Welcome home, Marjorine

   Марджорин уходит, оставляя за спиной вечные снега Саут Парка. Небо неприветливо хмурится, тучи сгущаются у неё над головой, пронизывающий холодный ветер, будто бы перемешивая огромной ложкой снег, обнимает её маленькую фигурку. Снег сейчас чем-то похож на занавески, думает она, за гигантской снежной шторой можно скрыться от внешнего мира.    Время позднее, на темно-синем небе начинают появляться розовые и лиловые оттенки, и даже несмотря на гонимые ветром тучи ей видно острые бледные звезды, мерцающие высоко в небесах, там, докуда обычной девочке вроде Марджорин не достать рукой.    Никто не выгонял её и не просил уйти, но она, даже такая глупая девчонка как Мардж, понимала, что никому не нужна. Ни помешавшаяся на наказаниях мать в строгой идеально выглаженной рубашке с галстуком, ни весьма равнодушный отец, ни, уж тем более, одноклассники не будут по ней скучать, да и вообще, скорее всего, не заметят её отсутствия, а потому она твёрдо решила, что такой проблемный ребёнок, постоянно влипающий во всякие неприятности, из которых не всегда может выпутаться самостоятельно, должен уйти. И ушла. Поздней ночью, пока все спят, она натянула на тощее тельце старый бирюзовый свитер и тихонько покинула дом.    Марджорин никто в школе не нравился. Эрика Картман вечно издевалась над ней (впрочем, проще было найти человека, над которым она НЕ издевалась), Кайли Брофловски, или же «рыжая бестия», как называла её Картман, вместе со своей лучшей подружкой Стейси Марш, которая, к слову, встречалась с напыщенным индюком Вендаллом Тестабургером, часто насмехалась и называла слабачкой, одна только Конни была адекватной, пусть в далёком детстве и запустила в неё сюрикеном.    Марджорин хотела думать, что никогда не влюблялась, скрывая настоящие чувства. Она была неравнодушна к Маккормик ещё с тех самых пор, как выяснилось, что она, Марджорин, коренная жительница Гавайев, а Конни решила её поддержать. Мардж боялась стать для всех ещё большим разочарованием, особенно для родителей. И Конни. И пусть даже случай с Твик и Кортни, которые до сих пор вместе и хранят верность друг другу, доказал обратное, она все равно боялась.   Туман стелется по земле, такой густой, что скоро его, кажется, можно будет резать ножом. Туман застилает землю, а пелена слез застилает глаза. Руки замёрзли и покраснели, и нос, скорее всего тоже покраснел, и глаза покраснели, но только не от холода, а от слез, которые все льются и льются, не переставая.    Скоро наступит рассвет, и небо станет ярко-розовым, как на картинах художников-пейзажистов, и первые лучи солнца озарят хрустальные слезы, застывшие в её голубых аки небесная лазурь глазах, и весь мир увидит её страдания.    Город остался позади. Пурпурно-розовое небо насыщает припорошенные снегом крыши Саут Парка своим цветом, а деревья отбрасывают на них ажурные тени. Снег засыпается в ботинки, прилипает к обтягивающим худенькие ножки колготкам, ветер треплет светлые волосы, и Марджорин думает, что надо было все-таки взять шапку. Однако поздно возвращаться домой, мать будет недовольна, если узнает. В полной мере осознать свою никчемность ей не даёт громкий девичий голос с легкой хрипотцой, раздающийся прямиком у неё из-за спины: — Стой!    Этот голос она узнает из тысячи. Краем глаза Мардж замечает мелькающее на фоне снега ярко-оранжевое пятнышко, а потому разворачивается и видит, как Маккормик в распахнутой парке, под которой виднеется мятая спальная футболка с Терренсом и Филлипом, бежит к ней навстречу, спотыкаясь о сугробы и падая, но после вставая и продолжая свой путь. Слезы хлынули с новой силой, и Марджорин закрыла лицо ледяными руками, пытаясь их остановить.    Конни несётся к Стотч, и если бы на её пути было хоть что-то кроме снега, она бы обязательно в это врезалась. На нос наклеен пластырь, который очень мешался вчера и на который она не обращает абсолютно никакого внимания сейчас.    Солнце медленно поднимается, выкатывается из-за тёмной полоски леса на горизонте будто яблоко или огромная жёлтая горошина, бросая свет на горы-великаны с заснеженными вершинами, застрявшими в облаках. Туман над холодной мокрой землёй, порой выглядывающей из под толстого слоя снега, рассеивается.    Кони утопает в снегу, ветер проникает своими холодными лапищами под пижаму, но она не сдаётся и бежит, бежит, бежит..    Сердце Мардж на мгновение замирает, и она полностью останавливается, дожидаясь Маккормик. Конни машет ей тонкой рукой и просит подождать. Такое уже было, разве нет? Какое-то дежа-вю. Маккормик подбегает и хватает Марджорин за руку, тянет на себя. «Идем?»    Стотч не хочет возвращаться, но ноги не слушаются, и она покорно идёт за Конни в сторону занесенного свежим утренним снегом Саут Парка. Ветер со свистом залетает в голову, очищая её от ненужных мыслей и оставляя после себя лишь приятную пустоту. Вся боль вышла через слезы ещё десять минут назад, а все, что до этого момента чувствовала Мардж — лишь слабые её отголоски. «Идем.»    Из-за слез все плывёт перед глазами, а воспоминания смазываются. Деревянная табличка «Саут Парк», стоящая у въезда в город ещё с девяносто седьмого, а то и раньше, приближается, русая макушка Конни выглядит как неровное жёлтое пятно, все предметы размываются и смешиваются между собой, превращаясь в палитру сумасшедшего художника.    Марджорин уже не десять, но когда Маккормик останавливается, она всхлипывает и бросается девушке на шею, сжимая в искренних, тёплых и по-детски невинных объятиях. Конни гладит блондинку по узкой спине и, отодвигая светлую прядку от уха девушки, шепчет: — Добро пожаловать домой, Лея. И в этот момент Мардж понимает: она не одна.