Paralyzed

I'm paralyzed Where are my feelings? I no longer feel things I know I should I'm paralyzed Where is the real me? I'm lost and it kills me — inside I'm paralyzed… Paralyzed — NF

      Заглушая редкие окружающие звуки, капли холодного дождя нещадно барабанили по всему, что попадалось у них на пути. Окажись среди них несколько солёных, никто и не узнал бы. Девушка сидела на перилах ограждения и совершенно не обращала внимания на мурашки из-за неприятно мокрой, липнувшей к телу одежды, стеклянным взглядом уставившись на пруд через мутную пелену из собравшихся слёз, которые всё никак не могли политься бесконечным потоком по щекам.       В голове было пусто.       Чистый лист.       Ничего.       И это ничего пугало намного больше роя хаотичных мыслей, вечно надоедливо жужжащих в и так переполненной голове. Казалось бы, она должна была обрадоваться — наконец, хоть какое-то, призрачное, иллюзорное временное умиротворение, но… это действительно пугало не меньше. И душу эта пустота высасывала точно с таким же остервенелым рвением, как и переизбыток разъедающих, словно желчь, чувств. Уже и не знаешь, что хуже.       Ей так хотелось прорыдать навзрыд несколько часов подряд, с силой оттягивая волосы, будто желая выдрать их с корнем; прокричаться во всё горло до боли в висках, срывая голос до шершавой хрипоты. Хотелось выкинуть из себя всё то отвратительное, что изо дня в день терзало уже потрёпанную душу по кусочкам.       Тщетно.       О чём она только не думала, пытаясь довести себя до истеричного состояния, пока бесцельно бродила по ещё спящему городу, но больше двух слезинок выдавить никак не могла.       Когда в её жизни всё пошло наперекосяк? В какой именно момент любимые занятия, поглощающие с головой увлечения и даже любящие друзья перестали приносить былое удовольствие и любовь к жизни? Все эмоции будто являлись фальшивыми, временные промежутки казавшейся радости и веселья сопровождались тяжким грузом зазеркальности происходящего.       Она порой настолько терялась во времени, что приятные воспоминания были чем-то неземным, будто из другой жизни, которую невозможно было вернуть, как бы ни хотелось. Словно она была завистливым наблюдателем чужой жизни, не своей. В её же осталось лишь ощущение серости, бесперспективного будущего и бессмысленности этого жестокого мира, которое накрепко прилипло к душе. Стало казаться, что оно было с рождения.       С такими пессимистичными мыслями оставалось лишь меланхолично ностальгировать, рассматривая фотографии по сотому разу, и переживать прекрасные моменты прошлого заново, мечтая о том, что когда-нибудь это вернётся.       «У меня всё в порядке», — при этом говорила она всем.       Ведь поначалу казалось, что на фоне других более глобальных вещей, её надуманные проблемы — не то, ради чего стоит беспокоиться; что всё скоро пройдёт и жизнь станет как прежде.       Но ничто не проходит бесследно.       Она потеряла цель в жизни. Причину, по которой обычно наплевать на любые препятствия, лишь бы достичь желаемого несмотря ни на что.       Впервые она не видела ничего конкретного в своём будущем.       Потеряв всякую мотивацию, она начала не решать проблемы, а избегать их; закрываться в своей комнате, ни с кем не контактируя, предполагая, что всё решится само по себе. И ведь такое поведение ей было совершенно не свойственно — с её-то целеустремлённостью и завышенными требованиями к себе, как можно было такое допустить? Теперь же осознание этого вызвало лишь самобичевание и вину, которые периодами значительно прибавляли масла в огонь, в чём она не хотела признаваться даже самой себе, запихивая все чувства в самые потаённые уголки души.       Как наивно и глупо.       К величайшему сожалению, чёрная полоса только начиналась, садистски и беспощадно играя на струнах и без того напряжённой души. Чуть ли не каждый день на голову мёртвым грузом сваливались всё новые трудности, требуя по максимуму твёрдости характера, силы воли и невероятной стойкости. Все те качества, которые она всегда любила в себе. Но что делать, когда уже устаёшь быть вечно сильным? Когда настолько выгораешь, что малейшая проблема начинает отдаваться ощутимой тяжестью в груди, будто тебя придавили к земле тяжёлым камнем? Когда уже просто не видишь смысла давать отпор, потому что больше не за что бороться?       Она не знала ответ на этот вопрос.       Любое действие требовало нечеловеческих усилий. Бывали периоды, когда даже встать с кровати не представлялось возможным, что уж говорить про банальную гигиену и пищу.       Любое решение давалось с невероятным трудом. Порой приходилось подолгу стоять с глупым выражением лица у прилавка, банально не зная, какой марки купить молоко домой.       Любое проявление эмоций застревало где-то глубоко внутри, так и не принеся искренних чувств. Словно её заперли в собственном теле, которое продолжало по инерции смеяться, плакать, переживать, общаться с людьми и даже ругаться, в то время как истинное, настоящее «я» страдало в клетке, ощущая лишь засасывающую пустоту.       Она чувствовала, как тонула.       Тонула в своих мыслях.       В одинаковых, ничем не отличающихся друг от друга днях.       В себе.       Не было ни сил, ни желания. И она действительно не знала, что делать в таком пессимистичном раскладе…       …до того момента, как уведомление о неизвестном ей контакте не завибрировало на телефоне.       Это было неожиданно. То, что выбивалось из её привычного течения жизни, всегда действовало поначалу немного отрезвляюще. Перемены, новые эмоции, люди, ощущения… Они могли вызвать мимолётные порывы радости или даже мотивации. Однако длилось это всегда недолго. Рано или поздно, после таких незапланированных поворотов судьбы, осознание о грядущих непредсказуемых и, скорее всего, проблематичных последствиях резко накрывало её с головой, из-за чего она снова убегала в свой кокон, закрываясь в нём от всего нового.       В самом начале всё это ей показалось чьим-то розыгрышем. Кому-то могло быть просто скучно, и он решил таким способом скрасить свои вечера. Или это могли быть особо фанатичные любители квестов, которые решили зайти дальше банальщины и начали привлекать незнакомых и совершенно не заинтересованных в этом людей к своим выдуманным страшным, детективным или фантастическим историям. Она довольно много размышляла над этим, пытаясь найти хоть какое-то логичное объяснение всей этой, как ей казалось, злой шутке.       Причину, по которой она не кинула подозрительных незнакомцев в чёрный список, как делала это и раньше, списав всё на бред сумасшедшего, озвучила Джесси в первых же сообщениях в их личной беседе.       Любопытство.       Ей действительно стало интересно, к чему это могло привести. Она всегда была любителем запутанных, загадочных и детективных историй, которые в прошлом уже не раз спасали её на время от скуки. Воспринимая поначалу всё с максимальным скептицизмом, она решила подыграть и полностью влиться в эту, как ей казалось, игру; примерить на себя образ человека, старающегося изо всех сил помочь всем и вся с поисками пропавшей девушки. Что было не совсем в её характере. Помогать совершенно незнакомым людям, порой даже с их личными проблемами, и иногда в ущерб самой себе? Она не была из такого типа людей.       Но чем больше она погружалась в происходящее, тем больше понимание поглощало её — всё это было по-настоящему. Когда Джесси отправила ей вырезку из их местной газеты, она всё-таки пробила информацию в интернете о пропаже девушки в Дасквуде, ожидая, что ничего не найдёт по своему запросу, что эти энтузиасты сделали для своей сумасшедшей игры даже фейковую газету, но это действительно оказалось правдой.       На удивление, страх перед всей серьёзностью ситуации не отпугнул её, не заставил сделать вид, будто ничего не было, бросить всё и бежать обратно в свою стабильную мало чем увлекательную жизнь с эмоциональными качелями.       Она осталась.       Ей искренне захотелось стать тем образом, который она построила с этими людьми: по-настоящему стараться изо всех сил распутать клубок тайн этого города и найти-таки Ханну, даже несмотря на наличие своих множественных проблем, которые периодически играли на её нервах.       Каждый день она просыпалась с каким-то нездоровым энтузиазмом и в предвкушении ожидала новых зацепок, предположений и банальных новостей из неизвестного ей города от неизвестных ей людей, как будто они были старыми друзьями.       Каждый день она всеми клеточками тела чувствовала, как они медленно, но верно приближаются к разгадке, даже если натыкались на неудачи.       Каждый день она чувствовала себя настолько важной, настолько нужной, что переполняющая её душу внезапно упавшая ответственность распирала её действовать решительно и стараться изо всех сил увеличивать их шаги в погоне за неизвестным похитителем.       И плевать она хотела на занудные предупреждения её подсознания о том, чем это может закончиться, что это опасно, что у этого будут свои последствия. Она хотела помочь. Она хотела этого, потому что внезапно проснувшаяся усиленная эмпатия накрывала её с головой, не давала бросить всё, чтобы потом жить с осознанием того, что ты могла помочь, но не сделала этого, сбежав поджав хвост.       Она не могла по-другому.       Но затем появились угрозы. Причём не её жизни, а новоиспеченным друзьям из города, который был в хрен знает скольких километрах от неё, ибо она до сих пор не удосужилась посмотреть точное расстояние. Знала лишь, что до него полдня пути на поезде. В этот момент подсознание уже издевательски молчало, так как предупреждало как раз о чём-то подобном. Как бы сказал Дэн: «я же говорил». Проживая достаточно далеко от злосчастного Дасквуда, она ощущала себя в почти что безопасности. Конечно, ей было отвратительно жутко от звонков этого маньяка, а её тревожность на пару с разыгравшимся воображением стали брать иногда верх над холодным разумом, вырисовывая устрашающие силуэты в тёмных углах квартиры и подогревая её паранойю. Но логически она понимала — конкретно ей, вряд ли что-либо угрожает. Но когда из-за тебя могли пострадать другие люди, которые стали тебе так быстро близки…       Она не хотела принимать на себя такую ответственность.       Было досадно признавать, но Лили была права: не нужно им было лезть на рожон. Она также поняла её поступок, вызванный отчаянием, с тем роликом на YouTube: Лили просто не оставили выбора. Неприятно, конечно, но она не держала на неё зла. Девушка просто опасалась за жизнь своей сестры и опрометчивых друзей, которые чуть ли не каждый день наживали себе всё новые неприятности.       И она действительно подумывала о том, чтобы опустить руки, пойти на поводу у пугающего незнакомца, который, какого-то хрена, винил во всём её и именно из-за её любопытства и желания помочь начал впоследствии угрожать друзьям Ханны. Мысль, что это нужно было сделать раньше, уже после первого угрожающего звонка, не покидала её на протяжении долгого времени. И она уже почти ушла, однако Джейк уговорил остаться.       Джейк.       До всего происходящего она не верила в то, что можно начать так сильно симпатизировать человеку по переписке, никогда не видя его лицо и даже не слыша настоящий голос. Начать ему всецело доверять и поступать так, как он просит, понимая, что идёшь наперекор своим убеждениям и логике, в то время как он уверяет: «Всё будет хорошо». И ты, на удивление, веришь.       Одно лишь имя, прозвучав в её голове, могло вызвать глупую улыбку на лице. Будто она снова в старшей школе, по уши влюблённая в красавчика-выпускника. Она никогда бы не подумала, что будет с таким жаждущим желанием ожидать от него любого сообщения, а затем наслаждаться беседой с очень по-хорошему своеобразным человеком, стараясь уловить моменты, когда они могли поговорить просто так, узнать друг друга получше или, что доставляло особое удовольствие, когда она могла очередными искренними приятными словами вогнать его в краску. Да, она не видела его лица, но совершенно точно знала, после каких сообщений неуловимый хакер мог смутиться от её слов.       Девушка рвано вздохнула.       Все её мысли хаотичным вихрем носились в черепной коробке, сжимая с каждым разом грудь всё сильнее. Казалось, ещё немного — и ей попросту нечем станет дышать, что она задохнётся, начав неожиданно рыдать, чуть ли не выкашливая лёгкие. И она хотела этого. Хотела прочувствовать, как максимально сжатая пружина наконец выпрямляется. Как натянутые душевные струны рвутся, издавая оглушающий хлопок. Как уже давно переполненная чаша эмоционального равновесия опрокидывается, заливая всё окружающее её пространство. Ведь после этого ей стало бы легче. Так было всегда.       Но не сейчас.       По-прежнему — ни слезинки, ни даже намёка на душераздирающие рыдания.       Она нервно закусила губу и с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу, чтобы хоть что-то прочувствовать. Отвратительно невыносимо.       Периодически стараясь бороться с проблемами лицом к лицу, если хватало сил, она впервые за всё время захотела провалиться в беспамятный сон и проснуться только тогда, когда всё было бы хорошо. Чтобы не было этой засасывающей всё её естество апатии, пожирающей все жизненные силы и чувства.       Она уже устала бороться.       Задумчиво посмотрев на едва видневшиеся из-под рукавов запястья, кое-где покрытые небольшими шрамами, оставленные в моменты особо сильного отчаяния, она словила себя на мимолётной, но пугающей мысли. Буквально несколько секунд внутреннего серьёзного рассуждения, как её тело содрогнулось от ужасающей перспективы.       Нет.       Она ни за что так с собой не поступит несмотря на всю паршивость ментального самочувствия. Даже если иногда и кажется, что ей очень этого хочется. Нет. Слишком много в её жизни дорогих и близких ей людей, которым бы она ни за что не причинила такую боль.       Судорожно выдохнув, она заметила, что дождь порядком утих, и потянулась к поясной сумке. Нащупав пачку сигарет, рука на миг замерла. В голове закрутились воспоминания всего лишь годичной давности о том, насколько категорично было её отношение к этому виду саморазрушения организма. Иронично усмехнувшись над собой, она всё-таки достала сигарету и прикурила, посильнее затянувшись и прикрыв глаза. Что бы там не говорили про самовнушение и губительное влияние, всё же становилось немного спокойнее. Пусть и не надолго. В последние месяцы ей так не хватало этого, что ради кратковременного затишья она готова была даже на такие жертвы. Прислушиваясь к шуму успокоившегося дождя, она неспешно затягивалась и наслаждалась этим мимолётным мгновеньем. Почти что умиротворение, которое уйдёт в скором времени после того, как сигарета закончится.       И только она успела об этом подумать, докуривая, как внезапно раздавшийся из недр сумки звук уведомления оказался словно громом среди ясного неба. Хотя как раз-таки к раскатам грома ей удалось за время прогулки привыкнуть. Девушка испуганно дёрнулась, отмечая про себя, что стала в последнее время слишком пугливой. Что ж, это было неудивительно, учитывая всё происходящее. Затушив бычок, она не спеша достала смартфон и всё ещё неясным взглядом посмотрела на иконку уведомления, подсознательно догадываясь, кто ей мог написать в такую рань. В выходной день.

5:23

ДЖЕЙК Почему ты не дома в такое время?       Не сразу сообразив, что к чему, она уставилась в экран блокировки, фокусируя взгляд и перечитывая текст в уведомлении уже в пятый раз. И почему ему всегда удавалось её удивлять? Вероятно, многим показалось бы это достаточно жутким — человек, которого ты и не знаешь толком, как оказывается, даже в курсе всех твоих перемещений. А значит, логично предположить, и где ты живёшь. Однако ей это, наоборот, приятно грело душу. В лице Джейка было в этом что-то… заботливое.       И, чёрт возьми, в данный момент он явно заволновался за неё. С этими Дасквудскими «приключениями» мало ли, что может случиться, пусть она и живёт в другом городе. ДЖЕЙК Вэл?

ВЭЛ Как ты…? Впрочем, неважно Мне не спалось, поэтому я решила немного прогуляться

      Три точки, говорящие о том, что он набирал сообщение, появились буквально на пару секунд и тут же исчезли. Какое-то время наблюдая за тишиной в их диалоге и в глубине души надеясь, что хакер напишет что-нибудь ещё, Вэл всё же убрала телефон в карман толстовки. Она не любила просить о помощи напрямую и даже не всегда её принимала, не желая грузить своими проблемами других людей. Однако иногда бывали такие моменты, когда ей хотелось, чтобы человек каким-то шестым чувством самостоятельно понял, что ей нужна поддержка. Даже если он в сотнях километрах и никогда не видел её вживую.       Девушка мысленно дала себе по лбу. Ну, конечно. Как она могла забыть разговор с Джейком о его «недостатке»? Ожидать от человека, плохо считывающего эмоции по переписке, что он каким-то чудом поймёт, что помощь была бы не лишней, — глупо. Он воспринял всё буквально. Так, как и было написано, не ища скрытые смыслы или намёки, написанные одной ей известными хитросплетёнными способами.       Когда она уже смирилась с положением вещей и что ей придётся вернуться к самоистязанию безрадостными мыслями, которые не привели бы ни к чему хорошему, звук уведомления вновь раздался так же неожиданно в недрах её кармана. Однако радоваться раньше времени Вэл не спешила, предполагая, что он решил с ней обсудить расследование, раз она не спала. Что ж, в принципе, тоже было бы неплохо. Есть шанс отвлечься ненадолго. ДЖЕЙК Ты… в порядке?       Ладони непроизвольно с силой сжимали телефон, пока глаза неверяще пробегались вновь и вновь по сообщению. Дрожащие от волнения, и холода, пальцы еле-еле попадали по нужным буквам.

ВЭЛ Ты же вроде говорил, что плохо считываешь эмоции в переписках

ДЖЕЙК Да. Но мне просто… Показалось, что что-то не так. Я не знаю, как ещё это описать.

ВЭЛ Ну… Как я уже однажды писала: «С кем поведёшься…» :)

      Она поверить не могла в происходящее, стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце и дрожь по всему телу от промозглого ветра. И как ему это удаётся? Ещё пару минут назад она тонула всё глубже и глубже в своей депрессии, а сейчас ей хватало сил и искренности даже слегка шутить. ДЖЕЙК Ты так и не ответила на мой вопрос.       Холодные пальцы, уже едва ощущающие под собой гладкую поверхность смартфона, внезапно замерли над клавиатурой. Она так ждала, что Джейк заметит, что у неё что-то не так, что он спросит, всё ли хорошо, а теперь… Девушка никак не могла написать банальное слово «нет». Жестокое осознание, насколько часто она на этот вопрос отвечала «да», обрушилось на неё, словно ведро ледяной воды. До этого момента она и не думала, как часто, оказывается, заглушала раздирающие её эмоции и чувства, запихивала их в самые тайные уголки своей души, возвращаясь к ним позже — только тогда, когда она оказывалась в полном одиночестве, когда её никто не видел: слабую, ранимую, поломанную… Трясущуюся от долгих рыданий, бьющую и царапающую себя по рукам и ногам, кусающую собственные губы, чтобы заглушить отчаянный крик. Крик о помощи.       Написать сейчас «нет» означало признаться самой себе: она уже давно совершенно не в порядке. ДЖЕЙК Твоё молчание уже сказало всё за тебя. Что случилось, Вэл?

ВЭЛ Я… На меня просто иногда накатывает

      Девушка перечитала своё сообщение и раздражённо фыркнула. «Иногда? Кого ты обманываешь». ДЖЕЙК Накатывает?

ВЭЛ У тебя такое бывало, когда эмоций становилось так много, что в какой-то момент ты уже перестаёшь что-либо чувствовать?

      В течение следующих нескольких минут, которые показались ей невыносимыми часами, она наблюдала за тем, как хакер то что-то печатал, то какое-то время молчал. Вэл уже стала себя корить за то, что вообще начала этот разговор.

ВЭЛ Знаешь, забудь Я написала глупость

ДЖЕЙК Вэл, постой       Но она уже не увидела этого сообщения, заблокировав телефон и нервно сжав его в ладонях. Вэл никак не могла понять, почему при всём желании кому-то открыться, рассказать даже маленькую долю того, что её гложет, ей каждый раз это не удаётся. Стены, которые она сама же построила вокруг себя, после её отчаянных попыток просить о помощи будто только сильнее укреплялись, отчего с каждым последующим разом становилось всё труднее сквозь них пробиться. Даже если это были самые близкие люди.       Вэл даже не почувствовала, как по щекам потекли желаемые горячие слёзы, быстро охлаждаемые промозглым ветром. Отчаяние захлестнуло её с головой, с каждой секундой усиливая рыдания, которые были ей так необходимы. С каждым всхлипом тугой узёл, уже давно затянувшийся в груди, ощутимо расслаблялся, отчего на душе становилось даже немного спокойнее.       Главное, чтобы на месте этого узла не возникла пожирающая всю энергию дыра, как уже случалось однажды. Но, на приятное удивление, кричать во всё горло и бить всё, что под руку попадётся, уже не хотелось. Хотелось лишь как можно дольше пребывать в этом состоянии: когда одновременно и невыносимо больно, словно кто-то всадил кол не просто в сердце, а прямо в переполненную эмоциями душу, разбивая её на тысячи осколков; и при этом отчётливо ощущаешь, как становится легче с каждой минутой, будто кто-то другой тут же собирает эти кусочки заново, бережно их склеивая, чтобы к следующему разу она продержалась дольше.       Возможно, есть в этом что-то мазохистское… Хотя тут уже и так приличный список проблем, с которым можно смело идти к психотерапевту. Одним пунктом больше, одним меньше.       Даже не зная, сколько прошло по итогу времени, успокоившись, Вэл вскинула голову к небу и глубоко вздохнула. Из-за пелены слёз девушка стала видеть лишь силуэты предметов вокруг, но на душе действительно стало чуть умиротворённее. Наслаждаясь звуками моросящего дождя и долгожданным около-покоем внутри, она наконец ощутила, как какая-то часть тяжёлого душевного груза была сброшена.       Всё это время телефон, игнорируемый владелицей и периодически пиликающий от уведомлений в её дрожащих руках, незаметно для неё замолчал. Ещё немного давая себе возможности настроиться на продолжение разговора, Вэл наконец обратила внимание на успокоившийся гаджет и, протерев глаза, неспешно сфокусировала взгляд на экране. Как вдруг тот оглушил её старомодным рингтоном, заставив её в очередной раз вздрогнуть от испуга.

Неизвестный номер

      Сердце непроизвольно сжалось.       Только не сейчас.       Вэл совершенно не хотела отвечать на звонок. Ей только стало получше, а тут снова нужно выслушивать угрозы её дасквудским друзьям от психопата? Всеми клеточками тела она хотела сбросить входящий, но не могла. А вдруг бы он сказал что-то важное? Вдруг он бы как-то проговорился о своих планах или личности? Это могло бы им помочь продвинуться в их расследовании.       Часто дыша, она судорожными пальцами нажала на принятие вызова…       …и чуть не выронила телефон из рук. По ту сторону экрана был уже знакомый ей силуэт в чёрном капюшоне, скрывающем лицо.       — Привет, Вэл, — негромко раздался совершенно не механический, а чуть уставший, но приятный, мелодичный голос.       — Д-Джейк?..