Карамель любит холод

Магазин сладостей этим рождественским утром был полон как никогда. Посреди торгового зала шоколадные фигурки зверей и причудливых волшебных существ окружали величественный марципановый замок на подставке, что притягивал взгляды всех покупателей и удивлял мастерством кондитеров. Цветы с зефирными лепестками манили своей утончённостью, а сдобные звёзды, снежинки, колокольчики и сердечки, свисавшие с потолка на блестящих нитях, заставляли людей запрокидывать головы и наблюдать за этими магическими маятниками, которые колыхались при малейшем дуновении ветра. Терпкий запах пряностей заполонил магазин: печенье с тмином, мятные пастилки, кориандр, шалфей, корица, медовый оттенок сливались в единый букет, околдовывая каждого прохожего так, что он не мог устоять перед открытой дверью магазинчика. Но маленькая Лилит не осмеливалась зайти внутрь. Она каждый день приходила к кондитерской лавке, садилась на деревянную лавочку напротив входа и наблюдала за снующими туда-сюда покупателями: вечно занятыми и ворчащими взрослыми и беззаботными счастливыми детьми, которые хвостиком следовали за родителями с леденцом или прочей сладостью в руке. Время от времени подтягивая сползающий сапог, Лилит грелась на лавочке и не отрываясь всматривалась в витрину, щурясь от солнца, которое нежданно появилось этим зимним утром. Зажмурившись от блеска витрины, она решила подойти к магазину поближе. Её привлёк огромный карамельный олень, согнувший колено и гордо поднявший голову ввысь. Продавцам, наверное, надо было бы быть предусмотрительнее, потому что солнечные лучи, случайно попавшие на мордочку оленя, начинали топить карамель. «Карамельные слёзы», - пронеслось в голове у Лилит, и она машинально подняла руку, чтобы стереть сладкую слезу, но внезапно врезалась в стекло и от того оторопела. Осмотревшись по сторонам и удостоверившись, что на неё никто не обратил внимания, она повернулась обратно к витрине. Казалось, не было ничего совершеннее и прекраснее этого рождественского оленя. Поблёскивая на солнце, он был таким прозрачным и полным цвета одновременно, завораживающим и пугающим, манящим и отталкивающим, что Лилит подумала, как бы ни волшебники создали этот шедевр. Проведя рукой по стеклу, не нарочно оставив следы от маленьких тонких пальчиков, она ещё раз взглянула в бездонные карамельные глаза оленя и отошла на пару шагов назад. Таинственный зверь резко блеснул, будто только для Лилит, показывая, что чувствует её. А тем временем нагревшаяся подставка и лучи света, проходившие сквозь витрину, уже составляли реальную угрозу для оленя. Тем не менее, рога оставались неприкосновенными и всё такими же совершенными, но его шея, ранее гладкая и идеально ровная, превращалась в что-то комкообразное, и карамельная капля, медленно-медленно спускавшаяся вниз, оторвалась от оленя и полетела вниз на основу подставки. Глаза Лилит широко распахнулись, а в горле застрял ком: нет, он не может умереть! Он слишком прекрасен, слишком идеален, чтобы прекратить своё существование. Вдруг на оленя обратил внимание продавец, стоявший поодаль и с горящими глазами просчитывавший стопку банкнот в руках. По неведомой причине он оторвался от денег и невзначай бросил взгляд на витрину. Заметив обезображенного оленя, он цокнул языком и крикнул что-то второму продавцу, который в это время был занят клиентами. Лилит ничего не услышала, витрины были звуконепроницаемыми, но она явно почувствовала, что случится что-то неладное. Продавец угрожающе приблизился к оленю, намереваясь забрать его, чтобы не портить внешний вид лавки, но Лилит резко забарабанила мелкими кулачками по стеклу и что-то невнятно прокричала. Его забирают от неё. Быть может, завтра его пустят на карамель, чтобы поливать свежеиспечённое имбирное печенье. А может, из него сделают множество таких посредственных карамельных леденцов на палочке. И сколько вариантов бы не существовало, Лилит убивал тот факт, что его могут разрушить, изуродовать, съесть. Его могут уничтожить. От этой мысли Лилит испугалась и пуще прежнего принялась колотить по стеклу, но продавец взял в руки подставку, нахмурился и равнодушно отмахнулся от девчонки, как от назойливой мухи, не беспокоясь ни о косых взглядах прохожих, ни о витрине, что могла пострадать. От дрожащих рук продавца, вязкая шея оленя не выдержала и переломилась. И лишь тонкие нити карамели соединяли разлом. Олень покорно склонил свою голову, упираясь раскидистыми рогами в подставку. Лилит громко всхлипывала, не обращая внимания на град слёз, скатывающихся по щекам, а продавец громадными шагами отдалялся от витрины, а затем и вовсе скрылся с убитым оленем в подсобке. Его убило солнце. Свет. Тепло Лилит. На следующее утро в главной витрине кондитерской лавки красовался огромный карамельный олень, согнувший колено и гордо поднявший голову ввысь. Продавцы, наверное, были предусмотрительны. В этот раз его поставили в тёмное место, немного прикрыв шёлковыми шторами по сторонам, дабы на этот раз солнечные лучи не повредили этот шедевр. Хорошо, что карамель можно спаять. Хорошо, что можно слепить всё, что хочешь. Хорошо, что иногда холод может спасти, а свет навредить. Лилит следовало бы знать, что тепло – мощная сила, которая может оказаться губительной. Лилит следовало бы знать, что карамель любит холод.