Отпуская себя

Покрасневшие от мороза пальцы, которые потеряли свою чувствительность, уже не согревало даже тёплое дыхание, которое превращалось в облачко пара при выдохе, растворяясь в воздухе. Карманы куртки, в которых завалялось несколько монет, да полупустая пачка мятной жвачки для согревания тоже не годились. Парень лишь протяжно вздохнул, понимая, что отогреть шершавые ладони с длинными пальцами не получится, поэтому он лишь сунул их в те самые карманы, чтобы не тратить тепло понапрасну. Даже перчаток нет. От мороза досталось не только рукам. Щёки и нос, которые от холода пощипывало залились ярким румянцем. Благо на голове была шапка, спрятавшая уши. Ботинки тоже перестали дарить тепло отчего пальцы на ногах не чувствовались вовсе. По телу пробежали мурашки от нового ледяного порыва ветра. Даже зубы клацнули друг о друга. — Ненавижу холод, — пробормотал себе под нос блондин и поджал тонкие губы, обветренные и потрескавшиеся, из-за чего они вытянулись в тонкую линию. Уходя из дома надо было взять хотя бы деньги. Но Фил настолько спешил скрыться от грозного взгляда отца, который разозлился не на шутку, попросту забыл их. Подумаешь, потратил несколько отцовских тысяч. Своих-то денег не хватало, а бумажные и шелестящие купюры были ой как нужны. В результате, обнаружив сколько исчезло из кошелька и на что было всё потрачено, Сергей Черных закипел, извергая пар, не хуже старого и пузатого чайника, который свистел, оповещая о том, что вода вскипела. Филипп, признаться, никогда не видел отца настолько злым и разъярённым. А ведь он, по-своему мнению, потратил деньги на очень нужную вещь — новую клавиатуру и мышку в добавок. И не какие-то там, а самые крутые, да ещё и с подсветкой. В общем, терпение отца иссякло. Много лет он спокойно терпел безделье сына и траты денег на абсолютно ненужные вещи, которые в будущем ему не понадобятся, начиная от статуэток с персонажами из игр и заканчивая различными безделицами, купленных на распродаже. И вот, сегодня Черных старший высказал всё, что думает о своём сыне. Говорил и то, что он одно сплошное разочарование, которое никак не повзрослеет, и то, что он необразованный обалдуй и лентяй, у которого в аттестате одни трояки да двойки. И даже пообещал, что, если за несколько месяцев он, Фил, не начнёт нести ответственность, как и полагается восемнадцатилетнему парню (хотя чего там! в этом году уже девятнадцать будет) и не возьмётся за ум и выбросит свои дурацкие игры из головы, то отец отдаст его в армию, а его хороший знакомый поможет ему со всеми нюансами, где из блондина выбьют всю дурь. Фил в своей жизни ни разу не слышал столько дерьма в свой адрес, сколько ему высказали за двадцать минут. Да и сама мысль попасть в армию совсем не прельщала. Поэтому в тот момент к нему пришло в голову единственное решение — сбежать. Да, сбежать как трус, потому что всё, что было сказано чистая правда, которая тонкими иголками протыкала сознание и заставляла почувствовать всю свою никчёмность. И эта правда навалилась одной кучей, заваливая с ног до головы. На душе от этого стало совсем противно. Мать, которая стояла в сторонке и тяжело вздыхала пока её сына отчитывали как маленького, хотя как раз-таки наоборот уже не как маленького — со всей серьёзностью, не с купаясь на выражения, только и успела крикнуть вслед, громко хлопнувшей двери и забравшемуся в квартиру холодку. И вот сейчас, продрогший насквозь Фил идёт по набережной Фонтанки, желая как можно дольше оттянуть время возвращения домой. Позвенев монетками в кармане, парень понял, что этих денег не хватит даже на простую кружечку горячего шоколада или кофе (до дома он и пешком может добраться). Экран смартфона показал почти девять часов вечера. Парень мёрзнет на улице уже три часа. Рано наступившую темноту, какая обычно бывает зимой, разгоняли своим светом уличные фонари и белый снег, падающий с тёмного неба и устилающий землю. Ну почти белый. На краю тротуара он горочками лежал тёмно-коричневого цвета, да и под ногами он был отнюдь не чистый. Несмотря на холод и тёмное позднее время прохожие так и сновали туда-сюда. Особенно гуляло много парочек, которые прижимаются друг к другу как можно ближе, а девушки прячут руки в кармане куртки своего любимого человека, который весело улыбается и обхватывает чужие холодные руки своими тёплыми. Филу это до тошноты мило и одновременно завистно. За все восемнадцать лет он не влюблялся в кого-то по-настоящему. Встречался как-то с Кариной, но это было совсем не то. Да и чувства к ней потом резко пропали. Её болтовня стала казаться надоедающей, а частые прогулки куда-нибудь скучными. И вообще получалось так, что они ходили втроём — Марина с Кариной почти не расставались и постоянно обсуждали то маникюр, то новый фильм. Филу всё это было чуждым, непривычным и скучным. И с девушками потом у него как-то совсем не ладилось. И стал он в итоге больше заглядываться на парней. Даже на Муромова Илью взглянул с интересом, присматриваясь. А ведь тот был очень даже ничего: довольно симпатичный и умный. Правда, с характером ужасным. Плюнул он потом на всё это. Хотя Кира пару раз пыталась познакомить его со своими «хорошими знакомыми с универа», но Черных вежливо отказывался. Ну как вежливо, заранее посылал их и говорил, что ему никто не нужен. Но скорее всего никому не нужен только он сам. Вечно думающий только о себе и доставляющий всем неприятности. — И почему ж я такой… такой… — Филипп начал перебирать в голове самые различные слова, которые бы точно подошли к его описанию. И вот, кажется, нашлось самое подходящее, но оно быстро вылетело из головы, а сам парень резко остановился, вперев взгляд в человека, что стоял, облокотившись о перила и курил, смотря пристально на реку. Блондин даже на несколько секунд закрыл глаза и снова открыл их чтобы убедиться в увиденном. Но нет, ничего не изменилось: рыжие волосы, такие яркие среди снега и тусклых прохожих, что кажется это вспыхнул яркий огонь, притягивающий взгляды, намокли от снега и растрепались. Кончики ушей покраснели, знакомый клетчатый шарф небрежно наброшен, что даже не скрывал голую бледную шею от пронизывающего насквозь и пробирающего до костей ветра. Зато куртка кажется застёгнута до конца. Спутать Муромова с кем-то ещё просто невозможно. Лишь наполовину выкуренная сигарета, тлеющая в тонких и бледных пальцах, которые, к слову, тоже покраснели, посеяла сомнения насчёт личности. Фил простоял на месте минуту, осматривая фигуру с ног до головы решая: подойти или нет? Вероятность того, что Илья пошлёт его далеко и надолго, добавив что-нибудь обидное очень велика. Но Черных решил подойти к своему бывшему однокласснику. — Муромов? Илюха? — блондин буквально прохрипел эти слова и откашлялся, прочищая горло — слишком долго пробыл на холоде. Рыжеволосый вздрогнул и резко обернулся, впиваясь взглядом янтарных глаз в нарушившего его покой. Увидев знакомое лицо, к которому он не питал тёплых чувств, Илья нахмурил брови и сморщил нос. — Черных? Только тебя не хватало. Давно не виделись, — рыжеволосый криво и натянуто улыбнулся, а потом равнодушно отвернулся и затянулся, выпуская облако ядовитого дыма, который закружился в морозном воздухе, распространяя свой едкий и режущий нос запах. — Ты куришь? — глупо задавать этот вопрос. И так очевидно. Как-будто он настолько важен. Но это единственное, что волновало и не давало покоя блондину. — Слепой что ли? — огрызается. — Курю. А тебе какая разница? — Да просто удивительно. Ты ж никогда не курил, да и всех курильщиков в школе сдавал директору, — Фил это хорошо помнит. Илья всегда был стукачом. Черных и его друзьям нередко самим попадало из-за этого рыжеволосого мальчишки. — Да какая вообще разница? Времена меняются, и мы уже не в школе, — он докурил сигарету, потушил её о перила и бросил прямо в воду. Филипп внимательно наблюдал за всеми движениями тонких аккуратных пальцев. Курит он явно уже давно. — Да что ты сразу заводишься? Я ж с добрыми намерениями подошёл, — завёлся почти не из-за чего. — Какой-то ты агрессивный. — Уж какой есть, — Илья устремил свой взор прямо в глаза Черных. Золотой янтарь взглянул в синюю бездну, утаскивающую на самое дно зрачков. Его взгляд был каким-то тяжёлым и мрачным. Фил не выдержал и отвёл глаза. Муромов никогда не смотрел настолько пронизывающе насквозь, словно в самую душу, заглядывая даже в темнейшие уголки и узнавая все переживания и страхи. Блондин успел заметить тёмные круги под глазами рыжика и небольшую складку на лбу, да и выглядел он как-то старше. Хотя в последний раз они виделись месяц назад в кафе. — Не боишься заболеть? Без шапки и с горлом открытым. М? — в душе Филиппа зародилось внезапное беспокойство и переживание за этого рыжего парня. — Заболею, ну и ладно. Может помру уже наконец… — он грустно усмехнулся и стал смотреть на воду: холодную, чёрную и пугающую, которая утащит на дно, не давая шанса выбраться на поверхность и вздохнуть воздуха. — Да ты чего? — Фил легонько толкнул его в плечо и устроился рядышком, облокачиваясь о перила. — Ты живой и здоровый нам нужен. — Кому — нам? — блондин на секунду завис, всматриваясь в профиль острого лица с грустными глазами. Илья нервно пробежался пальцами по обжигающе холодным железным перилам с облупившейся в некоторых местах краской. — Э-э-э-э-э… — Черных почесал затылок и помялся с ноги на ногу. Под ним уже образовалась небольшая вытоптанная площадка. — Ну, родителям точно. И… -Ха-ха-ха… — Илья засмеялся. Не таким задиристым смехом как раньше, а каким-то нехорошим и истеричным. Фил напрягся. Такого Илью он видит впервые: уставшего, измотанного, нервного, с потухшим блеском в глазах. Обычно они прямо искрятся то от удавшегося пранка над самим Филом, то от какого-нибудь достижения в чём-либо. И вообще от своего превосходства над другими. Лучший ученик школы, получивший золотую медаль, лучший в музыкальной школе, которую он окончил и во многом другом, потому что перечислять можно долго. — Главная ошибка их жизни им не нужна. Подумаешь завалил один чёртов экзамен! Уснул прямо на нём. А почему? Да потому что я почти чёртову неделю не спал и зубрил весь материал! — его голос на последнем предложении почти сорвался на крик. — Да из-за этой долбаной учёбы мне пришлось идти к психиатру! Панические атаки, необъяснимая агрессия и бессонница. Глотаю эти чёртовы таблетки, которые нихрена не помогают! Да и курить стал. А от нервов делаю это так часто, что даже заядлые курильщики бы мне позавидовали. Я всю свою чёртову жизнь делал так, как мне говорили родители. Я должен быть лучшим из лучших! Поэтому меня записали и в эту музыкалку и наняли кучу репетиторов, из-за которых у меня не было даже времени завести друзей и быть нормальным, как все ребёнком, — Илья произнёс всю эту тираду на одном дыхании, из-за чего он сейчас стоял и тяжело дышал, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха. Фил будто окаменел. Он неподвижно стоял, вылупившись на Муромова. Похоже он очень долго сдерживал всё это и попросту решил вывалить всё разом, освободить душу от переживаний и ненависти, на первого попавшегося человека, а именно Фила с которым у него отношения ужасные. Блондин лишь немного надавил и спустил рычаг, сдерживающий всё, что так долго хранилось в рыжеволосом, выпуская на волю. — А всего из-за одного экзамена я превратился в главную ошибку жизни родителей. Не оправдал их надежды. Я всю жизнь делал так как они хотели. Всю! Но это не главное. Я ненавижу тебя! — он ткнул пальцем прямо в грудь Черных. Его глаза выражали лютую ненависть и… огромную боль и печаль. — Но я… — Ты! — Илья прервал его громко воскликнув. — Именно ты… С седьмого класса это началось. Ты вечно был таким беспечным, самовлюблённым, эгоистичным и свободным и главное красивым… С тупым чувством юмора и кучей друзей. Любимчик родителей, которому всё прощают. Я думал у меня просто интерес к тебе и твоей компашке, потому что я хотел дружить с вами. Очень хотел. Но вы всегда были себе на уме и недолюбливали меня. Но потом я понял, что влюбился в тебя! Господи, какой кошмар. Я ведь до сих люблю тебя… И вот сейчас Фила прошибло. Словно сквозь всё его тело прошла молния, пропуская разряды по венам и вызвав покалывание на кончиках пальцев. Сердце на несколько секунд остановилось и в следующее мгновение забилось в три раза быстрее. Блондин стоял и смотрел на рыжеволосого, у которого по щеке скатывались слёзы. Фил внимательно осмотрел каждую чёрточку его лица, за пару секунд отметив огромное количество рыжих пятнышек веснушек, словно кто-то брызнул краску, и она въелась в кожу маленькими крапинками. Острый нос, узкое лицо, аккуратный подбородок, скулы и глаза: янтарные и большие, которые сейчас, при свете фонаря, стали больше зелёными. Кто бы мог подумать, что у этого рыжего мальчишки-ябеды была просто отличная маска счастливого ребёнка и сына, которому не хватало общения и свободы. А ведь, получается, всё могло бы быть по-другому… — Знаешь… Забудь. Забудь, что я тебе сказал. Можешь растрепаться всем какой я несчастный плакса с ужасной жизнью. Мне уже плевать! — он шмыгнул носом и постарался сделать лицо как можно безразличнее. Он нервными движениями стал доставать из кармана куртки пачку сигарет. Вытащив одну и чиркнув спичками, он зажёг её и затянулся. — В общем… Всего хорошего! Илья развернулся, скрипнув ботинками на снегу, намереваясь уйти как можно быстрее. Но Фил среагировал быстро: отмерев он кинулся к Муромову, вырвал из его пальцев зажжённую сигарету и кинул её потухать в снег, а затем в момент заключил его в крепкие объятия, разворачивая к себе лицом. В эту секунду Черных почувствовал небывалую нежность и любовь к рыжеволосому, заполнившую его сердце выплёскиваясь за края. — Ну ты и дурак, Илюх, — блондин поцеловал парня в его холодный и красный веснушчатый нос, прижимая к себе как можно сильнее. — Теперь всё будет хорошо. Произнеся эти слова Филипп и сам поверил, что в его жизни и жизни Муромова всё будет хорошо. Илья же стоял с широко распахнутыми глазами, боясь пошевелиться, кажется, он действительно засомневался в реальности происходящего. Минуту он простоял в оцепенении и потом так же крепко обнял блондина в ответ, утыкаясь носом в синий шарф, от которого повеяло приятным одеколоном. В этот момент на его душе стало совсем легко и спокойно. Всё, что чёрным комом заполняло его сердце, изъедая изнутри и заставляя не спать множество тревожных ночей, ушло. — А я вот вообще обалдуй необразованный. Меня ж даже в универ нормальный не берут. Отец вообще грозиться в армию отдать. А я ещё и из дома тоже сбежал. Три часа болтаюсь на этом холоде. И ты это… Короче. Я тебя кажется тоже люблю. Мы можем там попробовать… — парень стал нести всё подряд, пытаясь хоть как-то успокоить рыжеволосого, но тот его прервал поцелуем. Его холодные и немного синеватые губы показались горячими, а воздух раскалённым. Фил ответил не раздумывая. Поняв, что блондин не сопротивляется и даже наоборот, Илья осмелел, проникая своим языком в чужой рот. Черных снесло голову. Он откровенно впал в эйфорию. Но воздух предательски закончился и им пришлось оторваться друг от друга. Тяжело дыша, отчего изо рта вырывались облачка пара, они прислонились друг к другу лбами, улыбаясь. Янтарь и океаны снова встретились, пытаясь вычитать любую эмоцию. — Фу, вот гомосятину развели, — проворчала какая-то бабулька, проходящая мимо, относящаяся к таким, которые сидят на лавочках около подъезда и обсуждают Ленку из третьего подъезда в короткой юбке, которая нашла себе очередного хахаля. Теперь у неё явно есть, что можно обсудить. Её ворчание ещё было слышно до тех пор, пока она не ушла на довольно далёкое расстояние. Илья на это засмеялся громким и звучным смехом, сгибаясь пополам. Фил от него не отставал. — Родители меня убьют, — после нескольких минут непрерывного смеха заметил Муромов. — Меня тоже… — и это относилось ко всему сразу: и за то, что у него появился парень и за побег. У Ильи, Филипп не сомневался, точно также. — Три часа говоришь на холоде болтаешься? А в кафе зайти хотя бы кофе выпить не судьба? — рыжеволосый нахмурился, не отводя глаза с раскрасневшегося лица блондина. — Да я это, деньги не брал, — парень виновато почесал затылок. — Пошли горе луковое. Угощаю, — Илья ухватил Фила за шарф и потащил в сторону ближайшего кафе. — А то простынешь ещё. — Сказал мне человек без шапки и с открытым горлом, — усмехнулся парень, покорно последовавший за обладателем огненной шевелюры. — Ангину хочешь подцепить? — Ой, иди ты. — Только у меня к тебе будет одно условие, — вдруг заявил Черных, на что Илья немного повернул голову, вопросительно глянув и подняв одну аккуратную бровь, мол — какое? — Ты бросишь курить эту дрянь. Не ангина, так рак лёгких. — Договорились, — улыбнулся Муромов одним уголком рта.