Upstream / Против течения

****

– Да, ночь сделает красивым всё, что угодно… В лицо дует не лёгкий бриз, а самый настоящий ветер с самыми настоящими брызгами – только не солёными, как в том же Индийском океане, а пресными, и им точно не помешал бы освежитель "морская свежесть".  С того раза, как Гошик едва не утонул, он начал относится к водным просторам с некоторым пиететом, так что даже сейчас, стоя у надёжного ограждения второго этажа теплохода, всё равно на всякий случай крепко держится за перила. Хотя, возможно, ему так нужна опора не из-за пережитого в детстве страха, а потому, что он уже изрядно принял на грудь? – Мне нравится ночной город… все эти огни… Милена мечтательно вздыхает, подставив лицо ветру и улёгшись на перила грудью, затянутой в блестящую чёрную ткань вечернего платья. А Гошик раздумывает, сходить ли за новым бокалом шампанского или дождаться мимопроходящего официанта? Вечеринка под громким названием "светский приём в честь помолвки старшего сына владельца брендовой сети «Бонифаций» и единственной дочери лучшего адвоката Москвы" началась пару часов назад с объявления этой самой помолвки перед приглашёнными журналистами. Едва не опоздавшие к отплытию Гошик и его девушка даже не успели толком поздороваться с родителями помолвленных, а если точнее – на них просто никто не обратил внимания, но когда официальная часть подошла к концу, их всё же пригласили за большой круглый стол.  Ирина Зотова ничуть не изменилась за прошедшие годы: миниатюрная, ростом чуть выше полутора метров, она даже в школе не выглядела старше Димы, а сейчас и подавно. Но смотрятся они неплохо: возмужавший и раздавшийся в плечах Дима кажется рядом с девушкой настоящим мужчиной, и хотя Гошик, проходя мимо них ранее, заметил, что сам вырос выше брата, но в объёме до сих пор сильно ему уступает. Причём не в том объёме, где талия, а в том, что повыше. А ведь он так старательно пил протеины и тягал тяжести… пока не забил и не переключился на пиво с курочкой, пиццу и прочую антиполезную пищу. – А ваш младший чем занимается? Может ему тоже уже стоит начать подыскивать невесту? Прозвучавший за столом вопрос был адресован тёте Жене от некой тётушки, видимо, родственницы будущей невесты. – Он учится во ВГИКе, – любезно улыбнулась ей мать будущего жениха, несмотря на свой возраст всё ещё выглядящая на тридцать с небольшим. Впрочем чему тут удивляться? Деньги способны и не на такие чудеса. Однако интерес родственницы почему-то не исчерпался, и скоро Гошик уже был вынужден самостоятельно отвечать на вопросы и даже представить Милену. Но едва тётушка узнала, что та всего лишь приезжая, мечтающая стать актрисой, как заговорила о своей племяннице, умнице и красавице… что, конечно же, подпортило кое-кому настроение. И уже после второй смены блюд Милена потянула Гошика прочь из-за стола.  Надо сказать, что единственный, кто проводил их неодобрительным взглядом, была та самая тётушка – даже дядя Андрей, занятый беседой с будущим тестем, казалось, не заметил их ухода. – …я, конечно, знала, что ты из богатой семьи… но всё равно это изрядный шок – вдруг вот так вот оказаться в кругу настоящих снобов. – А я предупреждал, но ты сама захотела. Это правда – Гошик так и не решил, идти ему на помолвку или нет, так что свалил ответственность на Милену. А она, едва услышав про "приём", вся загорелась и в тот же день потащила его по магазинам: платье, туфли, подходящие к ним украшения с сумкой, а так же поход в салон красоты обошлись Гошику в приличную сумму – и это при том, что платье и клатч от Диор были не куплены, а взяты на прокат.  И всё же потраченных денег хватило бы, чтобы приобрести штук пять самых последних айфонов. И естественно, Гошику пришлось залезть в заначку… а точнее, на депозитный счёт, куда он перекидывал часть денег, получаемых каждый месяц из дома. Кстати, на счёте этом за шесть лет уже скопилась пара десятков миллионов. И всё равно Гошик соврал бы, если бы сказал, что на деньги ему наплевать. Ну кто бы знал, что привести девушку на семейную встречу может оказаться так дорого? Впрочем, дядя, похоже, тоже изрядно потратился, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями. Конечно, Соболевы за последние годы сильно поднялись, даже купили дом на Рублёвке, но это точно не идёт ни в какое сравнение с дедом Ирины, жившим там ещё до рождения её матери. – О, они закончили фоткаться… Отвлёкшийся на официанта Гошик не сразу замечает Диму и Ирину, пробирающихся сквозь толпу. И очень удивляется, обнаружив, что те как будто бы направляются прямо к ним. "Да неужто ты всё-таки заметил моё присутствие?" За весь вечер Дима даже ни разу не посмотрел в сторону Гоши, полностью поглощённый родственниками невесты и изображением любезных улыбок.  Любезных… фальшивых, но удивительно достоверных. – Георгий, спасибо, что пришёл, – а вот Ирина хоть и улыбается скупо, но почему-то кажется, что она действительно рада его видеть. – А ты его девушка, да? – Да, меня зовут Милена… – Приятно познакомиться, а меня – Ирина. Извини, что не подошла поболтать раньше… – Ну что вы, это вам спасибо, что пригласили! Милена, совсем недавно морщившая носик, начинает чуть ли не кланяться. Похоже, ей не удобно вот так вот возвышаться на миниатюрной виновницей торжества, но Ирина продолжает еле заметно улыбаться, и обе девушки немного отходят. А Гошик впервые за вечер встречается взглядом с братом.  Освещение на теплоходе не особенно яркое, и горящие за спиной Димы гирлянды скорее очерчивают его силуэт, выражение же лица тонет в тени и гуляющих отблесках. – Ну ты и разжирел… "Отличное приветствие, братец." – Зато ты, кажется, расти перестал?  Фыркнув в ответ, Дима отворачивается и облокачивается на перила, словно бы увлёкшись огнями ночного города, проплывающими за бортом. На некоторое время устанавливается тишина, заполненная ровным шумом чужих голосов и плеском волн, как вдруг он снова подаёт голос: – Отец сказал, ты ничем не занимаешься. – Я учусь. – И я об этом же. Сценарный? Что за ерунда? – Ну не всем же становиться наследниками, верно? – Верно… это ты правильно подметил. И снова молчание. И тихий смех девушек чуть поодаль.  Пока Дима не разворачивается, и навалившись на перила одним локтем, не достаёт из внутреннего кармана визитку: – Держи. Нет, всё-таки тут, у борта, слишком темно, чтобы разобрать белые буквы на розовом фоне… или у Гошика просто рябит в глазах? – Что это? – Помнишь Ларису?  – Лару? Твою бывшую? На лице Димы на миг вспыхивает досада, но голос продолжает звучать всё так же лениво: – Пойдёшь в её модельное агентство. – Зачем? – Ты разве не хотел стать знаменитым? – Я хотел стать актёром. – Ну вот. Я даю тебе шанс. Засветишься – может быть и пробьёшься, тем более, что мы с отцом тебе поможем. Уже давненько начавшая кружиться голова Гошика становится совсем лёгкой. – С чего вдруг? – А тебе самому не стрёмно быть таким никчёмным? Оставаясь членом нашей семьи? "Ты там в Англии совсем из ума выжил?"   – Не, – мотает Гошик головой. – С чего ты вдруг решил, что имеешь право лезть в мою жизнь? – С того, что ты, кажется, возомнил, что можешь ничего не делать и жить на деньги моего отца. Возмущение, было всколыхнувшееся в груди, мгновенно затухает – словно кит, поднявшийся со дна океана, и тут же пронзённый гарпуном. Не то чтобы Гошик сам совсем об этом не думал… но да… где-то после девятого класса, а может и раньше, он начал всё чаще ловить себя на мысли, что принимает жизнь, как должное. И то, что дядя Андрей делает для него. Во всяком случае угрызения совести уже давно пропали, как  и искреннее чувство благодарности.  Но он ещё не забыл о них. И потому на упрёк Димы не находит ответа.  Последние три года Гошик оправдывался тем, что он студент. И что ему пока рано задумываться о будущем. Однако "два А", даже поступив после армии на бюджет, сразу нашли себе работу, а ребята из его группы до сих пор не пропускают ни одни пробы – и неважно, речь о большом кино или зашкварной рекламе. А ведь почти все они пошли на сценарный, лишь чтобы перекантоваться ещё один год, а потом вновь попытаться осуществить мечту. Даже Милена время от времени умудряется получать эпизодические роли в театре. Так что… модельное агентство… наверное, не так уж и плохо.  – Но я ведь не умею… как там… ходить по подиуму и всё такое? – Тебя научат, – перед тем, как отвернуться, Дима вскользь обводит Гошика взглядом и задерживается в районе его живота, обтянутого рубашкой. – И приготовься сесть на диету. "Я ведь ещё не согласился…" Гошик вспоминает про бокал, что взял у официанта, и отпивает из него. Сейчас, когда Дима снова смотрит на воду, в памяти почему-то сама собой всплывает сцена из последней их встречи: теребящие член брата женские пальцы… и его взгляд – одновременно острый, но в то же время где-то там, глубоко, замутнённый… Они были детьми. Они напились. И поддались на чей-то развод. Но то был единственный раз, когда Дима смотрел на него без снисходительной усмешки и без брезгливости. А ведь Гошик тогда был наиболее уязвлён и унижен.  Впрочем, унижение он осознал уже позже – когда пришёл в себя в больнице. И с тех пор они не виделись. То есть, с той ночи – сегодня их первая встреча. Так почему у Гошика ощущение, что не было всех этих лет? И что ему сейчас снова прикажут бежать занимать очередь в гардероб или буфет? – …разгребать это дерьмо! Так что не говори, что мне делать! Внезапно голос дяди Андрея раздаётся прямо внизу. Похоже, он спустился на палубу ярусом ниже и разговаривает с кем-то по телефону. Подслушивать – нехорошо, но Дима, кажется, только сильнее наваливается на перила, пристально глядя вниз. – …ну уж мне то можешь не заливать! Проверка подтвердила, что это твоих рук дело. – Что-то случилось? – Гошик и сам начинает всматриваться в темноту. – Не слышал про скандал? – Ты про Алиэкспресс? – Ага. Котов учудил, – еле слышно отвечает Дима. – Отец открыл магазин в Нью-Йорке и назначил его там коммерческим директором, а тут вдруг выяснилось, что он в тихую "расширил" ассортимент "Бонифация" дешёвой китайщиной. – Разве производство не перенесено в Китай уже лет сто как? – Гошик тоже понижает громкость и придвигается ближе. – Но наши-то шмотки шьют на нормальных заводах, а не в подвалах… Дима одаривает его гневным взглядом, словно Гошик только что оскорбил всех его предков до седьмого колена. Но почему-то вдруг резко меняется в лице и отворачивается. – Так что? Это так плохо? – Это потеря репутации. Покупатели платят за эксклюзив, а не за ширпотреб… плюс официальное расследование, обвинение в мошенничестве и уклонении от выплаты налогов… Продажи уже упали на шестьдесят процентов! Ты думаешь, зачем нужна вся эта помолвка? Дима как-то умудряется говорить, почти не разжимая губы, и в надежде расслышать хоть что-то, Гошик придвигается к нему вплотную: – Чтобы пожениться? – Дурак. Отец Ирины же не только адвокат, за ним стоит ещё и целый фонд, так что считай это не её отдают за меня замуж, а меня дарят в придачу к "Бонифацию". Кажется, или Дима пытается отодвинуться? Гошик косится на него, но тут голос на нижней палубе замолкает: дядя Андрей закончил разговор и уже идёт обратно к лестнице. И проходит мимо крупного парня, в одиночестве стоящего у борта, куда достаёт больше света. Гошик бы и внимания на него не обратил, если бы дядя вдруг не остановился и не обменялся с парнем парой фраз.  – Кто это? – Мой будущий шурин, – хрипло отзывается Дима, и вдруг отобрав у Гошика бокал с недопитым шампанским, опрокидывает остатки в себя. – Говорят, он- – …он? Что? – Ничего, забей.  Даже не глянув на свою будущую жену, Дима отталкивается от перил и направляется навстречу поднимающему по лестнице отцу. А Гошик остаётся на месте. Издалека судить сложно, но ему кажется, что брат невесты – тот ещё бугай: даже шире Димы, а ростом точно не меньше Гошика. Даже странно. Они же с Ириной вроде родные?