***
- Шпионишь за новой парочкой? - спросил его напарник в участке. Небрежный, дразнящий тон был почти незаметен из-за шипящего автомобильного радио с полицейскими сводками, но Джимми смог понять насмешку. - Я не шпионю, - ответил он, откусывая сразу половину булочки с сыром. - Просто. Ну, знаешь. Наблюдаю за возможным местом происшествия. - Если ты не будешь осторожнее, то обнаружишь, что наблюдаешь за местом, где сержант засунул ногу тебе в задницу. Говорят, ему платят кругленькую сумму, чтобы он держался подальше от этого дома. - Стой, что? - Джимми уронил булочку себе на коленки, а радиоприемник затрещал от смеха. - Да ладно тебе, Джим, я конечно понимаю, ты добрый, старомодный, вскормленный кукурузой мальчик из Айовы*, но это побережье. Такое дерьмо встречается здесь постоянно. Добро пожаловать в триштат**! /*Айова - ведущий сельскохозяйственный штат США. В основном там выращивается кукуруза, соя и овес. **Триштат - территория, состоящая из трех штатов - Нью-Йорка, Нью-Джерси, Пенсильвании./ Добро пожаловать в триштат. Коррупция происходит прямо у тебя под носом! Не говоря уже о том, - с горечью подумал Джимми, - что я из Иллинойса. Он никогда в жизни не был в Айове. Он слабо усмехнулся человеку на другом конце провода и повернулся, чтобы посмотреть на дом через улицу. Это был самый модный особняк в округе, чем-то напоминающий ему дом из Паразитов; Джимми думал о том, что, возможно, кто-нибудь может жить в подвале без ведома хозяев. Этими хозяевами были молодая пара из города - она, какой-то некоммерческий адвокат, и он, на пенсии. Кем же он работал? Недавно ушел на пенсию, - сказал ему сержант. Со стороны водителя полицейской машины Джимми увидел, как распахнулась входная дверь дома, и его новый сосед выскочил в клетчатых пижамных штанах. Он прошелся босиком по подъездной дорожке к почтовому ящику. Когда он потянулся, обнаженные тренированные мышцы показались между его поясом и краем футболки. Этот человек, - размышлял Джимми, - выглядит слишком молодым для пенсионера. В любом случае, что, черт возьми, он делал на пенсии? Конечно, средний парень может потратить столько часов в день на тренировки, прежде чем быть довольным своим прессом и недовольным своей жизнью, так ведь? И тут Джимми заметил движение: два белых парня, оба огромные и неповоротливые, уверенно шли по улице и безошибочно направлялись к дому. Они вышли из Audi, что не было каким-то плохим знаком, но на них были матово-черные водолазки, которые, по опыту Джимми, означали, что либо они постмодернистские драматурги, либо наемные головорезы. В любом случае это был действительно очень плохой знак. Пока водолазки приближались к невыносимо горячему новому соседу Джимми, он сидел в пропитанных сливочным сыром брюках и ломал голову. Что это было, ограбление? Конечно, начинало темнеть, но все равно это было бы слишком смело - грабить дом, дав понять о своих намерениях, напрямую подойдя к жильцу. Вмешательство выдало бы положение Джимми в машине без опознавательных знаков, но теперь водолазки размахивали монтировками, и быстро становилось ясно, что просто стоять в стороне - не вариант. Джимми уже собирался открыть дверцу машины - будь проклят сливочный сыр! - когда случилось нечто неожиданное: его новый и черезчур свирепый сосед с разворота ударил ногой первую водолазку в солнечное сплетение, а вторую - в пах. В безопасности, из патрульной машины под прикрытием Джимми услышал, как хрустнули кости. Все произошло в одно мгновение - настолько быстро, что Джимми не успел вмешаться, даже выйти из машины. Ему только оставалось смотреть, как водолазки хромают обратно к своей Audi. Когда гладкий автомобиль с акульим носом уехал, Джимми вздрогнул, представив себе, каково это - держать руль сломанными пальцами. В окно со стороны водителя негромко постучали. - ааАааА! - у Джимми чуть душа в пятки не ушла. Его слишком красивый сосед материализовался рядом с машиной, как по волшебству, и махал двумя конфискованными монтировками, по одной в каждой руке. Иисус Гарольд Христос. Джимми опустил стекло. Знал ли он, что я наблюдал за ним все это время? Была ли угроза? - Чем, эээ, чем я могу вам помочь? - Эй, - сказал он хриплым голосом со спокойным лицом, - полагаю, вам не нужна монтировка? У меня есть... лишняя.***
И теперь Джимми стоит на пороге у дома мистера Уика: мокрая униформа, намокшие лимонные батончики и, к счастью, брюки без сливочного сыра. По крайней мере, пока. Он уже собирается звонить во второй раз, когда дверь открывается. На пороге стоит не мрачный мужчина с точеным прессом, а его жена. Она приятная, с таким вытянутым лицом и проницательным взглядом. Придерживает дверь, показывая, что Джимми может войти и укрыться от дождя. - Вы знаете, откуда происходит значение слова "порог"? - спрашивает она, ведя его по длинному коридору в гостиную открытой планировки. - Не могу сказать, что знаю. - Раньше так называли специальный брусок в полу, который использовали, чтобы грязь с улицы не попадала в дом. - Джимми чешет затылок и думает, не примет ли она его за невежду, потому что он не знает, что это за "специальный брусок". - И до сих пор мы все еще называем область в полу под дверью - порогом, хотя больше не используем его, как раньше. Разве это не здорово? - Это точно, мисс, - Джимми кажется, что ответ звучит слабовато, но он действительно думает, что это здорово - а еще он хотел бы, совсем чуть-чуть, чтобы с ним сейчас был пистолет. - О, пожалуйста, зовите меня Хелен, - Хелен поворачивается и одаривает его лучезарной улыбкой. - Джон! - крикнула она в огромное пустое пространство дома. - У нас гость! В мгновение ока, Джон - серьезно? Горячий сосед-убийца назван чем-то таким же простым и обычным, как Джон? - и он материализовался у локтя Джимми. Его указательный палец держит нужное место в потрепанной книге мягкого переплета, и Джимми невольно задается вопросом: к какому виду чтения он тяготеет в свободное время? - Мы уже встречались, - сказал качок. - Я дал ему бесплатную монтировку. - О? - Хелен роется в шкафчиках, оставив Джона и Джимми стоять на сверкающем гранитном кухонном островке и делать друг другу почтительные многозначительные выражения, что уже становится невыносимым. - Да, - говорит Джимми, протягивая завернутую в целлофан тарелку, - спасибо за нее! Я, эээ, принес вам это в качестве... предложения мира? взятки? Нонсенс. Я же коп! Они должны подкупать меня. Если мы собираемся заниматься коррупцией, то хотя бы нужно делать это правильно. - ...в качестве подарка, - заканчивает Джимми. - Добро пожаловать в наш район, мистер и миссис Уик. - Рад быть здесь, - голос Джона не повысился и ни один мускул на его лице не дрогнул, но есть нечто в его голосе, что заставляет поверить ему. Он действительно рад быть здесь, - подумал Джимми. Он отводит глаза, когда Джон одним махом запихивает себе в рот батончик. - Чай или кофе? - спрашивает Хелен. Через пять минут они сидят за кофейным столиком, потягивают горячие напитки и бессмысленно болтают и о погоде, и о новостях, и о чем угодно, только не о различных актах насилия со стороны Джона, которые видел Джимми. Говорит больше Хелен: она работает в Американском союзе защиты гражданских свобод* и ей есть, что рассказать. Большая часть слов пролетает мимо ушей Джимми, но он рад быть вовлеченным в разговор. Джон время от времени рассказывает смешные анекдоты или задает вопросы о делах Хелен, но в основном он наблюдает и слушает, одной рукой обнимая жену за плечи. /ACLU(англ.) - некоммерческая организация США, участвует в судебных процессах, исход которых мог бы привести к ущемлению гражданских прав и свобод. Большинство юристов - добровольцы и работают бесплатно./ Хелен расспрашивает Джимми о его работе, жизни и об их тихом маленьком пригороде. Она спрашивает, и, неожиданно он чувствует обязанность ответить - видимо, такое впечатление она производит. От улыбки у нее появляются тонкие морщинки вокруг рта и в уголках глаз, и когда Хелен задает вопрос Джимми, чувствуется, что ей действительно хочется знать ответ. Он говорит, что понимает, почему она успешный адвокат, и миссис Уик смеется. - Что ж, спасибо, - милашка откидывается на спинку дивана напротив него. - Но я работаю там только благодаря Джону. - Это не так! - Джон рефлекторно упрекает ее, но тут же замолкает: явный признак настолько старого спора, что это уже даже не спор. Оказывается, дом полностью оплачивает ее муж, у которого деньги куры не клюют - настолько, что Хелен может бесплатно предлагать юридические консультации клиентам, которые в противном случае не смогли бы позволить себе ее услуги. Но откуда берутся деньги? Военная пенсия? Наследство от богатых родственников? Было бы невежливо спрашивать, так что Джимми остается только догадываться. Вместо этого он рассказывает Уикам о своем родном городе на Среднем Западе, чем он отличается от этого места и даже умудряется припомнить пару забавных историй о переходе из своего старого участка в новый. Хелен просит порекомендовать местные рестораны, а Джон расспрашивает о дикой природе в этом районе. К тому времени, когда Джимми встает и потягивается, прошло уже несколько часов и лимонных батончиков совсем не осталось. - О, - восклицает Хелен Уик, - прежде чем вы уйдете, я хотела бы попросить вас об одной вещи. К этому моменту Джимми чувствует себя подавленным. Он почти уверен, что менее чем за сутки он безумно влюбился в своего молчаливого, опасного нового соседа и в его очаровательную, умную жену. Или же Джимми перебрал кофеина. Эффект почти такой же. - М? - отвечает он, потому что это все, на что он сейчас способен. - Да, - начинает Хелен, - видите ли, у нас некоторые неприятности. - Какие неприятности? - хмурится Джимми. Он думает о матовых черных водолазках и их изящной Audi. Джон вышел из комнаты, и Джимми слышит из дальнего конца коридора мягкое позвякивание использованных кофейных кружек, загружаемых в посудомойку. Когда он смотрит на миссис Уик, ее лицо... встревожено. Как будто она сдерживает свое беспокойство. - Ммм, - замялась она, - Я боюсь, есть люди, которые не хотят, чтобы мы здесь были. Они сделали несколько довольно резких предложений, и, - она подпирает подбородок рукой, обручальное кольцо мерцает на свету, - признаюсь, я начинаю немного бояться. Джимми, чувствуя всю серьезность ситуации, снова садится и смотрит на Хелен через кофейный столик. Это его работа - защищать людей на своем участке. Даже если это подозрительные бывшие преступники, живущие в домах, похожих на штаб-квартиру синдиката суперзлодеев из комиксов. - Мэм, - говорит он, - могу я говорить откровенно? Откровенность - лучший выход при таких обстоятельствах. - Если за вами охотится мафия, я не могу гарантировать, что у небольшой местной полиции хватит ресурсов, чтобы защитить вас. Я бы посоветовал вам принять участие в программе защиты свидетелей или, по крайней мере, нанять частную охрану, но... - Джимми замолкает, бессознательно поворачивая голову в сторону Джона. - Между нами говоря, - вздыхает он, - я подозреваю, что ваш муж может это уладить. Хелен Уик моргает. Затем от души смеется. - О нет, нет, вы меня неправильно поняли, - она так сильно смеется, что с трудом выговаривает слова. - Вы правы, Джон может справиться с организованной преступностью. Боюсь, Джон не может справиться с Ассоциацией домовладельцев.***
Каждый пятый американец живет в запланированном районе, что, по мнению Джимми, означает, что каждый пятый американец будет его доставать. Дом Уиков не находится в запланированном районе, но земля, на которой стоит их дом, управляется тем же застройщиком, который обслуживает прилигающую территорию, коммунальные услуги и страховку для ряда кондоминиумов и односемейных таунхаусов по соседству, что означает, что Джон, когда купил собственность, случайно вступил в войну, которую вели в большинстве своем только белые мамочки средних лет по имени Кэндис. Объявление войны приходит в виде письма, доставленного не позже чем через неделю после того, как Уики въехали в дом. Письмо, о котором идет речь, написано так вежливо, что даже обжигает. Джон, недолго думая, выкидывает его. Второе письмо появляется в почтовом ящике только через несколько дней. В нем сделано несколько язвительных замечаний о высоте газона и вязкости кустарников. Оно написано, как состав на бутылке отбеливающего средства. Третье письмо настолько едкое, что оставляет химические ожоги на ушах Джимми, когда Хелен читает его ему по телефону на следующей неделе. Хелен не дает ему увидеть четвертое письмо; она говорит, что оно испепелит его. - В чем их проблема?- спрашивает Джимми. - Я имею в виду вязкость кустарника? Что это за хрень? Как вам это измерить? Кто, черт побери, вообще говорит кустарники. Кусты есть кусты. - Сначала это была высота газона, потом то, как подстрижены деревья... - Хелен вздыхает в трубку, - дом выглядит безупречно, Джим. Я не вижу, что с ним не так. Вскоре начинают поступать звонки с анонимными жалобами на шум, вынуждая Джимми появляться на пороге дома Уиков в любое время ночи. Он извиняется, и Хелен извиняется, и Джон извиняется, а потом им приходится повторить всю эту печальную историю через пару дней. Этого достаточно, чтобы довести до безумия даже самых воспитанных соседей. Более того, каждый раз, когда Джимми приезжает домой к Уикам сонный в три часа ночи, здесь нет вообще никакого шума. Ни ревущего рок-н-ролла, ни семейных ссор, ничего, кроме стрекотания сверчков. Иногда на улице припарковываются парочку Audi. Иногда раздается звук выстрела. Иногда на коврике у двери появляется пятно крови или (в один тревожный вечер) что-то похожее на отрезанный человеческий палец, лежащий в траве рядом с бордюром. Но каждый раз, когда Джимми спрашивает, не нужна ли им помощь, Уики улыбаются и качают головами, нет, спасибо, все в порядке, все хорошо, но уже ужасно поздно, и они так сожалеют, что Джимми потрудился прийти, чтобы проверить их, он, должно быть, так устал, не хочет ли он зайти выпить чаю, это самое меньшее, что они могут сделать-- Джимми отказывается. Он всегда отказывается. Когда кто-то - два кого-то - два кого-то горячих - беспокоются о его здоровье и спрашивают, все ли в порядке, - это огромная, неземная доброта даже смущает. Ему приходит в голову, что это не совсем нормально - приглашать полицейских в дом посреди ночи. Ему приходит в голову, что, может быть - просто может быть - его приглашают в нечто большее, чем обычная добрососедская дружба. Это не то приглашение, которое Джимми знает, как принимать.***
Когда он задает пару любопытных вопросов, Хелен раскрывает, что не все жалобы на шум - преследование ревнивыми домовладельцами. Джимми подозревал это, полагая, что отрубленный человеческий палец должен был принадлежать кому-то. Наверное, кто-то в матовой черной водолазке, кто-то из города, из другой жизни Джона, из его старой жизни. Водолазки и Ассоциация домовладельцев никак не связаны, но кажется, что они все случайно собрались, чтобы сделать жизнь Уиков еще труднее. По крайней мере, так говорит Хелен Джимми за пиццей пару недель спустя. Они сидят в маленькой забегаловке "мама и папа", место, где делают пиццу в чикагском стиле в глубокой тарелке, как любит Джимми. - Это не пицца, - возмущается Хелен. - Это плавательный бассейн. - Именно. В этом-то и фишка. Он приятно удивлен, что Джон спокойно разрешает жене проводить время с другими мужчинами. По опыту Джимми, такие парни, как Джон - парни, владеющие боевыми искусствами, парни, которые ходят в спортзал несколько раз в неделю, парни с шикарными автомобилями и модным одеколоном - становятся такими собственниками ради личного комфорта, но ... учитывая все обстоятельства, Джон необыкновенно спокойный. За то короткое время, что он провел в компании Уиков, Джимми слышал, как Джон даже уговаривал Хелен пойти с ним пообедать. Конечно, это не подвиг. В конце концов, это не более чем минимум здорового, нормального, не собственнического отношения между супругами. Но это также резкий отказ от мачо-риторики, в которой рос Джимми. Сегодня Хелен одета в костюм с иголочки. Мягкие плечи напоминают ему рыженькую леди-агента ФБР из Секретных материалов.Как там ее звали еще раз? Конечно же, Хелен могла бы быть агентом ФБР. Стальные нервы, думает Джимми, наблюдая, как она достает из сумочки новое письмо. Она раскрывает его, кладет на стол и разглаживает складки, ее маникюр переливается на свету. - Еще одно? - Пришло по почте сегодня утром, - кивает Хелен. Джимии просматривает письмо. - Они просят вас, - он прищуривается, - подстричь росичку в пределах одной четверти миллиметра от утвержденной высоты газона, как предусмотрено в уставе. - Четверть миллиметра! - Хелен всплеснула руками. - Это 0,00984252 части дюйма... - Вау, - моргает Джимми, - простите, но как, черт возьми, вы только что это сделали? - Я не могу измерить это, Джим, - Хелен продолжает, не замечая его вопроса, - никто не может измерить это! Джимми почесывает голову и кивает официанту, чтобы тот принес еще кофе. Если бы мог, он бы заказал порцию шотов для них обоих, но, к сожалению, текила не так хорошо сочетается с пиццей... и, к тому же, их нет в меню. - Он трогает пальцами странные складки на письме. В углу находится красноречивый штамп товарищества собственников жилья. Несколько линий складок идут от верхних углов листа вниз, чтобы встретиться в центре середины нижней части страницы. - Что с ним случилось? - Джон сложил его, - Хелен промокает рот салфеткой. - В бумажный самолетик, - уголки ее губ растягиваются в улыбке. - Мне пришлось выуживать его из мусора. Встречи Джимми с самим Джоном Уиком редки, загадочны и очаровательно бесцеремонны. Один раз Джон решил помочь ему построить сарай после того, как Джимми понял, что это большая работа для одного человека. Иногда он застает Джона за подкармливанием бездомной кошки или собаки, которые обычно бегают неподалеку. Однажды Джон хочет заказать пять розовых декоративных фламинго, но случайно заказывает пятьдесят и следующие две недели пытается (безуспешно, подозревает Джимми) предложить их людям. Водолазки продолжают заглядывать в гости. Иногда они уныло уходят с пятнадцатью розовыми пластиковыми дворовыми фламинго. Иногда - с травмой от удара тупым предметом. А иногда они совсем не уходят. В один памятный день, Джимми заезжает на подъездную дорожку как раз в то время, когда какой-то мрачный тип приближается к Джону, держа в руках пистолет с чем-то вроде самодельного глушителя. Через мгновение этот человек лежит на земле, уже остывает. - Джон - Джимми Коп смотрит на труп под ногами. Потом на Джона. - Уже совсем светло Джон спокойно смотрит на него. Затем медленно вытягивает шею и, не мигая, смотрит в полуденное голубое пространство. - Ну да, - поворачивается он к Джимми. - Окей, - нервничает Джим - Круто. Просто даю тебе знать. Чтоо, ах... Что сейчас самый разгар дня. Прямо сейчас. Джон наклоняется, чтобы взять сотовый телефон из руки мертвеца. Это телефон-раскладушка Nokia, понятно для каких целей. Наверное, без пин-кода, потому что Джон с щелчком открывает его и, не глядя, набирает номер. Затем берет каждую половинку телефона в руки, разламывает пополам, и, повернувшись на каблуках, выбрасывает остатки. Джимми слышит, как то, что раньше было телефоном, с хрустом падает в кучу сухих листьев на краю участка. Когда Джон поворачивается к нему, то почти удивлен тому, что коп все еще стоит там - как если бы ждал, что тот прямо растворится в асфальте, перестанет существовать, и его больше не будет видно. - Спасибо, что дали мне знать. - Аах...? - О... - он снова поднимает голову, - разгаре дня. - Без проблем. К тому времени, как приехали уборщики, чтобы избавиться от тела, Джимми уже смотался. Он начинает понимать, что когда ты не знаешь, кто такой Джон, его безмолвный стоицизм кажется пугающим. Когда ты знаешь его, этот безмолвный стоицизм кажется... милым. Чем больше Джимми сближается с Уиками, чем больше доверия и дружбы он получает, тем лучше он видит самоотверженную преданность под маской Джона, преданность, почти наивную по своей силе. Однажды он сталкивается с Джоном в местном спортзале. У Уиков есть свой собственный тренажерный зал в этом нелепом доме Фрэнка Ллойда Райта, но Джон, с поощерения Хелен, записался в муниципальный спортивный зал в попытке (как сказала Хелен Джимми за бокалом вина) "взаимодействовать с сообществом". В том месте, где Джон собирался побоксировать грушу, подвешенную к потолку, собралась небольшая публика. Когда Джимми подходит ближе, понимает - скоро спортзалу понадобится новая груша. Этой уже хана. - Это тот самый парень, да? - Джимми слышит, как двое зевак неподалеку тревожно переговариваются шепотом. - Переехал сюда всего пару месяцев назад? - Тот самый. - Я слышал, он бывший црушник. - Неа, он был морским пехотинцем. - Это не правда, - еще один здоровяк присоединяется к разговору. - Я слышал, что он был наемным убийцей в мафии. - Я слышал, он убил человека одним только пластиковым фламинго. Гребаным фламинго. Джон все еще старается на славу рядом с боксерской грушей. Джимми невольно вздрагивает. Он надеется, что у груши есть последнее желание и завещание. - Во че мужик дает! - выкрикивает один из наблюдающих парней. - Моя жена уехала в командировку, - тяжело дыша, говорит Джон между ударами. - Я действительно скучаю по ней.***
На первый взгляд, Хелен - полная противоположность Джона: веселая - он серьезен, общительная - он скрытен, с оливковой кожей - он бледный, худая и гибкая - он, если прямо сказать - слон в посудной лавке. На первый взгляд, Хелен - обратная сторона Джона, его зеркальное отражение. Но с тем, как Джимми узнает их поближе, проводя вместе время на пикниках, аукционах по привлечению средств и просто за вечерними посиделками с выпивкой, он понимает, что нет четкой границы между концом Хелен и началом Джона, или наоборот. Хелен - такой же Джон, как Джон - Хелен. Это классический случай созависимости в легкой форме. Водолазки перестают наносить визиты. Месяцы плавно перетекают в год, а может и больше. Уики любят держаться на расстоянии. Они не сделают больше, чем барбекю на заднем дворе, но они и не из тех людей, которые следят за соседями или члены клуба любителей книг, или ассоциации родителей и учителей - хотя, конечно, Джимми содрогается при мысли, какой урон может нанести парочка с железными кулаками на родительском собрании. Мысль о Джоне Уике, использующего свои профессиональные навыки запугивания, чтобы расспросить упрямого учителя об оценках его сына или научном проекте его дочери, заставляет Джимми усмехнуться. Но нет, Уики никогда не говорят о детях. Большую часть времени они проводят за пределами поселка, в большом городе: Хелен нравятся музеи, а Джону нравится то, что нравится Хелен. Иногда они будут появляться на местных театральных постановках, распродажах антиквариата, каких-нибудь благотворительных концертах под открытым небом. Но они всегда держат общество на расстоянии вытянутой руки. Водолазки перестают наносить визиты. Ассоциация домовладельцев - другая история. Письма продолжают приходить; постепенно они увеличиваются с одного в неделю до двух, затем трех, затем пяти. Через год после переезда Уики буквально тонут в письмах с сильными формулировками. - О чем они только думают? - размышляет Джимми однажды днем. - Они собираются отправлять вам письма до самой смерти? Он сидит за обеденным столом Уиков и вместе с Хелен просматривает последнее письмо. Джон печет хлеб и насвистывает, и Джимми пришел к выводу, что для Уика это легкий способ совладать с собой. Камеры видеонаблюдения зафиксировали прошлой ночью кого-то, шпионившего возле нашего дома, - говорит Хелен. - Это снова та женщина из управления. - С юридической точки зрения, они ничего не могут сделать, чтобы заставить соблюдать их правила, - Джимми пожимает плечами. - Кроме как оштрафовать вас. У Уиков достаточно денег, чтобы расплатиться со всем пригородом, если понадобится. Если что-то и беспокоит Хелен, то не штрафы. - Просто... то, какие они дерзкие, - подавлено говорит Хелен. - То, какие... - она сдержанно махнула рукой. - Какие наглые? - вставляет Джон. - Да, именно! Спасибо, дорогой. Он наклоняется для поцелуя, оставляя на ее темно-синей блузке крошечный след от муки, и Джимми хватает воспитанности отвести взгляд. - Я думаю, - говорит она, - нам пора нанести визит Ассоциации Домовладельцев.***
ТСЖ управляет маленькая блондинка, щеголяющая в теннисной юбке со стрижкой кто тут у вас главный. Джимми знает это, потому что сейчас, впервые за всю жизнь, сидит на собрании Ассоциации Домовладельцев посреди моря миниатюрных блондинок по имени Карен, Кимберли или Синтия. Это маленький конференц-зал в загородном клубе, и сегодня он битком набит горожанами, желающими стать свидетелями главной битвы между ТСЖ и их смертельным врагом, Джоном и Хелен Уик. Джимми жалеет, что не догадался взять с собой попкорн или газировку - но ему достаточно и маленьких бутербродов с огурцами, которые лежат на подносе у двери. - Внимание, - говорит маленькая блондинка, которая, как полагает Джимми, и устроила весь этот цирк. - Минуточку внимания! Гул затихает. - Благодарю, - улыбается она и прочищает горло. - Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить жалобы, которые подал этот совет, официально и неофициально, против домовладельцев Уик и Уик. Это что, суд? - Прежде всего, - продолжает блондинка, - размещение клумб вдоль подъездной дорожки противоречит правилам, - на этот раз она улыбается еще шире; это похоже на картину Нормана Рокуэлла, которая пошла наперекосяк. - Они должны быть расположены на расстоянии четырех футов друг от друга, а вместо этого расположены на расстоянии трех с половиной футов друг от друга, - она смотрит на Уиков, сидящих в первом ряду. - Вы собираетесь исправлять это? - Нет, - отвечает Джон. - Ну что ж, ах... - хмурится она. - Во-вторых, вид цветов, растущих в клумбе, также против установленных правил. У вас петуния пазушноцветная, но только петунию эксерта или петунию интегрифолия разрешено культивировать, согласно уставу. Вы собираетесь исправлять это? - Нет, - отвечает Джон. Люди позади Джимми начинают перешептываться. Поскольку у нее нет молотка, миниатюрная блондинка стучит кулаком по подиуму, чтобы прекратить нарастающий шум. - У вас есть что сказать в свое оправдание? Миссис Хелен Вик, постукивая каблуками, поднимается на трибуну и стучит по микрофону. Она мягко наклоняется вперед, чтобы сказать: "Продолжай нести дерьмо со своей хонды, Карен." Карен моментально падает на пол. Толпа ахает. Точно такая же блондинка подбегает к ней и опускается на колени, прижимая дрожащие пальцы к шее, чтобы проверить пульс Карен. - Да ведь она умерла! - воскликнула блондинка. - Она не подает признаков жизни! Карен была побеждена под весом этого больного ожога. Джон и Хелен Уик одержали победу в битве с Ассоциацией домовладельцев.