Очередная боль

      Гримм всегда отдавался своим выступлениям полностью, он никогда не жалел сил на очередной танец с теми кто его призвал. Отчасти это все было его долгом, но с другой стороны — его страсть. Каждое движение выражало желание Маэстро. Каждый шаг говорил о его намерениях. Он никогда не был закрыт от других, всегда был рядом с участниками своей трупы…

Но не все ценили это

      Гримм всегда раздражался, когда ему не давали завершить его танец. Кто-то никогда не примет факт того, что даже высшее существо может искренне желать чего-то.

Чьи-то руки легли на шею маэстро и стали утягивать в объятья их хозяина.

      На самом деле тот уже совершенно не помнил даже имени того, кто вызывал эти чувства. Желание крепко обнять и погладить по голове, ласково называя как-то по глупому. Кошмар все сильнее утягивал в себя и не отпускал разбитое сердце, заполняя трещины своими красными цветами. Постепенно мысли об этом уходили все дальше.

Чужие руки спустились на талию и крепче прижимали к себе, над ухом было слышно чужое дыхание.

      Маэстро привык к этому теплому и горькому кошмару, который в очередной раз вытягивал эмоции наружу и заставлял забыть.

Холодные руки забирались под одежду, лаская тело Гримма. Какими бы они не были жестокими, маэстро любил их. Любил чужие касания, которые старались залечить все раны.

      В какой момент все стали бояться? В какой момент появился страх? Он не знал. Прижимаясь еще ближе к воплощению всего этого, Гримм улыбнулся. Какой бы холод не исходил из рук, сам Кошмар был теплый. Пламя, которое постоянно горело в нем никогда не затухает. Вскоре маэстро стал чувствовать как его господин стал нежно целовать шею своего носителя. Это вызывало слишком приятные ощущения. Каждый поцелуй словно вытягивал каждый страх и желание прекратить. Это продолжалось недолго. До очередного призыва.

Почему этот звук идет оттуда. Фонарь был уничтожен, а значит и не имел возможность призвать их. Выходя из своего сна, Гримму предстояло начать новый танец.

      Почему же он был так похож на него, этот новый сосуд. Он тут далеко не первый раз. Ещё до того Червя… Но сейчас, добравшись до королевства, того удивили прекрасные зеленые листья в городе на поверхности. Но зачем тогда их призвали, если они не нужны тут. Ответ был таким же быстрым как и вопрос.

Он увидел его.

      Дитя, которое так напоминало Гримму о прошлом. Делая выводы, то смело предположил, что это его перерождение. Руки кошмара закрыли ему глаза, а чужой голос шептал забыть. Танец был закончен слишком быстро и было видно, что партнёр по нему не особо интересовался выступлением, скорее наоборот. Желал как можно быстрее закончить.

Вновь тишина. Она становилась все больше и больше, забирая все без остатка.

      Кошмар старательно не давал Гримму услышать или увидеть того, кто был виновен в этом всем. Он не даст сделать больно своему носителю. Погружая в сладкий сон, не давая даже частичку кошмара. Господин Гримма утянул того в медленный танец, совершенно тихий. Единственное что можно было услышать, были их шаги. Если маэстро пытался осматриваться вокруг, то видел мрачный замок, который так и указывал на то где они находились. Бальный зал.       Откуда-то появились куча существ, танцующих свой танец. Это были совершенно разнообразные виды, красоту многих нельзя было описать. Посмотрев наверх, можно было увидеть пауков, которые с радостью сплетали свою тонкую золотую нить. По бокам можно было увидеть бабочек, которые с той же безумной радостью осыпали гостей цветами и заласкивали их слух.       Но что-то было не так. Каждый шаг за Королем Кошмаров раздавался некой болью в сердце. Бабочки стали разбрасывать вместо цветов клубки пламени, а пауки сжигали сам дворец своими огненными узорами. Паника и боль. Но они не останавливали свой танец, продолжая уничтожать все вокруг, пока последний жучок не упал в пропасть.       Золотая кровь текла по голому телу Гримма, которую старательно вылизывал его любимый Кошмар. Он никогда не закончится и будет всегда рядом. Король никогда не даст забыть его, но с радостью поможет забыть других. Взяв чужое лицо в свои руки, Гримм наклонился и утянул в поцелуй, который будет длиться до скончания времён.