Свет потухшего солнца

Глава вторая Тайны прошлого

      Очнулся я уже дома. Первое что увидел — знакомый потолок комнаты. Почему-то я был уверен, что это хороший признак. Как выяснилось позже, домой меня принесли спутницы. Впрочем без сознания я был не так уж и долго. В доме пролежал минут пятнадцать, не больше, а донесли меня, я так понимаю, рекордными темпами, а не как туда идём — несколько часов.       Приподнявшись, я увидел обеспокоенное лицо Химари. Девушка сидела возле моей кровати, словно взведённая пружина.       — Вы очнулись, молодой господин, — облегчённо сказала она, заметно расслабившись.       Только много позже, я задумался какого же было ей в тот момент. Ведь что со мной она не знала, и что делать не представляла. Даже к кому-то обратится и то проблема.       — Всё хорошо, — успокоил я взволнованных акаяси.       Даже Кая и До заглянули к нам, когда поняли, что я пришел в себя.       — Как вы себя чувствуете? — спросила Химари.       Я задумался.       — Нормально, только устал очень. Как будто пробегал весь вчерашний день и всё тело болит. Отдохнуть бы.       С этими слова я повернулся на бок и уснул. Снился мне свет. Много-много белого, словно снег света. Проснулся уже к обеду. И то, только потому, что жители поместья решили его немного перенести. Меня ждали. "Немного" — это оказалось больше двух часов.       Чувствовал я себя достаточно хорошо. Во всяком случае сам встал и прошел до кухни без проблем. Поев, почувствовал прилив сил и решил разобраться с последствиями своих действий. Устроились мы втроем в саду внутри беседки.       — Так значит она побелела? — спросил я Химари.       — Да, молодой господин, — подтвердила девушка. — Вы тогда весь засияли, никогда такого не видела. А потом весь свет перетёк к вам в ладонь. После этого вы приложили руку к Гинко-чан. Та покрылась светом и выросла. А шерсть стала серебристой или перламутрово-белой. Какой-то такой. Я тогда не обратила внимание, не до того было, — немного недовольно сказала Химари.       — Прости пожалуйста, — улыбнулся я девушки. — Я не хотел пугать ни тебя, ни других обитателей дома.       Химари замялась.       — Что вы, это мой долг, молодой господин.       — Хорошо, тогда потом подумаем, как можно будет сделать так, чтобы он был не таким напрягающим.       Ещё и тот случай, когда я упал. Наверно Химари чувствовала себя такой же беспомощной, как в тот раз. Ладно это всё потом. Я перевел взгляд на Гинко. Та сидела перед столиком в облике волка. Обычного такого волка. Серого. В основном серого. В общем той же окраски, что и была. Совсем немаленькая, но вот в размере она не прибавила совершенно.       — Что-то по ней не заметно, — сказал я.       — Хозяин, я не виновата, — ответила Гинко и прижала уши.       Не выдержав этого душераздирающего зрелища, я стал тискать её за морду лица.       — Может эффект был разовым? — спросил я неизвестно кого, закончив тискать собаку. — Как бы проверить?       — Молодой господин, это может быть опасно, — неожиданно подала голос Химари.       — Не волнуйся, — ответил я. — Я не собираюсь делать ничего такого.       Во всяком случае пока. Просто даже не знаю как. Какое уж тут сделать… Так и потянулись осенние дни. На то место мы всё также ходили, но уже не каждый день и в основном после обеда. Ничего такого пока не происходило. Тайна Гинко раскрылась уже на следующий день, когда она гонялась за мячиком. Серьёзно. Такие игры ей очень нравятся. Так вот гоняясь за мячиком, Гинко вошла в раж, стала стремительно белеть и прибавлять в размерах. Действительно прибавила в весе. Этак килограмм двадцать пять-тридцать. Настоящая громада. Вокруг неё медленно начал разгораться свет. Не такой, какой пылал вокруг меня тогда, а его младший брат, отблеск. Этакая мягкая подсветка. Я, не отвлекая волчицу, наблюдал за её игрой. Химари тоже молчала, последовав моему примеру.       — Гинко-чан, — наконец позвал я акаяси. — Принеси мячик мне.       Волчица подошла ко мне неся в зубах мячик.       — Какая ты теперь большая и белая, — невольно вырвалось у меня.       Эта пушистая гора теперь мне не по грудь, по шею. Только моя голова возвышалась над волчицей. Интересно, а на ней можно прокатиться?       — Что? — удивилась Гинко и посмотрела на себя. — Я опять вся белая?       — Да, — я провел по густому, длинному меху руками. — Теперь у тебя есть белая шубка.       Сколько же такое вычесывать? Интересно а из него можно что-нибудь сделать? Говорят из собачьей шерсти получаются отличные вязаные вещи.       — Я не собака, хозяин, я волчица, — раздался немного обиженный голосок Гинко. Кажется, про вещи из шерсти я сказал вслух. В прочем меня тут же простили и, видимо в знак прощения, лизнули в нос. Благо, чтобы это сделать нужно было всего лишь задрать морду вверх.       Дальнейшие исследования в этот и последующие дни показали, что Гинко обрела ряд способностей. Во-первых, она могла увеличиваться в размере, хоть и не сильно, что в общем было вполне в духе местных акаяси. Во-вторых, она при этом меняла окрас и начинала светиться, создавая этакую ауру. В-третьих, она становилась значительно быстрее и сильнее. Ещё эта способность в определенной мере поддавалась контролю, но не в полностью. Это как дыхание. Ты можешь дышать быстрее сидя, но вот так, как когда ты бежишь не получится. Во всяком случае полностью и долгое время. А так, сделать несколько быстрых глубоких вдохов, почему нет?       Так и прошли несколько недель за которые кроме этого не произошло ровным счётом ничего. Не считать же за события ежедневные вычесывания Гинко, шерсть которой я отдавал рачительной Кае. Та пообещала сделать пряжу. Ещё были завтраки, обеды и ужины. Прогулки, на которых мы продолжали изучать окрестности. Оседлать Гинко оказалось вполне возможным. Я всё-таки ребёнок и вешу наверное килограмм тридцать, а в той горе меха и так было килограмм чуть ли не под шестьдесят. После моего незапланированного апгрейда и все девяносто наверно. Да и собака, то есть конечно же волчица, Гинко не обычная. Она и раньше с легкостью утащила бы на себе взрослого человека. Может даже и не одного.       Через несколько недель мозаика из отдельных кусочков и воспоминаний в моей голове более менее сложилась, и, проснувшись, я ошалело произнёс:       — Неужели я уже когда-то жил?       Даже не понял, как сел в кровати. Химари, мирно дремавшая на мне в виде кошки, и отгонявшая неуютную осеннюю стужу своим теплом, даже встрепенулась. Ещё бы тут не встрепенутся, когда тебя скидывают с уютного, належанного места.       — Молодой господин? — спросила она.       — Нет-нет, — помотал головой я. — Просто сон странный приснился.       В тот день я был очень задумчивый и рассеянный. В месте с Гинко вычесал и Химари, которая вышла погреться на солнышке в форме белой кошки. Правда надо признать, что в этом конфузе была виновата и сама девушка, которая и слово не сказала, когда я её стал вычесывать. В общем, теперь приходится вычесывать и собаку, и кошку. Мне всё не давали покоя мысли, о том, что я уже когда-то жил. Было как-то странно. Особенно вводил в ступор тот факт, что я не только жил, но ещё и умер. Теперь многие мои умения и знания получили объяснения. Например, знание математики, на вполне приличном, школьном уровне. Или вот ещё, например, весьма приличное, для начальной школы знание английского. Знание было весьма приличным для меня прежнего, но у меня отчетливо возникало ощущение, что оно хромает на обе ноги. Или вот ещё, когда-то я жил вместе с собакой, она была у нас в семье и потому, я совершенно спокойно воспринимаю собачьи замашки Гинко. Хм. Может ей витаминов для шерсти купить? Правда имя пока ускользало от меня, но я был точно уверен, что скоро смогу вспомнить и имя. Имя и всё остальное. Отдельной темой для глубокой задумчивости был тот факт, что я читал про некого Амакава Юто, который жил в месте с кошкой-духом Химари и другими акаяси.       Так прошло несколько дней. Приходилось вспоминать прошлую жизнь, а потом, проснувшись поутру, я вспомнил. Вспомнил, что жил и до той, предыдущей жизни. Через несколько дней всё повторилось. Так за три недели у меня появились воспоминания о двенадцати или шестнадцати реинкарнациях. Точно сказать было сложно, всё же не все они вспомнились в равной мере. О каких-то всплыли только какие-то обрывки. Тем не менее это ошеломляло.       Можно было бы сказать, что я это тот предыдущий я, который был в прошлой жизни. Вот только это было бы не совсем верно. Теперь вопрос можно было сформулировать, который из этого ряда предыдущих "Я"? Тем более все они были неуловимо похожи и все различались. И во всех я появился ещё до того, появились они. Мои "Я". Это я присутствовал безмолвным свидетелем во всех жизнях. Это я открывал глаза в первый раз, когда никого "я" и не было в помине. Это я неотступно проживал всю жизнь и не осознавал себя. Это я свидетельствовал последние мгновения, когда наступала клиническая смерть и "я" падало в небытиё. Жил, называясь различными именами, что были привычны, но что на самом деле не были мной. Они были подобны свету солнца в кристаллах горного хрусталя, но не были самим хрусталём. Хрусталём был я. А теперь. Что теперь? На мгновение свет, играющий внутри кристалла померк и я осознал, осознал себя кристаллом.       Даже мне, рождённому в закатных лучах осеннего солнца, рожденного, чтобы нести ношу, что оказалась неподъёмна для того меня, становилось от этого жутко.       — Молодой господин, с вами всё хорошо? — спросила меня Химари.       — Да, — блекло улыбнулся я девушки, отлипая от ствола дерева. Сейчас мы были на прогулке. Меня знобило, холодный пот струился по спине. Почему мне так хреново? Я только что совершил открытие. Гениальную догадку, что совершает ученый в приступе вдохновения. Сейчас почуял, осознал насколько же ничтожным может быть этот отблеск света в кристалле. Я ещё не помнил, ещё не знал, но чувствовал, ощущал это. Там, в этом кристалле, сияли и гасли тысячи картинок, десятки тысяч! Невообразимое, огромное множество, которое даже осознать трудно. Они рождались, как рождаются солнечные зайчики от солнца, а потом гасли, едва исчезнет луч света. Лишь гладь зеркала оставалась неизменной в этом солнечном хороводе.       — Я думаю, нам следует вернутся, — мой голос был тихим.       Получилось какое-то невнятное бормотание.       — Господин! — раздался крик Химари.       На нас стремительно надвигались три тёмных сгустка. Всё-таки они меня нашли! Чёрт, а я даже ножа не взял! Что-то темное метнулось ко мне, и я уже не успевал среагировать.