Телефон

Они сидели на заднем дворе одного из домов на краю города под высоким деревом, ярко-зеленая сочная крона которого когда-то была спасательном местом в жаркие дни лета для обитателей дома, наслаждающихся жизнью и потягивающих лимонад из пластиковых стаканчиков. Было тепло и сухо этим летним днем 2024 года их нового постапокалиптического мира, когда они решили вновь заняться обыском домов. Сегодняшний вид заднего дворика никак не мог сказать его посетителям, как он выглядел раньше в «нормальной» жизни. Сидеть уже было не на чем, поэтому Ханно и Элизабет нашли свое временное пристанище на хлипкой грязной доске дешевого дерева, когда-то служившей столом. Ханно точил свой старый нож точильным камнем, который только что нашел на уже обработанной за долго до них кем-то кухне. Элизабет находилась слева от него и перебирала только что собранный ей чужой скарб, который как-то смог зацепить ее внимание. Среди прочих прогнивших и ставших домом для различных низших организмов вещей, девочка, к ее удивлению, нашла такие, как старый телефон в довольно сносном состояние, наушники с дужкой, несколько книг, настольную игру с картами, лак для ногтей и заколки для волос. Нельзя было не понять, учитывая то, как трудно ей было привыкнуть к прежнему укладу после жизни в 21 веке, насколько счастлива она была таким драгоценным находкам. Девочка перебирала в руках телефон. Она на всякий случай проверила, ничего не ожидая, кнопку питания, и аппарат отреагировал ей логотипом известной компании. Возможно телефон был выключен до взрыва и каким-то чудом смог сохранить заряд к этому времени, заключила она. Вид увлеченной странной штуковиной Элизабет привлек Ханно. Он легко коснулся плеча младшей Допплер, чтобы она обратила на него внимание. — Что это такое? — прожестикулировал он с неподдельным интересом. Вопрос мог показаться весьма странным. Однако, с начала исчезновения детей, события в Виндене смело ступили на кривую и петляющую тропу, имя которой была сама Странность. — Это телефон, — ответила та, понимая, что это слово вряд ли ему знакомо, и поэтому продолжила, — прибор для того, чтобы общаться на расстоянии. — Как письма? — первое, что могло прийти на ум человеку из начала прошлого столетия. — Что-то похожее. Она передала телефон ему в руки, что было крайне бесполезно. Разве, что юноша мог запустить его в качестве метательного ножа в дерево. Больше, по его первому впечатлению, предмет ни на что не годился. — Вообще, он может делать много других вещей. Вот смотри. Элизабет выхватила дощечку пластика из его рук, чтобы открыть камеру. В светлом прямоугольнике экрана появились угловатые правильные черты его красивого лица. Она коснулась пальцем круга и затем повернула экран к Ханно, чтобы он смог увидеть результат. Таубер уже хотел удивиться про себя, когда вдруг вспомнил про перемещения во времени, встречи людей с самими собой только другого возраста, машины времени, и подавил эмоции. Вещь и в правду казалась интересная, но… — Бесполезная штука, — вывел он руками в воздухе и вернул телефон Элизабет. — Очень даже полезная! — ответила та слегка воодушевленнее, чем нужно было. Она уставилась на фотографию Ханно, проводив маршрут глазами от линии его четких скул к бездонного голубым глазам, таким серьезным, полным вселенской тайны и тоски. Элли привлекла его внимание, которое снова все было обращено на уже итак достаточно острое лезвие его ножа — все, что соединяло его с жизнью в 1900-х. — Расскажи мне о себе, о своём прошлом. Почему ты тогда появился в бункере, как ты нашел нас с папой, почему следовал за нами? Это как-то связано с туннелями в пещере? С раем и Sic Mundus? Спустя четыре года юная Допплер набралась смелости выразить эти вопросы жестами. Он внимательно наблюдал за чёткими движениями ее рук, думая, что вряд ли когда-нибудь сможет владеть языком жестов так же хорошо. К его искреннему сожалению, Ханно не мог ответить на вопросы девочки. Тем не менее, его продолжительное молчание не устраивало Элизабет в качестве ответа. Поэтому она вложила немного большей силы, чем хотела и чем он ожидал, когда похлопала его по плечу для привлечения внимания. — Эй! — нахмурилась она, и уголки ее бровей, что были ближе к переносице, почти соприкоснулись друг с другом, формируя галочку. — Я не могу сказать тебе всего сейчас, — снова спокойно и хладнокровно, но уже с большей заботой в глазах, как при разговоре с ее отцом тогда, решил наконец отреагировать юноша, — но ты все узнаешь, когда придет время. То, что мы знаем –капля, чего не знаем — океан. Ответ явно расстроил Элизабет, и она вернулась к телефону, который показался ей более интересным собеседником, чем Ханно в тот момент. По крайней мере, он не был закрытой книгой для нее. Он встал с доски, готовясь уходить. Элизабет спрятала все вещи в рюкзак и посмотрела на него, молчаливо говоря, что они могут отправляться в пещеру. — Знаешь, мне нравится здесь. Может нам стоит перебраться в этот дом, как думаешь? Ему вдруг захотелось как-то приободрить ее, компенсировать его вынужденное молчание, которое так ее расстраивало. — Тем более нам пора давно уже выбраться из этой пещеры. Ее губы растянулись в широкой улыбке, которая выражала всю искренность еще по-детски наивных эмоций. Воздух вокруг сотрясся от быстрых движений вверх-вниз ее белокурой головы.