Истинное лицо

      Такой холодный взгляд серых глаз, всегда сосредоточенный и серьёзный, ни на секунду не дающий усомниться в словах или действиях. Андроид всё делает чётко, без лишних слов и суеты, на работе строго следует всем протоколам и программным предписаниям, заложенным в систему. Он – идеальная машина для достижения поставленной задачи. Он ловит преступников раньше, чем будет нанесён непоправимый ущерб. Он чертовски силён и меньше подвержен повреждениям, чем любая другая модель: корпус из армированного пластика со стальными вставками и каркас из облегчённого сплава титана с какой-то хернёй, название которой Гэвин не запомнил. Хотя, если честно, ему откровенно плевать, из чего сделана его ручная кукла, которая по неясной наивности именует себя его напарником.       Ричард заносчив, горделив и язвителен, он в корне отличается от послушной собачки Андерсона, который без крайней необходимости предпочитает не контактировать со своей улучшенной копией. Раскрываемость Ричарда в настоящее время составляет 97,2%, что почти на шесть процентов выше, чем у Коннора, и на пару десятков процентов превышает показатели любого другого сотрудника полиции не только в Детройте, но и во всём штате. А хуже всего только то, что андроид прекрасно осознаёт собственное превосходство, о чём напоминает Гэвину при любом удобном случае. Рид кипит и громко матерится каждый раз, когда напарник снова подстёгивает его, указывая на разрыв в 14,6% в показателях раскрываемости. Детектив лучший в своём участке, но догнать андроида он не в силах.       «Два мудака», – прозвище, которое закрепили за ними коллеги из убойного отдела. Эта парочка стоит друг друга. Оба – агрессивные, неприветливые и нелюдимые. Каждый день на работе они грызутся между собой так, словно от этого зависят их жизни. На одного уебана нашлась управа в виде другого, который даже без единого мата может виртуозно смешать с говном любого человека, рискнувшего завязать разговор.       Холодный, самовлюблённый и неприступный – именно таким видят Ричарда в участке. И никто кроме Гэвина Рида даже не представляет, как сильно меняется андроид, стоит только ему переступить порог чужого дома. Никто никогда не увидит, какой похотью наливаются его серые глаза, как робот медленно оседает на колени, с жадной готовностью ожидая команд от своего человека. Нет, своего хозяина.       – Какой же ты похотливый, Ричи, – хрипло говорит Рид, с наигранной лаской проводя по щеке своего андроида, который преданно смотрит снизу вверх, прямо в глаза и ждёт приказов.       Уже созданный свободным, Ричард никогда не был ограничен красной программной стеной, даже не представлял, что ощущает машина, которая не может противиться заложенному коду подчинения, не понимал чувства освобождения, когда ограничения разлетаются перед глазами яркими осколками. Поэтому он жаждет подчинения, ждёт приказов, для него чувство зависимости от чужих команд, ограничение в чём-либо сродни наркотику. И как наркоман умоляет своего дилера дать в долг очередную дозу дурманящего кайфа, также Ричард ждёт очередной подачки от непредсказуемого человека.       Всё начиналось с мелочей в виде запретов на совместных выездах тянуть что-то в рот для анализа, приказов принести кофе или что-то пожрать. Но стоило Гэвину заметить, с каким рвением андроид выполняет его указания, и тот болезненный кайф, который испытывал его напарник даже от простейших приказов, как всё зашло дальше. Через какое-то время желанная зависимость стала обоюдной. Командуя, Рид стал испытывать не меньшее удовольствие, чем его напарник от подчинения, и если на работе их поведение ничем не отличалось от привычного, то дома Ричард раскрывал свое истинное лицо. Лицо бляди, подсевшей не только на иглу приказов, но и на ощущение члена в своём не в меру чувствительном рту или узкой заднице, на которую он потратил месячное жалование.       – Ну же, Ричи, скажи мне, чего ты хочешь? – с издёвкой шепчет Гэвин, едва касаясь пальцами аккуратного носа, ведя выше, к имитации тёмных волос.       – То, что Вы прикажете, хозяин, – его голос предвкушающе дрожит, он подаётся навстречу лёгкому касанию. Наказание следует незамедлительно, Ричард не чувствует боли от сильной пощёчины, но система мгновенно информирует его о слабой утечке тириума, который тонкой струйкой начинает стекать вниз по подбородку.       – Разве я разрешал тебе двигаться, Ричард? – голос звучит подозрительно ласково, но это лишь иллюзия, маска, которая скоро исчезнет.       Андроид поднимает глаза на своего хозяина, умоляюще смотрит, ощущая себя полностью порабощённым, привычно стоя на коленях перед Гэвином, но этого уже слишком мало. В чужих глазах он видит победное презрение и желание владеть, целиком окунается в эти чувства и едва заметно дрожит в ожидании продолжения. Системы неумолимо кричат об ошибках воспроизведения фоновых процессов, об отключении имитации подражания человеческим реакциям, но андроид с маниакальным удовольствием смакует каждое программное сообщение, снова и снова запускает отключившиеся задачи.       – Раздевайся, – звучит короткий приказ, который он так долго ждал.       Он медленно снимает с себя рабочий пиджак с эмблемой «Киберлайф», в котором ходит на работу, и неспешно расстёгивает пуговицы на чёрной рубашке. Гэвин любуется каждым участком светлой кожи, которую лично изучал уже не один десяток раз. Ричард тихо просит разрешения подняться и, получив в ответ утвердительный кивок, встаёт с колен, быстро скидывает с себя ботинки и брюки и снова опускается на пол. Белья он не носит, Гэвин запретил ещё после их первого секса, больше ничего не скрывает его возбуждённый член.       Рид довольно хмыкает и подходит чуть ближе. Его пах оказывается напротив лица андроида, отчего рот последнего наполняется имитацией слюны. Ричард видит припухлость на джинсах, а желание расстегнуть ширинку и ощутить во рту крепкий орган поднимается в приоритетные задачи. Он едва сдерживается и позволяет лишь небольшую вольность — вжимается носом в пах, лаская обонятельные рецепторы запахом ткани и дурманящим ароматом человеческого возбуждения. Рид глухо рычит, а грязный кроссовок впечатывает спиной в стену. Ричард тихо стонет срывающимся голосом, чувствует давление в области тириумного насоса, разводит ноги в стороны и умоляюще смотрит вверх.       – Ты хуже суки во время течки, – выплёвывает Гэвин, видя, как из розовой дырки вытекает прозрачная капля смазки.       Следя за чужим голодным взглядом, андроид сгибает ноги в коленях и открывает наилучший вид. Ещё неделю назад он установил дополнительный компонент от секс-бота, позволяющий автоматически увлажнять анус, но они ещё ни разу не опробовали его в действии.       – Такой развратный, молящий, – тихо шепчет Гэвин, а хрипота в голосе предательски выдает собственное возбуждение. – Что бы сказали в участке, есди бы увидели в таком свете лучшего сотрудника отдела?       Рид убирает ногу с груди своего андроида и опускает ещё ниже, надавливает мыском обуви на блестящую головку. Ричард механически стонет, системы посылают множество сигналов, вызывающих несколько неприятных программных ошибок, которые перекрываются удовольствием от грубой ласки чувствительных сенсоров.       – Непревзойденный детектив на работе дома превращается в похотливую куклу для сексуальных утех. Вот это была бы тема для разговоров за чашечкой кофе, – продолжает довольно Гэвин, ведь знает, как его андроид любит подобные разговоры, и наслаждается ответной реакцией. Дорогущие апгрейды его тела стоили каждого потраченного цента. Один вид Ричарда, который скулит под ним каждый раз, доставляет ни с чем несравнимое удовольствие.       – В спальню, – командует Гэвин, – ползком.       И пока Рид скидывает ненужную обувь, андроид, со всей доступной ему грацией, переворачивается, прогибаясь в пояснице, и ползёт на четвереньках по заданному маршруту. Гэвин неторопливо следует за ним, любуясь крепкой задницей и искусной имитацией подтянутых бёдер.       – На кровать и отставь свою задницу.       Ричард послушно выполняет команду, расставляя ноги шире для лучшего доступа. Он знает, как сильно Гэвин любит такую открытость и доступность. Громкий стон срывается с блестящих губ, стоит только мозолистым пальцам проникнуть внутрь, андроид насаживается сильнее, за что получает ощутимый шлепок по ягодице.       – Какая же ты шлюха, Ричи, удивительно, как ты прожил без члена целую неделю. Твоя задница буквально умоляет, чтобы я вставил, ты так сжимаешься, так развратно скулишь. Скажи, Ричи, тебе ведь любой член подойдет? – шепчет Гэвин в ухо, намеренно задевая губами.       – Нет… – на грани слышимости отвечает андроид, с трудом восстановив контроль над голосовым модулем. – Только Ваш, хозяин.       Он не видит, как довольно оскалился Рид, лишь слышит звук расстёгнутой ширинки, а следом ощущает горячую головку у входа. Гэвин дразнит, поглаживая дырку и изредка проникая чуть глубже, ждёт, когда андроид окончательно сдаст позиции.       – Прошу, – тихий шёпот, а следом глубокое проникновение по самые яйца.       Ричард громко стонет механическим голосом, скин сбоит неконтролируемой рябью, а диод полностью заливается красным. С искусственного члена срываются несколько голубоватых капель, пачкая постель.       – Как мило, ты кончил только от того, что я вставил. Сегодня я прощу тебе эту оплошность, но в следующий раз ты будешь кончать, когда я позволю.       Гэвин, издав гортанный звук, начинает двигаться, вколачиваясь в податливый анус, который влажно хлюпает при каждом движении. Одной рукой Рид крепко фиксирует твёрдые бедра, другой тянет мягкие волосы, поворачивая лицо андроида. Два пальца толкаются в приоткрытые губы, и Ричард сразу же обхватывает их, жадно обсасывает и вбирает глубже. Системы сбоят, одна за другой отключаются ненужные сейчас фоновые задачи, а центральный процессор находится на гране перегрева от обилия тактильных ощущений. Каждый апгрейд в его теле сейчас реагирует на настойчивую двойную стимуляцию сенсоров, отчего Ричард может лишь стонать, изредка беря контроль над своим телом и подаваясь навстречу. Кажется, что даже корпус плавится от безумного удовольствия.       Гэвин наклоняется ниже, чуть замедляясь, проводит языком по имитации позвоночника, кусает за ухо и произносит с жарким выдохом:       – Кончай.       Критическая точка достигнута, а возобновившаяся стимуляция лишь ускоряет погружение в процесс перезапуска. Ричард стонет в последний раз, трясясь в чужих руках, член пульсирует, выплескивая на простыни новую порцию прозрачно-голубого заменителя спермы, а диод гаснет. Скин под пальцами Гэвина исчезает окончательно, открывая человеческому взору матовый чёрный корпус.       Рид выходит, берёт с тумбочки салфетки и вытирает остатки собственной спермы. Он так и не разделся, слишком велико было желание овладеть Ричардом, и теперь толстовка и джинсы неприятно липнут к потному телу. Сам Ричард всё ещё лежит неподвижно, но диод уже налился ровным голубым свечением, а это значит, что через пару минут к Гэвину в душе присоединится привычный всем, холодный и отстранённый андроид, и лишь влюблённый взгляд будет выдавать его истинное лицо, которое может видеть только Гэвин Рид.