и аналитические способности имели оба члена этой семейки. Впрочем, не исключен вариант и ментального воздействия некоего доброхота, как раз во время последнего визита. Чтобы не просекли раньше времени. Потому что после порции «Круцио» сама Петуния мало что могла соображать, может и наколдовасил чего добрый, бля, дедушка.       Но сейчас вот Рита-Петуния прекрасно видит все эти совпадения и стыковки: принесли Гарьку к ним в ночь со второго на третье ноября, Фигг всю неделю около их дома ошивалась, пока до неё не дошло, что младенца в доме не просто прячут, а его банально нет! Во второй раз Фигг покрутилась рядом с домом, а потом свалилась, запнувшись за одного из своих питомцев, и угодила в больничку, как раз месяц её и не было. А как появилась, так сразу после и Дамблдор заявился вместе со свёртком ненавистным.       Кстати, данная мадама, судя по воспоминаниям Петунии, поселилась на их улочке аккурат за месяц до того момента, как они обнаружили Гарри на своём пороге в первый раз. Петунии, которая ни сном ни духом о том, что реально происходит в магическом сообществе (ну, если не считать того, что ей поведала сестра на похоронах родителей, однако, где магическое сообщество, а где она — добропорядочная подданная Короны?) это ни о чём не сказало, а вот Рите это кажется не только странным, но и весьма дурно пахнущим «совпадением».       А если Рите ещё и дословно вспоминать канон, особенно первую главушку самой первой книженции, то… Вообще абзац и точки получаются. Там только по первой главе вопросов не десяток, а сотня. Даже не на каждую строчку текста, а на каждое, блять, слово! Взять хотя бы нахождение МакКошечки Минервы около их дома весь тот злополучный день! Столько вопросов возникает! С какого перепугу она за ними следила, если, как выясняется из последующего после встречи двух волшебников разговора с Дамблдором, понятия не имела, что Гарри привезут именно сюда? Откуда она могла узнать адрес Дурслей, раз уж с маггловским миром не очень-то поддерживает отношения, а из Коукворта, где была «прописана» её ученица Лили Эванс, сестра этой самой Лили уехала ещё до того, как обе сестры замуж вышли?       И это только касательно вопросов непосредственно Дурслей. А о том кого, почему и зачем Дамблдор отправил в Годрикову впадину ещё туча-хуча нелогизмов, а если по уму, то подозрительных для аналитического ума действий.       «Ладно, я об этом подумаю, обязательно подумаю, но несколько позже, — сказала сама себе Петуния. — Сейчас есть более важные моменты. Например, эта жирная скотина в качестве мужа меня не устраивает. Значит, что? Правильно — избавляемся! Нет, но это всё-таки невероятное везение, которое выражается в отсутствии главного Дамблдоровского соглядатая и осведомителя!»       Впрочем, сбрасывать со счетов магические методы поиска и наличие крови Гарьки у Дамблдора не стоит. Ведь как-то же он находил младенца в огромном Лондоне, где бы его ни оставляли Дурсли, а уж Фигг этого точно знать не могла по банальной причине — она с ними не ездила и не видела. Однако ж находил, и довольно оперативно, сразу после сообщения о том, что мальчик у Дурслей отсутствует. Но с этим Петуния разберётся тоже несколько позже. Фигг сейчас нет, и пока сообщать Дамблдору о происходящем некому, а значит? Правильно, некоторое время Дамблдор пропажу искать не станет. Поэтому сначала первоочередная задача — избавиться от ненужного уже мужа!       На мнение прочих соседей Рите, нет, всё же Петунии, надо привыкать (!), было наплевать, всё равно ей здесь больше не жить. Как говорят на её родине: хрен, положенный на мнение окружающих, приводит к сытой и здоровой, а, главное, спокойной жизни! Ну, или как-то так. Так что — вперёд на баррикады!       Первым делом проверила детей — они всё ещё были без сознания. Как и жирная туша, что изображала её мужа. Что ж — хорошо.       Аккуратно вытянув из петель ремень и еле вытащив его из-под этой туши, она направилась к Дадли. Прости Господи, но это необходимо, да и более достоверно будет, да и Дадличек давно ремня просил, прямо-таки выпрашивал. Саданув ремнём прямо по мягкому месту собственному сыну, который не пришёл в себя, значит, не настолько и больно, выдохнула облегчённо, но следы остались, вложила орудие истязания в руку «благоверного». Затем пошатываясь, сотрясение всё ещё давало о себе знать, отправилась на кухню и отыскала мужнину заначку. Нет, так-то Вернон не пил, но по особым случаям, когда в гости приходили важные для карьеры гости — почему не задобрить их хорошим односолодовым виски, пятизвёздочным коньячком или… Да и самому за компанию не тяпнуть?       Вот и сейчас пригодилось.       Вылив в рот мужа пару рюмок, вколов прямо в вену буквально полкубика алкоголя, чтобы анализы показали (1) сильную степень опьянения, но при этом не укокошить этого жиртреста, всё же убийцей она не была и становиться не собиралась, а остальное пролив на его рубашку, Петуния пошла звонить в полицию и скорую. Пока те ехали, она задумчиво осмотрела своего «благоверного» и… Расковыряла ему вену иголкой от шприца, вроде как наркоман со стажем… Пока полиция и медики ехали, синяки как раз разлились, так что можно было подумать, что свежие «забили» старые. А то, что в доме наркоту не найдут, так бывают и такие нарики, что в собственном доме не гадят. Или начинающие, до поры до времени ещё держатся… Короче, это проблема не Петунии, а полиции — допрашивать Дурсля: где хранит и откуда берёт.       Саму иголку вместе со шприцем на участок Фигг выкинула. Там книзлиный духан стоит такой, что даже человеческий нос чует, а что говорить про собачий? Если, конечно, кинолога вызовут. Авось прокатит.       Забегая вперёд, можно сказать, что вышло даже лучше, чем ожидалось. Мало того, что вопреки ожиданиям (ну, разобрались бы полицаи рано или поздно, что с наркотой что-то не так, анализы бы показали их полное отсутствие в крови!), а вот и нет — обнаружили, да не что-нибудь, а старый добрый герыч! Только кололся Вернон не в самое заметное место — руки, а под язык! А территорию Фиггушки всё же тоже прошманали и много чего интересного нашли в том числе: и кокс, и герыч. Ну, как подозревала Петуния — не наркота это была, но по свойствам и характеристикам, магглам волшебное вещество неизвестное, но подходящее… Короче, Фигг тоже замели, и с уже куда более серьёзным обвинением, чем даже против Вернона.       Учитывая, что мадама эта сквиб и, как подозревала Петуния-Рита, кроме как совой с Дамблдорищем не связывалась… А сову теперь послать было некому, короче, осела миссис Фигг в застенках не Азкабана, но простой маггловской тюрьмы и тем самым выиграла для Петунии ещё некоторое время, уже гораздо большее, чем просто пара месяцев. Пока там Дамбушка чухнется, что давненько отчётов с Тисовой не получал? Опять же, судя по известным и малоприметным деталькам канона, Фигг Дамблдору отчитывалась не так уж и часто, да и то только в случаях совершеннейшей хренотени, типа появления дементоров на улице Литлл-Уингинга, или того момента, что Гарри Дурсли сплавили в неизвестном направлении. В остальных же случаях просто спокойно наблюдала за происходящим безобразием и в ус не дула, чтобы как-то вмешиваться.       Вот и выходит вывод: раз Фигг не пишет, значит на Тисовой полный ажур и всё идёт своим чередом, а проверять лично — это не для занятого, как обезьяна на трёх стульях, Дамблдора. Дурслям и одного раза хватило — урок ими был усвоен.       Дальше всё завертелось, как взбесившаяся карусель.       Она написала заявление о домашнем насилии над ней и детьми. И если у Дадли синяков практически не было, то Гарри… Да и её расколотый висок. А также заявление на развод. Скандал, конечно, был — на радость соседям, но быстро прошёл. А социальные службы стояли на ушах: как так не заметили, пропустили! Ведь в своё время, когда Петунии и Вернону пришлось заново оформлять документы на ненужного подкидыша, ибо волшебники о такой малости не позаботились, их проверяли-перепроверяли и на зависимости в том числе! (2)       Развод оформили им быстро и безболезненно. А чего там волокититься, если Вернона арестовали и даже посадили на энное количество времени, ибо такое в Англии даже образца восьмидесятых годов — наказуемо! Вскоре прилетела противная Мардж, попыталась напасть на невестку и обвинить её в чём только можно и нельзя. И эту скрутила полиция. И тоже, что не удивительно уже для Петунии, поймали на «допингах» особого вида.       Петуния не только крутилась и вертелась, разъезжая по различным инстанциям, но и пристально следила за окружающим её пространством. Конечно, магов, под, как там эти чары называются (?) магглоотталкивающие (?), она может и не разглядит, но если они есть и присутствуют, то реакция хоть какая-то на всё происходящее быть должна? Думается, что должна, но… Было тихо. Никто Петунию не навещал, мозги не промывал, и к прежнему курсу жизни не возвращал. Вроде бы. Опять же не стоит забывать про этот интересный «Обливиэйт», но провалов в памяти она вроде не замечает, а подробный дневник, который она завела именно из-за этих чар, утверждает, что вроде всё идёт именно так, как идёт.       Точнее, там даже не дневник — его подчистить и прочими чарами побаловаться тоже вполне можно. А вот скрытый диктофон, поставленный на круглосуточную запись… Волшебники, судя по канону, даже не знают, что это за «зверь» такой.       Конечно, технологии восьмидесятых — это не миниатюрные цифровые флешки с муху размером и вместимостью дохрена гигабайт, так что с техникой возиться приходилось (заменить там кассету, батарейки), и часто, но… Оно того стоит, если Петуния хочет быть уверенной в своих воспоминаниях о прошедшем дне, неделе, месяце. Так что уже за первый месяц этой канители у неё скопились огромные коробки с мини-кассетами из диктофона, аккуратно разложенные по времени и дате и подписанные. И Петуния их периодически выборочно прослушивала, дабы убедиться, что она помнит всё так как есть и никаких провалов у неё в памяти не имеется.       Как говорится: если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят. А уж имея в оппонентах таких «зубров» магии, как Дамблдор и прочие работники Министерства этой самой Магии, которые обливиэйторы и прочие, кто улаживает магические казусы, произошедшие в маггловском мире и у магглов на глазах…       Так что пока что ничего не говорит о том, что всё происходящее на Тисовой и около Мальчика-Который-Выжил стало известно магам.       Bon.       Отлично.       Дом на Тисовой Петунии был не нужен. Вот ещё, платить за него кредит, непонятно с каких финансов. Впрочем, хорошенько подумав, она всё же оттяпала: и дом, и алименты — и пофиг веники, что последнее Вернон ближайшее время платить не сможет в связи со своим зарешеточным положением. С хуя ли она должна платить кредит, который, Вернон сам виноват (!), оформлен на мужа, который уже не муж? Так что дом был отсужен в её пользу, а недоплаченный кредит за него остался нерадивому Дурслю. Дом продался довольно быстро. А что? К Лондону близко — в пределах часа езды, городок тихий, спокойный и… В общем, дом был продан быстро, а денежки переведены на личный счёт Петунии, к которому у Дурсля, как уже не мужа, а совершенно чужого человека для Петунии Эванс, теперь уже не будет доступа. Впрочем, ранее у Петунии и счетов собственных не имелось, только Верноновские.       Вот с этим «активом» и двумя детьми она и уехала в Коукворт.       Как хорошо, что после смерти родителей им с Верноном так и не удалось продать родительский дом. Из-за Лили опять-таки. Эта только показалась на похоронах и смоталась опять в свой мир, отнекиваясь на письма сестры, что с наследством нужно бы разобраться, как от надоедливой мухи. А Дурсли не могли продать недвижимость не только потому, что Коукворт не пользовался популярностью и медленно умирал, как город, но и потому, что половина этого дома по завещанию принадлежала Лили, которая плевать хотела на проблемы сестры.       Как собака на сене: и «сама не ам, и другим не дам». А ведь ей этот дом был точно так же не нужен, как и Петунии, но и появиться, чтобы оформить все нужные бумаги, согласие на продажу, или передачу наследства в собственность сестры… Лили оказалось западло. Так и подвис дом в непонятном состоянии, а Дурслям, кстати, пришлось ежегодно платить за эту недвижимость налоги. И не маленькие! Почему только Дурслям? Так Лильку найти никакие службы не могли!       Сейчас Петуния оказалась рада, что у неё пока что есть где жить.       Нет, тут оставаться она тоже не планировала никоим разом, но тут по крайней мере ещё пока не знают о скандале — раз. Два — ей нужно место и время, подумать, что и как делать дальше, а в Коукворте их кинутся искать, если кинутся, конечно, далеко не сразу. Маги в этом отношении как-то в магловском мире не ориентируются. Снейп… Разберётся она с этим носатым, если тот сунется. Но да, именно из-за того, что этот адрес всё равно засвечен, им тут оставаться нельзя. Это просто некая отсрочка.       А так…       Первым делом нужно сходить на Косую Аллею. Да, Петуния знала, где она находится. Ходила с родителями и Лили, почти каждый год, когда последнюю готовили к очередному году в Хогвартсе. У Гарьки в банке есть монеты!       Меркантильно?       А оставлять богатого наследника, пусть и родственникам, но при этом не оставить на его содержание ни гроша — это нормально? Вот если бы Поттеры были беднее крыс, то тогда фиг бы с этим, но у Гарри есть деньги, которые сейчас очень им нужны! Не только Петунье, но и самому Гарри. Так что к гоблинам, и пусть только что-то попробуют вякнуть! Она им устроит Варфоломеевскую ночь!       Впрочем, для начала просто сходить на разведку и прикупить какой-никакой литературки для подготовки. Идти наобум — чревато. Кстати, вот ещё фактец из прошлой жизни Петунии, на который последняя внимания не обращала, а вот Рита сейчас мысленно «косила лиловым глазом».       В бытность сопровождения Лили в магический квартал и Петуния и её родители не испытывали трудностей с нахождением приснопамятного «Дырявого котла». А ведь магглы его не видят! Это довольно чётко было прописано опять же в первой книге про Гарри Поттера.       Это был крошечный невзрачный бар. Если бы Хагрид не указал на него, Гарри бы его даже не заметил. Проходящие мимо люди на бар не смотрели. Их взгляды скользили с большого книжного магазина на магазин компакт-дисков, а бар, находившийся между этими магазинами, они, похоже, вовсе не замечали. У Гарри даже возникло странное чувство, что только они с Хагридом видят его.       А ведь сквибы, как та же Фигг, волшебство видеть могут! Да и магглоотталкивающие чары именно, что магглоотталкивающие, а не тотального сокрытия. То есть на магглов они действуют, а на магов и сквибов — нет. Как-то так.       И опять невольно напрашивается вопрос, а с чего это родители так радовались, что в их семье родилась волшебница? Были ли они в курсе своей природы, или это всё же было некое внешнее воздействие? Как хорошо, что дом родителей всё ещё принадлежит Петунье, и она теперь может хорошенько перетрясти старые вещи на чердаке и в подвалах. Авось там и найдётся что интересное.       Найдётся — хорошо. А на нет — и суда нет.       В общем и целом на разведку в Косой сходить определённо стоит, а вот найти кого с целью посоветоваться… Это вряд ли. Всё равно Петуния не знала, кому можно довериться в магическом мире, судя по канону — никому. Там ни логикой, ни человеколюбием, хотя именно его вроде как и пропагандируют, не пахнет ни разу. Но в книжный-то, тот, что «Флориш и Блотс», кто мешает ей заглянуть и накупить книжек соответствующей направленности?       Пусть магичить она не может, но теорию-то осилить, думается, вполне!       Кстати, о «магичить».       Время после вселения шло, карусель с разборками, разводом и переездом улеглась, а Петуния стала за собой замечать всякие разные непотребства, как бы она выразилась, если бы была всё той же вредной Петунией. Из тех, что наблюдались у Лили, как раз перед тем, как к той пришло злоебучее письмо.       То чашка, выскользнувшая из рук, впрыгнет в них обратно, то чай, разлитый по старому паркету, испарится в мгновение ока.       Значит, собственные мысли о том, что и родители и сама Петуния на самом деле были не магглами, а как минимум сквибами, вполне себе реальные. А теперь ещё и подтверждение получающие. А пробудить свои способности она смогла? Раз уж ранее их не наблюдалось, и в зачислении в Хогвартс ей было отказано именно на этом основании.       Почему?       Ну, как часто бывают случаи о том, что пришедшие в себя после клинической смерти или комы начинали обладать некими способностями? Каждый второй «экстрасенс» этим грешит! Каждый первый — утверждает, что он потомственный колдун или ведьма в -надцатом поколении. Плюс вселение Ритиной души, что, возможно, тоже не с панталыку взято. Может, и сама тамошняя Рита была чем-то эдаким? Шкатулочкой с секретиком?       Вот и разбилась шкатулочка, а наружу из осколков тайны Пандоры полезли.       В общем, с этим тоже стоило бы разобраться.       Ну, должен же быть хоть какой-то бонус для попаданки?       Даже если она не самая сильная волшебница, а для этого всё же есть основания, то это всё равно лучше, чем просто муж-боров, да ещё и поколачивающий жену с ребёнком! Разве можно это считать бонусом? Даже Дадли теперь перевоспитывать придётся довольно жёсткими мерами, так что это тоже определённо не плюшка с неба.       А так, с пусть маленькими, но волшебными способностями… М-м-м-м! Книги, вход в магический мир, зелья… Да и просто в бытовом плане помощь какая-никакая. Рита чистоплюйством никогда не страдала, и если научится накладывать тот же Конфундус, который может ей изрядно помочь в достижении некоторых целей, которые совсем честно добиться не представляется возможным, она не моргнув глазом это использует. Например, пролезть где надо вне очереди, в институт поступить без наличия экзаменационных оценок, например… Сдавать вступительные экзамены, когда времени после окончания школы прошло уже… Много — это писец просто, а специалист она хороший. Не Обливиэйт, чай, мозги народу не спечёт.       Конечно, есть ещё такая загвоздка как волшебная палочка. Кто её продаст бывшей маггле Петунии Дурсль? Только не Олька-который-ВандУр (3). Но, насколько помнит Петуния-Рита мастеров палочек, не только он, есть ещё как минимум некий Грегорович. А вообще стоит подумать о том, что малыши, вон тот же Гарри, спокойно обходятся и без всяких палочек. Главная ведь составляющая волшебства — желание, которое становится овеществлённым. Захотел Гарри убежать от Дадли и его противных друзей — и перенёсся на крышу школы, не захотел надевать на себя противный свитер — свитер уменьшился так, что натянуть его стало невозможно. Просто у детей это происходит неосознанно, а потом их «забивают» тем, что без палочки волшебство невозможно. Вот Петуния и проверит, как оно «невозможно».       По крайней мере уже сейчас, после того, как она осознала, что волшебство в ней всё же проснулось, у неё получается направлять этот магический «конструкт» именно на осознанные желания. Правда, получается не всегда, и даже не через раз, но получается же?       Через месяц после развода — Петуния заново обживала дом в Коукворте.       А ещё через пару дней, заплатив наёмной нянечке, чтобы та посидела с детишками, отправилась в Косой переулок на разведку.       Как и ожидалось, проблем у неё никаких не возникло: «Дырявый Котёл» она прекрасно видела и без сопровождающих её волшебников, бармен Том её только проводил скучающим взглядом, кирпичная стена на задворках бара при её приближении сама разошлась.       Петунья этот факт отметила, закрепила в уме галочкой, но именно сейчас об этом думать не стала. Получилось сейчас без посторонней помощи в магический квартал пройти — хорошо, а с несостыковками она попозже будет разгребаться. Конкретно в банк сегодня она идти не планировала, если только размен устроить маггловских фунтов на магические галлеоны, сикли, кнаты, для покупок в магическом же квартале. Заодно и внешность гоблинов оценить, а то она их довольно смутно помнит.       Книги удалось купить. Всё же сквибы не совсем оторваны от магической реальности. Да — их презирают, да — их не особо любят, но купить то, что им нужно, они вполне могут, а торгашам в принципе плевать, кому и что они продают, лишь бы прибыль галлеонная, да хоть кнатовая, шла. Хотя показать своё «фи» по их мнению «недоделкам от магического мира» не брезгуют.       И вот сейчас Петуния снова помянула недобрым словом Снейпа.       Нет, этот гад ползучий не вариант.       И тут дело не только в том, что он сейчас, скорее всего, в Хогвартсе, кукует, а, следовательно, недоступен.       Прежде всего из-за отношения самого Снейпа к ней, к Петунье. Да и вообще к магглам.       Как ни крути, а пошёл за Волдемортом он по воле своей души, а вот к Дамблдору побежал, когда петух в задницу клюнул. Не клюнул бы — не побежал бы он к Дамблдору, а продолжал бы дело своего первого Хозяина — бил бы магглов. И продолжал бы его с превеликим удовольствием. А уж Петунью он в своё время и так травил — она же не его обожаемая Лили. Больше того, она осмеливалась его богиню обижать и ябедничать на неё! А уж о том, чтобы он что-то сделал для Гарри… И заикаться не следует. Снейп помнит только о том, что это сынок ненавистного ему Поттера, но никак не то, что он ещё и сын Лили. И прятать тогда он просил Дамблдора не Поттеров, а только Лили, на ребёнка, попавшего под пророчество, ему было насрать: много и обильно. И только откровенный шантаж Дамблдора вынудил его принять директорское же решение.       — Только Лили? А как же её сын?       — Всех, — и сказано это было через зубы, через силу.       Ни через месяц, ни через два на пороге её нового-старого дома так никто из волшебников не появился. Ради успокоения нервов Петуния прокатилась к месту своего замужнего проживания, где и услышала всё ещё гуляющие отголоски сплетен о том, что Фигг-то та ещё наркоманка со стажем и что куковать ей теперь до самой смерти на нарах. Новости были отличные, и в приподнятом настроении Петуния вернулась в Коукворт.       Пора было приниматься за книги да более тщательное обследование родительского дома. До этого всё никак руки не доходили. Всё же были прежде более насущные проблемы: развод, суды, переезд, обустройство на новом месте и приведение заброшенного дома из собственно заброшенного в жилой. Проблем добавляли и детки-конфетки. Гарри своими магическими выбросами, ведь закономерно, что все эти выбросы случались на эмоциональном подъёме, а уж какой окраски это подъём, тут окружающим заботиться нужно. А уже если он рассекал на игрушечной метле ещё в год, то удивляться тому, что мальчишка будет магом — не стоит. Петуния, даже та, что была до вселения Риты, всегда знала, что племянник будет таким же волшебником, как и её сестра, хотя магические выбросы у самой Лили начались не ранее шести лет, насколько помнит Петуния. А Гарри… Ну, собственно, а чего ещё ожидать от ребёнка, родители которого, по мнению канона, являлись одними из сильнейших волшебников энного времени? По крайней мере, среди выпускников своих лет. С Волдей и Дамбом им было не сравниться, но и Лучшими Учениками, пусть это была только Лили, за красивые глазки не становятся.       Впрочем, учитывая знание канонного магического мира… С этим можно было поспорить. Но…       С другой стороны, родителем Гарри был не кто-нибудь, а потомственный волшебник достаточно старой и чистокровной семьи. А бабушка и вовсе была из семьи, одно имя которой на многих магов производило довольно неоднозначное впечатление — Блэк. И не только потому, что они традиционно заканчивали Слизерин.       В общем, Гарри в свои три уже вовсю шкодил своей магией, а учитывая тот факт, что до вселения Риты все его выбросы были спровоцированы отнюдь не положительными эмоциями, то и сейчас по большей части они оказывались в той или иной мере разрушительными. Но в этом отношении ситуация стала медленно, но верно выправляться. Всё же Рита не собиралась продолжать в отношении Гарри ту же политику, что до этого вели Дурсли.       Сама Петуния-Рита старалась уделять внимание племяннику не меньше, чем «родному» сыночке, но и не больше, чтобы ревности не возникло. Впрочем, ранее избалованный Дадли ревновал всё равно: и капризничал, и пинался, и Гарри всё пытался подставить за свои проделки по старой привычке, за что уже неоднократно получал по заднице сам.       Англия Англией, но лично Рита всегда верила, что почему-то воспитание более надёжно вписывается через задницу и прилагаемый к ней тапок, чем просто через увещевания. Хотя бы потому что боль — это опыт, запоминающийся надолго опыт и правильно проведённые ассоциативные цепочки: нашкодил — получил болезненное ата-та по заднице с объяснениями за что. В следующий раз семь раз подумает проворачивать подобную шкоду повторно, с угрозой опять получить болезненных люлей, или нет. А слова — они как ветер: в одно ухо влетели, в другое вылетели, не задевая мозга, и шкода повторяется из раза в раз.       Да и в восьмидесятых годах такого кретинического «правозащитного» тупизма в Европе ещё не наблюдалось. Кстати, применяемый метод стал приносить плоды, довольно быстро и эффективно. Кому же хочется терпеть боль за свои проделки? Это тормозило хулигана вернее всяческих разговорных увещеваний.       Но и данный метод Петуния применяла не за каждую вот прям провинность, а реально за самые крупные и несущие большие последствия. Применяла она и другие методы воспитания.       Дадли разбил мячиком окно в своей спальне, а на дворе была уже зима. Рита не стала вызывать мастера немедленно, а заставила пару ночей переночевать сына с разбитым окном. Правда, тщательно проследила, чтобы у него было достаточно тёплых одеял. Через некоторое время мальчик сам пришёл просить у неё, чтобы «вылечить» окошко. Окошко «вылечили», но Петуния пригрозила сыну: мол, ещё раз и больше «лечить» ранку на стекле не станут.       — А это не я, это Галли! — попытался надавить старыми методами Дадли и стал тереть кулачками глаза, типа зареветь собирается, вот только Петуния видела, что никто плакать уж точно не собирается.       — Не ври мне, Дадли, — нахмурилась Петуния. — Я прекрасно видела, кто из вас пнул этот мячик! А будешь и дальше переводить свою вину на брата, розги снова вымочу!       Перевоспитание началось. Дадли всего три — ещё есть шанс на то, что канонного поведения можно избежать, и такой сволочью, как описано в каноне, Дадли уже не вырастет. Плюс переезд и начальная школа уже однозначно не та, а следовательно в компанию Дадли не затешутся его закадычные друзья и партнёры по игре «догони и побей Гарри». Эти… Пирс, Полкисс и Мэннинг, вроде. Как бы там ни было, эти трое вместо того, чтобы остановить, вполне себе тоже наслаждались травлей учеников, так что точно тоже ничего хорошего из себя не представляли. Ещё неизвестно, чего им ждать тут, в Коукворте, но тут уж остаётся только пожать плечами.       И вот только теперь, спустя почти три месяца с того момента, как Рита попала в тушку Петунии Дурсль, уже снова Эванс, у неё появилось время как провести разведку боем в магическом обществе, точнее, в Косом переулке, так и заняться более детальным исследованием доставшегося от родителей наследства.       Наследство преподнесло свои сюрпризы, которые в свете открывающихся фактов для Риты-Петунии уже не совсем были сюрпризами. Просто догадки перешли в уверенность.       На чердаке были обнаружены сундуки с добром ещё бабушки и дедушки Эванс, родителей мамы Петунии и Лили. Да не только бабушки и дедушки, но и более ранних предков, которых Петуния уже не застала, а вот родители это наследство бережно хранили. Там были письма, бумаги и дневники, а также некоторые вещички, которые однозначно маггловскому миру принадлежать не могли.       Вот так стало известно то, что при замужестве их мамы за их папой последний взял фамилию жены, что было не то чтобы совсем невозможно, но достаточно редким явлением. Из писем и дневников стало понятно, что Эвансы, включая бабушку Петунии, Дезире Эванс, уже четыре поколения, как являются сквибами волшебного рода Айсвенс! Опять же из дневников стало понятно, что род этот не так чтобы очень уж древний и прямо-таки чистокровный. Обычные волшебники, которым не до гонора рода Блэк или тех же Малфоев.       Род Айсвенс, утвердившийся в середине шестнадцатого века, основателем которого был простой магглорожденный паренёк, на своё счастье (или нет?) зачисленный в Хогвартс, не брезговал браками и с магглами, и с полукровками. Не особенно веря в россказни представителей более древних родов о важности сохранения чистой крови. Впрочем, Петуния признавала, что вопрос этот весьма спорный и в этом стоит разбираться не с позиции гонора и спеси, а с позиции банальной генетики, но какая генетика в пятнадцатом-то веке?       Впрочем, насколько помнила Петуния-Рита, Поттеры тоже не слишком-то гонорились своими корнями, хотя и имели в предках последнюю из Певереллов, и что-то там в каноне мелькало про Гриффиндоров. Но и браками с простыми магглами, магглорожденными магами и полукровками тоже не брезговали, за что их семью в своё время не внесли в списки священных двадцати восьми, даже несмотря на то, что Поттеры вели свою родословную с двенадцатого века, а если брать Певереллов или Гриффиндоров, проживающих на этих землях ещё до этакого миллениума (1000-й год нашей эры), то получается они древнее тех же Малфоев, которые пришли на земли Британии только с Вильгельмом завоевателем в 1066 году.       Что характерно, то Уизли, которые вроде как за права магглорожденных весь канон радели и Рон даже женился на магглорожденной Грэйнджер, следовательно, и ранее такое допускать вполне могли, тем не менее как-то в этот священный список попали. Попали, а Поттеры — нет. Вопрос? Ещё какой — почему, раз между этими двумя семьями нет какой бы то ни было разницы во взглядах и желаниях? Почему одних магглолюбцев в этот список внесли, а других, более древних и имеющих в предках «громкие» фамилии — нет?       Или всё же в канонном отношении магов к Уизли, которые презрительно называют их предателями крови, есть вина именно Артура Уизли, который и начал новую «политику» семьи, став изучать магглов?       Ой, взялась думать! Не её это дело и головная боль — об Уизли думать. Тут вон своих скелетов в шкафах оказалось немерено.       В общем и целом Род Айсвенс вёл примерно такую же политику, как и те же Поттеры, и через одного женились, ведь линия велась исключительно по мужской ветке, исключая собственно маму Петунии — Камиллу, которая оказалась единственным ребёнком и к тому же девочкой. И казалось, это не имело никакого значения, однако… Гром грянул спустя почти триста лет после устойчивого образования Рода.       В 1777 году урождённый Эдвард Айсвенс — последний до Лили волшебник в роду — женился на маггле Джейн Тальботт. Женился не по любви, а по расчёту. Да-да, и среди магов деньги правят балом. Эдвард не разделял взглядов некоторых чистокровных волшебников на чистоту крови, как и все его предки до него, впрочем, но очень любил золото. В те времена, как понятно, золото было в ходу что у магов, что у магглов. Джейн не была аристократкой, но была единственной дочерью и наследницей состояния своего торговца-батюшки, сколотившего состояние в вест-индской компании.       Так что там о том, что брак этот был роковым? Так ничего, просто их единственный сын — Джон, родившийся в 1778 году — оказался сквибом. К великому разочарованию своего отца. До такой степени, что тот лишил Джона его родной фамилии и нарек Эвансом. На этом род Айсвенс, можно сказать, прекратил своё существование. Второго сына Эдвард «родить» не успел, так как банально и даже глупо, как для волшебника-то, погиб при возникновении серьёзных беспорядков в Лондоне в 1780 году (4). Но после него осталось завещание, в котором он надеялся, что рано или поздно в семье родится новый волшебник, в идеале внук от Джона, и всё свое накопленное «праведными» трудами состояние он завещает ему или ей.       Как бы там ни складывалась судьба последующих Эвансов, начиная с Джона, но связи с магическим миром они не теряли. Джон, когда вырос, по рассказам своей матери, прекрасно знающей о том, кем был её покойный муж, смог сделать свои выводы. Для того, кто не знаком с генетикой, вполне очевидные. Обвинил в своих неспособностях мать-магглу. Плюсом ко всему этому шло ещё и то, что приданое матери было конвертировано отцом в магическую валюту и теперь перестало быть для него доступным, а дед-торговец уже не только помер, но и его состояние шустро разобрали другие наследники — племянники, оставив вроде как единственную наследницу, мать Джона, ни с чем.       Что в те времена значил женский пол? Вот то-то и оно.       Джон рос в условиях крайней нищеты и почти голода, а уж если у них и появлялась монетка на обед-ужин, то от щедрот родственничков, которые обязательно при этом попрекали их с матерью нахлебничеством.       — Как знакомо-то! — хмыкнула Петуния, дойдя в своих исследованиях семейных тайн до этого момента. — Точно! На генетическом уровне передаётся.       А ещё это привело к тому, что Джон целенаправленно искал себе невесту-сквиба, понимая, что даже самая слабая волшебница за него замуж не пойдёт. И завещал это и своим детям — увы, но все как один уродились сквибами.       Так и пошло.       Надежды оказались не напрасными, и спустя двести лет в роду родилась первая волшебница — Лили Эванс. Вот почему радовались родители. Рождение волшебницы не только снова открывало перед ними двери волшебного мира (имеются в виду те двери, что закрылись перед ними из-за их сквибства, а так в тот же Косой переулок они вполне могли попадать и пользоваться магическими штучками: амулетами, артефактами, впрочем, этими предметами вполне себе могли пользоваться и магглы, и на магглов же спокойно могло действовать волшебство, так что почему нет?), но и доступ к состоянию рода Айсвенс!       Однако родители Петунии не успели воспользоваться моментом. Сначала им пришлось ждать, пока Лили станет совершеннолетней, чтобы с ней уже пойти в Гринготтс. Всё им казалось, что дочка ещё мала слишком для таких откровений, потом та в рекордные сроки выскочила замуж за Поттера и перестала казать нос не только в маггловский мир, но и к родителям. Из переписки матери и Лили стало понятно, что такое отношение Лили к родителям обидело последних, и те решили «гордо промолчать» о том, что у них в волшебном мире, оказывается, тоже есть наследство, на которое Лили как единственная волшебница в роду может претендовать. А потом и вовсе стало поздно — «взрыв бытового газа» оборвал жизни родителей Петунии, а Лили опять не было дела до разбора наследства.       Так бы всё это и осталось в тайне, если бы не попадание в тушку Петунии Маргариты Сверидовой.       Кстати, о самой Петунии и об их с Лили отце. Точнее, он, как оказалось, был только отцом Лили, а отца самой Петунии даже мамочка Камилла не знала как зовут. С её собственным рождением вообще мутная история произошла. Это она выясняла, уже перечитывая дневники своей матери. Хотелось бы сказать, что юной и неопытной, попавшейся на соблазнителя, но нет. На момент рождения старшей дочери Камилле Эванс исполнилось ни много ни мало тридцать лет. И она добровольно принимала участие в каком-то ритуале, проводимом некоей группой сквибов, с которой на короткой ноге сошлась в своё время Камилла.       О чём был ритуал, зачем, в дневниках точных сведений не обнаружилось, Камилла об этом писала размыто, прекрасно представляя всё для себя, но и дневник писался не для постороннего чтения, так что… Но у Петунии при прочтении этих описаний всё же возникли подозрения, что на мать таки было произведено магическое воздействие. Не Обливиэйт, как тотальное стирание памяти, но нечто из этой категории. И в ритуале участвовали не только «заявленные» мамой в дневниках друзья-сквибы.       Доказательством последнего можно было бы считать и тот факт, что после проведённого ритуала, в чём бы он ни заключался, но мама забросила вести вот этот свой дневник и начала вести новый, в котором об этих самых друзьях, ритуале и прочем уже никогда не упоминалось ни полсловом.       Хотя результаты…       А результатами же этого события стали: рождение самой Петунии и знакомство, а потом и замужество за Джеффри Лейстранжем. Сквибом рода Лейстранж, который обиделся на свою родню… Ещё бы: рос себе ребёнок, рос, с волшебниками родителями и в волшебном мире же. Пока ему так и не пришло приглашение на обучение в Хогвартс. Вот тут-то родители и заподозрили неладное, как и вспомнили о том, что ни разу у своего сыночки не видели хоть малейшего магического детского стихийного выброса.       Почему так получилось?       Так Лейстранжи же! Одни из двадцати восьми! Лорды! Короче, родителям не до воспитания сыночки было: им бы по балам да светским раутам помотаться. А сын тем временем на няньках-домовушках, которым как-то по барабану, есть у детишек выбросы стихийной магии или нет. У них своя задача, чтобы ребёнок был одет, обут и вкусно покушал.       Ещё какое-то время чухнувшиеся, наконец, родители таскали чадушко по врачам-целителям, естественно, не в св.Мунго — позора же не оберёшься, всё тайно да инкогнито. Но к пятнадцати годам пробудить магию в парне так и не получилось.       — А что у нас по канону любят делать с такими детишками семьи типа Блэк или Лейстранж? — скептически хмыкнула Петуния себе под нос.       Дети уже давно спали и видели даже не десятый, а двадцатый сон, а она вот застряла на чердаке на коленях перед очередным сундуком и в свете довольно тусклой лампы читает материны дневники.       — То-то и оно, что выкидывают таких детишек без слёз и жалости. Им уроды не нужны. Естественно, у парня обида на весь белый свет, особенно если учитывать тот факт, что маггловского мира он практически совсем на тот момент не знал, да и деньгами его не снабдили. Как ещё память не подтёрли!       Как жил Джеффри, точнее, выживал, в маггловском мире до этого самого ритуала и «знакомства» с Камиллой Эванс, для Петунии так и осталось неизвестным. Его дневников среди бумаг не обнаружилось. Вот только те отрывочные сведения, которые всё же Джефф поведал своей уже жене, когда объяснял ей своё решение сменить фамилию на Эванс.       Петунию тем не менее он не обделял вниманием и воспитывал её, как истинный отец, не важно, кем тот был в реальности. А в том, что он не морочит маме голову и действительно не является отцом Петунии, можно убедиться, просто посмотрев в зеркало. Петуния не похожа не только на него, но и на свою красавицу мать. Да и на остальных предков, чьи фото и просто миниатюры-портреты имелись в бережно хранимых вещах, она ничем не походила. Ну, разве что блондинистостью, так этим пол-Большого Острова грешит. Можно, конечно, поспорить, мол, у неё только изображения предков-Эвансов имеются, а тех же Лестранжей нет, но…       Лили была один в один копия отца. Да и насколько помнит Петуния по канону, муж и деверь безумной Беллатрисы были весьма с характерной отличительной внешностью. Цвет волос как маркер и некий доминантный признак. У Уизли ярко-рыжие, как апельсинки, у Лестранджей оттенок другой, с краснотой, но не менее яркий. Но момент сходства уже не так важен, всё же воспитывал Джеффри Петунию словно родной и различий, ну, почти, как теперь понимает Рита-Петуния, между приёмной дочерью и родной — не делал. Точнее… Даже Петуния видела некоторую разницу в отношении к ней или Лили, но объясняла для себя просто: Лили — волшебница. И этот факт, как яркая занавеска, отвлекал внимание от прочих нестыковок, которые были менее заметны.       Видимо, возлагал какие-то надежды на приёмную дочь. Тем более, что тоже знал историю её зачатия, раз сам участвовал в этом стрёмненьком ритуальчике. Но они не оправдались: ни тогда, ни позже. Зато родная дочурка, родившаяся ровно через девять месяцев после свадьбы с Камиллой Эванс, эти надежды оправдала. Как только Лили выдала свой первый магический выброс, родителями было принято решение не посвящать магглу-Петунию в перипетии их семейной истории, так как у них уже есть наследница-волшебница, которой они всё в своё время расскажут.       О таком развитии событий, как тот, что у Петунии-магглы всё же может тоже родиться ребёнок-волшебник, они даже не подумали. Тем более, что на самом деле Петуния никакой магглой не была. Сквибом — да, магглой — нет. А уж обстоятельства её зачатия, ведь ритуал явно был «волшебным» и проводился с определённой целью. Пусть в дневниках и не сказано с какой, но сделать хотя бы приблизительный анализ и вывод из прочитанного всё же можно. Стоит только немного подумать. А вывод прост: обиженные сквибы нашли какого-то волшебника, который им пообещал вернуть силу и магию, но для этого нужно провести некий ритуал. И скорее всего, сексуального характера…       Кто был этот волшебник и зачем ему понадобилось участвовать в этом — гадать можно до посинения и додуматься даже до того, что это был небезызвестный Рите-Петунии Волдя, ака Томас Марволо Риддл. Присутствие в этой авантюре «папочки» Джеффри из семейки Лейстранж — косвенное тому доказательство. Но это далеко не факт. Это мог быть просто какой-то магический извращенец, которому не просто захотелось перепихнуться, а с изюминкой, с выдумкой и…       Короче, это уже не важно, случилось как случилось и исправить уже ничего нельзя, да есть ли смысл?       Главное, что сейчас у Петунии появился шанс на получение не только выплат на Поттера, но и заграбастать собственное наследство, как последняя живая Айсвенс. Увы, но Дадли сквиб. Может, ещё что-то и изменится, всё же столько лет быть сквибами, даже вон у Лильки магия проснулась далеко не сразу, но не факт. Но с другой стороны, это у Петунии и Лили родители оба сквибы, а Дадли... Вернон — маггл. Как бы там ни было, но чистый и незамутнённый маггл.       Так что надо обязательно почитать, что там всё вещали про гоблинские войны. Всё же ещё в прошлой жизни Маргариту весьма удивлял тот факт, что волшебники воевали с гоблинами, воевали часто, кроваво и жестоко, да и существа те довольно неприятные со своими непонятными заморочками, однако практически вся финансовая система, как минимум хранение денежных средств волшебников было всё равно отдано им на откуп.       Проигравшей стороне.       Вроде как проигравшей стороне.       Деньги.       Проигравшей стороне.       Деньги, которые являются самым сильным из рычагов воздействия.       Проигравшей стороне.       Нет вопросов?       А у Петунии они есть.       И соваться на разговор с этими существами без основательной подготовки — бред и безголовость. _______________________________ (1) Если кто знает дозировку, чтобы не убить, но при этом показать опьянение в «дрова», жду ваших комментов. (2) Поначалу пока Вернон и Петунья пытались избавиться от Гарри, они это делали так же тихо: ночью отвозили в город и подкидывали в ближайший приют. Дамблдор узнавал это от Фигг, находил Гарри и приволакивал обратно. И всё это под покровом ночи и тихо, чтобы соседи не видели. Так что оформлять на Гарри документы никто не собирался. А вот уже после того, как с Дурслями «поговорили» с помощью дяди Круца, им пришлось оформлять эти документы, так как без оных — никуда, каким бы нелюбимым и нежеланным Гарька ни был. В каноне же Гарри ходил в школу значит, документы у него были. (3) Имя Олливандера искажено специально. (4) Серьёзные беспорядки в Лондоне. Что за беспорядки не знаю, но ссыль на инфу откуда я это взяла вот: https://ru.wikipedia.org/wiki/1780_%D0%B3%D0%BE%D0%B4 Ага, всё та же любимая Вики. (*) Честноку. Не стоит исправлять, я его конструирую от слова чесТность, поэтому не читаемая "Т" там присутствует.