Эффект бабочки

Тучи сгущались над головой, гроза надвигалась на северо-запад Троста. Хлюпанье под подошвой солдатских сапог нарушало тишину, окутавшую улицу. Аккуратные четырёхэтажные домики из кирпича выстроились по обе стороны от брюнета. Грохот закрывающихся на замок окон ударил в уши. Он заметил на себе заинтересованный взгляд. Подняв голову и посмотрев направо, брюнет заметил пожилую женщину, с брезгливостью рассматривающую его сквозь оконное стекло. Юноша, ничуть не уступая старушке, зыркнул в ответ. Фыркнув от наглости прохожего, женщина отвернулась и удалилась вглубь дома. Все в округе уже знали, что некий бандит из подземного города присоединился к небезызвестному своими «достижениями» Разведкорпусу. Жители стен и так ненавидели разведчиков, а Леви, можно сказать, стал апогеем их ненависти. Но на них ему было плевать, общение с людьми не было его жизненным приоритетом, что уж говорить о всеобщей любви горожан. Чёрные пряди свисали с его лица, словно сосульки. Капельки воды срывались с кончиков и падали на острые скулы и лоб парня. Одним движением он зачесал мокрые волосы назад. Потухшие серые глаза бегали по открытым в квартале заведениям. Желание промокнуть до нитки отсутствовало. Дождь тем временем продолжал наращивать свою мощь, и звук разбивающихся о камень струек оглушал. Несмотря на нежелание промокнуть, мужчина не прибавил и шагу. Он шёл той же размеренной походкой. Морщинка пролегла между бровей, и черты лица стали ещё суровей. Прошло два дня, как состоялась его первая вылазка за стены. Результаты экспедиции поселили в нем страх и отчаяние, но больше всего сердце разрывалось от вездесущего чувства вины. «Это произошло из-за тебя!» - слова горели на груди, словно след от раскалённой кочерги. Уже два дня он сыпал на себя нескончаемый поток проклятий. Его глупое желание получить всё и сразу. Желание рискнуть тем, что уже имеешь, ради того, что невозможно получить. Нереальность и бессмысленность поступка он осознал, но лишь когда положил останки своих друзей в землю. Только тогда Леви понял, что погубил их из-за своего гордого и непокорного характера. Они уже были на поверхности. Они уже были на свободе. Разумеется, работу в Разведывательном отряде трудно назвать отдыхом или даже работой средней тяжести, но мало кому вообще удавалось выбраться оттуда, откуда выбралась их троица. Это лучшее, на что можно было претендовать с их-то послужным списком. Желание покончить жизнь самоубийством клокотало внутри. Чувство, что недостоин того, что имеешь, прямо сейчас душило, словно длинная лубяная веревка, обмотанная вокруг шеи. Он поднял руку и оттянул ворот мокрой рубашки. Потерев воспалённую кожу, Леви понял, что в самовнушении он успешен почти так же, как и в управлении УПМ. Мурашки побежали по жилистому телу. Мокрая и холодная ткань липла к телу, от этого ощущения он вздрогнул сильнее. Все ближайшие таверны и лавки закрыли свои двери. Молодой человек и не заметил, как провёл три часа, бессмысленно слоняясь по ночному Тросту. Следовало бы вернуться в корпус, но ноги упорно продолжали свой путь вдоль каменистой дороги. Пусто и темно, прямо как на душе. Зубы стали стучать друг о друга, а посиневшие губы задрожали. «Вот так я и умру: в судорогах от обморожения и мокрых от дождя штанах», - правый уголок губ непроизвольно приподнялся. Боль, окутавшая его тело, на удивление успокаивала утрату, притаившуюся в сердце. Шестьдесят восемь процентов от числа всех солдат Разведки было съедено титанами. Цель экспедиции - тестирование нового плана построения для армии. Суть состояла не в убийстве как можно большего количества титанов, а в том, чтобы разумно избегать всевозможных встреч с людоедами. Гениальности капитана Смита завидовал даже сам командор Шадис. Уверенность в успехе вылазки была неоспорима. В принципе, она и была успешной ровно до того момента, как дождевые облака и густой туман не встали на пути. С того момента всё пошло не по плану. Смерть Эрвина и счастливая независимая жизнь втроём - так он видел своё будущее, но теперь, отрастив на спине крылья свободы, Леви находится во власти Разведывательного отряда. Эрвин Смит с лёгкостью обвел их всех вокруг пальца и получил желаемое. «Отчасти вина за их смерть на его плечах», - он продолжал твердить себе одно и то же, однако насмешливый хриплый голосок в голове продолжал шептать: «Что, коротышка, не так уж и легко нести ответственность за чью-то жизнь, да?». Сморгнув «любимый» образ с глаз, он заметил свет, горящий в доме, и вывеску «открыто». Состоя уже на большую часть из воды, он подошёл к двери и дёрнул за железную ручку. Дождь, казалось, барабанил по коричневатой крыше сильнее с каждой секундой. «Прямо как в тот день», - окровавленные образы друзей всплыли перед глазами. Что-то резко заныло внутри, будто маленькие язвочки расползались по органам и тканям. Взяв себя в руки, Леви толкнул дверь от себя. «Закрыто?», — подобное было достаточно странно для заведения с вывеской противоположного смысла. Парень уже собирался повернуть обратно, когда дверь отворилась и чья-то тяжёлая рука, схватив за лоскуты куртки, затащила внутрь. Нащупав в кармане клинок, он огляделся: стойка, маленький диван и вешалка у входа — Постоялый двор? Никаких излишеств и украшений, всё просто и по-бедному. Наконец в поле зрения попал наглец, затащивший его сюда. Лысый мужчина, увидев вопросительный взгляд посетителя, улыбнулся. Золотые зубы блеснули в свете от канделябра. — Добро пожаловать в «Голубую лагуну», — мужчина быстрым шагом направился за стойку. — Я пережду тут дождь, — брюнет уже направлялся к мягким сидениям, когда услышал громкий голос владельца. — Чего?! Я что, на идиота похож? — увидев почти согласное с утверждением выражение лица, он продолжил. — Нет! Здесь можно остаться лишь в случае съёма девки. — Это бордель? — бровь взлетела вверх. «Вот так судьба смеётся надо мной! Даже выходных не берет!» — Нет, блять! Пекарня это! Булочку не желаете? — лысый с усмешкой взирал на глупца. — Так что, снимать будешь? Леви уже собирался покидать теплое местечко, когда внутрь ворвался третий человек. Глаза цвета стали прошлись по незнакомцу: приличная одежда, нахальная улыбка и кольцо на безымянном пальце. Фыркнув от предсказуемости происходящего, брюнет решил с хитростью потянуть время, пока не кончится дождь. — Привет, Винс! Снова к ней? — мужик за ресепшеном взбодрился. — Да. Соскучился, так сказать, — манерно и с усмешкой проговорил гость. Глаза-бусинки пробежали и по неизвестному лицу. Серые и голубые глаза встретились. Этот взгляд знаком Леви — самодовольный и наглый, прямо как у бандитов из Подземного города. Только во взгляде последних ещё присутствовала необъятная злость и отчаяние. Леви отвел зрачки от русоволосого. Тот, радуясь маленькой победе, обратился к владельцу. — Сегодня снимаю до утра! — встретив удивлённый взгляд сутенёра, мужчина пояснил. — Мари поехала к родителям в Стохесс на несколько дней. Так, сколько с меня? — он открыл мешочек, набитый монетами, и стал показательно отсчитывать. Шустрые пальцы казановы с гордостью перебирали золотые и серебряные монетки, нарочно гремя богатством. «Будь он в катакомбах, я б давно его обокрал и избил», — холодные глаза мазнули по ухмыляющейся физиономии. — Пятьдесят золотых, — сутенёр с широкой улыбкой взирал на богатенького гостя. — Это почему? Она же стоила тридцать! — жадность стала усердно душить мужчину. Леви, в отвращении скривив губы, наблюдал за представлением, устроенным двумя «добропорядочными» жителями стены Роза. «Лучше уж под землёй. Там хотя бы не скрывают свой гадкий нрав». — Ты её так лапал, что девка чуть не сдохла! Пришлось мазь купить обезболивающую! А она целых восемь серебряных стоит! — Ладно, — с недовольством протянул клиент. — Держи. В этот момент телом юноши будто завладел демон. Он схватил деньги, протягиваемые сутенёру. — Я её уже снял, вообще-то, — проворковал новобранец спокойным голосом. Непонятливый взгляд русоволосого устремился на продавца. — Что за хрень! Она моя! — с остервенением Винсент вырвал свои деньги у Леви и от греха подальше сунул их во внутренний карман пиджака. — Была. Сегодня я снял девчонку! — брюнет на подсознательном уровне понимал, что творит, однако остановиться уже не мог. Взгляд оппонента, будто весь мир у его колен, раздражал. Желание поставить ублюдка на место возобладало над ним. — Мартин, объяснись! Сутенёр ошарашенно наблюдал за дискуссией, не смея вставить и слова. Глухим голосом он протянул. — Нууууу... Вы ведь не хотели здесь оставаться! Леви видел, как шестерёнки в голове владельца отчаянно начинали крутиться. — Разве? — для убедительности Леви попытался нацепить самое невинное выражение, имеющееся в арсенале, однако отсутствие практики сыграло с ним злую шутку. — Ну да! — лысый упрямо стоял на своём. — Почему это ты изменил решение, а? — с любопытством воззрился Мартин. — Захотелось, — прошипел Леви сквозь зубы. — Дам сто монет. Только сегодня он получил зарплату за свою первую вылазку. Хотя, по его мнению, платить было не за что. Никакой информации о монстрах снаружи они не раздобыли, более того, потеряв много людей, разведчики лишний раз доказали всем, насколько бесполезно это военное подразделение. — Хорошо, — напрочь забыв о постоянном клиенте, он потянулся за ключами, подвешенными на гвоздик. Тот, видимо, решил сам о себе напомнить. — Я дам сто пятьдесят! Глаза владельца, казалось, вот-вот полопаются от такой наживы. Слюни в уголках рта ясно показывали его жизненные ценности. — Двести, — брюнет поставил на кон все сбережения. Больше денег у него не было. Несмотря на данный казус, лицо Леви оставалось абсолютно бесстрастным. — Двести двадцать! — клиент борделя с расширенными от злости зрачками смотрел на молодого паренька. Его морщинистые пальцы отбивали по дереву ритм, словно барабанные палочки. «Придется перейти к плану Б», — со спокойным видом брюнет протянул: — Может, решим всё по-мужски? — наклонив голову набок, он не отрывал взгляд от противника. — Что? — русоволосый возмущенно вскинул руки. — Мартин, будь добр объяснить, почему я должен с кем-то драться ради твоих шлюх? Я, вообще-то, твой постоянный клиент! Владелец публичного дома задумчиво поскрёб подбородок. Вполне разумно послать этого члена разведки куда подальше. Однако, как весьма дальновидный бизнесмен, он всегда старался смотреть в будущее и по этой причине никогда не вступал в ссоры с представителями военных подразделений. Многие из них также являлись завсегдатаями этого публичного дома, особенно часто сюда захаживали солдаты из военной полиции. Как правило, те отдыхали здесь бесплатно, а точнее, их плата состояла в том, что они закрывали глаза на сомнительную деятельность места и, по возможности, помогали с выплатой налогов. — Ну, а что я сделаю? Мистер военный тоже хочет отдохнуть. Решите всё по-мужски. Ты ведь не струсил, Винси? — лысый мужчина оскалился, обнажая свои драгоценные зубы. Мартин знал, как манипулировать людьми, а такими, как этот тип, он с лёгкостью мог управлять, словно марионетками. — Я струсил?! Ты что, охренел! Ничуть! Я прямо сейчас порву этого сопляка, — он гневно посмотрел на соперника, стоящего справа. — Ну что, готов собирать зубы по полу? Леви весело хмыкнул и подошёл к самоубийце. Если его обвинят в убийстве местного, то даже Смит со своими связями ему не поможет, поэтому он предложил менее травматичную альтернативу драки. Леви снял бежевую куртку с гербом Разведки и кинул её на лестничные перила. — Поборемся на руках, — он встал за стойку и потеснил сутенёра с рабочего места. — Будешь судьей, — не смотря на лысого, он раздавал команды. Казанова на это лишь громко выдохнул, но промолчать не смог. — Так и быть. Не хочу потом иметь проблем с полицией, — Винсент пригладил растрёпанные волосы, и дерзкая улыбочка снова озарила лицо. Разведчик на этот спектакль одного актёра не обратил внимания. Закатывая рукава рубашки, он потянул руку к центру «поля боя». Они сцепили ладони и угрожающе зыркали в сторону друг друга. Несмотря на низкий рост, рука Леви нисколько не уступала в размерах лапе противника. Хозяин заведения в качестве секунданта положил пухлые пальцы поверх сцепленных кистей. Рядом с собой он положил приз — ключи от комнаты проститутки. — Раз, — пробасил он. От напряжения на лбу выступили капельки пота. — Два. В ту же секунду деревянная стойка проломилась вместе с рукой Винсента и его оглушительным воплем. Громкий хруст известил о серьезных травмах в ходе «боя». Леви быстренько вытянул руку из бьющейся в агонии клешни и лёгкой походкой направился к лестницами наверх. Приобняв свою раненую руку Винсент не обратил даже внимание на свой позорный проигрыш. Острая боль настолько сильно пронзила запястье, словно все кости под кожей разом исчезли. Даже взгляд на парня, кажется, мог причинить неимоверную артралгию. Скорее всего, это был открытый перелом запястья. Пытаясь пошевелить фалангами, мужчина закричал с новой силой. Этим криком, наверно, можно потрясти даже титана, пятиметрового точно. Владелец бросил победителю вдогонку: — Засранец! Чтоб завтра же мне всё починил! Только Леви больше вслушивался в звуки другого человека. Уголок рта приподнялся от душераздирающих воплей противника-калеки. — Сукин сын! Ты ответишь за это, — кое-как смог выкрикнуть тот. Куртка соскользнула с перил прямо в руку брюнета. Приобняв одной рукой вещицу, он наслаждался визгами Винса. Секундант, тоже не обращая внимания на стоны русоволосого, подбежал к победителю и прошептал: — Ключи-то забери, — увидев непонятливый взгляд Леви, Мартин добавил. — Дверь закрыта, — вопрос во взгляде не исчез, на это владелец цыкнул. — Не люблю, когда они шляются по городу, потом хрен соберёшь всех, — он быстро сунул связку в руку собеседника и скрылся из вида. Леви застыл от такого заявления: «То есть он насильно их удерживает?» Скрип старой лестницы под ногами немного отвлекал от раздумий о пленницах этого места. «Как они здесь оказались?» - думать об этом было гораздо увлекательнее, чем корить себя снова и снова. Остановившись у комнаты двадцать восемь, юноша уже хотел постучать, когда осознал, как это будет неуместно для запертой внутри девушки. Ключи звенели в руках, пока он копошился в замочной скважине. Услышав щелчок, Леви вздохнул и зашёл внутрь. Двухместная кровать посередине, один комод и дверь в уборную. Обшарпанные и грязные, когда-то белые стены, ветхий дощатый пол. На простынях лежала худенькая девушка, её лицо было закрыто чёрными, как воронье крыло, локонами. Леви медленно приближался к ней, об этом извещал скрип половиц. Заметив, что она "спит", он усмехнулся. Даже слепой бы заметил, как покрывалось дрожью её тельце при каждом последующем шаге. Повернувшись к ней спиной, он присел на покрывшийся грязью пол. При виде бледной и худой брюнетки его подкосили воспоминания о матери. От такой же судьбы Кушель умерла девятнадцать лет назад. Её впалые щеки, чёрные кудряшки, обрамляющие лицо, утончённые черты. Леви всегда считал мать самой красивой женщиной на свете. По этой причине он всё детство наблюдал, как к ней приходят мужчины: каждый раз лицо посетителя менялось, а самого Леви отправляли погулять внизу. Однако противный хозяин Постоялого двора всегда прогонял его с глаз долой. На грязных улицах Подземного города мальчик и провел свои «счастливые» детские годы. Не осмеливаясь далеко уходить, он торчал под окном своего дома. Нередко до него доходили женские крики и хриплые мужские стоны. Нагружать своё неокрепшее в силу малолетства сознание парень не стал. Когда Леви возвращался к Кушель, то не замечал и намёка на насилие. Никаких следов видно не было. Мать тщательно заботилась о сохранении его детской психики в норме. Единственное, что выдавало женщину — печальный взгляд. Маскируя его широкой улыбкой, она лишь усугубляла ситуацию. Леви до сих пор помнил день, когда потерял любимого всей душой человека. К ним пришел высокий, статный и с самодовольной ухмылкой на губах мужчина. Прямо как у этого Винсента. Леви отправили торчать на улицу чуть ли не до глубокой ночи. Увидев, как неприятный тип, наконец, удалился, парень, перепрыгивая через несколько ступенек, побежал к Кушель. Когда он перешагнул порог, увидел женщину: лежащую на расстеленной постели и измазанную в какой-то жиже. Она медленно повернулась к сыну и, улыбнувшись, сильнее укуталась в одеяло, прикрывавшее наготу. Леви не понимал, что это за красные следы на обычно закрытых рукавами плечах матери. Чувство тревоги твердило, что надо помочь и защитить хрупкую брюнетку. Маленькие ножки начали свое движение к кровати. Остановившись возле изножья, он прошептал. — Что мне сделать для тебя, мама? — широкая, почти искренняя улыбка накрыла потрескавшиеся и израненные губы. — Ложись спать, дорогой, — она протянула свою костлявую руку и потрепала его по длинным и черным, как смола, волосы. Три месяца Кушель провалялась в постели. Сказав сыну, что слегка приболела, она уверила его, что через пару дней состояние улучшится. Но становилось только хуже. Худощавое лицо, казалось, теряло какие-либо признаки жизни. Когда-то стройный и изысканный силуэт молодой женщины теперь напоминал обтянутый кожей скелет. Её мышцы ослабли настолько, что встать с кровати или даже присесть было чем-то невозможным. В последние дни мать особенно сильно уверяла Леви, что их жизнь скоро изменится в лучшую сторону, что какой-то хороший человек придёт и поможет им выбраться из этого гнилого местечка. Он искренне верил каждому слову, пока однажды утром не обнаружил рядом с собой неподвижное тело. Даже грудная клетка перестала вздыматься — именно этот факт и озадачил ребенка больше всего. Он слегка толкнул тонкое плечо, но никакой ответной реакции не последовало. С каждым разом сила толчка становилась всё сильнее. Ясные глаза малыша наполнялись слезами. Сморгнув их, он потянулся к лицу матери. Приподняв веки, Леви заметил, что тёмно-серые зрачки матери подсохли, а былой блеск в радужке совсем потух в прямом смысле слова. Маленькие ладошки аккуратно опустили веки на место и принялись обнимать такое дорогое сердцу тело. Два дня он не отпускал её из объятий. Еда и вода отошли на второй план, Леви на подсознательном уровне ощущал, что костистая женская фигура растворится в воздухе, если он разомкнет руки. Ещё через два дня он всё-таки решил прибрать отёкшие кисти назад. Встряхнув ими, он пытался вернуть прежние возможности организма. Попытка встать с кровати закончилась резким падением. Тупая боль пронзила тощие мальчишеские ноги словно стрела. Коленные чашечки разбились в кровь, а отросшие волосы прилипли к влажным от слёз щекам. Следующие попытки встать также не увенчались успехом, поэтому Леви подполз к стоящему на столе стеклянному кувшину с водой. Края посуды обломлены от частых падений: будучи довольно активной личностью, мальчик часто его ронял. Кушель на это лишь просила сына быть более чистоплотным и аккуратным с вещами. Сорванец всегда кивал головой, будто всё понял, но это повторялось опять и опять. Выпив стакан живительного напитка, он немного преисполнился силой. Прохладная вода текла по иссохшему горлу, от такого внезапного «подарка» желудок совершил внутри кульбит. Леви снова подполз к матери, но залезать к ней не стал, решив, что ей некомфортно лежать с ним на маленькой кровати. Укрыв бездыханное тело одеялом до подбородка, он последний раз вгляделся в черты лица: когда-то чёрные, как уголь, пряди сейчас потускнели, а где-то и вовсе пробивалась седина. Кожа женщины сморщилась настолько, что открывался вид на отливающие желтизной передние зубы. Образ живой и улыбающейся Кушель встал перед глазами. Мальчик поднял руку, но тронуть её не посмел. Что-то защекотало острые скулы, он потрогал их и обнаружил, что слезы ручьем текут, тем самым обрамляя контур лица. Леви, не вставая с колен, отодвинулся к стене. Он не отрывал мрачный взор от тени, лежащей на простынях. Всё, что осталось от его жизнерадостной и любящей матери — блеклая тень, которая когда-то считалась живым человеком. Кушель ушла, а её дух теперь где-то на небесах, в лучшем месте, чем эта помойка. Единственный родитель покинул Леви, оставил одного справляться со всеми трудностями поганого мира. Любимая мама бросила его посреди пустой и пыльной комнаты. Странный запах тухлого мяса проник в ноздри. Это ставило в тупик, ведь они не едят мясо. Только один раз он пробовал маленький кусочек говядины. На его четырехлетие Кушель буквально ворвалась в тесную комнатушку, дыхание было сбито, будто она делала забег на большую дистанцию. Глаза бегали по комнате, а спина прижималась к двери. Прислонив на мгновение ухо, она медленно выдохнула и отошла от входа. Заметив обеспокоенные серые, как её, глаза на себе, девушка выдавила еле заметную шкодливую улыбку и вытащила из-за пазухи небольшой свёрток. Подойдя поближе, мальчик уловил сладковато-пряный запах, живот заурчал, женщина на это не сдержала смешка. Развернув упаковку, он увидел два кусочка бледно-розоватого оттенка. Она даже не притронулись к мясу, отдав всё ребенку. Этот запах всегда напоминал ему тот весёлый денёк. Но с этого момента аромат будет ассоциироваться лишь с бездыханным телом матери. Затхлый, со сладковатыми нотками смрад отпечатался в сознании. Вдохнув поглубже, он закашлялся, рвотный рефлекс дал о себе знать. Из горла стала вытекать горькая и вязкая жидкость, грудь и горло жгло, а поток желчи не прекращался. Прикрыв слезящиеся глаза, он выровнял спину. Неприятное ощущение во рту не пропало. Глотка горела, слюна смешалась во рту с остатками желчи, пот выступил на лбу. — Вы в порядке? — донёсся сзади тихий голос, но Леви не заметил, погрузившись в болезненные воспоминания. Опустошение заволокло сознание, он протянул иссохшие коленки к груди и уткнулся в них острым подбородком. — Вы дрожите! Я могу чем-то помочь? — женский голос прозвучал громче. Спустя пару дней силы покинули его, а конечности окаменели. Лишь глаза оставались открыты и, не отрываясь, смотрели на труп. Дверь скрипнула справа от него, но он не отвлекся от своего занятия. Высокий мужчина подошёл к постели, Леви уже хотел прогнать наглеца, но тело отказывалось слушаться. Всё, на что был способен организм — слегка приподнять подбородок от колен. Незнакомец, кажется, разговаривал с матерью. — Она мертва, — собственный голос послышался со стороны, как голос старого больного старика — хриплый и дрожащий. — А ты, я смотрю, живой? — долговязый взглянул на него с пренебрежением. — Как звать? — Леви, — связки задрожали от такой нагрузки. Немного помолчав, он продолжил осипшим тоном. — Просто Леви. Ручка от чемодана соскользнула с руки взрослого, об этом мальчика известил глухой шлепок об пол, после чего он пригляделся к мужчине в длинном плаще. «Мама знала его?» — впервые с того утра мысли заполнили его голову. В это время гость врезался в противоположную стену спиной. Натянув шляпу на глаза, он прохрипел. — Вот как, Кушель. Ну да, в самом деле. Зачем ему такая фамилия, — мужчина сполз по облезлой стене вниз, присев прямо напротив ребенка. — А я Кенни. Просто Кенни. Мы с твоей мамой знали друг друга. Будем знакомы. Леви услышал шорох одеяла позади, чья-то рука легла на плечо. Он резко повернулся уже готовый к атаке на чужака. Два серых блюдца взирали на него с высоты кровати. В стального цвета глазах ясно читался отблеск ужаса. Разведчик совсем забылся и погряз в ужасе былых дней. А всё из-за этой девки. Это она напомнила ему мать! Он возмутился — как посмела местная куртизанка всколыхнуть в нём образ матери!? Прочитав недовольство на лице мужчины, девушка отодвинулась от него подальше к изголовью мебели. Она уже давно бы кинула в него тяжёлым предметом, конечно, если бы таковой имелся. Леви, заметив панический страх брюнетки, ударил себя по лбу. Такой забавный жест парня немного снял напряжение, клокочущее в женской груди. — Прости. Неприятные воспоминания, — пояснив свой психоз, Леви отвернулся и уставился в голую стену спереди, когда тонкий голос раздался снова. — Вы дрожали из-за этого? — Да, — сглотнув ком в горле, он замолк. Умение вести светские беседы не числилось в его коротком списке умений. Комната погрузилась в тяжёлую тишину. Казалось, они могли потрогать её на ощупь. Неуверенный девичий голосок снова отвлёк от мрачных мыслей. — Расскажете? — она немного поерзала на матрасе от неловкости. «Она точно проститутка?» — задавался вопросом парень. Картинки прошлого снова всплыли в виде потёртого фотоальбома. Переворачивая страницу за страницей, он пришел к выводу, что не желает больше держать это всё внутри. Пора выплеснуть это наружу, в конце концов, он спустил на нее все деньги, так пусть девушка хотя бы побудет для него «другом». Приведя мысли в относительный порядок, он проговорил сипловатым тоном. — Ну, ты сама напросилась на это, — наконец повернувшись к ней лицом, он устроился поудобнее на холодном полу возле куртизанки и на выдохе начал рассказ.