В унисон

Дэйв застонал, пытаясь противостоять натиску двух жадных ртов, пожирающих его плоть. Двум парам жаждущих рук, не оставляющих без прикосновения ни одного миллиметра его тела. Двум мужчинам, чьи запахи смешивались, когда он вдыхал их, стирая грань между ними. Его глаза все еще были закрыты - рыжий мужчина сам так захотел. Он предпочел чувствовать, боясь, что если он откроет глаза, он окажется во сне, и оба его любовника растворятся в воздухе. В одном ухе он слышал глубокий, грубый голос, который он знал уже тридцать лет, тот самый, с миннесотским акцентом, усиливаемый дымкой похоти. В другом - столь же глубокий и низкий баритон, но более свежий и новый - с бразильским акцентом, к которому примешивалось много разных отголосков иных языков. Сам Дэйв горел, его тело было на пределе. Перед ним была плотная сбитая фигура, и он знал, что это Дэвид. Позади него стройный мужчина, которым мог быть только Кико. Оба были слиты с ним воедино, кожа к коже, перемешивая пот троих воедино. Он подумал, что если не получит больше, не получит их обоих, он может самовоспламениться. Он может умереть. Одна мозолистая рука погладила его член, скользкий от собственной смазки и добавленного лубриканта. Пара талантливых влажных пальцев ласкала его задницу. Ни одно чувствительное место, ни одна эрогенная зона не остались без внимания. Дэйв раздвинул ноги, приподнимая одну. Ему нужно больше. Его нужно ласкать грубее, сильнее, с обоих сторон. Красноречивые стоны, срывающиеся с его губ, отчётливо давали понять, как далеко он зашел. А потом было двойное удовольствие. Пальцы соскользнули с его тела. Как будто совершенно синхронно, по команде, Дэвид позволил Дейву взять его, и рыжий погрузил свой член в томящуюся в ожидании тугую задницу. Дэйв вздрогнул и издал стон, когда его самого насадили на толстый и крепкий член, к которому он уже так привык. Осторожные движения - и вот он уже насажен до самого основания. Бёдра Кико прижались к его ягодицам. Как задница Дэвида была прижата к лобку рыжего. Это были великолепное, чистое и полное блаженство. Уже. А потом они начали двигаться - и какое это было великолепное движение. Дэйв расслабился, принимая его, а толчки сзади ускорились, идеально нанося удар по простате с каждым ходом. Это вызвало дрожь в теле рыжего, заставляя его задохнуться. В то же время его собственный член был зажат в тисках тела Дэвида, и когда Дэйв двигался, то в полной мере ощущал удовольствие, которое было слишком тяжело выносить. Призывы Дэвида «жёстче» и «быстрее», шепот Кико «вот же» и «блять». Все тело его гудит и он летит куда-то к звёздам, ожидая кульминации. Губы кусают его шею, оставляя темно-фиолетовые засосы и следы от зубов. Это Кико. Ногти, крепко ухватившие его бедра, оставляют на них глубокие темно-красные царапины и зазубрины. Это Дэвид. Все слилось в одно сплошное ощущение похоти, запаха секса, испаряющегося из их тел. Жажда, делающая воздух густым и почти осязаемым. Аромат Дэвида - корица, аромат Кико - лаванда. И теперь оба запаха слились в один. У Дэйва закружилась голова, и он забыл, как его зовут. Забыл их имена и знал только, что они его, а он их. Всегда. И когда он поймал своё удовольствие, мир перестал двигаться. Все стало сплошным взрывом удовольствия. Пойманный в ловушку между двумя людьми, которых он любил и обожал, двумя людьми, которые отдавали ему себя целиком. Тело Дейва дрогнуло и его словно пронзило молнией, он хотел кричать, но не был уверен, что это то, что нужно. Он определенно заплакал, его глаза были мокрыми, а щеки влажными от следов слез. И когда всё было кончено, когда блаженство освобождения прошло, и реальность охватила его, он открыл глаза. Две пары сильных, нежных рук уже держали его на коленях. Мягкие поцелуи осыпали его щеки. И он услышал: не «Я люблю тебя», а «мы любим тебя». В унисон.