За закрытыми дверями

Энджел заперся в своей крохотной съёмной квартирке, в очередной раз переживая последствия «близкого контакта» с Валентино. Ему давно уже стоило к этому привыкнуть, учитывая особенности его «профессии». Но осознание того, что у него не было даже права распоряжаться собственным телом, причиняло сильную боль, выносить которую уже не получалось. Да, ему нравился грязный секс. Нравилось сладкое чувство унижения. Раньше он даже мечтал о возможности каждый день менять партнёров и участвовать в ролевых играх со связыванием. Но то, что происходило в его жизни сейчас, уже было за гранью зла и смысла. Он как-то незаметно стал игрушкой сутенера — подстилкой без голоса и воли. Из него сделали настоящую порнозвезду, но по факту он был лишь дорогим товаром в завлекающей обёртке. Все заработанные деньги отправлялись в карманы Валентино, а Энджел получал лишь жалкие крохи и сомнительную славу самой глубокой глотки города. Раньше ему это льстило, но когда его «работа» превратилась в производственный конвейер, он понял, что разврата может быть слишком много даже для демона. Энджел старался относиться к этому легко и с юмором. Пытался отгородиться от происходящего, забываясь в наркотическом угаре, но рано или поздно его настигали последствия распутной жизни в виде побоев и насилия. И тогда он начинал сожалеть о своей покорёженной судьбе дорогой шлюхи, ощущая абсолютную беспомощность перед теми, кто обладал статусом и властью. Энджел устал. Устал быть чужой собственностью и подчиняться любым прихотям хозяина. Устал улыбаться богатым клиентам и вертеть задницей у шеста. Он успокаивал себя лишь тем, что у него не было другого выбора. Он ничего не мог предложить Аду, кроме своей яркой внешности и специфических умений. А ему требовались деньги. Он нуждался в защите и покровительстве, потому попался в ловушку, из которой выбраться уже было невозможно. Польстившись на тряпки и лёгкий заработок, Энджел самолично накинул на себя цепь и застегнул оковы. А теперь ему не давали забыть, кто он такой и чем занимается: Валентино часто и с удовольствием напоминал Энджелу, где его место, и пользовался им как вещью. Сегодня был именно такой день. День, когда Энджел должен был удовлетворить своего босса по полной программе, даже если сам этого не хотел. Каждый раз это ощущалось так же мучительно как в первый. Каждый раз Энджел хотел повторно умереть, ведь Валентино никогда не щадил своих жертв. Он был жесток и груб. Его не интересовали желания и потребности какой-то там жалкой шлюшки. Он любил брать силой, ломая любое сопротивление и самоволие на корню. Ему нравилось доминировать и унижать, оставляя метки там, где их не было видно постояльцам стриптиз-клуба. Он умел делать так, чтобы Энджел чувствовал себя грязным и осквернённым, раздавленным и пустым, как настоящая секс-кукла, над которой надругались. И лишь после того, как Валентино насыщался развратом и чужой беспомощностью, его марионетке дозволялось уйти, чтобы привести себя в порядок и вернуться к соблазнительным танцам. Боль накатывала позже, спустя время, когда Энджел возвращался домой и уже без свидетелей мог выпустить всю скопившуюся ярость и обиду. Тогда он громил зеркала и рвал костюмы, расшвыривал парики и рассыпал косметику, уничтожая всё, что хоть сколько-нибудь напоминало ему о недавнем позоре. А затем долго стоял под душем, рыдая в голос от бессилия, безуспешно стараясь стереть со своего тела оставленные Валентино следы. Но отвратительный запах похоти и сигарет не могло отбить ни мыло, ни дорогой парфюм. Сколько бы Энджел не пытался отмыться, он продолжал ощущать на себе липкие пальцы сутенёра. Казалось, Валентино проник ему под кожу. Завладел его разумом и управлял им даже на расстоянии. Энджел был окончательно и бесповоротно отравлен чужим влиянием. Валентино не отпускал даже во сне, нашёптывая гадости и не давая покоя. В голове у Энджела вновь и вновь звучал его издевающийся смех, заглушить который удавалось лишь наркотиками и алкоголем. Но сегодня у него не было сил даже нажраться до потери пульса. Он смог лишь доползти до своей изгвазданной постели и свернуться там калачиком, обхватив себя руками. На большее его уже не хватило. Неизвестно насколько бы это всё затянулось, если бы в замке вдруг не зазвенели ключи. — Хей, Энджи! Я принесла тебе бухлишка и кучу клёвых ништяков, — раздался звонкий голос Черри Бомб. — Ты чего вообще заперся? Хорошо хоть ключ мне запасной оставил, а то пришлось бы дверь сносить. Опять. Энджел никак не отреагировал на бодрое щебетание подруги, донёсшееся из коридора. Лишь поглубже заполз под одеяло, чтобы скрыть наличие синяков. — Фу! Ну и свинарник ты тут развёл. В моей берлоге и то почище, хотя я каждую неделю её взрываю, — продолжала распинаться девушка, видимо обнаружив в коридоре настоящий погром. Вскоре раздался грохот — видимо она споткнулась. В прихожей что-то упало, звякнув стеклом. Черри смачно выругалась, проклиная несчастное трюмо, а Энджел неохотно перевернулся на другой бок, обратившись лицом к дверному проёму. Нужно было встретить гостью, но сил не хватало даже на то, чтобы изобразить дежурную улыбку. Черри же почти с порога заметила эту перемену в обычно приподнятом настроении Энджела. — Так… Где тот весёлый паучок, которого я знаю? — с ходу спросила она, присаживаясь на край кровати и разложив там гостинцы в виде пузатой бутылки и большой плетённой корзины, прикрытой какой-то тряпкой. — Куда он делся? А? — Не знаю. Его совсем затрахали, — кисло признался Энджел, иронично ухмыльнувшись. — Неужели у тебя так много работы, что даже подругу нормально встретить не можешь? Ты же у нас вроде дохера опытный и без смазки из дома не выходишь, — привычно пошутила Черри, но тут же сменила тон, поняв, что её друг напряжённо нахмурился вместо того, чтобы отпустить очередную пошлость. — Эй, ты чего? Всё настолько плохо? Тебе сделали больно? — Как всегда. Ничего нового. Обычный день лучшей шлюшки города, — нарочито спокойно проговорил он, обняв подушку. — Если мне и делают больно, то только морально. А настоящему демону на это должно быть глубоко насрать. — Ты не отвечал на мои звонки, — заметила Черри, подозрительно на него покосившись. — Я даже начала беспокоиться, что ты того… Окончательно и бесповоротно откинулся. — Уж лучше бы откинулся, — мрачно сообщил он, старательно сдерживая слёзы. Но голос его предательски дрожал, что не могло остаться незамеченным. — Он опять это сделал? — в лоб спросила девушка, отбросив напускную легкомысленность и шутливый тон. От её прежней расслабленности не осталось и следа. Она тут же напряглась, как сжатая пружина, готовая вот-вот вскочить и куда-то бежать. — Вишенка, я собственность Валентино, — горько напомнил ей Энджел. — Он может меня использовать как только захочет. И когда ему вздумается. — Я эту тварь когда-нибудь убью, — прошипела Черри сквозь зубы и сделала попытку встать с постели, но Энджел успел схватить её за локоть и вовремя остановить. — Ты ничего не сможешь сделать. Он слишком влиятелен и богат, чтобы разгуливать без охраны. Ты к нему даже близко подобраться не успеешь, как от тебя останется только мокрое место, — проговорил он, сев прямо. — К тому же… Я сам влез в это дерьмо. И мне из него выбираться. Просто это уже превратилось в какой-то замкнутый круг, из которого невозможно вырваться. Я трахаюсь, чтобы добыть наркотики. А наркотики нужны, чтобы забыть с кем я трахаюсь. Если раньше в Аду было весело, то теперь… Как-то тошно. Черри Бомб ничего не ответила. Она просто грубо и бесцеремонно обхватила его руками. Крепко, как только могла, сжала его, будто в какой-то отчаянной попытке вытравить из него все сожаления и болезненные воспоминания. Она словно корсет давила на его талию и ребра, но почему-то от этого становилось легче и как-то свободнее, хотя дыхание все равно перехватывало. Было в этом жесте нечто очень личное и искреннее, чего обычно не ожидаешь от взрывоопасного демона. Но Черри Бомб в тот момент не притворялась и не играла. Она действительно пыталась хоть как-то помочь, пусть и в своём, несколько необычном стиле. Но самое интересное было в том, что это почему-то сработало. Энджел почувствовал, как к нему вернулось былое расположение духа, а смех Валентино в голове становился все тише, будто отдаляясь. — И… Как мне теперь за это расплачиваться? — спросил он, благодарно погладив девушку по голове. — Ты ведь знаешь, что я не сплю с женщинами? — Ой, бля. Неужели тебя настолько проняло, что ты даже об этом задумался? — рассмеялась Черри Бомб, ощутимо ткнув его кулаком в плечо. — Натурой со мной точно не расплатишься, даже не надейся. В следующий раз ты меня будешь в постели гостинцами угощать и байками развлекать. И никак иначе! Вдруг корзина, которую принесла Черри, хрюкнула и зашевелилась, будто живая. Девушка хлопнула себя по лбу и сняла с неё тряпку. — Совсем забыла, что принесла тебе подарочек. Зацени. Из корзины тут же высунулась круглая голова поросёнка со смешными ушками и блестящими чёрными глазками. Малыш сонно щурился, разглядывая незнакомое помещение, совершенно не выказывая беспокойства или страха. Энджел зачарованно глядел на это невиданное создание: в Аду ведь редко можно было встретить питомцев, тем более таких маленьких и безобидных. Чаще всего на улицах Пентаграмм Сити можно было наткнуться на агрессивных церберов с огромными клыками и слюнявыми пастями. Они уже мало чем походили на собак и стали настоящими кровожадными монстрами. Поросёнок же действительно был свинкой, пусть у него на голове и красовались крохотные рожки. Он напомнил Энджелу о его прошлой жизни, когда не нужно было стоять на трассе и торговать телом. Напомнил и о том, что даже здесь можно было обнаружить что-то хорошее. Энджел осторожно протянул руку навстречу этому милому чуду. Поросёнок сразу же ткнулся в открытую ладонь влажным пятачком. Обнюхав руку и не обнаружив там угощения, он боднул головой пальцы Энджела, напрашиваясь на ласку. Тот не стал сопротивляться и погладил поросёнка за ушком. Зверёк закрыл глаза и довольно хрюкнул, показывая своё полное расположение. — Только глянь на этого счастливого ублюдка. Похоже, ты ему понравился, — прокомментировала «знакомство» Черри. — Он такой… Такой милый, — выдохнул Энджел, аккуратно вытащив из корзины поросёнка и поудобнее устроив его у себя на руках. — Ага. Давай его сожрём, — хищно осклабилась девушка. — Черри! — Ой, да ладно тебе! Я просто пошутила, — пожала она плечами, откинувшись на спинку кровати. — Такого пухляшика даже мне грех обидеть. — Где ты его вообще взяла? — спросил, чуть успокоившись, Энджел. — Выкрала из одного дорогого ресторана, — спокойно сообщила она таким тоном, будто вытворяла подобное почти каждый день. — Этого малыша собирались пустить на наггетсы какому-то богачу. Вот я и вмешалась. — Вообще-то наггетсы делают из курицы, — поправил подругу Энджел, задумчиво почёсывая поросёнка, млеющего от удовольствия. — А это карликовая свинья. Кстати, как она вообще в Ад попала? — Да похер, — махнула рукой Черри и приложилась к бутылке, которую сама же и принесла. Сделав приличный глоток, она смачно рыгнула. — Ух! Ты бы видел рожу повара, когда я бросила ему под ноги дымовую гранату! — Примерно представляю, — зло ощерился он. — Но лучше бы ты кинула боевую. — Ну… И как ты его назовёшь? — осведомилась она, указав на поросёнка. — В смысле как? — неподдельно удивился Энджел, неосознанно прижав к себе притихшего зверька. — Ой, брось, Энджи, — девушка многозначительно закатила свой единственный глаз. — Я знаю тебя как облупленного уже целую вечность. И вижу, что ты по этому поросёнку неровно дышишь. Может мне вообще вас наедине оставить? — Я, конечно, извращенец, но не до такой степени, — ощерился парень, сверкнув золотым зубом. — Отлично! — Черри в предвкушении потёрла руки. — Раз ты уже в состоянии отпускать пошленькие шуточки, значит приходишь в норму. И мы скоро сможем захватить несколько бесхозных кварталов Пентаграмм Сити. — Ты только из-за этого пришла? — разочарованно проговорил Энджел, неизвестно на что надеясь. Но Черри Бомб его и тут не разочаровала. — Не совсем. Знаешь… Я просто подумала, что тебе нужен кто-то, кому ты можешь довериться. У меня вот не всегда получается быть рядом, когда это бывает нужно. Вот я тебе и принесла того, кто тебя точно не бросит, даже если ты будешь невыносимой задницей, — напрямик призналась она. — Ты охеренная подруга, Вишенка, — восхитился он. — Звучит слишком по-пидорски, — хихикнула Черри Бомб, тряхнув длинной чёлкой. — Звучит слишком похоже на меня, — подмигнул ей Энджел Даст, на что та засмеялась уже в полный голос. — Хах, кто бы сомневался, — сказала она, чуть отдышавшись. — Кстати, я дам тебе один бесплатный совет: собери уже в кулак свои яйца и покажи их Валентино. Не в прямом смысле… Хотя можешь и в прямом. Энджел от такого предложения даже поперхнулся: — Шутишь? Как? Как, по-твоему, ты себе это представляешь? — Знаешь, как я узнала, что этому мелкому ублюдку нужна помощь? — девушка вновь ткнула пальцем в сторону пока ещё безымянного поросёнка. — Он завизжал, завидев нож. И вроде бы тяпнул повара. Заметь, даже такое беспомощное существо в момент опасности попыталось защититься. Поэтому прекрати жалеть себя и покажи, чего ты стоишь. Хочешь перемен? Работай над этим! Не хочешь, чтобы к тебе относились как к пустому месту? Покажи Валентино чего стоишь! Ты же из семьи мафиози. И можешь быть полезен не только в качестве смазливой мордашки. Я знаю, как ты умеешь обращаться с автоматом и выносить врагов. Так покажи всем это! Дай им бой! Некоторое время Энджел просто молчал, раздумывая над хлёсткими словами подруги. Он понял, что за всей этой греховной рутиной начал забывать себя настоящего — яркого и непокорного. Сладкий яд Валентино давно отравил его изнутри, заставив беспрекословно подчиняться, а наркотики лишь одурманивали и глушили боль, не решая проблемы. Но ведь у него будет ещё шанс хоть что-то в этом исправить? — Возможно я так и сделаю, когда представится случай. Правда, Наггетс? — сказал наконец Энджел, расправив плечи и вскинув подбородок, будто и не было момента слабости. Он вновь был весел и свеж, словно общение с новым питомцем и старой подругой вдохнуло в него жизнь. — Что? — переспросила Черри Бомб. — Я назову его Толстый Наггетс, — охотно пояснил Энджел. — Но не в честь еды. Это слишком вульгарно. Он скорее как золотой самородок, который ты для меня нашла в аду. — На мой вкус слишком пафосно. Но это твой выбор. Так что давай теперь за него выпьем… Уже без закуси. Энджел рассмеялся, постепенно расслабляясь в компании тех, кто был ему дорог. Ведь за закрытыми дверями можно было больше не притворяться. Он был у себя дома. И почти свободен от издевательского шёпота в голове.