Ночь, когда мы встретились.

       Солнце скрывается за облаками, прячась от людей. Его лучи выглядывают из-за воздушных подушек, слегка освещая землю, нагревая её. Люди спешат домой, чтобы наконец-то оказаться в объятиях любимых. Тех, кто всегда рядом и поддержат. Их ждёт тёплое приветствие, горячий ужин в кругу семьи и долгие разговоры обо всём на свете. Многих же, что более вероятно, ждёт пустая квартира с обоями, что давно выцвели в некоторых местах. Их квартиры холодные, как и ужин перед телевизором. Их головы устали, а сами они представляют собой серую массу. Солнце начинает заходить за горизонтом, окрашивая вечер в розовые тона. В таком тоне балетная пачка Трики, которую она с ненавистью сдёргивает с себя после очередного выступления. Она ненавидит этот цвет так сильно, что готова иногда закрывать глаза, чтобы не видеть розовеющий закат.        Джейк делает ещё один толчок, ускоряясь на своём скейте, и выдыхает сквозь зубы, когда наконец-то преодолевает расстояние до депо. Ютани попросила их тут собраться, снова. В прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. Но они всё равно продолжали приходить в Депо, чтобы не только позлить охранника, но и закончить некоторые дела. И этими делами были попытки Ютани найти инопланетян. Никто из них не пытался как-то сдерживать девчонку, которая только развлекалась от этого. Однако Трики давно начала говорить, что когда-нибудь им это всё аукнется. Терпения у неё всё-таки меньше всех. Возможно, именно сегодня она сорвётся, потому что всё это больше похоже на какой-то цирк одной идиотки. И больше, после нахождения странно штуки, она в инопланетян верить не начала. Фреш же на всё закрывает глаза, потому что он давно привык к придурковатости некоторых личностей — долгая дружба с Джейком поспособствовала этому (пускай Трики всё равно остаётся его лучшей подругой). А Джейк, главный заводила всей тусовки скейтеров, всегда поддерживал все начинания Ютани. И эту тоже поддержал. Даже самым первым испробовал ховерборд. Они все друг друга стоили.        И, конечно, эта встреча заканчивается тогда, когда слышится лай собаки охранника. Они ни о чём толком не говорили. Только снова следили за неугомонной Ютани, которая своим металлоискателем нашла все забытые гвозди, но никак не НЛО. Хорошо, что охранник вовремя подоспел, иначе бы они так и ходили кругами за девчонкой в зелённом костюме. Джейк смеётся громко, когда несётся по путям, и практически сбивается с дыхания, однако охранник с собакой теряются где-то. Ещё не скоро они смогут его найти. Захватывающее чувство. Пацан снимает кепку и трясёт головой, остужая свой пыл. У него и вправду предостаточно времени, чтобы отдохнуть. А там можно и вернуться. Он, даже вроде, находится вне зоны видимости камер, которыми забито всё Депо. Здесь начинается тротуар станции. Поезда здесь не проходят в это время (расписание Джейк давно знает наизусть). Солнце уже скрылось. Ему на смену пришла луна. Ещё не полная. Через три дня должно быть полнолуние. По крайней мере, так утверждала Ютани, которая просто обожает запускать что-то в полнолуние, представляя себя Виктором Франкенштейном. Джейк не спешит её разочаровать, что этот безумный доктор пытался воскресить человека, а не занимался чем-то простым.        Он поднимает голову и хочет повернуться в сторону забора, чтобы уйти домой. Однако так и застывает на месте. По залитому лунным светом тротуару ветер гоняет осенние листья, и кажется, что идущий навстречу мужчина (а по телосложению Джейк уверен, что это — мужчина) не переступает по плитам, а скользит над ними, подгоняемый ветром и листвой. Слегка нагнув голову, он смотрит, как носки его туфель задевают кружащуюся листву. Его статная фигура подчёркнута строгим чёрным костюмом, а шею, словно змей, украшает красный галстук. В длинных пальцах он сжимает чёрный дипломат. Джейку начало чудиться, что он слышит каждое движение его рук в такт шагам, что он смог услышать даже тот неуловимый слуху звук — светлый трепет его ресниц, когда подняв голову, незнакомец вдруг смог увидеть, что между ними остались всего железнодорожные пути, разделяющие две платформы. Темнота стала отражением на лице неизвестного, будто играя с чертами лица, чтобы невозможно было определить красоту этого неизвестного. Только яркие красные глаза продолжают вглядываться в лицо Джейка, словно пытаясь найти в нём ответы на все вопросы.        Ветер над их головами играется с ветвями деревьев, что стоят чуть поодаль от станции. Они, шурша, рассказывают свои истории, пересказывая события этого дня, того, что дети забыли на них свои мячи, а вольные птицы свили свои гнёзда для будущего поколения. Их разделяет всего две железных дороги, но кажется, что между ними неопределимая пропасть. Мужчина с удивлением смотрит своими огромными глазами прямо в его и слегка покачивается в сторону, словно сам ветер одним лёгким дуновением шатает всё его существо. Этим же дуновением ветер подгоняет листья под их ногами. Они взлетают то вверх, то снова отпускаются на сырой асфальт и промёрзлую землю путей. Джейк не может произнести ни слова, будто знает, что его поймут по одному взгляду. Каждая клеточка тела кричала, что стоит опасаться этого мужчину. Но эти же клеточки были заинтересованы в нём. Это второе чувство было столь чем-то эфемерным, непонятным. Если бы у Джейка спросили, то он бы никогда в жизни не смог бы объяснить, что это было за чувство в тот момент. Джейк хотел бы испытать его ещё раз, ведь внутри что-то теплится такое. Ноющее и тлеющее. К этому чувству подносят огонь, и оно вспыхивает словно топливо, словно спичка, что быстро сгорает в руках, обжигая чувствительную кожу пальцев. Скоро на этом месте будут волдыри и плёнка, покрывающая мясо и гной. И чтобы было больнее, эту плёнку снимают, а волдыри вскрывают, ошибочно предполагая, что так быстрее заживёт. Быстрее ничего не заживёт, но шрамы на теле останутся. Однако шрамов и так слишком много, потому больше или меньше — не имеет значения.        — Здравствуй, — хрипло, едва слышно и в пустоту перед собой. Джейк почему-то смущается от этого голоса и не сразу произносит такое же приветствие. Слышится какой-то сдавленный смешок со стороны мужчины, что наклоняет голову к плечу и едва ли делает шаг к нему. Он стоит на месте. Джейку кажется, будто он ходит вокруг него хищником, вертит его во все стороны, легонько встряхивает, выворачивает карманы и душу наизнанку.       Только сделал он шаг назад, почти полностью скрываясь в тени, как Бресслер смог уловить запах сигарет, чернил и засохшей краски. И это чудесное видение, что проникло в его нос, могло бы длиться вечность. И то, что чувствовалось от мужчины на расстоянии, могло бы проникнуть ему под кожу. Но слух разрезает поворот чужих туфель и удаляющиеся шаги. Мужчина даже не узнал его имя и не услышал ответного приветствия.

В ту ночь, когда они впервые встретились, было особенно темно.

***

       Беглый взгляд карих глаз замирает на пакете из-под сока, который вот уже вторые сутки лежит на этих рельсах. Он скомкан, выброшен и пережёван железом поезда. Джейк чувствует себя так же. Он третий день подряд приходит на это место, чтобы снова увидеть того человека. Ему хочется узнать у него, что это за чувство было внутри. И почему этот мужчина был так хорош. В Джейке через край юношеского максимализма, быстрой любви не к тем людям и невозможности сбежать, спрятаться от этого всего. Тихая музыка из наушников разрезает тишину, которая возникла всего на мгновение, пока ночной ветер передыхал от вечной работы. Но вот он снова завыл, словно подбитый из ружья меткого охотника зверь. Веки чуть ли не закрываются уже, потому что несколько суток без нормального сна. Эти дни он ждал на этой станции. Почему он так уверен, что этот мужчина придёт сюда? Джейк уже ни в чём не уверен, однако что-то внутри кричит, что он должен здесь появиться. Он чувствует себя самым настоящим идиотом. Никто не занимается таким. Никто не ждёт неизвестных в ночи на платформе. Джейку пора найти себе нормальные мозги, потому что он не понимает, для чего ему это всё. В этом всём нет никакого толка. Джейк встаёт с перрона, собираясь уходить. Никто не придёт. Пора смириться с тем, что, кажется, Джейк медленно сходит с ума от какой-то скуки.        Тень с другой платформы заставляет поднять взгляд. У Бресслера замирает сердце всего на несколько секунд и заходится с новой силой, отдаваясь где-то в перепонках. Сразу начинает болеть голова в висках. Эта боль приятная, если боль может быть такой. Пацан смотрит прямо и старается спрятать улыбку, чтобы не быть таким уж открытым к незнакомцу. Однако хочется спрыгнуть с платформы, чтобы перейти на другую и наконец-то рассмотреть чужое лицо. Джейк сдерживается, будто между ними какое-то негласное правило — сдерживаться и не срываться для таких безрассудных поступков. В этот раз на мужчине странная маска зайца, но чем-то смахивающая на маску Гая Фокса. Джейк хмурится, пока рассматривает её. Это как-то необычно. Ещё необычней того, что в прошлый раз он не смог рассмотреть даже часть его лица, кроме пронзительных алых глаз. Он кожей чувствует улыбку на устах мужчины. Просто знает, что сейчас он улыбается. Это как с знанием того, что этот мужчина точно вернётся на эту платформу. Тогда он не ошибся, значит и сейчас не должен. Джейк тоже улыбается чему-то своему.        — Разные носки, — с насмешкой произносит хриплый голос. Джейк отпускает взгляд на собственные носки и заливается краской стыда. Он снова перепутал носки. Один был чисто чёрным, а второй переливался всеми цветами радуги. Вся жизнь насмехалась над Джейком. Но в голосе мужчины не было слышно какого-то злорадства, потому скейтер постарался быстрее упокоится. Раз уж над ним не издеваются, то надо завести нормальный диалог. Бресслер поднимает взгляд со своих носков на платформу. Там уже никого нет.        Третья встреча была долгожданной. У Джейка не было времени появляться на платформе, потому что в этот раз Ютани решила серьёзно взяться за НЛО, поэтому таскала их по всем местам города, где была замечена аномальная активность (так она сама её называла). Самое ценное и необычное, что им пока удалось найти, — небольшой, ещё рабочий кондиционер, который кто-то зарыл около старого магазинчика с цветами. Фреш ещё долго смеялся с этого, а у Джейка не было никаких сил, чтобы сопротивляться ночным рейдам по свалкам. Эти дни он проводил у Фреша, потому не смог прийти, как обычно, на старую платформу. Однако его судьба сама направила.        Мужчина со своим неизменным дипломатом стоял на перроне, оперевшись лопатками на стену около доски объявлений. Его голова повёрнута в другую сторону, потому он точно не мог видеть шокированного Джейка, ловко соскочившего со своего скейтборда около подъёма на платформу. Незнакомец поворачивает голову к нему. Снова эта маска. Она раздражала. Джейку хотелось видеть чужие черты лица, чужие эмоции. Мог ли незнакомец ждать кого-то другого? Джейк хмыкает своим мыслям. Ему незачем волноваться. Они же даже не представились толком, что уж говорить о каких-то диалогах и знакомствах. Но, кажется, что встречаться им благоволит сама судьба. Джейку просто интересно, чем это всё может закончиться.        — Тебя не было несколько дней, — спокойно произносит мужчина, будто это само собой разумеющееся, что скейтер приходит сюда каждый день. Джейк раскрывает в удивлении глаза и прикусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, которая сама наползает на лицо. Он ждал его здесь. Он хотел встретиться с ним. И пускай это было каким-то нездоровым желанием со стороны мужчины и Джейка, но радость переполняет всё его тело. Он начинает чувствовать себя нужным.        — Ютани искала НЛО, помогал в этом деле, — Джейк ставит скейт и садится на него. Штаны только сегодня постирала мама Фреша, потому не хотелось бы пачкать их в пыли перрона. И пускай скейтборд тоже был грязным.        — Ты веришь в инопланетян? — снова эта насмешка в его грубом голосе. Незнакомец чуть приподнимает свою маску, открывая вид на острый подбородок и волевую челюсть. Его тонкие губы сложенны в улыбке. Мужчина достаёт из заднего кармана пачку сигарет и подносит одну к губам. Следом он достаёт зажигалку, подкуривая. Второй рукой он всё так же сжимает свой дипломат. Джейк следит за чужими действиями, пытаясь не так сильно выглядеть восхищённым. Каждое движение длинных и костлявых пальцев кажется столь изящным, что Джейк просто не может сдержать какого-то томного вздоха. Да что это с ним такое?        — Ютани верит, — наконец-то произносит не своим голосом Бресслер и слышит глубокий смех со стороны мужчины. Между указательным и средним пальцем он сжимает сигарету. Губы чуть приоткрыты. Из рта выходит дым и тихий смех, который идёт из самой глотки. Джейк теряется в этом времени. Мужчина снова подносит сигарету к губам и делает новую затяжку.        — Какой хороший друг, — кажется, его голос охрип ещё сильнее. Пробирает до дрожи. Мужчина делает последнюю затяжку и кидает окурок на асфальт, втирая его в камень носком дорогих туфель.        Он снова натягивает свою маску на лицо. Между ними возникает молчание. Оно не напряжённое, скорее даже наоборот. С ним приятно молчать. Просто сидеть и думать о своём. Но сейчас Джейк ни о чём не думает. Он отпускает взгляд на свои одинаковые носки и кончики его ушей почему-то краснеют. Даже себе он не может признаться, что думает об изящных руках, красивых запястьях, длинных пальцах, венах, покрывающих ладони, и растянутых в усмешке губах. Джейк поднимает взгляд на мужчину как раз вовремя. Он уже развернулся, чтобы покинуть на эту ночь Джейка.        — Мы же ещё встретимся? — подскочив со своего места, громко спрашивает Джейк. Он сжимает в своих ладонях края толстовки и смотрит в спину мужчины. Незнакомец останавливается на месте, а потом разворачивается к нему. Если бы не маска… Джейку вправду хочется увидеть настоящее лицо этого человека.        — Если ты захочешь меня увидеть, то я всегда приду к тебе.

***

       Той ночью ему снился сон. В этом сне костлявые пальцы сжимали его бёдра с такой силой, что точно бы потом остались отметины. Во сне ему дышали в спину сигаретным дымом, а насмешливый голос прямо над ухом говорил что-то приятное, чтобы успокоить его. Прикосновения во сне были настоящими. Возбуждение, из-за которого перед закрытыми глазами взрывались фейерверки, тоже было настоящим. На своих губах он вполне ясно ощущал чужие, что были растянуты в подобии улыбки, больше походящей на оскал хищника. Джейк во сне был жертвой. Но он не сопротивлялся, сам подал себя на белой скатерти. Сам подставлялся под нежные ласки и вторил хриплому голосу в ушах. Джейк не закрывался, а сильнее разводил колени, прогибаясь в спине, как какая-то кошка. Ладони вели по тощему телу. Самого своего искусителя он не видел. Но догадывался, кто это мог быть. Только по одному голосу, по одному дыханию он узнал его. И то, как этот знакомый незнакомец срывал с его губ стоны, было самое восхитительное. Возможно, ему и вправду пора было сменить свои жизненные устои, если к нему во снах начал приходить человек, с которым он знаком едва ли. Раньше к нему во снах приходила обворожительная Трики с тонкой талией, упругой грудью и цветочным запахом тела. Сейчас к нему во сне приходит рослый мужчина с полным набором мышц, жёсткими руками и тихим смехом. Лучше бы к нему во снах продолжала захаживать милая Трики.        Тем утром Джейк проснулся в собственном поту. Его возбуждение не прошло до конца. В душе он представлял острый подбородок, волевую челюсть и то, что было скрыто от глаз. Кажется, Джейк начал сходить с ума. Только этого ему не хватало. Однако ему нечего было стыдиться. Он внутри был уверен, что дай ему только волю, то он бы уже в первый день начал искать незнакомца. Его сдерживали только интерес и возможность сблизиться с интригующей личностью. Конечно, Джейк не был геем. Он любил девушек — сотня порножурналов тому доказательство. Он никогда не смотрел на парней в таком смысле. И не имел ничего против чужих вкусов, взглядов. Прогрессирующее общество, все дела. Однако, когда сам вляпался в это, то стало уже не до шуток и порножурналов. Журналы бы не рассказали ему, что делать, если мужчина, который точно старше его на парочку лет, приходит к нему во влажных снах, хоть они и знакомы от силы пару минут. А с этим что-то точно надо делать. Джейк и имени его не знает. Либо настало время что-то делать со всем этим (например, прекратить ходить на перрон, будто там будет что-то новое, кроме мужчины), либо ему надо хорошенько поразмыслить о своей жизни. Единственное, что он сказал бы точно, — случается и такое.        Они снова встречаются ночью. Джейк не поднимает взгляд на мужчину, потому что «да, случается», но от этого менее стыдно не становится. Его мысли не могут сфокусироваться на чём-то одном, всё время перескакивая то со своего сна, то с того, что сегодня мужчина надел другие туфли. Эти были менее острыми, чем прошлые. Хочется хорошенько заехать себе по лицу, но Джейку удаётся только что-то негромко промычать на приветствие. Он должен быть более благодарным, что мужчина всё-таки и сегодня пришёл. Взрослые люди несколько занятые, как знает Джейк. Бресслер поднимает взгляд на маску и разочаровано выдыхает. Хоть бы сегодня был без маски, раз уж они становятся ближе. Во снах Джейка они были максимально близко. Максимально — пальцы мужчины исследовали его изнутри. И как он до этого докатился?        — Зачем Вам маска? — вопрос вырывается сам. Джейку такое не нужно спрашивать, потому что чёрт знает, какие бывают причины у людей. Уродство, шрам, протез. Либо он маньяк, который скрывает свою личность. Мысль проскальзывает так внезапно, что Джейк на это только хмурится. Кажется, его мозг подаёт какие-то сигналы.        — Я не маньяк. Хотя так бы сказал любой маньяк, — отвечает мужчина через несколько секунд, будто что-то обдумывая. Джейк поджимает губы и смотрит на мужчину с вопросом. — У тебя всё на лице написано. За мной охотятся федералы.        — Врёте, — уже с улыбой тянет Джейк. Такого быть не может. Даже если бы за ним и вправду вело охоту правительство, то он бы не стал признаться в этом какому-то пацану. Тем более Джейку, у которого язык точно был без костей в некоторых случаях.        — Кто знает, — мужчина пожимает плечами. В его голосе снова слышна улыбка. Этот расплывчатый ответ заставляет Джейка сомневаться в собственном слухе. Теперь это всё мало походило на шутку.        Они встречались каждую ночь. Мужчина стоял на перроне напротив и никогда не снимал свою маску. Иногда он курил. Иногда даже выпускал из рук дипломат, когда ему приходили какие-то оповещения на телефон. Джейк не мог сидеть на одном месте, потому менял своё положение каждые пять минут. Их встречи не затягивались больше, чем на десять минут. Последняя фраза всегда оставалась за мужчиной. Он просто скрывался в темноте, будто он был с ней единым целым. Джейк видел, как он делал шаг назад и уходил. И никогда не останавливал.        Каждую ночь, после их встреч, Джейку снились те самые сны, где он стонал громко, чувствовал желание в решительных касаниях. Джейк никогда не открывал глаза и не поворачивал голову к мужчине, чтобы попытаться разглядеть, что же скрыто под маской, как считает больной юношеский мозг. То возбуждение, что он испытывал, выливалось в несмелые попытки захватить полное внимание незнакомца, что всё так же приходил в одно время, словно точный секундомер, и никогда не оставался на что-то большее. Они говорили о чём-то несущественном, но мужчина знал всех его друзей и его. Они говорили о чём-то отвлечённом, и ничего не наталкивало на мысли о том, что у них могут сложиться горизонтальные отношения. Но каждую ночь Джейк продолжал истязать себя и своё больное воображение.        Это всё начинало давить на Джейка непосильным грузом. Медленно он начал закрываться от собственных друзей. Появилось какое-то раздражение ко всем, кроме этого незнакомца. Всё это очень плохо действовало на него, но он не спешил с кем-то делиться этим. Да любой нормальный человек посчитает его сумасшедшим, если Бресслер начнёт говорить о том, что у него на душе. Однако из-за этого он стал более наблюдательным. По крайней мере, к мужчине.        Он часто молчит. Долго и оглушительно. Так, что хочется закрыть уши, чтобы только не слышать этого молчания. Его молчание разрывает перепонки. Из ушей по вине его молчания вытекает кровь. По вине его молчания становится невыносимо. Хочется содрать с себя кожу, дойти до самих костей, чтобы хоть так почувствовать себя не животным под раздражающим желанием заткнуть это молчание. Джейк скалится маленьким диким зверьком и чуть ли не срывается с места, чтобы вцепиться зубами в шею. Это не по-человечески. И, скорее всего, он сможет всего одним движением поставить его на место, сломав парочку костей. Кости его и так слишком многое пережили. Они уже были несколько хрупкими. Несколько переломанными. Он молчит и смотрит прямо в душу, вглядывается в само существование, что приносит только одно страдание. Или так уже кажется. Он молчит, и Джейк сходит с ума, потому что теряется сам в себе. Джейка не ломают физически. Его ломают морально. Его ломают гнетущей тишиной и обожанием в одном движении пальцев в кожаных перчатках.        Он ходит тихо, почти беззвучно. Он проходит там, где никто не ходит. Он смотрит в свой гаджет, когда переходит железнодорожные пути под оглушительный гудок поездов, что несутся на него. Он не поднимает взгляда. Он идëт прямо, потому что ему надо туда. Джейк наблюдает за этим, ведь никто больше так не может. Джейк правда пытается понять, как он передвигается столь незаметно, но никогда не находит ответа. Понимания вряд ли будет достаточно. Понимание — малая доля от всего, что может дать этот страшный человек. И его походка будет такой же загадкой, как и он сам, ведь никто с мозгами в голове не возьмётся за это. Кроме Джейка. У Джейка вместо серного вещества в голове гной — других объяснений нет.        Он не расстаётся со своим дипломатом. Джейку слишком интересно, что там. Но слишком страшно, чтобы спросить об этом. Джейк должен молчать так же оглушительно, как и он, чтобы быть хоть чуточку лучше. В слух Джейк никогда не признается, что давно выдумал слишком многое. Он выглядит как офисный рабочий, потому в этом дипломате должны быть документы. Именно эта мысль задерживается в голове, потому что если начнёт размышлять, то придёт к неутешительным выводам. Однако от этого любопытство Джейка меньше не стало. Оно чуть уменьшилось. Дипломат всë равно каждый раз притягивает его взгляд. Кажется, он начинает замечать этот взгляд. Джейк порами на теле чувствует усмешку мужчины, скрытую под маской.        Всё становится одним сплошным безумием, когда Джейк в одну из ночей поднимается на платформу, на которой всегда стоит мужчина.