***
— Просыпайся уже наконец! Ну и развёл же тут, — Слова беспорядочным шумом отразились в сонном рассудке Кокичи, заставляя немного поёжится. На улице, к слову, уже заметно похолодало, ибо вечер. Поздний вечер. Ома немного дёрнулся на своём месте, отчего, не заметив своего положения, покачнулся и упал на резиновый коврик под сидением машины. Опрометчиво пытаясь выбраться из сложившегося положения, он под какие-то странные смешки Шуичи, своим затуманенным ото сна рассудком, пытался восстановить происходящие нескольких часов в своих воспоминаниях. — Сайхара-чан, помоги. — смог Кокичи из себя выдавить, предвкушая тёплые руки, что смогут поднять его на ноги. Но всё это вздор. Слышатся усмешки и какие-то неразборчивые фразы о чём-то. Честно, Ома не знал, что поистине значит «Быть любимым». Сайхара зачем-то его всячески игнорировал, а если же и нет, то тратил их совместное время на упрёки.***
— Ома-кун, соизволь подойти! — послышался голос Шуичи из соседней комнаты, что раздался по всему пространству их съёмной квартиры. Нехотя отрываясь от своих дел, Кокичи в принципе уже находился в предвкушении происходящего: тон, которым позвал его Сайхара был привычным. Уже таким, который повторялся почти что из раза в раз - недобрым. Пусть и Оме не нравились ссоры с тем, но предотвратить их было невозможно. Точно неясно, когда Шуичи смог таким стать, но времени на раздумывание у Омы нет. Он встаёт с тёплого места на кровати, предварительно кладя телефон в карман, тяжко вздыхает — «Хоть бы не снова, хоть бы не снова». — гулким эхом проносится у него в голове. Тихими лёгкими шагами Кокичи проходит в сторону того места, откуда был слышен голос. Каждый шаг почему-то даётся ему с трудом, а сердце неистово колотится, как-то покалывая. Скорее, что это все лишь волнение, из-за которого и появляются эти фантомные ощущения. Дверь тихо приоткрывается, а Кокичи, надеясь про себя на лучший исход, становится в дверях второй комнаты. Переминаясь с ноги на ногу, он уже и не помнит, когда вообще так волновался. — Надо же, ты всё-таки пришёл, — холодно отзывается о происходящем Сайхара, поворачиваясь к тому лицом. — Сайхара-чан, что-то случилось...? — тихо спрашивает Ома, на подсознании которого уже крутится мысль о худшем событии. — Заикаешься, да? Что с тобой, Кокичи? — будто в пустоту произносит детектив, не спеша направляя свой взгляд прямо в глаза стоящему напротив. — Так и будешь молчать? — уже более ожесточённо спрашивает детектив, резко вставая со своего места, вообще не дав времени на ответ для Омы, чтобы тот хотя бы смог осмыслить вопрос. — Я, — начал было Кокичи, упираясь взглядом в пол. Посмотреть в глаза возлюбленного он не решался, ведь найти там ответы - неблагоприятная вещь. Всё было понятно с самого начала. Ома ещё с минуту мнётся с ответом, перебирая ткань своей объёмной футболки. Сайхара стоял перед ним почти что вплотную, тараня насквозь выжидающим взглядом. — Скажи же уже хоть что-то, жалкий ты изменщик! — Секунда, и Кокичи снова чувствует эти тёплые руки у своей груди, вот только всего-то не обнимающие его, а отшвыривающие с отвращением в сторону холодного бетона стёсанных стен. Локоть сразу же пронизывает неистовая боль. Он лежит на холодном полу, не в силах опомниться. В голове происходящее не укладывается. Шуичи отворачивается от этой жалкой картины, что сам и создал, не в силах смотреть на всё это. Молча, детектив отходит к окну, опять же не в силах произнести ни слова. Нутро Сайхары трепещет, а подсознание кричит: «Опомнись, пока не поздно». Но он даже не оборачивается. Ома мямлит что-то нечленораздельное, потирая ушибленный локоть. Оба сейчас хотят внести в эту тишину что-то стоящее, что разрешит проблемы в миг, будто желания когда-то сбывались. Тяжкое и определённое "нет", вот и всё. — Сайхара-чан... ты, — тихо и осторожно проговаривает это имя Кокичи, не спеша вставая с места у шершавой стены. Он пытается что-то сделать ещё: пусть, что-то и явно безуспешное. Тот робко подходит к парню, желая проснуться. Вскочить с кровати как всегда раньше своего возлюбленного, попутно пытаясь и разбудить его тоже. Чтобы не было пугающей колкой пропасти с ядовитыми на дне шипами ревности. Да, ревности. — Ома-кун, — всё так же холодно, будто до этого всегда привычно произносит Сайхара, тщательнее вглядываясь в прохожих, видевшихся из окна квартиры. — Можешь сейчас же предоставить мне возможность прочесть твои последние переписки? — «Зачем?». — пожалуй единственное разборчивое, что проскальзывает в роящейся куче несвязных мыслей. Лжец не осмеливается сказать что-то поперёк, но странная, казавшаяся вообще ни к месту противоречивость и упрямство берут верх. Любовь и уважение - ясные вещи, но границы в виде личного пространства знать надо. Помедлив, Ома не говорит первую мысль, что являлась вопросом о происходящем. Он говорит последнюю - самую глупую, что можно вообще придумать. — То есть "доверие" мне нужно ещё от тебя заслужить? — ухмыляется Кокичи, попутно начиная ненавидеть себя за резкость в общении с Шуичи. Тот моментально срывается с волны хладнокровия, недобро косясь на Ому. — Прости, что? Решился очевидно испытать меня на прочность? — нет былого спокойного тона. Нет былой привязанности. Слёзы - последствие страха. Слёзы - последствие боли, спровоцированные вовсе не толчком в грудь. Кокичи трясётся, в попытках издать какой-либо звук. Он хочет объяснить, чтобы его поняли. Не ясно, что же говорить, но предотвратить неизбежное хочется. Пусть и возлагая никчёмные надежды. Ома тянется за телефоном в карман - руки дрожат. Небрежно протянув гаджет Шуичи, он, будто ошпаренный одёргивает свою бледную руку. Кокичи смотрит в пол. Сайхара выхватывает вещь из рук парня, внимательно оглядывая треснувший в углу краешек экрана. Звонкий звук внезапного сообщения вообще не вписывается в атмосферу происходящего. Сообщение от номера, что вообще никак не записан. Два внезапных события подряд, буквально подрывают бедное сердце Кокичи, который и так весь на иголках: яркая вспышка боли охватывает его бледную щёку, от силы которой голова поворачивается исключительно в другую сторону. Он даже чуть не падает на пол снова. Наверное, его состоянию виной гадкий ком в горле. Парень падает на пол, хватаясь рукой за больное место. Второй по счёту удар. Второй по счёту физический. Похоже, раздражение Шуичи вышло на новый уровень, и теперь бить будут и по нервам, и по щекам.***
Наконец, окончательно приходя в себя после недолгого сна, Ома медленно поднимается с места под машинным сидением. Спину немного ломит от нехватки пространства, а относительно лёгкий на подъем характер прогибается под чувствующей неладное душой. Садясь в исходное положение, Кокичи направляет внимательный взгляд в сторону Шуичи. Улыбка с лица последнего сходит моментально, стоит лишь ему встретится с напряжённым взглядом Омы. — Кокичи, ты знаешь, что такое второй шанс? — почти что шёпотом произносит Сайхара, медленно прикасаясь к холодным ладоням парня, что не сводит с него напряжённого взгляда. Он легко сжимает одну его руку в своей, придвигаясь чуть ближе. Ома молчит. Напряжённая тишина только подбавляет масла в огонь. — Что ты имеешь ввиду? — немного заикаясь произносит Кокичи, мысленно спрашивая себя зачем произносит это с такой осторожностью. Будучи ещё незнакомым с Шуичи, он вёл себя весьма закрыто, а как стоило появится месту в его жизни для Сайхары, так и сразу скованность слегка спала, ведь любимый человек не станет его бить, верно? Думал он вначале. — Ты прекрасно знаешь, о чём я. Ведь я у тебя единственный, да, Ома-кун? — Шуичи меняет положение, теперь уже почти что нависая над парнем, прижимая одну его руку к креслу, в то время как тот уже лежал на сидении, не в силах пошевелиться под телом Сайхары. Кокичи отводит бегающий взгляд от нависшего над ним детектива в другую сторону, чтобы не видеть этих глаз над собой, что могут таить в себе дальнейшую опасность последующих действий. Тот требовательно поворачивает свободной рукой лицо Омы к себе, чтобы взгляд фиолетовых глаз останавливался исключительно на нём. — Ты всегда так увлечённо с кем-то общаешься, — так же спокойно произносит Шуичи, отводя руку от лица лежащего напротив, указывая пальцем на телефон Кокичи, что лежал в его кармане. — и я ведь понятия не имею о чём. Как-то нечестно, не находишь? — Сайхара замолкает на секунду, смотря, как непонимание на лице его парня лишь нарастает. — Я хочу знать, о чём ты общаешься там. — кратко подчёркивает он последние, выжидающе смотря Кокичи прямо ему в глаза. Ома хочет отдать уже эту дурацкую вещь, о которой споры и разговоры в их паре нескончаемы. Он мечтает закончить эту чертовскую череду "потерь", что так и исходят от глупого гаджета. Ведь много, слишком много из-за этого он натерпелся. Сайхара частенько, мягко говоря, просил телефон Кокичи на проверку, ведь как можно понять - он ревновал. Неясно к кому, поскольку даже в глаза не видел всех друзей своего парня, но если верить словам того, то Ома и сам не знал, что такое эта хвалёная дружба. — А что ты сделаешь, если я не отдам? — вдруг с улыбкой произносит Кокичи, сам и не зная, откуда его настигла такая вспышка уверенности. Он знает, что опасения не напрасны. Кокичи боится Сайхару, хотя и параллельно любит так, что и вовсе не желает ничего взамен. Ну а что про Шуичи... тому нравится видеть страх в этих лиловых глазах. Эти хрупкие трясущиеся руки нагоняют на него истинное наслаждение.***
Ома сидит, дрожащими пальцами прикасаясь к почти что безжизненной груди Шуичи, что в обмороке лежит сейчас на ковре около их кровати. Синие волосы немного прикрывают аккуратное бледное лицо. Ома не может смотреть на всё это без слёз, ведь пусть даже после всего того, что детектив мог вытворять с ним, Кокичи верит, что это любовь и что Сайхара чувствует к нему тоже хоть что-то. Пусть и странно проявляет к нему интерес. Шуичи мог вести себя необоснованно жестоко по отношению к парню: срывал на нём зло после надоевшей работы, как и морально, так бывало и физически. Но ведь в отношениях главное помогать своему партнёру любой ценой, да? Пусть иногда это и может стоить красных отметен на щеках и исполосованной душе, что отражалась гадкой тяжестью в области груди. Ома тихо шепчет проклятия в сторону телефона, что сейчас лежит на ковре напротив него. Он уже как пять минут назад позвонил в скорую, телефон которой почему-то никто не брал. Раздавались какие-то неясные гудки до того, как парень понял, что свой телефон ему давно пора заменить, ведь тот ничтожно лагал. Но его любимый Сайхара-чан утверждал, что вещь ещё в нормальном состоянии, и что на такое свои заработанные деньги он тратить не станет. Кокичи в отчаянии по-новой хватает телефон, нажимая на клавишу вызова. Сердце его неистово бьется, впрочем, с какой силой не билось никогда. Слёзы идут градом по его бледным щекам, а сам он прижимается к телу Сайхары, что почти не дышит. Ома тихо всхлипывает, прижимаясь ещё ближе. Вдруг напротив него слышится усмешка. Кокичи вздрагивает, раскрывая глаза от удивления. В его голову совсем не приходит никаких идей, пока его трясущиеся от всхлипов тело не отшвыривают на пол. Он всё так же дрожит, когда слышит этот любимый голос, что сейчас обращается к нему без надлежащего тепла. — И это вся твоя реакция? — тон смешлив и холоден. Сейчас есть всё то, чего Ома именно боится. Сайхара окончательно встаёт с пола, оглядывая отброшенную им хрупкую фигуру, что лежит сейчас на этом самом ковре, до сих пор не осознавая происходящие. Кокичи безусловно не имеет свободы к чему-либо. Он убеждён, что не имеет права на это. — Ты - жалкое неблагодарное ничтожество! Да ты даже взгляд на меня поднять боишься, — произносит высокомерно Шуичи, наклоняясь к шокированному парню. Он всё так же молчит, будучи неготовым даже и двух слов связать. Сайхара охватывает своими тонкими пальцами лицо сидящего Кокичи, собственноручно поднимая его голову на себя. Чтобы тот смотрел исключительно ему в глаза. — чего так испугался? М? Я подобрал тебя буквально из рук самой смерти, куда так нещадно тащили твои друзья. Тебе напомнить, как они обращались с тобой? — Сайхара быстро одёргивает свою руку с подбородка заплаканного Омы, моментально давая ему смачную пощёчину, эффект которой сразу отражается в виде красного пятна по всей щеке. В глазах Шуичи сейчас нет ничего привычного - только накатившая безумная радость от причинения жестокости. Кокичи начинает рыдать с новой силой, от чего получает новый удар уже с ноги по лицу. — Где твоя благодарность, идиот?! Как только я умру, ты сразу же пустишься во все тяжкие с моим состоянием?! — не унимается Сайхара, пихая с новой силой трясущегося Ому. Его нога целенаправленно попадает в грудь парня, что инстинктивно прикрывается руками. Кокичи знает, что стерпит, что всё пройдёт. Шуичи пинает уже лежащего парня снова, закладывая в это всю свою силу. Улыбка с его лица не сходит. Ну придётся Оме приклеить одиннадцать пластырей вместо десяти. Подумаешь проблема. Кровь от пинка в лицо начинает течь тёплой дорожкой с края губы. Кокичи отползает к стене, от нашедшего на него Сайхары, что, по сути, сам и загнал его в угол. Ома прижимает забинтованные колени к себе, утыкаясь в них лицом. Он тихо всхлипывает, стараясь вовсе не дышать, зная, что любимого детектива это может нервировать. — Я - тот человек, что дал тебе нормальный кров над головой, что обеспечил тебя всеми нужными для жизни вещами. Даже не бью без надобности. Тот, что подарил тебе свою любовь. — тихо произносит Сайхара, с чьих губ исчезает садистская улыбка. Он садится напротив своего парня, что едва поднимает лицо от колен, зная, что Шуичи не любит, когда на него не смотрят во время его монологов. От избитого тела исходит едва уловимый всхлип. — Что же ты опять такой депрессивный? быть в печали тут должен быть только я, ведь у меня причина есть, в отличие от жалкого тебя. — детектив опускает взгляд на Кокичи, аккуратно прикасаясь к его фиолетовой пряди, что скрыла сиреневые глаза от его взгляда. Он убирает волосы с бледного лица, открывая вид на покрасневшую отметину на щеке. Шуичи невесомо касается её рукой, почти нежно проводя по контуру. Проделанная работа удовлетворительна. Его парень усвоит урок. Сайхара отрывается от Омы, вставая и делая первый шаг к двери, давая ясно понять, что спит сегодня Кокичи один. В их паре для последнего это служило неким наказанием, ведь перечень его фобий нескончаем. Ома боялся одиночества, темноты, грозы, что к слову за окном сейчас была в самом разгаре. Он напрасно думал, что хоть сегодня всё разрешится, и Шуичи не уйдёт, разрешая к себе прикоснуться в страшную своей темнотой ночь и яркими вспышками молнии. Снаружи квартиры слышится новый раскат грома. Детектив хочет сделать второй шаг, но понимает, что не получается. Он оборачивается, опуская голову вниз, где видит Кокичи, что ухватил его ногу в своеобразном объятии, прижимая к себе. Ома тихо всхлипывает, утыкаясь лицом в штанину Сайхары, повторяя из раза в раз "Прости меня". Тот закатывает глаза, после едва искажая лицо в подобии улыбки, выдёргивая свою ногу из хватки, нарочно попадая ей со всей силы в нос парня, что моментально начал истекать кровью. Ома хватается за больное место холодной рукой. Вера в лучшее иссякла. Шуичи проходит дальше, вот только ко всему удивлению выходит не к двери, а к кровати. Он садится на свою сторону как ни в чём небывало, давая понять, что его уступки ждать никого не станут. Прикрывая лицо, что истекает кровью, Кокичи подходит к кровати, начиная лепетать свой очевидный кишащий извинениями монолог, когда уже придвигается к Шуичи, мечтая, чтобы тот хотя бы как-то нормально коснулся его. — Если я не ночую в другой комнате, это не значит, что я простил тебя. — коротко и холодно произносит детектив, отодвигаясь к стене. — Не смей ко мне прикасаться. Запачкаешь же своей кровью. — говорит кратко Шуичи, отпихивая от себя прилепившегося Ому, что слышит новый раскат грома, отчего снова всхлипывает, закрывая лицо руками, чтобы слёзы не намочили сторону Сайхары, ведь если он почувствует, что его подушка хоть как-то мокра, то его вовсе не остановит, что нос своему парню он уже разбил. Разобьёт ещё раз, дабы приучить наконец к личным границам.***
Шуичи замирает. Где-то с полминуты он медлит, смотря на свою любимую жертву, чьё выражение лица сменяется слишком быстро. Кокичи не знает, как вообще осмелился на подобные слова, ведь ранее он буквально дышал с позволения своего парня. Сайхара после моментального замешательства обретает довольный вид, сжимая прижатое запястье Омы ещё сильнее, просто вдавливая в кресло и кладя ногу на его бедро, заставляя последнего немного сжаться от веса Шуичи. — Что я сделаю? — вкрадчиво и чётко проговаривает Сайхара. От этого тона Ома сжимается ещё сильнее. Детектив снова меняется в лице, обретая наигранное спокойствие. Он наклоняется вниз, сокращая между собой и Кокичи дистанцию. Последний наивно поддаётся вперёд, но горло саднит от невыносимой боли. Он пытается кричать, но выходит лишь жалкий хрип, что срывается с его искусанных в порыве страха губ. Шуичи и не собирался делать ничего свойственного влюблённым парам. В момент, когда наклонился к парню, из его рукава выпал заржавелый от времени канцелярский нож, что в миг перехватывая, Сайхара воткнул меж сомкнутых губ Омы. Он улыбался всё шире и шире, понимая, что нож вошёл прямо и семерично меж верхней и нижней губой. Это вызывало прекрасное эстетическое удовольствие. Наслаждение, о котором можно говорить часами, вдаваясь в самые глубокие подробности. По мере вхождения ножа в рот, Шуичи удлинял его и со всей своей имеющейся силой, впихивая куда глубже. Он ликовал. Душа обретала спокойствие. Кокичи пытался дёргаться, понимая, что это уже грань того, что он может вытерпеть. Ома дёргал руками, ногами, но по мере его сопротивлений, нож входил всё глубже и глубже. Покрутив рукоять в руке, Шуичи мечтал воссоздать самые лучшие и причудливые кровавые узоры в горле своего парня, которым вовсе не суждено будет затянуться. Чтобы Ома излишне не привлекал ничьё внимание, Сайхара ударил локтем его в лицо, от чего глаз Омы, в который он попал заслезился и Кокичи пробовал закричать ещё истошнее. Так, будто все внутренности сейчас вылезут наружу. — Тише, милый. Тебе же было интересно что я сделаю?! Да?! — детектив смеялся. Всё сильнее и сильнее. Громче и громче. Шуичи пока что не имел точных представлений о том, как же дальше будет разворачиваться его увеселительное времяпровождение, ибо плана как такового не было, но взглянув на приборную панель его мысли приобрели ещё более интересный характер. Сайхара переместил свою точку опоры на руку, которая сейчас приковывала ножом Кокичи через рот к сидению, вызывая у того ещё более громкий хрип и ничтожные попытки что-то вымолвить. Возможно, что это была мольба о пощаде, мысль о которой раззадоривала ещё сильнее. Детектив посильнее вдавил нож, пользуясь моментом, когда Ома пытается двумя своими руками его выдернуть. Шуичи подхватывает связку ключей с приборной панели, в то время как Кокичи сам же и себе вредит: от своих непрерывных ёрзаний, лезвие проскальзывает по мокрой стенке глубже, оставляя новый кровавый след в глотке, где и как раз снова останавливается, входя глубже на новом месте. — Помнишь, как ты хотел... избавиться от меня? — Сайхара выделяет из всей связки один ключ, после этой же рукой дёргая голову жертвы с такой силой, будто желал оторвать, после выпотрошить её, очищая от мозга с жизненно важными элементами и кожи, оставляя только черепушку, а после просовывать внутрь неё своё лицо, всячески любуясь в зеркалах. Голова Кокичи прекрасна... эти шёлковые, фиолетовые пряди, что так хотелось вырвать до единой вместе с кусками кожи головы, за что они держались. Ома снова дёргается, отворачивая голову в незатейливом движении влево. Как же скучно. Шуичи сжимает ключ в руке, да покрепче, синхронно следуя за парнем в ту же сторону, ударяя в нос локтем, моментально впихивая ключ остриём Оме в глаз. Сайхара хватается за его щёку другой рукой, отпуская нож. Он с неистовой силой принимается ковырять глаз Кокичи остриём, в итоге выковыривая его из глазницы, отрывая то, за что он держался. — Ты хотел меня убить! Убить! — заходится в унисон крик Шуичи вместе с воплями Омы от боли. — Больше ты не станешь так своевольничать! — выкрикивает Сайхара снова, ногой толкая прикрытую дверь автомобиля. Шуичи хватает нож из горла первого, с размаху ударяя его им в живот. — Никогда! Никогда! — от боли, что пронзила его прямо в печень, Кокичи делает последний свой вдох, издавая такой же по количеству истошный крик. Но детектив не унимается. Он начинает ещё с большей силой бить остриём в уже и без того проткнутого насквозь Ому, при этом мило улыбаясь. — Ни-ко-гда! — произносит последние он, нанося пятый ножевой удар. Сайхара бросает нож за спину, выталкивая ногой мёртвое тело. После он с отвращением выходит и сам, наступая на голову трупа. Чуть-чуть потоптав её каблуками своей обуви, он сгибается вниз, поднимая Кокичи снова. — Какой же ты идиот, — задумчиво, сбавляя свой пыл произносит Шуичи, отходя с ним метра на два. После же, детектив снова швыряет труп об асфальт, ехидно улыбаясь. — сам же и забрёл в ловушку! — довольный и счастливый, он садится за руль, не задумываясь нажимая на педаль газа. Он проезжает медленно, наслаждаясь каждым хрустом косточки Омы под машиной, нарочно то нажимая, то останавливаясь: чтобы уж точно всё тело превратилось в кровавое месиво. Наконец, он снова останавливается, поспешно выходя из машины, чтобы полюбоваться проделанной работой. Спокойно, с прикрытыми глазами, Шуичи выходит, заранее заглядывая под машину. Вот только он видит не то, что действительно хотел: под его колёсами лежит невнятного цвета, дурно пахнущая изысканным смрадом масса, покрытая кучей белых пятен, что представляли из себя раздавленных машиной опарышей и других паразитов, что заводятся в трупах. Сайхара замер. Он ведь убил Ому только что. Как за столь короткий срок его прекрасное тело стало таким, будто с убийства прошёл месяц? Шуичи не понимал. Поставив два локтя на капот, детектив прикрыл одной ладонью лицо. Жаль. Ему было определённо жаль, что труды его все пошли насмарку. Сайхара не любил, да что уж там, ненавидел характер своего парня: эти вечно трясущиеся руки, заикания, нерешительность и чёртово нытьё выводило из себя. Но всё это не значило, что к внешним данным Кокичи он относился с таким же призрением. Нет. Его привлекали эти слащавые черты лица, две худые ноги-палки и полное отсутствие каких-либо спортивных форм. Ему хотелось уже наконец взять, пусть и не самым лучшим образом, но отыметь во все щели этого грёбанного несчастного. В порывах хватать его за волосы, чуть ли не вырывая и разбивая своим членом девственную дырку. А вот тот лишь напротив: всякий раз, когда Шуичи заводил темы интимной близости - отнекивался. В какой-то степени, возможно, Кокичи боялся всего того, что в порыве своей страсти может сотворить с ним его парень, поэтому и всякий раз говорил, что это и есть само изнасилование, о котором если что, они оба будут рассказывать уже в другом месте. Сайхара ужасно бесился со всех этих категоричных "нет", но проворачивать сексуальное насилие не хотел. Ему нравилось бить по нервам и худому бледному телу Омы и прекращения не хотелось. Измены следовали чередом, чего Шуичи не стыдился совершенно, так открыто и заявляя по приходу домой, где Ома набирал его номер в сотый раз, дабы убедится, жив ли тот вообще. Но вдруг Шуичи что-то точно поразило его где-то в душе, ведь его парень буквально жил ради него. Тот милый Ома просто желал любить, не требуя ничего взамен. Кокичи не были нужны деньги, вещи, да и любая материальность. Он желал лишь разрешения на любовь, с чего Сайхара только смеялся, пуская обидные шутки и беспричинную агрессию. Ома считал, что их отношения по-своему хороши, не желая смотреть правде в глаза. Ему не было известно понятие абьюза, что и приводило ко всему этому. Кокичи был настолько привязан к детективу, что не мог перестать даже думать в нём... абсурд. Шуичи подорвался со своего места у машины, решительно подходя к трупному месиву, что состояло по большей части уже из мёртвых червей. Сайхара схватил труп, пачкая в этой смеси руки, сдирая клочья остатков от его штанов. Кое как нащупав в анус он впихнул туда свой член, начиная упорно им двигать. В процессе он чувствовал, как, по-видимому, паразиты, что находились внутри трупа кусали его, от чего возбуждения было только больше. — С-сайхара-чан! Ах~ — услышал вдруг Шуичи, перед чьим взором вдруг снова предстал мираж живого Кокичи, что сейчас извивался под ним, пуская стоны от "ощущений". Шуичи желаемое получил определённо, ведь хорошенько трахнуть своего парня ему удалось, пусть тот и являлся лишь миражом и плодом его воображения, в то время как настоящий Кокичи был мёртв уже довольно давно.