***
Хмурое, в меру облачное небо осеннего Санкт-Петербурга начало не спеша покрываться багрово-золотистым закатным свечением, напоминая его жителям об окончании недолгого октябрьского дня. Сутки вообще страх потеряли, и в последнее время стали настолько короткими, что не позволяли и глазом моргнуть, как уже подходили к концу. Сначала, когда только начинался сентябрь, это порядком надоедало и жилось достаточно непривычно, но спустя время － ко всему возможно привыкнуть. Тем более, если учитывать то, что в этом городе это продолжается каждый год, уже много лет подряд. Неяркое бледно-жёлтое солнце медленно, но верно опускалось за горизонт, скрываясь за крышами серых многоэтажек разной высоты от любопытных взглядов, словно пугаясь прохладного ветра, который дул откуда-то с севера. Оно попутно оставляло за собой слегка туманный, но выразительный ярко-ализариновый след, отдалённо напоминающий мутноватый домашний кисель, который не очень-то сочетался с сегодняшним серым небесным оттенком. Но разве хоть кому-нибудь есть до этого дело? Разумеется, кроме тонких художников и перфекционистов, которые с досадным выражением лица осматривают эту картину снизу вверх из своих винтажных окон － больше никому точно. Но даже к этому уже все привыкли. Чувак тоже привык. Он смутно помнил своё детство, но зато в его памяти всегда отображались те моменты, когда в его городе наступала осень со всеми своими причудами и неформальностями. Каждый год, семнадцать лет подряд, этот цикл событий продолжался, но лишь с недавних пор заставил его глубоко об этом задуматься. Даже сейчас он сидел на крыше старого многоэтажного дома, свесив ноги вниз, и размышлял о том, как было несравненно каждый раз за эти три года ощущать приятную прохладу от внезапного порыва свежего осеннего ветерка в лицо, наблюдая из окна небольшой квартиры за ранним питерским закатом. Раньше, ближе к вечеру Чувак в жёлтой толстовке очень любил стоять на маленьком балконе с чашкой горячего дымящегося чая в руках. Часто во время этого процесса с кухни приходил порядком вымотанный Макс, постоянно перепачканный чем-нибудь из-за неаккуратных съёмок скетчей, неряшливо запуская в причёску пятерню, чтобы поправить спутанные волосы. Он подходил сзади и по-хозяйски отбирал кружку, отпивая неостывший чай из неё, чтобы носитель жёлтой толстовки начал выпрашивать её обратно. Всё бывало практически идентичным, но изменилось лишь то, что теперь у него нет того дома, с балкона которого он посмотрит на занимающийся заход солнца, ведь чуть больше недели назад его жалкие остатки потушили пожарные. Парень печально вздохнул, приподняв голову напрямую к небосводу. Взгляд полузакрытых карих глаз, выглядывающий из-под густой чёрной чёлки вновь прошёлся по небесному полотну, играющемуся разными цветами и оттенками, которые юноша даже не мог определить из-за их разнообразности и беспорядочности. Надоедливые в последнее время мысли по поводу того, что же ему делать сейчас и что придётся делать дальше, начали быстро лезть в голову, практически сразу путаясь там между собой, так как ностальгические воспоминания о жизни в квартире, о долбанных закатах и Максиме, который отпивал чай из его кружки, напомнили ему о суровом настоящем. Это «настоящее» было настолько хреновым, что хотелось наплевать на всё на свете и просто спрыгнуть с того дома, на котором он сидел. Правда, обладатель жёлтой толстовки лишь мельком посмотрел куда-то вниз и нерасторопно закатил глаза, откинув эту мысль куда подальше, посчитав её даже для себя слишком уж смехотворной. «Если бы я хотел сдохнуть, то мой труп бы уже давно гнил в какой-нибудь подворотне» — хмыкнул сам себе теоретик, покачивая ступнёй в воздухе. Через пять минут, по истечению не очень долгожданного, но естественного процесса, небесный купол начал потихоньку смеркаться, буквально каждую минуту покрываясь еле заметными зёрнышками звёзд. Светило уже давным-давно скрылось из виду, либо далеко за неизведанным горизонтом, либо за самой высокой многоэтажкой, что означало лишь то, что Чуваку снова придётся уходить из этого места. Ему настолько полюбилась эта крыша за эти несколько дней, что он даже досадно рыкнул, пока нехотя вставал на затёкшие ноги. Сегодняшней ночью, задачи которой мало чем отличалась от всех последующих, нужно было идти в привычное ему измерение, чтобы разобраться с насущными проблемами в виде неточностей задуманных дематериализаций в пространстве. Это не коим образом не вызывало у обладателя жёлтой толстовки чувства воодушевления или манящего ощущения понятия чего-то малоизучённого, потому что он был не прочь поспать сегодня ночью, а не заниматься этой чеснокодавкой для нервов. Из его глотки снова раздался безнадёжный рык, больше напоминающий протестующий стон, но Чувак всё-таки начал неспеша спускаться по пожарной лестнице вниз. Да, это был тот самый пустой макромир, который когда-то нечаянно нашёл парень во время изучения последствий обнаружения того, что холодильники способны не только хранить в себе еду. В тот день вся его жизнь координально перевернулась, и выражение Оливии «ищи меня в холодильнике» теперь звучало совсем иначе. По очередному утреннему приказу его нового рыжего босса он должен был устранить некоторые неполадки, и между тем непонятным образом сделать так, чтобы из своеобразного макрокосмоса можно было легко перемещаться не только в «точку отлёта», но и совершенно в другое место. В простонародии это называлось телепортацией. Впрочем, теоретик понятия не имел по каким причинам Тигра дал ему такое поручение и зачем вообще заставляет заниматься этим бредом. Чувак закатывает глаза, понимая то, что он очень зря втянул себя в это дерьмо, и уже который раз мысленно придушил себя за былое любопытство, которое в данный момент играет с ним злую шутку. После очередного шумного выдоха за этот вечер, юноша жёлтой молнией спрыгивает на потрёпанный асфальт с метровой высоты, умело приземлившись с помощью поддержки руками. Он по привычке оглядывается по сторонам, поблёскивая внимательными глазами в полумраке, чтобы проверить глухой переулок на наличие людей, которые могут ошиваться поблизости, но удовлетворённо отмечает, что на улице нет ни души. Далее Чувак запихивает руки в карманы старых джинс и умеренной походкой отправляется вверх по короткой серой улочке до места, где его скорее всего уже поджидал коварный рыжий манипулятор, который отличался особым умением незаметно сбегать из дома или вытрепать все последние нервы за полторы недели. Для этой херни ещё талант надо иметь. Признаться честно, обладатель жёлтой толстовки всем сердцем желал, чтобы кот вообще не имел способности говорить в своей раздражающей заумной манере плохого начальника, а был самым обычным, хоть и агрессивным домашним любимцем Макса, который просто будет одновременно всех бесить и умилять. Парень так до конца и не понял причину всего этого цирка, но информацию, прямо как нормальное общение на равных － у Тигры добыть никак не выходило. Внизу живота сразу больно кольнуло от накатившего чувства обиды, которое появилось при воспоминаниях о доме. Чувак до сих пор никак не мог выбросить из головы тот факт, что больше никогда не сможет туда вернуться и ощутить ту самую несравнимую ни с чем ламповость жизни с его друзьями в небольшой квартирке. Все моменты, которые он страстно переживал, эмоции, которые испытывал, и даже грёбаные проблемы аренды жилья хотелось вернуть, а не вот это всё. Теоретик хотел оглушительно заорать на всю улицу от распирающей тело тоски, но сдержался, нервно сплюнув себе под ноги и сокрушённо направившись дальше по неровному покрытию типичного российского переулка.***
Звуки медленно льющейся горячей воды из душа заполнили просторную и порядком запотевшую ванную комнату, отделанную новенькой плиткой в белых тонах. По мнению моющейся за шторкой девушки, она была настолько шикарная по сравнению с прошлой, что была не только «офигеть какая крутая», так ещё и с дополнительными функциями, которые она с недавних пор заметила и активно пользовалась в своё удовольствие; из-за определённой звукоизоляции в ванной, все звуки при воспроизведении там были такие, что создавали приятное на слух эхо, которое было очень похоже на чилловые реверб-треки на ютубе, иногда попадающийся Стар в рекомендациях. Они всегда заходили Оливии и поэтому она создавала собственный бит, как в этих песнях, с помощью причудливых постукиваний об упаковку шампуня ногтем, покрашенным в дешёвый чёрный лак. Проходит примерно минута, пока девушка мелодично стучит по баночке, как будто битмейкер на записи хита, и одновременно грациозно намыливает себе грудь и живот кудрявой, прямо как её волосы, мочалкой. По ходу действий, получалась больно уж знакомая мелодия прямиком из её, скажем так юности, и брюнетка, не сдержавшись, начинает петь, совершенно не стесняясь нелепости и громкости своего голоса:Ты сердце моё ранишь, ведь ты мне не отвечаешь. Надежду оставляя, под фото лайк мне ставишь! Это уже не хейт. Это ещё не love. Сердце твое похитил, просто поставь мне лайк!
Лив накатила бурная волна ностальгии по тем временам, когда Рома Жёлудь был популярен и являлся своеобразным кумиром среди молодёжи, которого по приколу постоянно сравнивали с Джастином Бибером. Она с улыбкой вспомнила как визжала, когда ей домой провели интернет и она могла часами смотреть его клипы, коряво подпевая ему, совершенно не попадая в ноты. Сейчас, конечно, мало что изменилось, но Стар плевать хотела на то, как она звучит со стороны, и поэтому возобновила дробный стук о поверхность шампуня и начала с чувством петь незамысловатый припев своей бывшей любимой песни:Лайк, лайк, ла, ла, лайк, лайк, лайк, лайк Лайк, лайк, ла, ла, лайк, лайк, лайк, лайк Лайк, лайк, ла, ла, лайк, лайк, лайк, лайк Лайк, лайк, ла, ла, лайк, лайк, лайк, лайк
－ О-Оливия, ты скоро выйдешь? — неожиданно раздался взволнованный и немного писклявый голос ботаника за дверью. Кудрявая опешила и резко замолчала, так как уже набирала дыхание для исполнения предстоящего второго куплета. Она перестала стучать и развернулась в сторону двери так, будто с помощью этого действия увидит своего очкастого собеседника. Вообще брюнетка была скорее очень удивлена, нежели привычно рассержена этим внезапным вопросом Ботана, ведь тот прежде ни разу ничего не говорил и не спрашивал во время того, пока она мылась в ванной. Он давным-давно, ещё когда только начал жить с ней и с Брайном в одном доме, объяснил это тем, что просто по натуре своей является вежливым и сдержанным человеком, который попросту не может позволить себе такое отношение к девушке в силу этикета. Либо он осмелел, либо есть ещё какая-нибудь причина, по которой он вдруг опровергнул свои слова. － А тебе-то зачем? — спокойно бросила брюнетка, ожидая очередных неловких объяснений заучки. － Тебе срочно нужно уединиться? － Нет, я просто порезался. Мне нужна вода, но я наверное не вовремя… Оливия в очередной раз усмехнулась слабохарактерности ботаника, но решила, что на этот раз его стоит пожалеть, ведь весь вечер видеть его грустный хлебальник ей не очень-то хотелось. Пусть лучше сегодня в шоках походит, но зато не будет ещё полчаса стоять под дверью, возможно истекая кровью. － Чего ты там мямлишь опять? Если надо, то заходи. Это тебе не вип место в клубе. — в привычной манере громко рявкнула Стар, чтобы парень точно её услышал. － Пока я добрая. — чуть мягче добавила она. － Правда можно? — чуть слышно пробормотал Ботан, скорее всего нервно поправив свои очки. － Да, но держи свои гормоны при себе. Через пятнадцать секунд напряжённого молчания Лив всё-таки наконец услышала звук медленно открывающейся двери и неторопливые шажки юноши в сторону умывальника. Через полупрозрачную белую шторку были видны лишь силуэты и поэтому двум людям виделись совершенно разные картины. Оливия старательно намыливала голову, параллельно поглядывая на дрожащий, словно осиновый лист, силуэт очкастого, который, сгорбившись, стоял над рукомойником и, судя по всему, смывал кровь с порезанного пальца. Её эта ситуация очень забавляла, потому что наблюдать за смущённым Ботаном всегда было интересно, а сейчас он, вдобавок ко всему, ещё и наверное впервые находится в одном помещении с совершенно обнажённой девушкой, что делало его и без того комичное, с точки зрения Оливии, поведение ещё более забавным для наблюдения. Кудрявая достаточно быстро забывает про парня и, блажённо закинув голову назад, начинает смывать с неё шампунь. Далее она, немного прикрыв глаза, словно дикая кошка, грациозно выгибает спину, дабы почесать мочалкой заднюю сторону шеи, даже не подозревая о том, что в этот момент сконфуженный по самые гланды ботаник ещё больше залился краской, упорно пытаясь отворачивать голову в противоположную от неё сторону. Да, это было весьма сложновато, а особенно тогда, когда буквально в полуметре от тебя всего-лишь за тонкой гранью шторки находится совершенно нагое, восхитительное, да и к тому же сексуальное женское тело во всей своей красе. Очкарик тихо поворачивается и смачно сглатывает, проходя неуверенным взглядом по его очертаниям и изгибам, которые только пару раз в жизни видел на обложках журналов, которые прятал под матрасом в свои четырнадцать лет. Теперь он точно нашёл свой идеальный типаж и понял, что обычные модели со страниц в купальниках — это одно, а девушка, с которой они пол жизни знакомы, и которая прямо сейчас совершенно голая моется в душе, считай, прямо возле него － совсем другое. Ботанику эти, хоть и бесконтактные, но интимные ощущения близости были совершенно новы, поэтому он так и не смог сдержать восторженного и достаточно звучного выдоха, который остался скрыт из-за звуков льющейся воды. － Ты там ещё живой? — невпопад интересуется Лив, выжимая свою мочалку от пены. Заучка словно спустился с небес на землю после этого вопроса, и тут же встряхнул головой, будто в заправду очухиваясь от какого-нибудь транса. Он поспешно поправляет костяшкой пальца запотевшие от температуры стёклышки очков себе на нос и негромко отвечает ей «да» в своей тихой и надоедливой для Оливии манере. － Ну вот и молодец. А теперь вон отсюда, и только попробуй об этом Максу рассказать. Ты же не хочешь однажды проснуться привязанным к стулу и с кляпом во рту? — уверенно держит планку Стар, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба, представляя смущённое лицо Ботана при виде кляпа для эротики в рекламе. － Да, да, я уже ухожу! — слышится удаляющийся голос юноши, который закончил свою фразу звуком захлопнувшейся двери. Оливия просто пожала плечами, и коротко хмыкнув, надавила ладонью правой руки на рычажок выключения воды, одновременно выжимая левой мокрые чёрные волосы. Далее, она накинула на себя свежее полотенце и, выйдя из душевой, начала активные поиски своей растянутой спальной футболки, которая лежала в огромной куче разнообразного микса, состоящего из пацанских шмоток и полотенец.***
На безлюдных улицах вечернего Питера уже целый час стояла кромешная тьма, лишь изредка разбавляемая бледным, практически призрачным свечением вереницы фонарных столбов, наряду с часто мигающими от неисправности вывесок ларьков с шаурмой. Как и вчера, из живых существ, возможно было заметить только лишь бродячих уличных котов и собак, которые в основном сидели небольшими группами за небольшими квадратными зданиями круглосуточных магазинов, тесно прижимаясь друг к другу в отчаянных попытках согреться от холодного северного ветра. Вместо шумной молодёжи, которая не ошивалась в переулках как было летом, а отсиживалась дома, обречённо подготавливаясь к предстоящим экзаменам, были несколько пухлых голубей, которые причудливо общались между собой на неизвестном человечеству языке, удобно устроившись поближе к тёплым фонарям на проводах между столбами. На первый взгляд, это была совершенно привычная многим людям картина, которую можно наблюдать из окна на протяжении всей своей скучной жизни, но на самом деле, люди никогда не догадаются о тех серьёзных, и возможно даже шокирующих вещах, совершаемых и обсуждаемых в этот момент у них прямо под носом; Например, вот та тощая собака с порванным ухом, которая бурым шариком мило сидит впритык к чёрно-белому коту без хвоста － сейчас далеко не просто греется о мягкий бок животного. Она сквозь слёзы бессилия рассказывает подруге детства о своих погибших щенках, которых не стало из-за бессердечности её бывшего хозяина, который скорее всего сейчас и не вспомнит ни о ней, ни о четырёх жизнях, которые забрал без права. Кошка молча слушает эту историю, а потом холодно произносит, что тот человек возможно именно завтра будет найден в своей постели со вспоротым животом. Вон те голуби с блестящими перьями на шеях, которые на первый взгляд смешно и бессмысленно курлыкают － на самом деле, в данный момент серьёзно обсуждают процент шанса победы Гитлера во Второй Мировой Войне. Звучит далеко не радужно, ведь эти пернатые личности и вправду отличаются особым умом в сфере критики и всех её ответвлений, так как являются не только искусными наблюдателями, но и способны отлично анализировать и запоминать новую информацию, с которой потом активно делятся друг с другом. Вот, одна из серых птиц начитанно заявляет своим приятелям, что гитлеровская стратегия крайне нелогична из-за непоследовательности действий, хотя он был далеко не глупым человеком, чтобы так ошибаться в своей тактике. Другие голуби кивают в знак солидарности. Все эти разговоры и обсуждения были совершенно непостижимы для людей, но зато понятны и обыденны для других животных. Вот только эти два случая существенно отличаются тем, что одни понимают только себя, а другие － обоих. Одним из подобных на протяжении многих лет является Тигра, который в этот момент уверенной походкой проходил по неровно заасфальтированной дороге, изредка подслушивая разнообразные незнакомые голоса рядом с собой, особо не вдаваясь в смысл сказанного. Его прямосмотрящий серо-зелёный взгляд не выражал никаких особо видимых эмоций, а полосато-крапчатая шерсть сложного оттенка кадмия, украшенная редкими белыми пятнами, была словно безжалостное яркое пламя, каждый раз попадая под свет от фонарей. Кот был совершенно спокоен, ведь прекрасно знал о своём значительном превосходстве перед другими представителями своего доминировавшего в России вида животных. Именно поэтому ему было совершенно не знакомо такое чувство как волнение или страх при хождении в одиночестве по пустынным улицам, на всякий случай не выпустив когти, как это делали местные кошки. Это является одним из тех случаев, когда тебя знают и боятся все, а сам ты никого чисто из принципов знать не желаешь. Рыжий даже еле-заметно брезгливо подрагивает кончиком хвоста, когда видит в метре от себя какого-то незнакомого ему кота, который с энтузиазмом ест какие-то остатки человеческой еды. Мама говорила Тигре когда-то, что осуждать других за их образ жизни нехорошо, но что поделать, когда ты просто знаешь какой исход бывает, если будешь безысходно брать от жизни только то, что дают, а не то, что ты старательно вырываешь своими же когтями. Кот ухмыльнулся в усы своим мыслям и продолжил идти по направлению к виднеющемуся вдалеке недостроенному одноэтажному зданию без крыши, которое было практически полностью покрыто белой плёнкой.***
«Явился, рыжий кусок дерьма» — хмуро встречает подошедшего кота взглядом Чувак в жёлтой толстовке. Конечно, Тигра был способен на многое, но мысли читать пока не мог. Это каждый раз играло на руку носителя жёлтой кофты, ведь если бы он имел такую способность, то труп тощего юноши ещё в первый же день его знакомства с этим ненормальным котом нашли бы в каком-нибудь грязном мусорном баке с надписью «тут был саня». Ну, просто потому что именно такой бак стоял в трёх метрах от размышляющего на эту тему теоретика. Хотя, если учитывать последние дни и обстоятельства, произошедшие с ним, то в этом грёбаном мире возможны вещи и похуже этого выдуманного треша. － Приветствую. — натянуто поздоровался обладатель жёлтой толстовки, коротко кивнув головой в сторону животного. Тигра предпочёл не отвечать на формальное вежливое приветствие, и напружинив мускулистые задние лапы, одним ловким прыжком преодолел расстояние между полом и стулом, неряшливо перепачканным в белой строительной краске, запах которой заполонил все уголки помещения. Кот, как это часто бывает, резким движением встряхнул кончиком хвоста и слегка выпустил когти в знак брезгливости от касаний о грязную поверхность стула, но вслух ничего не выдал, а лишь обречённо уселся на него, всё ещё недовольно морща розовый нос. Говорить он начал только после двухсекундной расстановки. － Так. Я говорил тебе это утром, но напомню ещё раз, так и быть. Твоя задача на сегодняшнюю ночь заключается в том, чтобы ты благополучно зашёл в портал, пробыл там определённое время, и после этого ты должен оказаться совершенно в другом месте. Я буду лично контролировать этот процесс, так что без фокусов. － А… — уже хотел было задать интересующий его вопрос носитель жёлтой толстовки. － Нет, в дом к этим трём идиотам тебе нельзя. Но ты видимо слишком тупой, чтобы понять чёткий приказ с первого раза. — холодно процедил чуть менее сдержанный Тигра, выдав своё быстро накатившее раздражение, прижав уши к макушке. － Возможно, я слишком мягок с тобой в последнее время. — уже чуть спокойней добавил рыжий после секундного интервала, медленно приподняв голову и абсолютно равнодушно уставившись прямо в глаза брюнета своим пытливым немигающим взглядом. Он делал это так, как будто движения были на протяжении всей жизни качественно и чётко отработаны. Ни один мускул на застывшей мордочке Тигры не шелохнулся, а чёрные, с ультрамариновым из-за неба в окне оттенком, кошачьи зрачки сузились в томительной для Чувака паузе. Парень напряжённо сглатывает, пытаясь успокоить сердце, которое буквально в считанные мгновения начало биться как минимум на тон быстрее, но попытки оказываются тщетны. Зверь не пропускает не единого момента в смене эмоций юноши в жёлтом, и в ту же секунду удовлетворённо поводит усами, будто безмолвно хваля себя за такой хитрый психологический приём, закончившийся успешным эффектом. Этого небольшого манёвра для полного удовлетворения рыжей персоны немного не хватает и поэтому, он, немного поразмыслив, решается на кое-что ещё. － Наклонись. — пугающе холодно заявил пятнисто-крапчатый манипулятор, еле-заметно изобразив подобие ухмылки правым кончиком рта. Обладатель жёлтой толстовки моргнул, и тут же взволнованно забегал взглядом по всему пространству пустой серой комнаты, пытаясь не смотреть на всё ещё прямой взор разумного животного. Он не совсем понимал, зачем нужно было выполнить это, но какие-то внутренние инстинкты сами подтолкнули его голову вниз. Ничтожная секунда － и его лицо оказалось неприлично близко к кошачьей физиономии. Юноша нутром чувствовал неладное, но мысленно пообещал до последнего сохранять молчание. Тигра немного опускает взгляд на подушечки своих лап, но тут же поднимает обратно, будто говоря этим, чтобы тот не расслаблялся раньше времени. Зверь снова заставляет теоретика терпеть мучительно долгий для него интервал, но потом он нерасторопно поднимает левую лапу и внезапно выпускает оттуда пять идеально отточенных, и немного поблёскивающих при лунном свете когтей. Он держит лапу в воздухе несколько мгновений, и только после этого он начинает совершенно беспощадно проводить вереницу из пяти глубоких царапин от темноватых мешков под глазами до нижней части скулы Чувака в жёлтой толстовке, при этом до сих пор смотря перед собой, практически не мигая. Это и рядом не стояло с обычным и лёгким рывком лапы при нечаянном соприкосновении до хвоста, потому что это было сделано специально. Кот специально напряг каждый мускул на лапе и из-за этого получались глубокие и болезненные раны. До этого был уровень детского сада, ведь сейчас было по-настоящему глубоко и больно. Тигра давно понимал, что делает, но определённо только сейчас начал понимать, что получает от этого истинное удовольствие. А Чувак всё молчит, сильно стиснув зубы, чтобы не заорать от нереальной и прорезающей боли. На уголках карих глаз выступили капельки прозрачных слёз, но тот быстро их сморгнул, чтобы не навлечь на себя ещё каких-нибудь неприятностей. － Я понятно выразился? — как ни в чём не бывало спокойно произнёс кот, отстраняясь подальше от чужого лица и встряхивая лапой с уже втянутыми когтями. － Да. — коротко процедил обладатель жёлтой толстовки, приложив руку к изуродованной щеке. На этой ноте диалог между ними закончился. Рыжий удовлетворённо кивнул и, быстро спрыгнув со стула, начал неторопливыми шагами направляться к выходу из здания, высоко подняв хвост и покачивая им из стороны в сторону. Брюнет не смог сдержаться и показал ему вслед средний палец, оскалившись от боли в расцарапанной щеке, из которой надоедливо стекала пара струек крови, пачкая руку. Он был на пределе ярости из-за мнения о собственном ничтожестве на фоне обыкновенного кота и тупого чувства обиды за бесхарактерность, поэтому мозг начал сразу строить предстоящие действия после того, как кот наконец скроется из виду в кромешной темноте улицы. Спустя пять минут, Чувак сломя голову понёсся в угол помещения прямо к старому и в некоторых местах подгоревшему холодильнику, который пришлось вытаскивать с помойки после пожара. По щеками текли слёзы, а потные от волнения руки дрожали, но он всё равно пытался сосредоточиться на телепортации, которую сейчас будет пытаться совершить без какой-либо подготовки. － Сука, сука, сука, сука. — вполголоса бормотал носитель жёлтой кофты, залезая во внутрь телепортатора и бегло закрывая за собой дверь. － Бог, если ты есть, то помоги мне блять! Юноша крепко зажмурил глаза и начал старательно пытаться представить чистый белый холодильник, который сейчас скорее всего был в новой квартире Максима. Это просто, но нужно что-то гораздо сильнее и существеннее, чем обычный холодильник, который есть в доме у каждого! Впрочем, ответ был очевиден. Чувак в жёлтой толстовке сосредоточился и мысленно, с чрезвычайной детальностью, нарисовал перед собой самого Макса. Кажется, Бог и вправду существует, потому что иначе нельзя было объяснить то, что после двухсекундной вспышки света, парень каким-то образом свалился на твёрдый пол, а над собой увидел пару не на шутку напуганных шоколадно-карих глаз. － Чувак?!