Скорей всего зима наступит слишком поздно

Мы никогда не ошибались так. Да мы вообще никогда не ошибались. Мы терялись, но нас находили – выносили из горящих домов на руках. Сергей Муравьёв-Апостол никогда не жалел о том, что завёл роман с князем Николаем Павловичем. Все близкие вокруг твердили – «Это ошибка, вы не должны быть вместе, позор России». Но оба парня не обращали на это внимание и старались держать всё в секрете. Но знаете, это всё равно не могло длиться долго. Год, два, три… Но не вечность. Этого и боялись два любящих сердца. Никто не хотел отпускать свою любовь. Они не представляли свою жизнь без любимого. Только характеры зачастую одолевали любовь. Серёжа – не может хранить любовь в тайне. Коля – будущий царь, который не имел право любить того, кого хотел. Николай Романов был тем человеком, который всегда мог успокоить Серёжу. Они часто ссорились и даже расходились, но всегда возвращались друг к другу даже через полгода. Серёжа – ранимый в душе. Коля – его щит. Все вечера, проведённые вместе были для них счастливыми и уютными. Никто не мог заменить Муравьёва для Романова. Он был единственным, кого царь любил по-настоящему. – Преступник Сергей Муравьёв-Апостол, Ваши последние слова. – Раздался голос рядом. Николай Павлович посмотрел в глаза некогда самому дорогому человеку. Кто же знал, что этот дорогой человек попытается убить тебя. Если бы кто-то сказал подобное Коле лет пять назад, Романов бы назвал это бредом сумасшедшего и ушёл в покои к Сержу, утопая в его внимании. Но теперь он видел, что это не бред, а суровая правда. – Мы никогда не остывали к любимым. Мы терялись, но нас находили и женили на тех, кому мы нужней. А кому мы нужней?... – Сергей печально взглянул на своего бывшего любовника. В голове сразу промелькнули все моменты вместе. После победы во Франции молодые любовники заперлись в какой-то маленькой комнатке, которая казалась огромной для этих двоих. Никто и понять не мог, что всё зайдёт так далеко. Поцелуи в щёки обжигали так, будто к ним прикладывали раскалённое железо. Поцелуи в шею были самыми желанными и дорогими. Зима в Петербурге была не на шутку холодной. Сергей стоял около окна и смотрел на прохожих крестьян и их хозяев. Крепостные одеты слишком легко. Дворяне напротив были одеты в самые тёплые одеяния. Сзади подкрался князь и оставил очень осторожный поцелуй в шею. Муравьёв-Апостол даже не дёрнулся. Все его мысли находились где-то вне земли, вне этой комнаты в центре Петербурга. - Nicolas ... Cela ne peut pas être en Russie libre, tu comprends? Est-ce à quoi ressemble un pays gagnant? Regardez-les, les gens ordinaires. Ils gèlent pendant que la noblesse les garde au chaud.* - Сергей тяжело вздохнул и повернулся к любимому. Этот взгляд… Серёжа точно знает этот взгляд отчаяния. Николай не любил показывать свои слабые стороны. Страх не позволял. Но Муравьёв знал все стороны Романова и поддерживал, успокаивал в любой момент. – Серёж… Я понимаю, что ты хочешь свободу всем. Но это не зависит от меня, ты прекрасно это знаешь. Я даже не царь. Я никто на престоле. Пойдём спать, дорогой. Уже поздно. – Мужчина поцеловал его в лоб и аккуратно приобнял за плечи, отводя любимого от холодного окна в сторону тёплой постели около камина, в котором горело пламя. Это пламя можно было сравнить с их любовью. Такая же яркая, красивая, горячая и одновременно обжигающая, разрушающая. Угольки в камине похрустывали, Серж мирно спал на груди у Николя. Тепло и уют заполняли комнату и сердца молодых людей. Больше ничего в мире не нужно было. Только горящий камин и солнечный мальчик рядом. Все же помнят, что ничто не может длиться вечно? Вот и их любовь потухла, как пламя без дров. Рано утром Сергей увидел, что постель рядом пустует. На камине лежало письмо, которое гласило о том, что будущий царь женится на чудесной девушке и им с Сержем нужно прекратить все отношения. В тот день Муравьёв-Апостол возненавидел зиму и Николая Павловича. – Скорей всего зима наступит слишком поздно. Можно подождать, пока мы не сошли с ума. Это так по-взрослому – что-то терять навсегда. Терпеть, если будет больно, и, если любовь…. Если будет снег, собери немного и приноси домой. – Преступник Муравьёв-Апостол даже не имел права вытереть слёзы, ведь руки были завязаны. В глазах Николая читался один вопрос – «Почему ты пошёл против меня?». Но все прекрасно понимали, что даже конституция и освобождение крепостных не стояли рядом с желанием отомстить, заставить Романова почувствовать ту боль, которую чувствовал Сергей. Накинутый на голову мешок. Петля на шее. Команда, которая была последними словами, что слышал Серж перед своей смертью. Боль резко ударила в голову. Воздух перестал поступать в лёгкие, мозг перестал получать кислород. Романов не хотел верить в то, что сделал. Он долго стоял на месте казни и не мог прийти в себя. Кто-то из офицеров даже начал шептать о том, что царь немного поседел. В воздухе витала та самая фраза, которую никто не осмелился произнести, но уже слишком поздно. «Прости меня». Николай перестал верить во что-то хорошее. Он ужесточил цензуру и не мог слышать про декабристов. Не мог слышать про своего солнечного мальчика, который пошёл против него. Которому он сделал так больно. – Пап? А кто такой Сергей Муравьёв-Апостол? – Маленький Саша сидел на стульчике и делал уроки вместе с отцом и преподавателем. Что-то внутри Николая щёлкнуло. Сердце предательски заныло, напоминая, что чувства к Сержу не угасли до сих пор. – Это… Это лучший человек в моей жизни, мой дорогой. Занимайтесь, мне нужно отойти. – Романов поцеловал сына в макушку и отправился в его с женой спальню за пальто. На улице стояла ужасно холодная погода. Все торопились уйти домой и согреться. Только один Николай Павлович неспешно бродил по улицам, направляясь к самому болезненному месту. Никто не знал, где похоронены декабристы. Никто, кроме… – Привет, Серёж… Мы никогда не говорили нет. Мы никогда не остывали к любимым. Мы терялись, но нас находили и женили на тех, кому мы нужней. А кому мы нужней?... – Романов аккуратно очистил братскую могилу от снега и мусора, а после прислонился губами к имени одного декабриста. Сергей Муравьёв-Апостол. Его маленький бунтарь и пламя в сердце, которое так рано погасло. Император всероссийский положил любимые цветы Сержа. Розы. Он так долго доставал их только ради него. Того парня, который жил во Франции, но сражался против неё, защищая родную Россию. И погиб за неё же… Скорей всего зима наступит слишком поздно. Можно подождать, пока мы не сошли с ума. Это так по-взрослому – что-то терять навсегда. Терпеть, если будет больно, и, если любовь… Если будет снег, собери немного и приноси домой. Николай собрал маленький комок снега и отправился домой. Холодная погода способствовала тому, что этот комок не таял. Хотя может это было чем-то большим, чем просто обычный снег. Романов встал у горящего камина, держа в руках тающую массу. В сердце всё ещё томилась боль, которая уже никуда не денется. Никуда не денется так же, как и память о любимом декабристе, как бы комично это не звучало. Вскоре по полу растекалась лужица воды.

И всё же Николя исполнил желание Серёжи. Собрал немного снега и принёс домой.