Incubus

Этой ночью Дориану приснился кошмар. Луна зависла в оконном проёме жёлтым полукругом, распахнутые ставни бились о стены, занавески вились белыми змеями в воздухе. Лавеллан стоял над кроватью, и обе его руки были целыми. В холодной полутьме было почти не разглядеть, поэтому Дориан скорее слышал и чувствовал, как черная с зелёными искрами, кровь капает на пол – громкий, противный звук. Эльф смотрел не мигая, губы его беззвучно шевелились в глухой мольбе: «спаси меня от смерти». Во сне Дориан понимал – это не взаправду, но сердце гулко колотилось о ребра, тело дрожало. Он тянулся к Лавеллану – и хватал руками лишь воздух. А Инквизитор отходил все дальше и дальше, вглубь комнаты, оставляя кровавые, маслянисто блестящие в лунном свете, следы на полу. В углу просторной комнаты – почти непроглядная тьма; Инквизитор стоял там, словно тень древнего проклятия, невидимый. Это пугало больше всего. Дориан медленно встал с кровати, потянулся к посоху – и замер. Тело не слушалось его, ноги будто гвоздями прибили к полу. Что-то горячее, влажное поползло от ступней по щиколотках выше, обмотало тугими лентами бедра. Он хотел опустить взгляд, сбросить с себя путы, но не мог – глаза смотрели во тьму комнаты, где тускло блестела зелёным уродливая метка на ладони Лавеллана; его пальцы едва уловимо шевелились, и веревки на теле Дориана затягивались сильнее. В мозгу гудел голос эльфа, но какой-то чужой, неправильный: «спаси меня, спаси от смерти». Когда удавка оплела шею, Дориан бросил все усилия на то, чтобы проснуться. Магам не снились кошмары. Они умели контролировать сны, навевать себе любые сюжеты или их отсутствие: так делал сам Дориан, множество раз, и эта ночь не была исключением. Измотанный войной в Тевинтере, он не хотел видеть что-либо до утра. Мужчина зажмурился и сосчитал до десяти, но когда открыл глаза – вокруг была та же комната, полная лунного света и теней, ледяного ветра и злобного шёпота. Только теперь Инквизитор не прятался в углу, а стоял прямо перед ним – высокий, худой, в окровавленном доспехе. Взгляд его блуждал по обнажённому телу мага, скрученному судорогой от невидимых пут, и в светлых глазах эльфа разгоралось зелёное пламя. Он смотрел не как настоящий Лавеллан, но его темный, отравленный магией завесы двойник – жадно, с неведомой злобой и похотью. Эльф водил ладонями над плечами и торсом Дориана – невесомо, почти касаясь ледяными пальцами, и на тело мага, с громким шипением, капала отравленная кровь. Черная в неверном лунном свете, она стекала по шее к ключицам, ниже, вдоль ребер; оставляла тонкие следы на животе, чтобы густыми каплями запутаться в волосах в паху и на бедрах. Когда крови собралось достаточно, Инквизитор обошел застывшего Дориана – глухо стукнули ботинки – и удовлетворенно цокнул языком. – Ты боишься меня, боишься крови, – прошептал Лавеллан. Его губы были близко–близко. Даже окутанный зелёными искрами, окровавленный, пугающий и чужой, он оставался прекрасным. И больше всего, наплевав на инстинкты, Дориан хотел обнять его. – Возможно, твой страх спасет меня от смерти. Дориан дернулся – ничего не произошло. Тело не слушалось его, мозг пылал. И на мгновение ему показалось, что это не сон. Не было победы над Корифеем, погони за Соласом, эльфийский бог не избавлял Инквизитора от метки, не отнимал его руку. Это все ложь, иллюзия. Правда – дикая, ужасающая – стояла перед ним. Лавеллан поддался демонам, встал на сторону зла, его сила выросла, любовь к Дориану – угасла. Словно в подтверждение мыслей мага, Инквизитор наклонился, шумно втянул сквозь зубы воздух и слизал каплю крови, застывшую в выемке между ключицами. Его язык был горячим и сухим, тогда как дыхание – холодным. Окоченевшему из–за открытого окна Дориану легкое касание показалось ударом плети. Инквизитор не дал опомниться – прочертил языком дорожку вниз, остановился возле пупка. – Почему ты дрожишь, Дориан? – зашептал эльф. – Тебе всегда нравилось, когда я целовал тебя здесь, трогал вот так. Он пробежался кончиками пальцев по ребрам, царапнул внутреннюю сторону бедра, невесомо коснулся члена. Он был прав – Дориан любил, когда Инквизитор склонялся ниже и покрывал поцелуями бедра, облизывал пальцы и медленно, круговыми движениями, обводил головку, размазывал слюну по всему стволу. К тому времени Дориан был уже на грани – цеплялся за плечи своего любовника, вплетал пальцы в длинные волосы, умоляя заглатывать сильнее, глубже... Но это был не Инквизитор. Неизвестное, жуткое порождение Тьмы сейчас стояло перед ним на коленях, оглаживало бедра, сжимало до синяков ягодицы, посасывало налитую кровью головку, шипело и скалилось. Плоть Дориана, привычная к такой знакомой ласке, предавала его, но мозг метался и горел. Удавка на шее сжималась сильнее, синхронно с движениями рта эльфа: вниз – узел полностью перекрывал воздух, вверх – узел немного слабел. Мир вокруг сужался до рваных линий – кровь на его теле, кровь на доспехах, – и точек – черные капли на полу, вытатуированные на лице Инквизитора. Тьма поглотила комнату, и только тело Лавеллана светилось изнутри изумрудным и белым, красило блестящие доспехи. – Ты никогда не умел молчать, особенно в постели, но теперь... – эльф на минуту оторвался от его тела, встал – изящным, слитным движением, облизал губы. Глаза его на мгновение вспыхнули, и путы спали с Дориана, в саднящее горло хлынул воздух. Дар речи вернулся к нему, как и свобода движений, но маг продолжал стоять неподвижно, заворожённый и напуганный одновременно. – Зачем ты пришёл? – голос звучал глухим карканьем, легкие горели. Дориан хотел шагнуть ближе, коснуться родного лица, пригладить растрёпанные волосы. Дориан хотел схватить посох и парализовать молнией, и пытать чудовище, которое пришло в облике Лавеллана, чтобы его дурачить. Дориан хотел проснуться и не помнить ничего. – Чтобы ты спас меня от смерти, – ухмыльнулся Инквизитор – незнакомая, пошлая улыбка, заставившая опавший член Дориана дернуться. – Ты... ты не он. – Правда? – эльф толкнул его в сторону кровати, отбросил во тьму комнаты магический посох легким движением пальцев и принялся раздеваться. Раньше Дориан любил заниматься любовью, когда Лавеллан возвращался со своих миссий. Он стаскивал покрытые кровью и пылью доспехи, смывал грязь с измученного тела, смазывал не до конца зажившие шрамы, а затем целовал, целовал... Доспехи падали на пол почти бесшумно – до того громко кровь стучала в голове, в ушах звенело. Дориану казалось, прошла целая вечность, прежде чем рубашка белым облаком осела на пол. Его замутило. Тело Лавеллана покрывали жуткие раны и ожоги – все, что когда–либо вылечили целители, вернулось и расцвело на светлой коже рубцами, нарывами, кровоточащими пятнами. Якорь оплетал ладонь эльфа, тонкими нитями тянулся вдоль руки прямо к сердцу. На месте глазниц зияли черные дыры, лицо было изранено, волосы – темные, липкие от крови… Дориан почувствовал, как его тело дрожит, по щекам текут слезы; воздух закончился, и он понял, что все это время кричал. – Почему ты не спасаешь меня?.. Когда он открыл глаза, комнату заливал мягкий розовый свет. Окна были закрыты, белая тюль висела изменчивым полотном. Как бывает после кошмаров, тело его затекло, горло сдавила тупая боль. Дориан пытался зацепиться взглядом за узор на одеяле – вышитые на синем фоне золотые лилии, пошевелить пальцами на ноге, выровнять дыхание. – Плохой сон? – послышался голос сбоку, чья-то рука огладила его лицо и шею, взъерошила волосы. В мир вернулись краски, движения, звуки. Дориан повернул голову – Инквизитор лежал, подперев ладонью щеку, в глазах его танцевали смешинки. Утренний свет золотил длинные волосы, ярким пятном лежал на голом плече. – Да, я... – Дориан прочистил горло. Призраки сна стекали с его тела с каждым новым вдохом. – Мне снился ты, но другой. Ты молил меня о помощи, весь в крови... Говорил, что я должен спасти от смерти. О, любовь моя... Лавеллан не дал ему договорить. Он придвинулся вплотную, навис над магом – волосы полностью прикрыли лицо – и втянул его в поцелуй. Дыхание эльфа – горячее, пахнущее какими–то травами – совсем не проходило на ледяное дыхание кошмара, и Дориан расслабился, обвил руками шею любовника, вжался вставшим членом в бедро. – Постой!.. – что–то было не так. Две здоровые руки Инквизитора касались его кожи – правая оглаживала бедра, левая сжимала их члены вместе, большим пальцем размазывала выступившую смазку. Теплые, настоящие, они не могли быть правдой. – Аматус, почему у тебя... Эльф оседлал бедра Дориана, упёрся ладонями в грудь, вдавливая кристалл под кожу, в то место, где бешено колотилось сердце. В глазах его была только тоска и мольба. – Возможно потому, что я мертв, Дориан. Ты меня не спас. Дориан чувствовал, что падает. Сильные руки толкают во тьму, и он летит, все глубже и глубже погружаясь в черную бездну. Ее ледяные воды сходятся над головой; он закрывает глаза, но там ждёт та же бездна, угольная, дрожащая, в которой отсутствует время, пространство и боль. Дориан барахтается, машет руками в попытке ухватиться за что–то, но вокруг пустота, и черная вода забивает его лёгкие; здесь нет воздуха – в ушах шумит, тело быстро слабеет, сердце бьётся отчаянно быстро, а затем затихает. Он пытается вдохнуть, но только глотает воду. С последним ударом он просыпается. В его маленькой комнатушке нет окон. Тяжёлое одеяло давит на живот и грудь; Дориан кашляет, пытается выплюнуть несуществующую жидкость, и от усилий его внутренности скручивает тугим узлом. Боль, острая и яркая, приходит вместе с осознанием – он живой, он больше не спит. Узкая кровать скрипит, пол холодит влажные от пота ступни. Дориан в полутьме пробирается к столу и зажигает лампу – огонь бросает на стену уродливые тени. Маг проверяет, хорошо ли заперта дверь и устало садится на край постели. – А ведь я почти поверил, – бормочет он, сжимая кристалл на шее сильно, до боли. Метка на руке Лавеллана так же пульсировала и горела? Когда боль становится невыносимой, он вытаскивает из–под подушки брата–близнеца – такой же белый, прозрачный, на золотой цепочке кристалл, предназначенный для общения на расстоянии. Дориан снял его с мертвого Инквизитора много лет назад. Маг смотрит некоторое время на свои ладони – в каждой по бесполезной вещи, которую ни сломать, ни выбросить. В мягкой полутьме его смуглые руки кажутся ещё темнее, на них почти не видно морщин и шрамов, что оставили годы. В Магистериуме ждут дела, но тевинтерец позволяет себе посидеть ещё немного. Сегодня ему снился Инквизитор – день обещает быть хорошим. 01.08.2020