***
— Я принес отчёт, как вы просили, Мори-Доно.Нет, только не это!
Тело юного мафиози леденеет от ужаса. Кто угодно, только не он! Дазай отчаянно не хочет, чтобы Чуя был свидетелем его унижения, чтобы он видел его таким грязным и беспомощным. Но похоже, сегодня Мори решил его добить и растоптать окончательно. Рыжий мафиози застывает на пороге, словно не веря в реальность происходящего, но уже через мгновение его лицо принимает нечитаемое выражение. — Я не вовремя, босс? Мне следует зайти позже? — насмешливо уточняет Чуя, приподнимая бровь. — О нет, ты как раз вовремя, Накахара-Кун, — усмехается Мори. Рыжий мафиози закрывает дверь, быстрыми шагами приближаясь к столу. Накахара окидывает тело напарника презрительным взглядом. — Вижу, вы наконец решили заняться воспитанием своего ученика. Осаму думал, что больнее ему уже не будет, но он ошибался. Внутри что-то ломается, с треском осыпаясь, словно стекло.Больно.
«Неужели Чуя действительно меня так ненавидит? А, собственно, чего я от него ждал? После того, как я столько раз издевался, подставлял, оставлял одного на поле боя после использования Порчи? Затащил против воли в мафию. Манипулировал, изводил постоянными попытками суицида, которые он вынужден предотвращать по приказу босса?.. Сочувствия? Смешно.» — Дазай-Куну определенно требуется жёсткая рука и дисциплина. Ты знал, что твой напарник собирается сбежать с одной из шестёрок Портовой Мафии? — лукаво интересуется Мори, делая особо глубокий и резкий толчок, заставляя Дазая позорно скулить, задыхаясь от боли. — Вот, значит, как. Тогда вы выбрали слишком мягкое наказание для предателя. — Не хочешь присоединится, Чуя-Кун? — Почему бы и нет. Давно хотел заткнуть этот поганый рот, — Накахара обходит стол, невзначай касаясь рукой плеча босса. «Вот и всё. Сейчас Чуя отыграется на мне сполна за прошлые обиды и унижения», — обреченно думает Осаму, прикрывая глаза. Дазай не хочет видеть сейчас его лицо, поэтому зажмуривает глаза. Несколько мучительных секунд ничего не происходит. Вдруг кареглазый подросток чувствует, как тяжесть чужого тела и разрывающая боль исчезают. Осаму болезненно хрипит и, из последних сил, заваливается на спину, игнорируя ноющую боль в стертых запястьях. Распахивает глаза и неверяще смотрит на висящее в воздухе тело босса, охваченное алым сиянием способности. Шок на лице Огая сменяется гримасой адской боли. Мори не может даже рта открыть, чтобы призвать на помощь собственную способность. Кажется, Дазай даже слышит, как крошатся зубы, а из уголков губ Огая выступает кровь. Как заворожённый, он наблюдает за каплями, стекающими по напряжённой шее на воротник идеально белой рубашки. Осаму слышит, как ломаются кости, как выворачиваются внутренности под действием силы гравитации. — Чуя… — неверяще шепчет Осаму. Дьявольский вундеркинд переводит взгляд на своего напарника: ледянисто-голубые глаза наполнены праведным гневом, губы сжаты в тонкую линию. Почти физически ощущается жгучая ненависть, исходящая от напряженного тела рыжего мафиози. Последний раз он видел Чую в такой ярости, когда Поль Верлен учинил циничную расправу над его друзьями из Флагов, буквально разорвав их на кусочки. Дазай видит выпученные от болевого шока глаза Мори, вывернутые суставы и переломанные кости. И лишь когда тело заходится в предсмертной агонии, Накахара с отвращением бросает его в окно. Бронированное стекло покрывается сетью крупных трещин и труп с огромной скоростью вылетает с сорокового этажа небоскрёба. — Осаму, потерпи, я сейчас! — Чуя падает на колени рядом с кожаным диваном, быстро перерезая ремень ножом, освобождая израненные руки напарника, — Все закончилось, Осаму. Он мертв. Ты меня слышишь? — Накахара берет в руки лицо парня, заставляя посмотреть на себя. Дазай смотрит в широко раскрытые голубые глаза. Чуя снова становится тем испуганным рыжим подростком, чьё лицо он всегда видит, когда открывает глаза, после очередной неудачной попытки суицида. Чуя поспешно снимает с себя плащ, накрывая израненное тело напарника. Дьявольский вундеркинд замечает, как мелко подрагивают его пальцы. Чуя никогда прежде не называл его по имени. — Дазай, мне нужно незаметно вывести тебя отсюда. Сюда скоро набежит целая толпа. — Потайная дверь налево, — хрипло шепчет Осаму. Краем уха он уже слышит приближающиеся шаги в конце коридора. — Сиди тихо и не высовывайся, — Чуя быстро собирает разбросанные вещи, и помогает Осаму спрятаться в потайной комнате, — Я вернусь за тобой, слышишь? И только после захлопывает дверь, за несколько секунд до того, как в кабинет босса ворвались Чёрные Ящеры во главе с Хироцу и Озаки Коё. Дазай слышит каждое слово. Чуя абсолютно хладнокровен и собран, и Осаму невольно восхищается его способностью так правдоподобно играть на публику. — Только что наш босс трагически погиб, попав под действие вражеской способности. Он покончил с собой. В Мафии объявляется недельный траур. Предатель будет найден и казнён. Клянусь, смерть Мори-Доно не останется неотомщенной! Завтра утром назначается внеплановое собрание Глав Исполнительного Комитета. На этом всё. Абсолютное хладнокровие, выдержка и лаконичные приказы. Накахара Чуя, один из пяти Глав Исполнительного Комитета, полностью берет ситуацию под контроль. *** Накахара возвращается ровно через два часа и сорок минут. Не то чтобы Осаму считал минуты до его возвращения... Суицидальный мафиози позволяет напарнику провести его тайными коридорами в его квартиру, не привлекая постороннего внимания. Осаму чувствовал, как начался отходняк после той дряни, что вколол ему Мори. Он впал в странное состояние безразличия ко всему происходящему. Просто позволил Чуе раздеть себя и снять бинты, а после усадить в тёплую ванну. В данный момент юный суицидник просто сидел в воде, обнимая собственные колени и уставившись в одну точку. Осаму всё ещё не мог поверить, что Мори действительно мёртв. Неужели Чуя правда убил его? Так просто? Дазай хотел смеяться от абсурдности ситуации. Мори Огай справедливо опасался, что рано или поздно Осаму отомстит ему, перерезав горло собственным скальпелем, точно так же, как он, в своё время, убил собственного предшественника на глазах четырнадцатилетнего Осаму. Осаму ёрзает, пытаясь принять более удобное положение. Боль накатывает волнами, кажется, каждая клетка его тела болит и ноет, напоминая о жестоком обращении. Рыжий напарник смотрит на него с нескрываемым беспокойством, уходит в комнату и быстро возвращается с сильнодействующим обезболивающим. После, буквально впихивает таблетки в рот и всовывает в руку стакан воды, заставляя запить. — Все закончилось, Осаму, — тихо повторяет Чуя, осторожно поглаживая кареглазого между лопаток, — Он мертв, он больше никогда не причинит тебе вреда. Никто не причинит. Дазай смотрит на своего напарника нечитаемым взглядом и вновь отворачивается к стене. Рассеянно начинает изучать окружающую обстановку. У Чуи действительно очень много разных баночек, гелей для душа и разнообразных средств для волос, что подтверждает, что волосы у него действительно вьющиеся. В другое время Осаму бы обязательно отпустил едкий комментарий на этот счёт, но сейчас он слишком устал, поэтому он просто позволяет Чуе мыть себя, осторожно касаясь мочалкой, смывая кровь и грязь. Рыжий эспер прикасается к нему почти невесомо, стараясь не задеть свежие раны, отмывая каждый участок его долговязого тела с особой тщательностью, избегая паховой области и ягодиц. Дазай отстранённо замечает, что лекарство начинает действовать, а тёплая вода расслабляет мышцы. Пахнет какими-то пряностями и лесными ягодами. А ещё цитрусовым шампунем. Осаму явно упустил момент, когда Чуя решил вымыть ему голову. Накахара забавно хмурится, намыливая непослушные пряди, осторожно массируя кожу головы у самых корней. Дазай находит в этом действии что-то медитативное. — Чуя, — тихо прошептал Дазай, — теперь я буду пахнуть как маленькая вешалка для шляп. — Ага, да. Просто смирись с этим, — рыжий эспер смывает пену, стараясь не попасть в глаза, и начинает втирать бальзам для волос в непослушную каштановую шевелюру. — Почему ты помог мне, Чуя? — Дазай разворачивается, пристально глядя в голубые глаза. — Потому что я твой напарник, Осаму, — поспешно отвечает Накахара. — Почему? — взгляд немигающих карих глаз смотрит прямо в душу. — Потому что я ненавижу насилие, — тихо выдыхает Чуя. Выражение его лица становится нечитаемым. Чуя молча моет волосы напарника. Помогает подняться и включает душ, чтобы смыть остаток пены. Рыжий мафиози осторожно поддерживает раненного, помогая выбраться из ванны, тщательно вытирая полотенцем, словно ребёнка. Потом отводит в свою комнату, помогая сесть. Гравитационный манипулятор быстро возвращается и поспешно вытряхивает содержимое аптечки на кровать. Дазай замечает неприличное количество бинтов, которое Чуя, очевидно, берёг специально для него. Рыжий мафиози мог бесконечно проклинать судьбу за то, что сделала их напарниками и всё равно таскать запасные бинты для бесящей мумии, а также шовный материал, инструменты первой помощи и набор противоядий. С начала совместных миссий его стандартный медицинский набор претерпел значительные изменения и теперь всегда находился в бардачке мотоцикла, а ещё один валяться на заднем сидении новенького красного Феррари. Чуя аккуратно обрабатывает раны и укусы, стараясь не причинять новой боли. Наносит заживляющую мазь на безобразные синяки на ребрах. Дазаю остаётся лишь сидеть безучастной статуей, позволяя аккуратно бинтовать себя и считывать оттенки эмоций с лица Накахары. Дазай всегда мог читать напарника, как открытую книгу. «Почему ты смотришь на меня так? Будто я действительно что-то для тебя значу. Тебя ранит моя боль? Глупый Чуя, ты всё время забываешь, что должен меня ненавидеть... Откуда в тебе столько человечности, Чуя? Неужели так сильно беспокоишься обо мне?» — Ты знал? — спрашивает Дазай, нарушая гнетущую тишину. — Нет. Но догадывался, что у твоей депрессии и желания умереть должны быть причины. И я видел, каким напряженным ты становился, стоило боссу оказаться рядом. Я чувствовал, что что-то было не так с самого начала, — Чуя осторожно подцепляет подбородок напарника и аккуратно наносит заживляющую мазь на разбитую губу, растирая подушечками пальцев, — Но ты всё время отгораживался, строя невидимую стену между нами... Я не мог пробиться к тебе, как ни старался, — мягко упрекнул Чуя, — Ты должен был рассказать мне, Осаму. «А ты так отчаянно хотел быть ближе, Чиби? Вот значит как...» — И что бы это изменило? — глухо и безэмоционально отзывается кареглазый мафиози. — Это изменило бы всё! — мгновенно взвивается Накахара. — Хочешь сказать, ты убил бы его намного раньше? — грустно усмехается Осаму. — Да, я бы убил его! — решительно отвечает Чуя. В его голосе Осаму слышит непоколебимую решимость. Рыжий мафиози не сожалеет о том, что сделал, впрочем, как и всегда. Чуя всегда был порывистым и импульсивным, но, в то же время, предельно честным в своих решениях. Это всегда сбивало с толку такого хладнокровного стратега, как Дазай. — Скажи, ты хотя бы спланировал это? — Нет. Я импровизировал, — честно признался Накахара. — Я так и думал, — недовольно смеётся Дазай. — Осаму, мне нужно… обработать внутренние повреждения... По-хорошему, тебя должен осмотреть врач, но мы оба знаем, что ты не станешь к нему обращаться, — от Дазая не укрывается легкий румянец, вспыхнувший на щеках непривычно тихого напарника. — Тебе не обязательно делать это, Чу. Само заживет через пару недель. Так уже бывало... Много раз.., — глухо признается Осаму. — Само там будет заживать долго и болезненно, — порывисто возражает Чуя, — Просто дай мне помочь тебе и всё. — Делай что хочешь, Чиби, — устало выдыхает Осаму, послушно ложась на кровать. Это простая медицинская процедура. После того, как Накахара видел его под Мори, терять больше нечего. Дазай даже немного благодарен своему напарнику за проявленную заботу. Едва ли он сейчас в состоянии сам обрабатывать свои раны. Руки и сухожилия всё ещё жутко болели — Огай не вывернул суставы, но был чертовски близок к этому. Дьявольский вундеркинд наблюдал за действиями Чуи из-под отросшей челки, как тот выдавливает заживляюющую мазь на кончики пальцев, согревая её, чтобы не причинить дискомфорт. Дазай прислушивается к ощущениям, когда осторожные руки мимолетно касаются внутренней поверхности бедра, скользят между ягодиц смазывая воспаленное кольцо мышц мягкими движениями. Как длинные пальцы Чуи плавно скользят внутри, смазывая поврежденные стенки. «Это могло бы быть даже приятно, при других обстоятельствах», отстранённо думает кареглазый. Боль и жжение становятся и вправду меньше, мазь охлаждает и успокаивает раздражение. — Разве тебе не противно касаться меня вот так? — Нет, — ровно отвечает рыжий мафиози. — Собираешься каждый день обрабатывать мои внутренние повреждения? — язвит Дазай. — Если потребуется, то почему нет? — Накахара проглатывает эту пародию на колкость. Чуя заканчивает с бинтами, молча помогает Осаму переодеться в домашнюю одежду. Дазай даже не удивляется, что она здесь. Осаму наблюдает, как рыжий мафиози невозмутимо забирается в постель и гасит свет. Дазай проглатывает все возражения. В конце концов, это кровать Накахары, где ему ещё спать? Правда, антиэспер был уверен, что его отправят ночевать на диван. Он благодарен за то, что Чуя этого не сделал. Словно знал, что Дазая будут преследовать кошмары. Сегодня он меньше всего хотел быть один, хотя никогда не признался бы в этом вслух. — Постарайся поспать, Осаму, завтра предстоит трудный день. Осаму в очередной раз поражается, как они понимают друг друга без слов. Он всегда чувствовал эту странную связь, когда они могли идеально предугадывать действия друг друга на поле боя. Дазай никогда особо не задумывался о природе этой иррациональной связи, но сейчас внезапно осознал: возможно, Чуя был единственным человеком, который по-настоящему понимал и принимал его. Дазай смертельно устал, но сон ускользал от него. Дьявольский вундеркинд издал страдальческий вздох, уставившись в темноту. Он всё ещё не мог поверить, что Огай действительно мертв.Только теплое дыхание Чиби под боком успокаивало. — Ты слишком громко думаешь, — послышалось недовольное копошение рядом, — Не можешь заснуть, да? — У тебя есть что-нибудь выпить? Кроме вина, конечно, — с надеждой спросил Дазай. — Виски есть, — недовольно фыркнул Накахара, — Но я не уверен, что тебе его сейчас можно. Лекарства и алкоголь — плохое сочетание. На собрании Исполкома ты должен быть в форме. — Не волнуйся, Чу, у меня есть определенная толерантность к подобному сочетанию. Чуя молча включает ночник и уходит на кухню. Осаму даже присвистнул, заприметив в его руках отменный дорогой виски. Стаканы они проигнорировали, отпивая прямо из горлышка и передавая бутылку друг другу. Как в старые добрые времена, когда они, втайне от наставников, пробирались на крышу и пили дешевое саке после удачной миссии, до того, как Осаму познакомился с Одой и Анго и стал коротать вечера в «Люпине». Чуя так забавно злился на напарника, а тот подначивал, что рыжий просто не умеет пить. Возможно, не стоило отталкивать его от себя? — Я думал, ты не любишь виски, — нарушает тишину Осаму. — Мне просто было интересно, как ты можешь пить эту дрянь, — хмыкает Накахара. — И все-таки, почему ты мне помог? — Дазай улучил момент, когда рыжий напарник уже был достаточно пьян, чтобы сказать правду. — Потому что я знаю, что значит чувствовать себя беспомощным, пойманным в ловушку, из которой нет выхода, когда твоя жизнь больше тебе не принадлежит и быть полностью зависимым от людей, которых боишься и ненавидишь, — тихо заговорил Чуя, глядя в глаза своему напарнику. — Это не твоя вина, Осаму. Никогда не была. — Когда это произошло с тобой, Чуя? — Там, в лаборатории. Меня похитили, когда мне было лет пять. Они держали меня взаперти три года, под круглосуточным наблюдением. Для ученых я был всего лишь объектом исследования, подопытным без имени, подходящим биологическим материалом. Я никогда не был для них живым ребёнком. Когда ты остаёшься в камере один, после очередного эксперимента, ты никогда не знаешь, наступит ли следующий день. Только то, что они никогда не остановятся, пока не добьются цели. Они снова придут за тобой... всегда приходят... И ты можешь кричать и плакать, но они никогда не остановятся. Я видел, как мои… как другие дети умирали. И я не знал, что было лучше: кошмарный конец или кошмар без конца. Порой я завидовал мёртвым, но всё-таки отчаянно хотел жить... И ты не можешь ни на что повлиять, когда тебя кладут на холодный стол... Я ненавидел свою слабость и страх перед ними, своё хрупкое детское тело, острые иглы, холодные скользкие прикосновение латексных перчаток к коже. Ученые отняли у меня всё. Моё детство, моих родителей, даже мои воспоминания... Мне больше ничего не принадлежало, даже собственное тело... — Чуя... — Они сделали моё тело сосудом древнего демона, Дазай! И я не сожалею о том, что убил их, всех до единого! Как и не буду сожалеть о смерти Мори Огая! — в словах Чуи только отчаянная уверенность. Он берет лицо Дазая в свои руки: — Мы выжившие, Осаму. Мы выдержали. Ты просто был одиноким испуганным ребенком, которому некуда идти, а этот чертов ублюдок Мори злоупотреблял своей властью, чтобы запугивать тебя. Это никогда не было твоей виной! — Ты слишком добр ко мне, Чуя. Всегда был... — грустно улыбается кареглазый мафиози. Повисает неловкое молчание. — Ну и каков твой план, Чиби? — наиграно весело интересуется Дазай. — Я думаю, нам следует придерживаться первоначальной версии, — осторожно начал Чуя. — Мори Огай покончил с собой, попав под действие способности неизвестного вражеского эспера. — Можно все свалить на Достоевского и Крыс мертвого дома. Я слышал, его люди недавно прибыли в Йокогаму, — расточитель бинтов заметно оживляется. — В любой непонятной ситуации вали всё на русскую мафию, да? — пьяно смеётся Чуя, отбирая у Осаму полупустую бутылку. — В связи с трагической гибелью главы Портовой Мафии, ты должен занять место Мори и возглавить организацию, как его преемник. Завтра твердо дай это понять на собрании Исполкома. Ты же прекрасно понимаешь: из мафии невозможно сбежать, её можно только возглавить. — Это смелый план, Чиби. Только если ты готов стать моим телохранителем и правой рукой. Это ведь будет непросто, Чуя, особенно в первые месяцы... Ты знаешь, у меня много врагов. — Я никому не позволю прикончить тебя, Скумбрия! На это имею право только я! — хмыкает гравитационный манипулятор. — Эйс наверняка будет против моего назначения. Да и Озаки Коё меня ненавидит... Двое против двух — не самый лучший расклад, — задумчиво тянет дьявольский вундеркинд. — Сестра не враг тебе, — порывисто обрывает его Чуя. — Конечно, она ненавидит тебя до зубного скрежета и считает изворотливым ублюдком, которого скорее предпочла бы видеть в гробу, чем в кресле Мори, но она готова открыто принять твою сторону. — Даже так? И чем я обязан подобной благосклонности? — Скажем так, сестра считает тебя меньшим злом для организации. К тому же, её личных сил сейчас недостаточно, чтобы устроить переворот и захватить власть. Она прекрасно понимает: мафия не готова признать её в качестве лидера. И последнее, ты, как и многие в Мафии, слишком преувеличиваете её преданность Мори, — подытоживает Накахара. — Серьёзно? Я слышал другое. Разве Озаки не являлась преданной соратницей и любовницей Мори Огая долгие годы? Насколько я помню, у неё были все причины ненавидеть старого босса Портовой Мафии, и она делала всё, для укрепления власти нового главы после переворота. — Сестра стала любовницей босса только для того, чтобы максимально сблизиться с ним. Ты знаешь, что Озаки крайне прагматична. К тому же, она слишком стара для Мори и уже не могла удовлетворить его извращённые желания. Эта связь была нужна боссу, чтобы поддерживать хоть какую-то иллюзию нормальности. Насколько мне известно, он никогда не был по по-настоящему заинтересован в связи с женщинами. К тому же, стараниями Мори, Озаки Коё бесплодна. — Что?! — Приказ старого босса. Именно поэтому она так сильно привязана ко мне и Кёке. Она видит во мне ребёнка, которого у неё никогда не будет. — Как же тебе удалось всё это выяснить, Чиби? — Алкоголь сильно развязывает язык, — усмехается Накахара. — Погоди. Я слышал, Мори вытащил Коё почти с того света. Поражаюсь, как вообще можно выжить после недели пыток в подвалах Порта. — Это правда. Безумный старик в последний момент сменил гнев на милость. Способность Озаки оказалось слишком ценной, однако, он хотел преподать ей урок, который запомнится на всю жизнь. В назидание другим, чтобы никогда даже не смели думать о побеге. Как ты думаешь, почему Озаки Коё предпочитает японские кимоно в пол, полностью скрывающие руки до самых кистей? Ты никогда не увидишь её в платье с открытой спиной. Мори Огай действительно сделал невозможное, но, в результате, её ребёнок был мертв. Озаки никогда не простит ему смерть единственного сына. — А разве ребенок не погиб ещё в утробе? — мгновенно оживляется кареглазый мафиози. — Это то, что доктор Мори сказал Озаки, когда она очнулась. — Но? — Но сестра далеко не наивная девочка, чтобы поверить в это. Я нашел дневник Мори и вытащил на свет ещё пару его грязных секретов. Вопреки обстоятельствам, ребёнок родился абсолютно здоровым. Его убил укол титанала. Мори собственноручно умертвил его по приказу, свихнувшегося босса, да. Я передал дневник Озаки. Думаю, сестра имеет право знать правду, хотя я уверен, что она давно догадывалась об этом. Сделав очередной глоток, Чуя невозмутимо продолжает: — Мори Огай всегда держал Коё на коротком поводке. Если удовлетворить её амбиции, передав под её полный контроль все бордели Йокогамы, а также значительный пакет акций Мори Корпоройшен, Озаки Коё не будет представлять угрозы. Более того, станет твоим надёжным союзником, навсегда отказавшись от захвата власти. Даже любезно позаботится об устранении конкурентов. — Иными словами, ты предлагаешь её подкупить? — лукаво уточняет Дазай. — Никогда не видел ничего плохого в поощрении лояльности своих людей, — смеётся Накахара, — Возвращаясь к первому вопросу, разумеется, мы должны провести тщательное расследование и казнить виновных. Через три дня представим комитету результаты. — Есть подходящие кандидатуры? — В глазах дьявольского вундеркинда вспыхивает садистское веселье. — Казним Эйса. Я же знаю, ты давно под него копаешь, Скумбрия. — Ты пугаешь меня, Чиби. Иногда ты кажешься мне подозрительно умным. — Твоя проблема в том, Дазай, что ты считаешь всех глупее себя, — опасно скалится Чуя. — А теперь просто заткнись и спи.***
Осаму просыпается первым, щурясь от непривычно яркого, раздражающего света. Ещё слишком рано. Дазай не помнит, в какой момент он провалился в сон. Удивительно, что ему вообще удалось поспать пару часов. Этой ночью кареглазый мафиози не видел кошмаров. Осаму чувствовал непривычное тепло и тихое сопение напарника под боком. Видимо, Дазай неосознанно во сне притянул Накахару к себе, вцепившись в него руками и ногами, как утопающий за спасательный круг, словно Чуя был его единственным якорем в этом бушующем море. И вот теперь, обычно вспыльчивый и шумный рыжий мафиози, мирно посапывал, уткнувшись куда-то в шею расточителя бинтов, удобно вытянувшись на его груди. Дазай рассматривал необычно спокойное лицо рыжего мафиози, едва заметную россыпь веснушек на носу, как забавно вились его рыжие волосы. — Хватит пялиться, Скумбрия, дыру прожжёшь, — недовольно закопошился Чуя, приоткрывая один глаз, — Спи давай. Собрание комитета только в два часа дня. Рыжий эспер несильно толкнул Дазая в плечо, зевнул и, накрыв их обоих легким одеялом, вновь провалился в сон. Дазай на мгновение завис, поражаясь тому, что Чуя не скинул его на пол, позволяя подобные вольности. Видимо, он и вправду слишком устал. Последний раз они засыпали на одной кровати, когда останавливались в дерьмовых мотелях, в шестнадцать. Тогда сил хватало, только чтобы стянуть с себя окровавленную одежду и упасть на кровать. Чуя вяло ругался и пинал Осаму, чтобы тот «не тянул свои перебинтованные клешни». А утром обязательно мстительно скидывал его на пол, даже если сам ночью тянулся к источнику тепла.***
— Ну и как я выгляжу? — попытался съязвить Дазай, когда Чуя закончил бинтовать правую половину его лица. — Как мумифицированная скумбрия, — хмыкает Накахара. — Да ты просто мастер комплиментов, Чуя~! — пакостно тянет дьявольский вундеркинд. — Именно поэтому у тебя до сих пор нет девушки. Дазай привык скрывать свои истинные чувства за шутовской маской и сарказмом. На самом деле он был искренне рад, что между ним и Чуей ничего не изменилось. Он бы просто не вынес жалости со стороны своего рыжего напарника. — У меня нет девушки, потому что я не слишком в них заинтересован! — Рыжий мафиози надевает стремную шляпу, немного раздраженно зыркая в сторону собеседника, — Не такой уж ты и гений, раз до сих пор не смог вычислить это. Но знаешь, я даже немного благодарен тебе, чёртов Дазай. Ты целенаправленно отгонял от меня всех девушек в радиусе километра своей убийственно-угрюмой рожей, появляясь рядом, стоило одной из них просто заговорить со мной. А самые настойчивые обращались в бегство после заманчивого предложения двойного суицида. Думаешь я не знал, Скумбрия? Все это попахивает нездоровым собственничеством, знаешь ли. Когда они заходят в зал заседаний, все уже в сборе. Дазай не колеблясь занимает пустующее кресло во главе стола, принадлежащее Мори Огаю, а Чуя становится за его спиной с правой стороны. Они не обсуждали это заранее, всё получилось спонтанно и, как-то, естественно. Дазай игнорирует настороженные взгляды, обращенные в их сторону, чувствуя себя в новой роли как рыба в воде. Он был взращён во тьме, среди крови и смерти. Когда он твердо объявляет о решении взять управление Портом в свои руки, то ощущает странное ледяное спокойствие, словно все тернистые дороги вели его к этому моменту. Словно он был рожден для этой должности. Первым приказом он назначает Чую своей правой рукой и телохранителем. Дазай отстранён и холоден, в его взгляде чувствуется сталь и непоколебимая решимость. Сейчас все видят перед собой самого молодого и кровавого дознавателя Порта таким, каким видели его лишь жертвы на пороге смерти. Когда кареглазый мафиози говорит о том, что виновные не уйдут от возмездия, все видят демонического вундеркинда и хладнокровного убийцу с пустыми глазами шарнирной куклы. Он действительно похож на ожесточённого горем сына своего отца, полный праведного гнева и жаждущий мести. Осаму говорит, что за несколько дней до смерти, Мори Огай жаловался на странные головные боли. Также он опасался, что враги Порта могли нанести удар и просил в случае возникновения чрезвычайной ситуации, вроде его смерти, либо тяжелого ранения, взять управление Портом на себя. Накахара Чуя был свидетелем его последней воли. — Как удобно, — бормочет Эйс. Разумеется его слова не остаются незамеченными. — Если тебе есть что сказать, можешь поделиться своими мыслями, — обманчиво мирно предлагает Дазай. — Я просто размышлял над превратностями судьбы: вы стали свидетелем последней воли предыдущего босса, когда он скончался от тяжелой болезни. К слову, его лечащим врачом был Мори Огай. Теперь Накахара Чуя стал свидетелем последней воли Мори Огая. В этом чувствуется некая цикличность, не так ли? — елейным голосом рассуждает исполнитель, — Вы сделали головокружительную карьеру в Портовой Мафии, даже не являясь потомственным мафиози. Стали одним из пяти глав Исполкома в семнадцать, такое ещё никому не удавалось никогда, а теперь вы становитесь самым молодым главой Портовой Мафии... Взлет был стремительным, но сумеете ли вы удержать власть? Управление такой огромной организацией требует определенных навыков и опыта. — На что это ты намекаешь, Эйс? — язвительно интересуется юный босс. — Не подумайте ничего такого, Дазай-Доно, — крысиная улыбка на губах Эйса становится шире, а почтительное обращение из его уст звучит почти как оскорбление, — Я просто выражаю свою обоснованную обеспокоенность. Сможете ли вы выдерживать такое давление и уровень стресса каждый день, учитывая ваши, гм, специфические склонности? И при всем уважении, что здесь делает старик? Эйс указал взглядом на невозмутимо стоящего у двери Хироцу Рюро. Дазай улыбается уголками губ. Браво, с каждым словом эта бестолочь закапывает себя всё глубже! — Если ты так намекаешь на мою любовь к суициду, то это не более чем живучая легенда для врагов Порта, которую придумал сам босс. Какой смысл убивать того, кто сам в любой момент готов умереть? Что касается Хироцу-Сана, как советник Мори и самый старший член организации, он имеет полное право быть здесь. — Если позволите, Эйс-Сан, — почтительно начал старик, привлекая внимание, — Мне есть, что сказать на этот счет. Мори-Доно говорил со мной накануне гибели. После уничтожения Мимик, Портовая Мафия получила лицензию международного класса Министерства по делам одаренных, позволяющее эсперам организации работать легально, не опасаясь преследования. Мори держал эту информацию в тайне, считая, что вражеские организации попытаются нанести удар, чтобы захватить Порт. Босс ожидал нападения, однако не предполагал, что оно случится так скоро. Босс неоднократно говорил, что воспитывает Дазай-Куна как своего сына и преемника, подготавливая его, направляя и, постепенно, расширяя его зону ответственности. Он неоднократно подчеркивал, что не видит никого другого, кто мог бы справиться с управлением такой организацией, как Портовая Мафия. Дазай-Кун неоднократно доказывал свою преданность нашему делу, проявляя себя как отличный стратег и прирождённый лидер, действующий в интересах Порта. И я не вижу ни малейшего повода сомневаться в словах ныне покойного босса. — Теперь я понимаю, как вам удалось пережить двух глав Портовой Мафии, — всё так же приторно продолжает Эйс, пытаясь скрыть нарастающее раздражение, — Лояльность руководству поистине поразительная вещь! Рюро уже открывает рот, чтобы возмущенно возразить, но Эйс обрывает его жестом: — Спасибо за ваше бесценное мнение, Хироцу-Сан. Не то чтобы оно было сейчас важно или особо информативно. — Я конечно понимаю, что ты азартный игрок, Эйс, но сейчас явно неподходящее время для твоих забав, — в мелодичном голосе Озаки слышатся опасные нотки, — К чему все эти бессмысленные вопросы? Ни для кого не было секретом, что Мори Огай воспитывал Дазая как своего преемника. — Тогда почему босс не оставил завещания? — Очевидно, потому что Мори-Сан не собирался умирать! — саркастически хмыкает Дазай, закатывая глаза. — А ты не слишком похожа на убитую горем вдову, да? — не удерживается от едкого комментария владелец подпольного казино. Острое лезвие Золотого Демона оказывается в опасной близости от шеи, царапая кадык мужчины и мгновенно заставляя его пожалеть о своих словах. — Осторожнее, Эйс, — мурлычет Коё, — Истинная гейша не выставляет на показ своих слёз. Дазай незаметно улыбается уголком губ, невесомо касаясь плеча Озаки, и Золотой Демон исчезает также мгновенно, как и появился. — Я просто пытаюсь максимально прояснить ситуацию, — оправдывается Эйс, — Если позволите, я задам последний вопрос: где вы были вчера, Дазай-Сан? Когда босс трагически погиб, мы все пытались связаться с вами, но вы словно сквозь землю провалились. Это было странно, знаете ли... — Дазай Осаму выполнял особое задание Мори Огая, и он вовсе не обязан уведомлять тебя о своих передвижениях, Эйс. Босс подозревал утечку информации, поэтому миссия держалась в секрете. Вчера на моего напарника было также совершено покушение. Более того, убийцы решили подстраховаться на случай, если информация окажется ложной или что-то пойдет не так и взорвали его машину. Однако, как видите, ему удалось выжить и убить напавшего на него эспера. Мы думаем, что в ближайшее время наши враги предпримут ряд покушений на членов Исполкома, поэтому призываю всех быть предельно осторожными. Дазай ещё обсуждает пару организационных моментов с Озаки. А после объявляет заседание закрытым. Молодой лидер Порта обещает огласить результаты расследования на следующем заседании Исполкома, которое состоится через три дня. Потом решает вопросы организации похорон и приводит дела в порядок, просматривая документы. Дазай уже собирается завершить работу и немного выпить после долгого напряженного дня, в компании вспыльчивого напарника, когда в коридоре сталкивается нос к носу с Акутагавой. «Как всегда не вовремя!» Судя по сосредоточенному и отчаянному выражению на лице мальчишки, Акутагава явно собирался сказать или сделать какую-нибудь глупость. — Вы назначили своим личным телохранителем Накахару Чую! — решительно начинает Рюноске. — И что с того? — холодно бросает Дазай. В его голосе слышатся язвительные нотки и откровенная угроза, но у Рюноске явно отсутствует инстинкт самосохранения. — Почему, Дазай-Сан?! Почему именно он? — пылко продолжает Акутагава, — Я готов охранять вас днём и ночью! Я достаточно силён, чтобы защитить вас! И я буду стоять за вас до последнего вздоха, я... Губы Дазая растягиваются в саркастичной ухмылке, он уже собирается сказать что-то язвительное, когда видит, как от стены отделяется знакомая тень. Накахара Чуя тушит сигарету носком ботинка, раздраженно цыкает и стремительно шагает к ним, одним взглядом приказывая Дазаю заткнуться. Рюноске оборачивается в сторону гравитационного манипулятора. В его серебряно-серых глазах стремительно сменяются эмоции: смущение и гнев от того, что Накахара-Сан слышал всё и видел его таким жалким, уступают место растерянности и обречености. Акутагава покорно опускает голову, ожидая насмешек и справедливого наказания. — Акутагава, ты нам нужен, — рука рыжего мафиози сжимает плечо Рюноске, заставляя того вскинуться и неверяще распахнуть глаза, — Ты один из немногих, кому мы можем полностью доверять в это неспокойное и опасное время. Моя способность более полезна для ближнего боя. Также она помогает останавливать пули или, скажем, выпрыгнуть из окна во время взрыва вместе с Дазаем. Поэтому моё нахождение рядом с ним оправдано, но мне нужен тот, кто обеспечит безопасность внутри здания, кто станет нашими ушами и глазами внутри организации. Ты сделаешь это, Акутагава-Кун? Также нам понадобится твоя помощь во время проведения важных переговоров. Ты должен оставаться в тени, готовый в любой момент вступить в бой, если ситуация стремительно выйдет из-под контроля. Один я не смогу защищать Дазая двадцать четыре часа в сутки. Следующие месяцы будут самыми опасными и напряжёнными, нам предстоит много работы по укреплению позиции Порта. Многие решат воспользовался смертью Мори, чтобы испытать нас на прочность. Вероятность покушения в следующие полгода значительно возрастает, и мы должны быть готовы ко всему, но я не могу отражать все угрозы в одиночку! Ты же поможешь мне защитить Дазая, Акутагава-Кун? — Я сделаю всё возможное, Накахара-Сан, положитесь на меня! — порывисто заверил Акутагава и склонился в глубоком поклоне, — Прошу простить меня за несдержанность. — Я всегда ценил твою преданность, — обычно бледные щеки юного мафиози вспыхнули легким румянцем, когда Накахара потрепал его по волосам, одаривая ободряющей открытой улыбкой, — И этот бинтованный придурок тоже. Чуя адресовал просто убийственный взгляд Дазаю, побуждая сказать что-то ободряющее. — Это отличный шанс проявить себя, Акутагава-Кун, — Дазай выдавал из себя улыбку, больше напоминающую легкий оскал. — Я вас не подведу, Дазай-Сан! — горячо заверил юный мафиози. Акутагава вновь поклонился и поспешил прочь, полный энтузиазма. В его душе вновь зажглась робкая надежда заслужить признание своего жестокого наставника. — Ну вот, что ты наделал, Чуя? — заныл Осаму, стоило его ученику скрыться за поворотом. — Теперь он Цербером будет сторожить мою дверь и следовать повсюду бледной тенью. — Пусть охраняет, — бросает Накахара, — Целее будешь, — потом резко разворачивается, хватая новоиспеченного главу за галстук, заставляя нагнуться к своему лицу, — Никогда не издевайся над чувствами людей, которые готовы умереть за тебя! Не смей, чертов Дазай! — Разве ты не ревнуешь меня к Акутагаве? — ровно спрашивает Осаму, — Эта его собачья преданность и нездоровая одержимость так раздражают… — Нет, — серьезно говорит Накахара. — Я ему искренне сочувствую. Угораздило же... Дазай молча следует за разгневанным гравитационным манипулятором до самой двери квартиры. Чуя также молча открывает дверь, впуская напарника в свое убежище. Дазай намеревается скрываться здесь до следующего дня. Рыжий мафиози небрежно скидывает плащ и направляется на кухню. Дазай даже присвистнул, замечая в руках напарника бутылку дорогого коллекционного вина и два бокала. — Я ту дрянь пить с тобой больше не буду, — Чуя недовольно фыркает, намекая на недопитый виски, — От него весь день башка трещит. — Ты просто не умеешь пить, Чиби~, — пакостно тянет бесячий суицидник. — Завались! — беззаботно рычит Чуя. Впрочем, стоит признать, вино действительно оказывается восхитительным. Раз Накахара решил потратить на него свою драгоценную коллекцию, Дазай не будет возражать. — Поверить не могу, что ты взорвал мою машину, Чуя! — привычно заныл расточитель бинтов. — Этой рухляди давно пора на свалку! К тому же, ты все равно не умеешь водить, — оскалился Накахара. — Означает ли это, что Чуя согласен быть не только моим телохранителем, но и личным водителем? — лукаво интересуется Дазай. — Можно подумать, я раньше им не был, — недовольно фыркает рыжий мафиози. — Твое вождение вообще опасно для жизни! — Однако ты всё ещё жив. Дазай с ужасом припомнил Накахаре их незабываемую поездку по стенам высотки на мотоцикле. — Сам виноват, — невозмутимо парировал гравитационный манипулятор. — Не нужно было пытаться самоубиться накануне важной миссии! Не понимаю, чем ты так недоволен?! Мы же успели вовремя на задание. И недавний случай, когда Накахара сиганул на полной скорости прямо в пропасть на новеньком красном Феррари. — Да ладно тебе, Мумия, хватит ныть! Нормально же от погони оторвались... — И на что я только подписался?! — обреченно вздыхает Дазай.***
— Как продвигается ваше расследование, Дазай-Доно? — елейным голосом поинтересовался Эйс, — Надеюсь, вы собрали нас сегодня не просто так? Присутствие Черных Ящеров в лице Гин, Рюноске и Хироцу заставляло нервничать, хотя мафиози и пытался это скрыть. — Разумеется, — молодой босс одаривает присутствующих ледяной улыбкой. Не скрытый белой повязкой глаз дьявольского вундеркинда кажется кроваво-красным. Хироцу невольно думает о феноменальном сходстве: молодой приемник идеально перенял привычки и образ мыслей Мори Огая. — Прошу ознакомиться, — голос Осаму становится глубоким, обволакивающим сознание, приобретая обманчиво ровную интонацию, — Двойная бухгалтерия, неучтённые бриллианты, тайные встречи с третьими лицами в нерабочее время... Неужели ты думал, что сможешь незаметно провернуть всё это прямо перед носом Огая, не вызвав подозрений? — Это все грязная ложь! Все материалы сфабрикованы! Кто-то хочет меня подставить! — Да неужели? — мурлыкнул Осаму, — Все материалы будут опубликованы и доступны для высших чинов Портовой Мафии. Вы можете лично проверить и убедиться в их подлинности. Дазай обводит взглядом всех присутствующих. — Мы давно подозревали, что ты якшаешься с Достоевским, поэтому скармливали тебе ложную информацию, Эйс. Но мы не ожидали, что ты решишься на открытое покушение так скоро. Взять его. Черные ленты Расемона мгновенно скручивают Эйса, исключая малейшую попытку к бегству. Эйс гневно вращает глазами, явно пытаясь что-то сказать, но Акутагава предварительно залепляет ему рот. — Уберите этот мусор, — презрительно бросает Дазай. Акутагава почтительно кланяется, мгновенно исполняя приказ. — Как я уже упомянул ранее, пропавшие из кабинета Мори Огая личные вещи были переданы Эйсом эсперу Достоевского с опасной способностью ментального контроля. Как было установлено в результате расследования, он находился в противоположном здании во время инцидента. Благодаря оперативной работе Накахары Чуи, убийца был пойман и уничтожен через несколько часов после смерти Мори Огая. Перед смертью он сдал Эйса. Дазай включает видеозапись допроса на большом экране. — Публичная казнь будет проведена завтра в девять часов утра. Все заинтересованные лица могут ознакомиться с результатами расследования. А теперь пришло время определить первоочередные задачи работы и приоритеты…***
— Последнее слово? — холодно интересуется Осаму. — Меня подставили! Слышите! Это все он, чертов Дазай! Он давно хотел занять место Мори Огая! — в голосе Эйса слышатся истерические нотки. Он крутит головой, в отчаянии обводя взглядом толпу. На Дазая он не смотрит. Его лицо приобретает злобное выражение, теряя последний лоск при обращении к Накахаре Чуе. — Это все ты! Ты убил босса! Ты всегда был подстилкой Дазая, его послушной рыжей сучкой! — Думаю, на сегодня с нас хватит прощальных речей, — усмехается Дазай, направляя пистолет в лицо предателя. — А хотя знаете, я передумал. Ты убил босса Портовой Мафии с помощью способности вражеского эспера, Эйс, стандартной казни здесь будет недостаточно... Думаю, будет справедливо, если ты так же погибнешь от способности. Чуя! Накахара злобно зыркнул в сторону новоявленного босса, но без приперательств преодолел разделяющие его и жертву расстояние и вздернул Эйса в воздух, буквально отрывая от земли. Шею предателя сжало невидимой хваткой. В следующее мгновение изящная ладонь, облаченная в чёрную перчатку, касается груди предателя, безжалостно проламывает грудную клетку, вырывая окровавленное сердце, ещё трепещущее и живое. Чуя скалится, поворачиваясь к Осаму. Глаза Эйса расширяются от ужаса медленно стекленеют. Он захлебывается хлынувшей изо рта свежей кровью. Зрелище, предстающее перед мафиози, поистине ужасает. Чуя с отвращением отбрасывает от себя труп и швыряет следом еще сокращающееся сердце предателя. — Ты должен мне новые перчатки, ублюдок, — на грани слышимости злобно шипит Чуя. — Люблю смотреть, как ты убиваешь, — беззаботно мурлычет Осаму, одаривая рыжего напарника лучезарной улыбкой.***
Первое, что делает Осаму, вступив в должность — выкидывает всю мебель и полностью меняет дизайн кабинета на более современный и практичный. Стоя на пустыре рядом со своим напарником, он наблюдает, как полыхает ненавистный письменный стол Мори. Прежде чем бросить спичку, Дазай сбрасывает с себя чёрный плащ, подаренный наставником в день вступления в мафию. Осаму расправляет плечи, словно он только что избавился от незримой тяжести, которая давила на него, мешая свободно дышать. Когда Чуя предложил Дазаю прокатиться до пустыря, он и представить не мог, какой сюрприз его ждёт. Осаму никогда не признается в этом, но в тот момент, когда чиркнула спичка он действительно ощутил странное облегчение. В глазах дьявольского вундеркинда отражались языки пламени, а порывы ветра трепали рыжие волосы Накахары, невозмутимо курящего рядом. Осаму подумал тогда, что волосы Чуи похожи на бушующее пламя. Он сам был огнем, стремительным, бушующим, готовым выжечь до тла, всё, что причиняет Осаму боль. Чуя был его светом, пылающими в непроглядной тьме, его личным ангелом возмездия. Он был единственным, кого не пугала внутренняя тьма Осаму. Тем, кто способен заполнить его невыносимую пустоту, кто готов снова и снова оттаскивать его от края пропасти. Но каким бы не был путь, Чуя разделит его с Осаму и останется рядом с ним до самого конца. И, возможно, Чуе удастся однажды спасти его от него самого. Их будущее всё ещё туманно, непредсказуемо и опасно. И это совсем не то будущее, которого для него хотел Ода. Но ведь Сакуноске никогда не знал его по-настоящему. И сейчас, сжимая сильную, но изящную ладонь в своей, Осаму точно знал — он там, где должен быть.Рядом с Чуей Дазаю впервые по-настоящему хочется жить.