Bleeding trapdoor

Я снова захожу в душный шатёр цирка и пробираюсь к первому ряду через толпу зрителей. Корсет платья слишком сильно давит, мне трудно дышать, голова слегка кружится, а ноги словно ватные. Питер Мелтон? Эдуард Батлер? Как ты назвал себя на этот раз? Признаться честно, я уже не помню. Ты никогда не говорил мне своего имени, поэтому я прозвала тебя за глаза Алой Маской — ведь ты всегда её надеваешь, когда прыгаешь в люк. Но почему именно кроваво-красный цвет? Высокий и тощий человек в чёрном чудаковатом фраке объявляет артистов одного за другим, но я его не слушаю. Программу я знаю наизусть. Не знаю, догадываешься ли ты, но я прихожу в цирк только ради того, чтобы увидеть тебя. Ты всегда ищешь глазами меня в зале, всматриваясь в каждое лицо, так, что мне кажется, будто ты не помнишь меня. Зачем, зачем, Алая Маска?.. Когда я увидела тебя в первый раз на кладбище, то мне показалось, что ты словно не такой, что ты отличаешься от других артистов. Ты никогда не называл мне своего имени и не интересовался моим, но наши разговоры были такими открытыми, такими невероятно глубокими, и в то же время — до слез грустными. Мне казалось, будто ты понимаешь меня, даже если я ещё не раскрыла рта. Что с тобой не так, человек в Алой Маске? Почему ты вглядываешься в имена на могильных камнях, почему цепенеешь от одного упоминания крови, почему твои руки всегда мертвецки холодные, почему никогда не спишь? Никто не знает, и, вероятно, никогда не узнает. Но я замечталась — тебя уже объявили. Ты отвешиваешь глубокий поклон и направляешься к люку, делаешь шаг, и… В моих глазах темнеет: я вижу, что люк кровоточит. Я расталкиваю зрителей руками, подбираю подол юбки и оказываюсь на сцене. Не долго думая, я прыгаю за тобой в дыру в полу. Зал ахает, шумит, поражается — но вот, я уже ничего не слышу. Тьма приятно обволакивает тело, я касаюсь твоей руки. Она тёплая… — Джон… — я шепчу это имя одними губами и искренне не понимаю, откуда знаю его. В темноте ничего не видно, но я чувствую, что ты улыбаешься. Ты ошибался, когда говорил мне, что давно мёртв, ты ошибался.