Ты идиот, Пак Панрю!

      – Ты идиот, ПанРю, самый большой идиот во всей этой чертовой Вселенной! – тихо себе под нос бубнил ПанРю, пиная ни в чем не повинную стену ногой, а затем и кулаком. Ну, как можно быть таким идиотом?       Вот уже второй час Пак ПанРю избивает стены и все, что попадается под руку. Почему? А все очень просто. Он совершил поступок, поддавшись собственным эмоциям и чувствам. Сегодня в главном зале наставник объявил о том, что хвараны должны сопровождать принцессу в Пэкче с дипломатической целью. И это, на самом деле, абсолютно безрассудная и тупая идея, потому что им ведь явно ничего не светит. Ну, серьезно, неужели кто-то и правда верит в успех этой миссии? Кто такие хвараны на данный момент, чтобы к ним прислушивались, их боялись или уважали? Они тренируются всего несколько месяцев, и ни о каком уважении к ним и речи быть не может. А как их могут уважать, если чиновники только то и делают, что постоянно ссорятся между собой, придумывая, как уничтожить призрачного Вана, как ослабить силу королевы, как разрушить только построившуюся систему хваранов? ПанРю иногда кажется, что единственный, кто действительно верит в успех этой затеи с отрядом, это их наставник. Он хоть и максимально странный мужик, большую часть времени бухающий или страдающий от похмелья, но часто говорит по делу, да и нельзя отрицать того, что все они под его руководством стали чуточку лучше.       Да, они едут вместе с принцессой. Да, её авторитет несравнимо выше, чем их, и она в силах преклонить перед собой многих, но это явно не тот случай. ПанРю слабо верится, что принцесса сможет решить этот конфликт с помощью переговоров и своего авторитета. Даже королева вряд ли смогла бы, потому что принц явно настроен на войну, и его ничто не переубедит. И это осознают все, даже сама королева. ПанРю искренне не понимает, как она может посылать свою дочь на почти стопроцентную смерть. Ладно они, хвараны, которые для королевы никто: одним больше, одним меньше – какая разница? Поэтому так легко посылают их, но почему принцессу? На этот вопрос он так и не нашел ответ, как ни пытался.       И тот факт, что изначально никто из парней не вызвался добровольцем в эту поездку, его ничуть не удивил. Серьезно, какой идиот по собственной воле согласится пойти на почти верную смерть? Они все храбрые, несомненно. И каждый из них понимает, что учится здесь не крестиком вышивать, а защищать свою жизнь и жизнь членов королевской семьи. Они учатся сражаться за будущее Силлы, а это очень опасно, и нельзя быть уверенным, что все они доживут до глубокой старости и умрут в окружении своих детей и внуков, лежа в кровати. Вполне вероятно, что многих из них ждет смерть в бою или походе, и уж точно впереди много ранений, но, твою мать, пусть это будет потом, а не сейчас, когда они только начали свое обучение.       Нет, он не боится смерти, как таковой. Он хочет прожить как можно дольше, чтобы в его жизни еще многое случилось, но он не станет прятаться от опасности, если она вдруг случится. Но идти на верную и такую глупую смерть по собственному желанию… Идиот.       – Идиотина тупая! – снова рыкнул ПанРю, пнув стену левой рукой, потому что правая уже болела от постоянных ударов, а костяшки заметно покраснели.       Вполне логично будет спросить, почему ПанРю бесится, если в поход поедут только добровольцы. А ответ максимально прост: потому что он идиот.       Все из-за чертового СуХо! ПанРю может понять, почему СонУ резко вызвался добровольцем, когда узнал, что Аро тоже едет с принцессой. Это все-таки его сестра, и он готов жизнь за неё отдать, поэтому и едет за ней, чтобы постараться защитить от всего, что будет на их пути. Понимает он и причину, по которой вызвался ЧиТви. Он черт знает на что готов, чтобы защитить СонУ, хоть и максимально талантливо это скрывает. ПанРю всегда был наблюдательным, видел все мелочи, которые другим кажутся совсем незначительными или не имеющими значения. Когда вы живете в одной комнате, наблюдать гораздо проще, и ПанРю за эти месяцы многое увидел и понял. Эти взгляды, которые они бросают друг на друга, когда другой не видит. Эти мимолетные прикосновения. Эта обеспокоенность одного, когда что-то случается со вторым. ПанРю прекрасно помнит, как волновался ЧиТви, когда СонУ несколько дней пролежал без сознания. Он никогда, наверное, не забудет взгляд ЧиТви, которым тот смотрел на СонУ. Никто не знает об этом, но ЧиТви каждую ночь сидел на кровати СонУ, смотря на его расслабленное лицо, и держал его за руку, тихо шепча что-то себе под нос. ПанРю тогда несколько раз просыпался и видел это, но никому ничего не сказал, даже самим ЧиТви и СонУ, потому что это их личное дело, и нет смысла вмешиваться. И сейчас он понимает, почему ЧиТви вызвался добровольцем в этот поход, когда узнал, что идет СонУ. Но чего он никак понять не может, так это того, какого хрена вызвался СуХо!       Когда ПанРю увидел поднятую руку этого невыносимого засранца и услышал его голос, то чуть не рухнул прямо на том же месте, где стоял. Он моментально обернулся в его сторону и уставился на него максимально охреневшим взглядом, даже не скрывая своего удивления, но тут же поперхнулся, увидев решительное выражение лица СуХо. Этот парень бывает пугающе серьезным, ПанРю все никак не может к этому привыкнуть.       Они знакомы с самого детства. Сколько ПанРю помнит себя, столько рядом воспоминания о СуХо. Они были извечными соперниками. Они ненавидели друг друга. Они спорили каждый раз, когда пересекались где-либо. Они дрались при каждой второй встрече, а обычная игра в футбол для них всегда была способом решить свои споры и определить, кто из них двоих круче. Их противостояние всегда было самой обсуждаемой темой в городе, и, стоило им только встретиться где-нибудь, как туда сбегалось едва ли не все население, потому что пропустить такое зрелище – просто преступление. Их будто магнитом притягивало в одни и те же места, и ни разу не удавалось сдержать колкие слова, рвущиеся изнутри. ПанРю всегда нравилось смотреть на то, как бесится СуХо, когда проигрывает в футбол или выходит проигравшим из драки. Злой и проигравший СуХо – это особый вид удовольствия для ПанРю, а его довольная улыбка и подколы – извечная причина для зудящего внутри недовольства и злости. Так было раньше, и ПанРю считал, что так будет всегда, но потом они оказались в одной комнате в доме хваранов, и все изменилось. Они изменились.       ПанРю до сих пор помнит, как бесился и сходил с ума первые несколько недель, когда только оказался в отряде. Его раздражало все: необходимость уступить ЁнСилю и стать хвараном, жизнь в таких условиях, хотя раньше ни в чем себе не отказывал, присутствие рядом людей, которых не хотелось бы видеть так близко и так часто, и многое другое. Но больше всего раздражал и выбивал из равновесия живущий в одной с ним комнате чертов Ким СуХо!       Сперва ПанРю подумал, что это ошибка. Ну, серьезно, не могло ведь реально получиться так, чтобы они жили в одной комнате. Ну, не могло же? Это все выглядело, как насмешка судьбы над ними двумя. А тот факт, что СуХо к этому отнесся гораздо спокойнее, бесил еще больше. ПанРю прямо чувствовал, как его разрывало изнутри от злости и чувства безысходности какой-то, что ли. Ну, почему все именно так случилось? Этот вопрос, пожалуй, был одним из самых популярных в мысленном диалоге ПанРю с самим собой. И, как бы он ни пытался, ответ найти так и не удалось.       Именно поэтому ПанРю в первые недели был еще большей скотиной, чем обычно. Он доставал СонУ по поводу и без, потому что нужно было согнать свою злость хоть на ком-то. А то, что СуХо заступался за него и выступал против ПанРю, бесило еще больше. Он вспыхивал, словно спичка, начинал злиться за доли секунды и потом очень долго не мог успокоиться, не мог утихомирить свою злость. Он не мог понять, почему злится настолько сильно, и от этого злился еще больше. Какая ирония судьбы.       Постепенно он смирился с тем, что нужно жить в этой комнате, нужно терпеть присутствие СуХо рядом, даже подружился с СонУ и ЧиТви, если это можно так назвать. Единственное, что все еще не давало покоя, это СуХо и такое количество его в своей жизни. Он был везде: утром, когда ПанРю только открывал глаза, на завтраке, из-за чего кусок в горло не лез, на занятиях, где ПанРю хотелось из кожи вылезти, только бы показать ему, что он лучше, умнее и вообще самый-самый. Он был на тренировках, где ПанРю часто терял концентрацию и пропускал чужие удары, потому что слишком сильно концентрировался на СуХо и наблюдениях за ним. И это бесило неимоверно, серьезно. Бесило то, что взгляд то и дело возвращался к СуХо. Бесило, как тот себя вел с остальными, как быстро подружился со всеми. Бесило, как громко он дышит, как заразительно смеется, как ярко улыбается. Бесило все и, особенно, он сам бесил себя. Его эмоции и ощущения во всей этой истории.       А потом внезапно пришло осознание. Оно навалилось так неожиданно, словно кто-то огрел чем-то тяжелым по голове. Это произошло во время одной из тренировок. Они в тот день тренировались на мечах, но настроение у всех было какое-то слишком игривое. В итоге, уже минут через двадцать тренировка переросла в какое-то безумие, и они больше дурачились, чем выполняли тренировочные задания. ПанРю с подчеркнутым равнодушием наблюдал за тем, как СуХо дурачится с ЧиТви, СонУ, Ёулем и ХанСоном, стараясь не обращать внимания на подрагивающие уголки губ, которые так и норовили растянуться в улыбку, потому что дико сложно наблюдать за таким счастливым СуХо без улыбки. И вот именно в тот момент, когда эта мысль стукнула в голову, вслед за ней пришла другая – он смотрит только на СуХо, а не на всю их компанию. Ржут и дурачатся пять человек, а смотрит он только на одного, видит улыбку только одного, слышит смех тоже только одного. И сердце предательски замирает только в тот момент, когда он встречается взглядом с одним из них. СуХо, только что сумевший повалить на землю ржущего ЧиТви, вскочил на ноги и вскинул вверх руку в победном жесте, а потом взял и посмотрел на ПанРю, продолжая солнечно улыбаться, а в его глазах плясали искорки счастья и веселья. И тогда ПанРю резко все понял.       Стало понятно, почему он так злился все время. Почему бесился, стоило ему увидеть улыбку СуХо, почему хотелось врезать, когда тот с кем-то дурачился и не замечал его или, наоборот, лез к нему, давно забыв, что они всю жизнь были врагами. Внезапно стало понятно, почему взгляд то и дело возвращается к этому невыносимому парню, и почему ночью он прислушивается к мерному дыханию СуХо на нижнем ярусе кровати. Будто паззлы сложились в один короткий миг. Он не ненавидит его, как считал всю свою жизнь. Он просто в него влюблен. И, кажется, по самые уши.       И вот именно с того момента все стало еще хуже. Нет, со стороны можно сказать, что ситуация изменилась исключительно в лучшую сторону. ПанРю перестал рычать на любого, кто не так на него посмотрит или попытается завести разговор. Он подружился с ребятами: сначала со своими соседями по комнате, а потом и с другими парнями. Он все меньше выглядел грустным и отстраненным, зато больше общался, больше дурачился, больше смеялся и наслаждался жизнью.       Самое удивительное, что он подружился и со все тем же Ким СуХо, который с каждым днем наглел все больше и больше. Он вел себя так, будто они старые друзья, а не бывшие враги. Он все время был где-то поблизости. Стоило ПанРю хотя бы на мгновение оказаться в одиночестве, как СуХо тут же оказывался рядом. Он шутил свои шутки так, будто ПанРю действительно их понимал. Он подбивал его на всякие проделки, в которые раньше ПанРю ни за что не влез бы, а теперь соглашался, даже не раздумывая, потому что это же просит СуХо. Он улыбался своей сияющей улыбкой и смотрел так искренне, что ПанРю часто терял смысл произнесенной фразы, потому что смотрел только на озаренное счастьем лицо парня и его искрящиеся радостью глаза. Он нагло будил ПанРю по утрам, то стаскивая с него одеяло, то запрыгивая на него с криками и диким смехом.       Но больше всего ПанРю любил и ненавидел те утра, когда СуХо тихо залезал к нему в кровать, садился рядом и аккуратно проводил пальцами по лицу, шее, плечам или животу, надеясь на эффект щекотки, но на самом деле вызывая у того совсем другие ощущения и эмоции. Он обожал такие утра за то, насколько приятно было чувствовать все это, а ненавидел из-за тянущего ощущения внизу живота и необходимости вылетать из комнаты со скоростью света, чтобы никто ничего не заметил. И будь проклят мелкий ХанСон, который однажды дико не вовремя зашел утром в душ, когда ПанРю занимался неприличными делами, будучи полностью уверенным, что никого в ближайшие полчаса здесь не будет. Радовало хотя бы то, что ХанСон слишком милый и наивный, поэтому он просто засмущался, раскраснелся, как маков цвет, и выбежал из душа со скоростью света, а потом еще неделю не мог даже просто смотреть в глаза ПанРю, не говоря уже о том, чтобы кому-либо рассказать об увиденном. Если бы на его месте был кто-то другой, то все, пиши пропало.       СуХо садился рядом с ним во время завтрака, обеда и ужина, при этом постоянно о чем-то ему рассказывая, из-за чего у ПанРю часто кусок в горло не лез, потому что он больше смотрел на то, как блестят губы СуХо, когда он говорит, или как тот ест. Он садился рядом на всех занятиях и тихо комментировал слова или действия главного наставника, слишком близко наклоняясь к уху ПанРю и обдавая то своим горячим дыханием, от чего по коже бежали табуны мурашек, а смысл слов пролетал мимо. Этот чертов СуХо и на тренировках становился с ним в пару, из-за чего у ПанРю значительно прибавилось синяков и порезов на теле. И будто ему было всего этого мало, он еще и по вечерам повадился забираться к ПанРю на кровать и говорить о всяком разном, иногда наблюдая за такой же картиной на кровати у СонУ, куда повадился подсаживаться ЧиТви. Бывало такое, что они оба в один момент вырубались и спали в одной кровати до самого утра, и каждый раз сердце ПанРю заходилось в бешеном ритме, стоило ему проснуться утром и первым делом увидеть прямо перед собой расслабленное лицо спящего СуХо. И каждый раз он сбегал куда-нибудь еще до пробуждения СуХо, потому что не представлял, как спокойно себя вести, если они проснуться в таком положении одновременно.       И один только Ёуль наблюдал за этими парочками со своей кровати и загадочно улыбался, понимая, что к чему. Они с ХанСоном уже давно поняли, к чему идет общение этих двух парочек, и теперь ждали, когда это поймут сами парни.       В общем, их общение кардинальным образом изменилось, одновременно с тем меняя и самого ПанРю. Он все меньше общался с отцом и почти что избегал ЁнСиля, потому что ему не хотелось делать что-то плохое своим друзьям, Вану, которым может оказаться один из его друзей, даже королеве, потому что она – мать одного из его друзей. ПанРю никогда не был жестоким, скорее запутавшимся в себе и своей жизни заложником ситуации, у которого не было права выбора, и который вынужден был делать то, что ему приказывают. А теперь он научился отвечать на оскорбления, отказывать в просьбах и стоять ровно, когда бьют за невыполненный приказ. Он понял, что все эти парни, с которыми он проводит каждый день вот уже несколько месяцев, ему больше семья, чем собственный отец и отчим. Все замечали изменения в ПанРю, и все догадывались, в чем или, точнее, в ком причина этих изменений.       Собственно, именно поэтому ПанРю сегодня сотворил едва ли не главную глупость в своей жизни. Он вызвался добровольцем в этот долбанный поход. Почему? А вот перечитайте все, что написано выше, и поймете. ПанРю по самые уши влюблен в СуХо, поэтому, когда тот вызвался добровольцем, выбора, можно сказать, не осталось. ПанРю и сам не заметил, как рука поднялась вверх, а изо рта вылетели слова о том, что он тоже хочет пойти в поход. Его удивленный и растерянный взгляд, кажется, заметили все хвараны. И он никогда не забудет изумление на лице стоявшего рядом СуХо, когда тот повернулся к нему и посмотрел сначала на поднятую вверх руку, а потом – на лицо удивленного собственным поступком ПанРю.       – Ты идиотина тупая, Пак ПанРю! – в очередной раз взвыл хваран, и в этот раз со стеной встретился не кулак или нога, а его лоб. Ну, потому что идиот.       – Ты решил убиться еще до начала похода? – внезапно услышал он голос ХанСона у себя за спиной и резко выпрямился, отряхивая одежду и делая вид, что не он тут штурмовал стену. – Ой, можешь не хорохориться, я видел и слышал достаточно.       – И что тогда скажешь, раз все видел и слышал? – устало спросил ПанРю, уже не пытаясь выглядеть так, будто все хорошо.       – Скажу, что ты и правда идиот, Пак ПанРю, только не из-за того, что согласился пойти в поход, чтобы быть рядом с СуХо и защитить его, если что-то случится.       – Что ты такое го…       – А из-за того, что до сих пор не сказал самому СуХо о том, что готов ради него даже на столь опасный и отважный поступок, – не обратив внимание на попытку перебить его, продолжил говорить ХанСон, а ПанРю шумно выдохнул и закрыл глаза.       – Ты все неправильно понял, – сквозь зубы сказал он. – СуХо – это просто мой друг, как и любой из вас.       – Я не думаю, что ты готов спать в одной кровати с любым из нас, и надеюсь, что ты не дрочишь на каждого из нас, кончая с нашими именами на губах, – с ухмылкой сказал ХанСон, а ПанРю аж поперхнулся воздухом и уставился на парня, как на восьмое чудо света. Какого хера?       – Ты когда такой дерзкий и смелый стал, а? Ты же от любой шутки краснеешь и смущаешься, как ребенок.       – А мы все умеем меняться, ПанРю, – с легкой улыбкой ответил парнишка. – Ты и сам, наверное, никогда не думал, что будешь дружить с крестьянином, все свое время проводить с ненавистным когда-то СуХо, спать с ним в одной кровати и дрочить на него же. Тем не менее, реальность такова, что ты соглашаешься на заведомо провальный и грозящий смертью поход, потому что на него согласился СуХо, а ты боишься отпускать его и хочешь быть рядом, чтобы либо защитить, либо умереть вместе с ним, ведь уже не можешь представить, как это – жить без него.       – Что ты…       – Тебе не обязательно подтверждать сейчас мои слова и рассказывать о том, как сильно ты в него влюблен, как сходишь с ума от того, что он всегда рядом с тобой, но он не твой, и как злишься на себя за то, что поддался эмоциям там, в главном зале, ведь привык всегда скрывать все свои эмоции за маской холодного аристократа, – вновь спокойно сказал ХанСон, а ПанРю, несмотря на полный ахуй, смог удивиться тому, насколько серьезным и взрослым сейчас выглядит этот парнишка, которого все считали скорее ребенком, чем воином. – Главное, чтобы ты сам это понимал, и чтобы нашел в себе силы и смелость признаться в своих чувствах СуХо.       – Он меня пошлет, еще и в морду пропишет пару раз, если я об этом ему расскажу. Мы только начали нормально общаться, он меня считает другом, а я ему тут вывалю все это дерьмо со своими чувствами. Я не хочу, чтобы он опять считал меня своим врагом или, что еще хуже, презирал, – опустив голову, устало сказал ПанРю и провел ладонью по лицу, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слезы безысходности. Он ненавидит чувствовать себя слабым, но сейчас он чувствует себя именно таким. Слабым и жалким каким-то. И меньше всего ему хотелось исповедоваться перед ХанСоном, но слова сами вырвались.       – Если я хоть что-то понимаю в этой жизни, то он точно тебя не пошлет, – мягко сказал молодой хваран и подошел ближе к другу, положив ладонь ему на плечо и немного его сжав в знак поддержки. – Ты слишком сосредоточен на том, чтобы скрыть эмоции в своих взглядах на него, поэтому не видишь эмоций в его взглядах на тебя.       – Каких взглядах? – резко подняв голову и посмотрев на парня красными от набежавших слез глазами, спросил ПанРю, а ХанСон улыбнулся.       – Такими же, как у тебя, мой старший друг, – мягко улыбнулся ХанСон. – Ты хотя бы раз видел, чтобы СуХо лип к кому-нибудь так, как к тебе? Или чтобы забирался к кому-то в кровать, не говоря уже о том, чтобы засыпать в ней. Он все время с тобой, ни на шаг не отходит, а когда вас что-то разделяет, он не сводит с тебя глаз, наблюдая за каждым шагом или словом. Вы зеркалите поведение друг друга, просто не понимаете этого.       – Ты хочешь сказать, что он… что я… что у него…       – Пак ПанРю, я не знал, что ты способен не находить нужных слов, – усмехнулся ХанСон, но, прежде чем ПанРю возмутился и снова закрылся в себе, усмешка сменилась мягкой улыбкой. – Я хочу сказать, что тебе нужно набраться смелости и рассказать СуХо о своих чувствах, не опасаясь отказа, потому что после твоего признания все у вас будет хорошо. А пока прекращай избивать ни в чем не виноватую стену и пошли к остальным, а то там уже небольшой переполох.       – Почему?       – Тебя потеряли. СуХо, как раз таки, больше всех истерит, собрался устраивать массовые поиски тебя, – усмехнулся ХанСон, а ПанРю неконтролируемо расплылся в довольной улыбке. Младший на это только закатил глаза и, похлопав того по плечу, развернулся, чтобы уйти.       – ХанСон, – окликнул его ПанРю, когда тот уже сделал несколько шагов от него. Он остановился и обернулся, ничего не говоря, только вопросительно подняв одну бровь. – Спасибо за этот разговор.       – Обращайся, если что. Я пусть и кажусь вам ребенком, но многое в этой жизни уже успел понять, – с мягкой и правда какой-то слишком взрослой улыбкой сказал ХанСон, а потом развернулся и таки ушел, оставляя ПанРю одного в коридоре. Этот разговор и правда ему очень помог, только смелости для признания у него так и не появилось. Ну, хотя бы перестал избивать стену, и на том спасибо.       В поход они отправлялись с тяжестью на сердце, потому что все понимали – шансы вернуться живыми и невредимыми катастрофически малы. Поэтому и с друзьями прощались так, чтобы не осталось недосказанности, если вдруг не вернутся.       ПанРю все время держался максимально близко к СуХо, а тот и не был против. Он сам будто искал возможности быть ближе и практически незаметно следил за каждым шагом ПанРю, чтобы не пропустить момент, когда тому будет грозить опасность. Они одинаково оберегали друг друга и не замечали этого, считая, что всё односторонне, и другому наплевать. Только все остальные это видели, но молчали, потому что это их личное дело, и лучше не вмешиваться. Со своими бы амурными делами разобраться.       Как и ожидалось, все пошло по одному месту еще в самом начале. Непонятно откуда взявшиеся грабители, не к месту великодушный ЧиТви и, как результат, пустые телеги, ноль провианта и просранные подарки, за счет которых они надеялись договориться о мире. Боже, как же все это нелепо и тупо. Они – воины-хвараны, которых тренируют для защиты королевской семьи и граждан Силлы, а они взяли и просрали провиант и драгоценности за считаные минуты. Просто супер, аплодируем, стоя, самим себе.       Принцесса, ожидаемо, не захотела возвращаться и дала приказ продолжать путь. Они и продолжили, только теперь уверенность в скорой смерти увеличилась в разы, потому что являться на переговоры о заключении мира без драгоценных подарков – это глупо и заведомо провально. Но принцесса продолжала на что-то надеяться, а они не имели права голоса, да и вина тоже за ними, поэтому пришлось ехать вперед, матеря себя всеми известными словами за ошибку.       Когда СуХо пошел собирать хворост для костра, ПанРю, естественно, пошел за ним, повозмущавшись для виду. А как не пойти? В лесу черт знает что может случится, тем более они остановились в неизвестной им местности, и здесь тоже могут быть грабители. Нет, он не сомневается в способности СуХо защитить себя, но если бой будет хотя бы пять против одного, то шансы, сами понимаете, не особо велики. Поэтому, тихо вздохнув, ПанРю пошел за ним, некоторое время издалека наблюдая за тем, как сосредоточено работает СуХо, высматривая и собирая нужные ветки, а потом все же решил помочь, потому что эта ленивая задница явно не хочет идти еще раз, поэтому собирается сейчас набрать веток едва ли не за троих.       – Не надорвись, – усмехнулся ПанРю, наступая на большую ветку, чтобы СуХо не поднял еще и её.       – Какие люди, – наигранно удивился он, наблюдая за тем, как ПанРю сам наклоняется и поднимает палку. – Неужели сам господин ПанРю снизошел до собирания хвороста, как простой крестьянин?       – Захлопнись уже, а, – беззлобно буркнул ПанРю и пошел вперед, чтобы СуХо не увидел его абсолютно идиотскую улыбку. А вот если бы он не отвернулся, то увидел бы, что у самого СуХо улыбка такая же идиотская, как и у него.       – Как думаешь, еще много пиздеца будет на пути до Пэкче? – спустя некоторое время, спросил СуХо, а ПанРю вздохнул и замедлил шаг, почти останавливаясь.       – Хотел бы сказать, что все будет отлично, только предчувствие дерьмовее некуда.       – Аналогично, – вздохнул СуХо, и они снова на некоторое время замолчали, продолжая собирать ветки. Каждый думал о своем, и, что важно, им было уютно даже молчать друг с другом. Это для ПанРю тоже было в новинку, потому что он не привык к тому, что можно расслабиться в присутствии кого-то. Они шли в такой вот тишине какое-то время, просто собирая ветки и зная, что второй рядом. Когда вышли к реке, ПанРю пошел первым, но внезапная фраза СуХо заставила его застыть на месте, прямо посреди реки.       – А тебе говорили, что у тебя охеренная задница? – абсолютно серьезным тоном спросил СуХо, а ПанРю, сначала застывший на месте, резко обернулся к нему с офигевшим выражением лица и понял, что не нужно было этого делать. Потому что из-за резкого поворота он не удержал равновесия и, успев только вскрикнуть, эпично полетел в воду, разбросав собранные ветки в разные стороны.       – Твою мать! – воскликнул ПанРю, выныривая из-под воды и убирая мокрые волосы с лица, и тут же услышал просто дикий ржач этого несносного СуХо. Он стоял на камне и ржал, согнувшись пополам и прижимая к себе ветки, чтобы они не выпали. В любой другой ситуации ПанРю восхитился бы таким искренним и звонким смехом парня, но сейчас он был зол на себя и на ситуацию в целом, поэтому вместо того, чтобы улыбнуться, он одним плавным движением поднялся и, сделав большой шаг, схватил ничего не подозревавшего СуХо за ногу и дернул его на себя.       – Блять! – теперь воскликнул уже СуХо и шлепнулся в воду рядом с насквозь промокшим ПанРю. Ветки, которые он держал в руках, все-таки тоже полетели в разные стороны, а ПанРю заржал, явно довольный своей маленькой местью. – Какого черта ты творишь? Я теперь весь мокрый!       – А это моя маленькая месть, потому что я, как ты мог заметить, тоже не особо сухой, – с довольной ухмылкой сказал ПанРю, а потом встал, гордо выпрямился и пошел к берегу, но у СуХо было другое мнение.       – Э, нет, не так быстро, – загадочно протянул он и, схватив ПанРю за край плаща, потянул его обратно в воду. Тот, не ожидав такой подставы, не смог устоять на ногах и свалился прямо на СуХо, из-за чего под воду ушли уже оба. – Так не честно!       – А меня топить было честно? – возмутился ПанРю, откидывая мокрые волосы назад, и уже в следующую секунду получил в лицо водой, потому что этот невозможный ребенок решил обрызгать его. Будто он и так недостаточно мокрый. – Ах, так? Ну, тогда держись!       – Я не топил тебя, а лишь констатировал очевидный факт! – сквозь смех ответил СуХо, пытаясь увернуться от брызг, которые летели в него из-за ПанРю, но получалось откровенно плохо.       Они начали брызгаться друг на друга водой, толкаться, хватать друг друга за одежду и бросать в воду, как дети малые. Злость, которая, может, и была в самом начале, давно испарилась, уступив место веселью и звонкому смеху. В этот момент, кажется, даже все волнения из-за похода отошли в сторону, позволив парням почувствовать себя свободными от всех бед и проблем. Они просто дурачились так, как никогда до этого. Они оба были насквозь промокшие, волосы липли к лицу, одежда сковывала движения, но они будто не замечали этого. Их смех, кажется, был слышен в другой части леса, и напади на них сейчас какой-нибудь разбойник, они вряд ли смогли бы отбиться, но они были счастливы. Так, как уже давно не были.       Сколько они так сходили с ума, сложно сказать, но, когда рухнули на песок, тяжело дыша, оба были уставшие, как после многочасовой тренировки. Уставшие, но дико счастливые. Они какое-то время просто лежали и смотрели в небо, пытаясь отдышаться, а в голове проносились сотни мыслей.       – ПанРю, можно спросить? – первым нарушил тишину СуХо.       – Спрашивай, – разрешил тот и повернул голову, чтобы посмотреть на друга. СуХо заметил это и тоже повернулся к нему. Между их лицами было всего лишь несколько сантиметров, и это первый раз, когда ПанРю видит его глаза так близко. Когда они засыпали в одной кровати, и ПанРю просыпался раньше, то позволял себе разглядывать лицо СуХо, но тот спал, поэтому он никогда не видел его глаза. И вот сейчас они так близко, что ПанРю может даже рассмотреть узор на его радужке и маленькие морщинки вокруг. СуХо смотрел внимательно, будто не в глаза, а в саму душу, и ПанРю не в силах был отвести взгляд. Хотел бы, но не мог.       – Почему ты поехал в этот поход? – спустя какое-то время спросил СуХо, а ПанРю дернулся, как от удара. Он и себе-то с трудом ответил на этот вопрос, а тут СуХо. – В самом начале ты не горел желанием, не поднимал руку, а потом резко вызвался. Почему?       – А ты? Почему поехал ты? – чтобы не отвечать на вопрос, спросил ПанРю.       – Потому что отец сказал узнать, кто настоящий Ван, и оберегать его, чего бы мне это ни стоило, – честно ответил СуХо, а у ПанРю аж глаза от удивления расширились. Нет, он понимал, что дело, скорее всего, именно в этом, но явно не ожидал, что ему так просто об этом расскажут. СуХо ведь знает, что его отец – главный противник королевы. Как он может так спокойно ему об этом рассказывать? – Ваном из нас может быть только СонУ или ЧиТви, а они оба поехали. Поэтому у меня не было выбора.       – Почему ты так спокойно мне об этом рассказываешь? Ты ведь знаешь, кто мой отец, и как он настроен по отношению к Вану и королеве, – тихо сказал ПанРю, а СуХо тепло улыбнулся, от чего вокруг его глаз появились те самые морщинки, которые вызывают у ПанРю неконтролируемый приступ умиления.       – За это время я понял, что ты и твой отец – это не одно и то же. И если я ошибаюсь, рассказывая тебе обо всем этом, значит, я совсем тебя не знаю, ПанРю.       – Ты слишком хорошо меня знаешь, СуХо, и меня это неимоверно бесит, – улыбнулся ПанРю, а СуХо тихо засмеялся. Они все еще смотрели друг другу в глаза, будто физически не могли отвести взгляд.       – Так, а что насчет тебя? Почему вызвался ты? – не забыл о своем вопросе СуХо, и ПанРю понял, что это его шанс на признание. Лучшего, может, и не будет.       – Из-за тебя, – скорее выдохнул, чем сказал ПанРю и весь напрягся. Ну, все. Теперь точно нет пути обратно.       – Что это значит? – спросил СуХо, но по его лицу невозможно было понять, что он сейчас чувствует или думает.       – Это значит, что я боялся отпускать тебя в этот поход и не представлял, как буду сидеть там, в безопасности, не зная, что с тобой, в порядке ли ты и вернешься ли в Силлу живым, – на одном дыхании выдал ПанРю. – Я вызвался, потому что хочу быть рядом и помочь, защитить, если будет такая необходимость. Если же наша миссия закончится провалом, и нам суждено умереть, то я не хочу оставаться в живых без тебя. Поэтому и поехал с тобой. – СуХо молчал и продолжал внимательно смотреть, только взгляд его заметно потеплел. ПанРю был настолько напуган своим признанием, что даже не заметил этого, а молчание парня посчитал плохим знаком. – Если ты сейчас думаешь, как бы врезать мне в морду или перестать общаться, то лучше забудь все то, что я сказал. Это никак не повлияет на наше общение, я тебе обещаю, только не закрывайся и не отдаляйся из-за того, что я сказал. Я…       – ПанРю! – громко позвал его СуХо, прерывая поток слов, и ПанРю резко замолчал, уставившись на него слегка испуганным и очень взволнованным взглядом, ожидая своего приговора. – Ты даже не представляешь, как долго я ждал от тебя этих слов, поэтому даже под страхом смерти не захочу их забывать.       – Что? Ты…?       – Ты насколько умный, настолько и тупой, Пак ПанРю, раз ничего так и не понял за все это время, – мягко и с легкой улыбкой сказал СуХо, а потом поднял руку и кончиками пальцев коснулся его щеки. – Я-то в себе уже давно разобрался, еще года два назад, наверное. Бесился жутко от того, что именно в тебя умудрился влюбиться. Спал со всеми подряд, надеялся, что таким образом смогу выбросить тебя из головы. Только не получалось ничерта. Стоило тебе появиться поблизости, как сердце предательски пропускало удары, как в самых сопливых рассказах для девчонок, а я злился. Злился на себя за такую реакцию, злился на тебя, что ты такой красивый, холодный и уверенный в себе. На то, что ты всегда смотрел на меня свысока, будто на слугу какого-то, а не равного тебе. На то, что не мог достойно тебе противостоять. На судьбу за то, что она решила, что я должен влюбиться именно в тебя. Злился на всё и всех. – СуХо на мгновение замолчал, продолжая пальцами поглаживать щеку ПанРю, иногда касаясь волос, а тот, кажется, даже не дышал, слушая все это. – А потом мы попали в отряд хваранов, и тебя оказалось слишком много рядом. Ты даже не представляешь, как тяжело мне было все время видеть тебя рядом, на расстоянии вытянутой руки, но не сметь прикоснуться. А про душ я вообще молчу.       – Тут я тебя прекрасно понимаю, – усмехнулся ПанРю, а СуХо тихо засмеялся, на мгновение прикрывая глаза. – Ты всю жизнь бесил меня до зубного скрежета, и только, оказавшись в хваранах, я понял, что все это было не из-за ненависти.       – А из-за чего? – спросил СуХо, открывая глаза.       – Ну, ты же сам все понял.       – Понял, но хочу услышать об этом от тебя. Я уже несколько раз сказал, что влюблен в тебя по самые уши, причем давно и надолго, – спокойно сказал СуХо, а ПанРю к собственному стыду почувствовал, что у него явно покраснели щеки. Прекрасно. – Так, что ты понял, оказавшись в хваранах?       – Что влюбился в тебя, как мальчишка, причем, походу, тоже давно, – выдохнул ПанРю и закрыл глаза, потому что смутился собственных слов и внимательного взгляда СуХо. – И от этого бесился еще больше, пока не смирился с неизбежным. Но стало только хуже, потому что постоянно хотелось тебя обнять и не только. Постоянно приходилось одергивать себя и отводить взгляд, чтобы ты ничего не заметил. Ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой сделать, потому что к тебе тянуло настолько сильно, что хотелось выть от безысходности. Я считал, что ты видишь во мне друга, да и то лишь с недавних пор, и, к тому же, прекрасно понимал, что ты слишком хорош для меня. Я не заслуживаю такого, как ты.       – Больше никогда не смей говорить, что ты недостаточно хорош, – твердо и уверенно сказал СуХо, а ПанРю вздрогнул, потому что голос прозвучал еще ближе, чем обычно. Горячее дыхание коснулось щеки ПанРю, и он открыл глаза, встречаясь взглядом с СуХо, который приподнялся на локте и теперь практически нависал над ним. – Какой бы ты заносчивой задницей ни был раньше, я знаю, что ты лучше всех. И никогда не сомневайся в этом, понял меня? – спросил СуХо и не дал возможности ответить, потому что сам наклонился и прикоснулся губами к губам ПанРю.       Это еще не был поцелуй, только едва заметное прикосновение, будто на пробу, чтобы спросить разрешения и одновременно с тем поверить в реальность происходящего. Дав себе несколько секунд на то, чтобы привыкнуть, ПанРю положил одну ладонь СуХо на щеку, а второй рукой обнял его за шею, притягивая к себе и, наконец, целуя его по-настоящему, как давно хотелось. СуХо шумно выдохнул и моментально ответил на поцелуй, перекатываясь так, чтобы было удобнее. Он теперь практически лежал на ПанРю, одной ладонью поглаживая его щеку и шею, а второй пробегаясь по всему телу, куда получалось достать. Оба в какой-то момент почувствовали, как слетают тормоза, и с огромным усилием заставили себя оторваться друг от друга, пока не натворили дел прямо посреди леса.       – Мы просто обязаны вернуться домой с победой в этом походе, понял меня? – тяжело дыша, как после марафона, спросил СуХо и прижался лбом ко лбу ПанРю, который выглядел сейчас максимально привлекательно и сексуально. Кто бы знал, сколько раз СуХо снился такой вот ПанРю: лежащий под ним, раскрасневшийся, с влажными и опухшими от поцелуев губами, с блеском в глазах и явным желанием продолжить начатое. И сейчас, когда он видит все это в реале, крыша едет просто со скоростью света, и сдерживать себя становится нереально тяжело. – Я столько всего хочу с тобой сделать, что мы обязаны выжить, даже если придется пройти через Ад.       – Ловлю тебя на слове, Ким СуХо, и напомню тебе об этом, когда вернемся, – хриплым голосом сказал ПанРю, пальцами перебирая все еще мокрые волосы парня и мягко массируя кожу головы, от чего тот блаженно прикрыл глаза.       – А я и не забуду, даже не надейся, – прошептал СуХо и снова поцеловал его, потому что слишком сложно не касаться этих губ, когда, наконец, дорвался до них.       В лагерь они вернулись еще нескоро, потому что окончательно оторваться друг от друга оказалось сложнее, чем они думали. В итоге, когда они пришли, то шатер уже стоял, костры горели, и даже была еда, которую Аро где-то достала. На них все посмотрели так, будто уже знали, чем они там занимались. Судя по ухмылке ЧиТви, они реально все знали. Вопрос в том, откуда?       – Надеюсь, вы не забыли, что мы передвигаемся на лошадях, и оба будете нормально сидеть в седле оставшуюся дорогу, – со все той же ухмылкой сказал ЧиТви, проходя мимо парней, а они синхронно посмотрели на него, не скрывая своего удивления. Щеки у них, к слову, покраснели так же синхронно.       – Откуда ты…       – Парни, вы себя видели сейчас? – даже не дослушав вопрос, спросил ЧиТви. – Мало того, что вас не было часа два, если не больше, так еще и весь ваш вид так и вопит о том, что вы явно не хворост собирали. Одни губы и бардак на голове чего стоят. Так что, если вы хотели скрыть все это от нас, то спешу вас расстроить. А если серьезно, то все рады за вас. Наконец-то, серьезно.       – А что насчет вас с СонУ? – у ПанРю защитный механизм в действии, но слова не возымели ожидаемого эффекта.       – А что у нас? – удивился ЧиТви. – У нас все прекрасно, причем давно. Если бы вы не были так заняты скрыванием чувств друг от друга, то уже давно бы все заметили, – он пожал плечами, рассказывая абсолютно спокойно, а парни окончательно офигели. Как долго они спали, или где шлялись все это время? – Ну, ладно, вы тут приходите в себя и топайте отдыхать. Смените нас на посту в полночь. – Он хлопнул обоих по плечу и продолжил свой путь, а парни так и остались стоять, пытаясь осмыслить услышанное. Во-первых, их друзья уже продолжительное время встречаются друг с другом, а они этого даже не поняли. А, во-вторых, все те же друзья уже знают о том, что они сами теперь встречаются, хотя им никто не объявлял об этом. Вопрос: ПанРю и СуХо хреновые друзья или хреновые конспираторы? Ответ очевиден: два в одном.       СуХо с ПанРю наивно надеялись, что подколами от ЧиТви все и ограничится, но хрен там плавал. Стоило им подойти к костру, возле которого сидел СонУ, как тот мгновенно оживился. Серьезно, они знакомы уже не один месяц, но парни первый раз видят у него настолько хитрое и одновременно с тем язвительное выражение лица. ПанРю даже не подозревал, что мимика их друга на такое способна.       – Ну, что, можно вас поздравить? – с, вроде бы, искренней, но в то же время какой-то хитрой улыбкой спросил СонУ, переводя взгляд с одного на другого. – Только предупреждаю сразу, что выгоню из комнаты обоих, если хотя бы один раз услышу со стороны ваших кроватей характерные звуки. И я не шучу. Выставлю за дверь и не пущу больше обратно.       – Твоя хитрая рожа, СонУ, говорит скорее о том, что ты до конца жизни нам будешь этот момент вспоминать и расскажешь о нем всем и каждому, чтобы больше народу нас за это стебало, – фыркнул СуХо, а потом наглым образом положил ладонь сидящему рядом ПанРю на бедро и немного сжал его, смотря при этом на СонУ. – Но не сказать, что мне как-то есть дело до того, кто и как будет нас стебать. У вот этого вот парня, сидящего рядом со мной, такой запас шуток и подколов с детства, что едва ли кто-то обойдет его в этом искусстве. А я терплю его ооочень много лет, так что у меня к подобному уже иммунитет.       – Ай, да молодец, хвалю, – внезапно послышался сзади голос ЧиТви, и уже через несколько секунд он сам приземлился рядом с СонУ. – Хороший ответ, так ему и надо.       – А ничего, что мы, вроде как, на одной стороне, а? – подняв одну бровь, спокойно поинтересовался СонУ, повернувшись к ЧиТви, а тот пожал плечами и лучезарно улыбнулся.       – Ничего не могу с этим поделать, но иногда ты жутко меня бесишь, так что я буду рад, если кто-то утрет тебе нос.       – Невыносимый тип. И куда только мои глаза смотрели? Почему я тебя выбрал, а? За какие грехи?       – За все белые проблески твоей холодной крестьянской души я был тебе послан свыше, – доверительно сообщил ЧиТви, на что получил закатывание глаз и скептический фырк в качестве ответа. Это его вполне устроило, поэтому он снова обратил внимание на ПанРю и СуХо, которые молча наблюдали за друзьями, при этом слабо и тепло улыбаясь. – А если серьезно, то есть одна тема, как избежать неловких ситуаций в комнате, но при этом ни в чем себе не отказывать. Если вы понимаете, о чем я. – Он игриво подмигнул и ухмыльнулся, а потом и вовсе засмеялся, увидев, как стремительно покраснел ПанРю, и как воодушевился СуХо. Ясно все с ними, кто там у них кого будет, так сказать.       – А с этого момента можно чуть подробнее? – максимально заинтересованно спросил СуХо и даже чуть подался вперед, а наблюдавший за этим СонУ не сдержал смешка.       – Для тебя – что угодно, друг мой, – усмехнулся ЧиТви, а потом наклонился чуть вперед, будто собирался поведать страшную тайну. – На территории дома хваранов, в южной её части, есть небольшое строение, на семь или восемь комнат всего. Оно вдали от всех остальных строений, и задумывалось как жилье для наставников. Но наши решили жить в главном корпусе, хотя Ви Хва все равно большую часть времени у себя в кабинете проводит. Так вот, то здание пустует, за исключением двух комнат, одну из которых себе уже забронировали мы с СонУ. Чтобы получить такую в свое пользование, нужно наведаться в гости к нашему любимому главному наставнику, не забыв при этом прихватить с собой бутылочку хорошей наливочки или чего покрепче. И чем больше бутылочка, тем выше шанс получить ключи от комнаты вообще без вопросов. А если занести две бутылочки чего-нибудь крепкого и намекнуть, что подобные подарки будут регулярно появляться на столе наставника, то можно еще и полностью обезопасить себя от ночных проверок комнат и территории, в полной мере наслаждаясь свободой и компанией друг друга без страха быть пойманным или услышанным. Вот такие вот дела, друзья мои. Как вам?       – Ты откуда такой гений взялся? – не скрывая восхищения, спросил СуХо, а ЧиТви засмеялся. – Ты как все это узнал? Я даже не знал, сколько у нас действующих зданий на территории, не говоря уже о тех, что не используются.       – Пфф, так ведь и я не подозревал, даже не думал об этом, – закатил глаза ЧиТви, а потом хитро улыбнулся. – А знаете, кто мне рассказал об этом?       – Твое хитрая лисья морда наталкивает на мысль, что мы сейчас охренеем, когда услышим ответ, – усмехнулся ПанРю, а ЧиТви энергично закивал. Его прямо распирало от желания рассказать все и сразу, и это было заметно.       Вообще, с самого начала ПанРю даже подумать не мог, что ЧиТви умеет быть настолько активным и шумным. Тот ведь был спокойный, чуть отстраненный, будто неосознанно (или сознательно) показывая, что он отличается от других. Если и ввязывался с кем-то в разговор, так только с СонУ, и по большей части это были ссоры. С первых дней было понятно, что они уже откуда-то знакомы, да и то их эпичное появление на церемонии посвящения в хвараны, когда ждали только их двоих, забыть тяжело. Поэтому все понимали, что их связывает какая-то общая история, но они постоянно цапались, лишь немного отставая в этом плане от СуХо и ПанРю. И, даже несмотря на все это, едва ли кто-то мог подумать, что ЧиТви окажется таким шутником, у которого десять шуток в минуту и просто неуемный запас энергии. Но он постепенно стал открываться, показывая другую (возможно, как раз настоящую) сторону себя, и стало понятно, что этот парень за любой движ, а шутки – это его второе имя.       – Не поверите, но мне эту схему рассказал наш невинный малыш ХанСон.       – Я так и знал! – одновременно воскликнули ПанРю и СуХо, а ЧиТви и СонУ одинаково удивились, потому что ожидали изумления и шока от услышанной информации, но никак не этого.       – Мне все больше кажется, что этот мелкий в душе тот еще шалунишка, только умело скрывается, – усмехнулся ПанРю, а остальные согласно закивали. – А с какого он решил вам это рассказать?       – А меня больше другой вопрос интересует, – вклинился СуХо. – Откуда он сам об этой схеме знает? И связанно ли это с тем, что в том здании занято две комнаты?       – Господи, не хочу об этом думать! – закрыв лицо рукой, взвыл ПанРю. – Он милый, наивный и добрый мальчишка, и я не хочу знать, что он с кем-то… того самого. Нет, ни за что на свете.       – Я, кстати, согласен с ПанРю, – неожиданно поддержал его СонУ. – Он мне как младший брат, и я не хочу представлять, как его кто-то трогает, не говоря уже о большем.       – Господи, какие же вы зануды, – закатил глаза СуХо. – Вас же никто не заставляет представлять.       – Вот именно, – поддержал его ЧиТви. – И раз вы ему такие друзья, то должны знать, если у него с кем-то отношения, и поддержать его в этом. Уверен, что он вас поддержал бы.       – Он уже это сделал, – нехотя признался ПанРю, вспоминая тот их разговор в коридоре. На него уставились сразу три непонимающих взгляда, и пришлось объяснять. – Он знал о моих чувствах, причем давно, как оказалось. В день, когда было объявлено о походе, я слегка психовал, и он оказался рядом. Мы поговорили, и он реально меня немного успокоил. Причем, я был удивлен тем, насколько взросло и мудро он говорил. Он совсем не был похож на привычного нам ХанСона.       – У меня так же было, только разговор произошел чуть раньше, – сказал СонУ. – Я тогда тренировался, уже стемнело, а я все не уходил из зала. Пытался понять, что чувствую и почему, но нихрена не получалось, и я только еще больше злился. И тогда в зал зашел ХанСон, причем он точно знал, почему я в такое время тренировался, и почему злой. Он начал говорить, раскладывая мои чувства к ЧиТви по полочкам, будто это его собственные мысли и чувства, а не мои, а я только стоял и офигевал, потому что все было именно так, как он говорил. После этого нашего разговора я и решился признаться ЧиТви.       – Вот, я об этом и говорю, – кивнул ЧиТви. – Он поддержал вас, а вы даже не хотите знать, есть ли у него отношения с кем-то или чувства к кому-либо.       – Ой, все, хорош давить на мою совесть, – вздохнул ПанРю, действительно чувствуя небольшие угрызения совести. Он обязательно поговорит с парнишкой, когда вернется в Силлу. Если вернется в Силлу. Как минимум, он должен поблагодарить его за то, что тот был рядом в очень важный и тяжелый момент.       Парни еще некоторое время сидели у костра и говорили о разном. Каждый понимал, что впереди их ждет нелегкий путь. Никто не знает, что будет завтра, как пройдут переговоры с принцем, удастся ли договориться о мире, или им уже не суждено вернуться в Силлу. Но единственное, в чем каждый из них уверен, так это в том, что они теперь не одни. И это сейчас не о том, что у них есть возлюбленные (точнее, не только об этом), а обо всей их большой семье хваранов.       Они ведь реально стали семьей за это короткое время. Каждый пришел сюда не по своей воле, относился ко всему максимально скептически и не хотел участвовать в этом балагане. Дом хваранов собрал под своей крышей как противников королевы, так и её защитников, но объединяло всех этих парней то, что все они – заложники ситуации и своих семей. У каждого была причина, чтобы согласиться на участие во всем этом, и никого не спросили, чего хотят они сами. И поэтому они были уверены, что ничем хорошим вся эта затея не закончится. И первый день, точнее то массовое побоище, которое они тогда устроили, вроде как подтвердил опасения по поводу того, что их ждет дальше. Но дальше все вышло совсем не так, как ожидалось.       Они реально подружились. Сначала учились терпеть друг друга, не бросаться при каждой встрече и не затевать очередную драку. Им приходилось каждый день видеть тех, кого раньше ненавидел, или кого не считал ровней себе. И как-то так получилось, что со временем именно эти люди стали лучшими друзьями. Они научились понимать и принимать не только друг друга, но и самих себя, что оказалось сложнее всего. Им пришлось столкнуться со своей зависимостью от мнения и приказов семьи, и они сумели принять тяжелое, но важное решение о том, что им делать дальше: продолжать быть марионетками в руках отцов или самим строить свою судьбу. И это, пожалуй, было самое сложное и самое важное решение в их жизнях.       За время, проведенное в доме хваранов, они научились веселиться, отдыхать, дружить и любить. Они научились принимать и понимать себя, пускать в душу других и не сдерживать эмоции, когда они бьют через край. Они научились защищать друзей, не думая о себе, и знать, что другие точно так же бросятся на защиту тебя. Они научились доверять и оправдывать доверие. Они научились принимать решения самостоятельно и отвечать за их последствия. Они научились не бросать друг друга, а выполнять наказание вместе, потому что один за всех и все за одного. Они научились ценить других и ощущать собственную ценность. Они научились жить, а не выживать.       Этой ночью, сидя у костра, ПанРю и СуХо практически не разговаривали, потому что на данный момент им было достаточно тепла в душе (и вовсе не от костра), переплетения длинных и слегка замерзших пальцев и прикосновения плечами. Они думали о том, как много изменилось в их жизнях за все это время, но даже не представляли, сколько изменений ждет их впереди.       Они не знали, что в Пэкче их ждет ужас, к которому они готовились, но оказались не готовы. Не знали, что СонУ назовется Ваном, чтобы защитить крестьян и свою сестру. И в тот момент, когда СонУ решительно сделает шаг вперед, СуХо с ПанРю поймут, что Ван – это ЧиТви. Одного взгляда на того будет достаточно, чтобы все понять. И потом, сидя в холодной темнице, они всячески будут пытаться поддержать друга, но получится слабо. Они не будут задавать вопросов или лезть в душу со своими советами, но просто будут рядом, показывая, что он не один, и вместе они точно справятся.       Они не знали, что им доведется смотреть на бой СонУ с принцем Пэкче. Сердца хваранов будут болезненно сжиматься каждый раз, когда их друг будет пропускать удар, а ЧиТви в тот момент вообще побледнеет настолько, что можно начинать волноваться. И уж точно они не подозревали, что их друг выиграет этот бой, даже несмотря на все свои ранения. И когда он, избитый, со множеством ранений, весь в крови, в первый раз после драки останется наедине с ЧиТви, тот просто молча обнимет его, стараясь не задеть ни одну из ран, и тихо, на грани слышимости прошепчет единственное, но такое значимое слово: «Спасибо», говоря этим гораздо больше, чем просто благодарность.       ПанРю, сидя у костра и смотря на их с СуХо переплетенные пальцы, не подозревал, что совсем скоро будет видеть на этих пальцах кровь самого СуХо. Не знал, что будет отчитывать его за чрезмерный героизм и желание спасти всех и вся, а у самого будут руки трястись, из-за чего так и не получится вытащить стрелу из его плеча. Он будет ворчать очень долго и настойчиво, потому что испугается до чертиков, что потеряет его, только обретя. И, в конце концов, СуХо не выдержит этих нотаций и просто обнимет перепуганного и взволнованного ПанРю, который пытается выглядеть злым и недовольным, а тот лишь шумно выдохнет, попросит больше никогда в жизни так не пугать его и всхлипнет, уткнувшись носом в шею парня, слушая успокаивающие слова и пытаясь действительно успокоиться.       Они оба не знают, что их друзья во главе с главным наставником приедут им на помощь. У обоих тогда такая гордость будет за друзей и мурашки по коже, потому что это очень эффектно выглядит, и как никогда вовремя. И уж точно не представляют, что ХанСон, поздравив их с воссоединением, признается в том, что действительно забронировал себе ту комнату, но не для жарких ночей с возлюбленным, как думали парни, а потому что просто не может уснуть из-за храпа своих соседей по комнате. Ну, не ребенок ли? ПанРю и СонУ еще долго будут его подкалывать за это, но возьмут с него слово, что он расскажет им, когда влюбится или найдет себе пару. Потому что они хотят быть рядом с этим парнем точно так же, как он всегда рядом с ними, если им это необходимо. И ХанСон искренне их поблагодарит, впервые в жизни чувствуя себя нужным кому-то, чувствуя, что он на своем месте. Такой, какой он есть, со всеми недостатками и слабостями, за которые раньше постоянно приходилось оправдываться перед дедом и остальными. И блестящая карьера, которую он, в итоге, построит на службе Вану, главное доказательству тому, что он был рожден для того, чтобы стать хвараном.       Ни ПанРю, ни СуХо не знают этого, как и многого другого, что ждет их впереди, но единственное, что не вызывает сомнений, – это они сами. Они слишком многое прошли, прежде чем принять и полюбить себя и друг друга, поэтому теперь ни за что они это не бросят. Сколько бы проблем и трудностей ни возникало на их пути в будущем, они будут преодолевать их все, крепко держась за руки и зная, что друзья и любимый человек рядом. Это самое главное для них, а с остальным они справятся. Не знают пока, с чем именно и как, но обязательно справятся, иначе и быть не может.