Попала

С утра я чувствовала себя чуть живой, потому что весь вечер и полночи пыталась обуздать магию. Ну, как обуздать. Это слово подходит под сдерживание неукротимого потока, огромной мощи, у меня же волшебство лениво капало из пипетки. К трем часам утра я просто остановилась на том, что Хедвиг открыла клетку, слетала в магазин за спичками, зажгла свечу, а потом залезла обратно за решетку. В итоге я уверовала, что являюсь тупой, неспособной неудачницей с ужасной судьбой, никто меня не любит, все будет плохо и нужно немного порыдать, вгрызаясь зубами в угол подушки, вспоминая старые добрые. Хедвиг на каждый мой громкий всхлип и сморкания в полотенечко смотрела с непробиваемым спокойствием. Кажется, еще чуть-чуть, и она научится закатывать глаза. Сон пришел часа в четыре, и, когда в семь прозвенел будильник, я смогла только шумно свалиться с кровати. За завтраком дядя Вернон выглядел веселее, чем обычно. Видимо, потому что мой цвет кожи отливал сероватым, под глазами залегли такие тени, будто друзья Дадли тренировались на лице вместо боксерской груши, обычно уложенные волосы торчали в разные стороны, а вместо хоть как-то подобранной одежды и обуви на теле висела старая выстиранная пижама. — Ты выглядишь невыспавшимся. Кошмары? — усмехнулся Дурсль. — Да, снилось, что в дом пробрались какие-то люди и убили всех, кроме меня, а я стоял и наблюдал за этим ужасом… «И даже как-то не расстроился», — было понятно по голосу окончание предложения. На самом деле, я нагло соврала. И про сон, и про то, что совершенно не интересовалась судьбой семейки: за две недели я успела привыкнуть к ним и даже привязаться к тете Петунье, которая тихо подкладывала мне в суп побольше мяса. — Спасибо за завтрак, — поблагодарила я, стараясь глянуть на тетю как можно дружелюбнее, и сама поставила посуду в посудомоечную машину. — Он как-то… изменился, — недовольно сказал Вернон перед тем, как откусил от бутерброда. — Стал слишком наглый. Но ничего, приструню его! — Не, не наглый, — вставил Дадли, — просто нормальным пацаном стал, а не ноющей девчонкой (знал бы кузен правду). Я, задержавшаяся в коридоре, чтобы поправить сползающую пижаму, искренне улыбнулась. *** Я помылась под душем в рекордные сроки, впервые за все время натянула одежду почти не глядя, поправила челку рукой и лишь краем глаза глянула на себя в зеркало, отметив: не так хорош, как обычно. До работы мчалась так, будто кто-то подгонял сзади пинками, и радовалась, что начала бегать по вечерам. Миссис Стронг осмотрела меня очень внимательно и менее сонно, чем обычно. — У тебя майка шиворот-навыворот, — констатировала факт она, прежде чем подняться по ступенькам наверх. Я судорожно стащила майку, переодевая ее, заставляя первую посетительницу — девчонку лет тринадцати — прилипнуть к окну пока закрытого магазина. Работа шла нервно: слова то лились изо рта сладкой рекой, то застревали где-то в горле. В голове постоянно крутился план на вечер, и от этого живот то и дело скручивало морским узлом, а руки начинали мелко подрагивать. До трех часов я буквально считала секунды, нервно теребя край майки, и, когда миссис Стронг появилась на лестнице, еле удержала рвущуюся наружу довольную улыбку. До дома добралась за считанные минуты и, открыв дверь выданным лично дядей Верноном ключом, забежала в комнату. Хедвиг, будто предвещая что-то грандиозное, ухнула особенно громко, и я открыла дверцу клетки, решив, что подготавливаться вдвоем будет веселее. На столе лежал очередной план (в последнее время я часто их строчила, чтобы не теряться среди сотни дел, учебников и воспоминаний). Но этот был особенный. Для начала шло лицо. Даже в мире маглов люди смотрели на меня искоса, и та же миссис Стронг за две недели раз пять говорила, что носить линзы — вредно, да еще и некрасиво, а покупатели часто путали с наркоманом. В мире магов это лицо было узнаваемым. Как объяснить, почему у Гарри Поттера вместо зеленых глаз матери какое-то блекло-серое пятно с тусклыми зрачками? А если кто-то попросит посмотреть на шрам? Извините, я летом ударился о табуретку? Я рылась в пакете с покупками, усмехаясь самой себе. Неет, такого не будет, ведь никто и не догадается, что перед ним Гарри Поттер. Выщипывая густые брови, я так кривилась, что Хедвиг ухнула, наконец вылетела из клетки и села на спинку стула. Зато лицо приобрело более свежий и утонченный вид. Челка была завязана старой резинкой. Я с неприязнью посмотрела на шрам и сказала отражению: — Ничего, мы тебя уберем. Достала небольшую баночку, которую искала по всему городу, и отвинтила крышку. Воск для грима набрался с неохотой, но лег в углубление на лбу легко. Он был слишком светлым, и я надеялась, что тональное средство все перекроет. Шрам наполнился быстро, и воск на удивление ровно растерся вокруг, сливаясь с кожей. Оставалось лишь не морщить лоб, чтобы ничего не отвалилось. Но на этом маскировка не закончилась, и я начала смело лепить себе новый нос. Спустя двадцать минут он выделялся на лице, отвлекая внимание. Он был шире и выше, чем раньше. Я бы долепила еще горбинку, но очки наверняка ее сомнут. Горбинка. При жизни у меня был такой недостаток, тогда я жутко стеснялась. А сейчас мое тело, вероятно, лежит в земле и нос ему больше не нужен. Зачем мертвому дышать? Тяжелый вздох вырвался сам собой. Лепить что-то еще было слишком палевно, поэтому я капнула на кожу тональный крем и принялась растирать по лицу. Он был очень плотный, перекрыл цвет воска и лег на бархатную кожу Гарри идеально. Я вспомнила свое прыщавое недоразумение и хмыкнула. — Ну хоть в чем-то Поттеру повезло. Конечно же, лицо не изменилось до неузнаваемости, как в шпионских фильмах, но мне это было и не нужно. Почти все дело должен сделать капюшон мантии, я хотела лишь на всякий случай расставить некоторые акценты, на которые в первую очередь люди обратят внимание, если заглянут в лицо — тонкие брови, большой нос, отсутствие шрама и… узкие квадратные очки, которые я достала из пакета с покупками. Приглядишься — узнаешь; скользнешь взглядом, подумаешь, что кого-то этот мальчишка напоминает, и пройдешь мимо; а если незнакомец попадется, то, шрама не увидев, примет за обычного пацаненка. Теперь настал черед одежды. Я достала из шкафа новую белую рубашку и классические штаны. Это был идеальный выбор и для мира маглов, и для волшебного мира. В портфель отправилась мантия, остатки денег и волшебная палочка. Ключ от беззаботной жизни я повесила на шею и… стаскивая резинку с челки, посмотрела в зеркало удивленно и даже испуганно. До этого казалось, что сборы займут много времени, но теперь осталось лишь сбрызнуть волосы лаком Дадли, открывая лоб, и идти приводить план в действие. От близости важного момента затянуло внутри, будто где-то в животе спряталась душа и пыталась повеситься на кишках. Меня передернуло, руки мелко задрожали, а спина вмиг покрылась потом. Ехать в Лондон, искать Дырявый котел, идти в банк, общаться с гоблинами и магами в чужом теле, боясь, что тебя обнаружат… Непосильная задача для того, кому в автобусе было сложно попросить незнакомого парня пробить билетик. Хедвиг шумно взмахнула крыльями и перелетела на хозяйское плечо. — Хочешь поддержать? — слабо улыбнулась я. Сова ухнула, несильно ударила клювом по макушке и подлетела к ящику с кормом, пытаясь открыть его самостоятельно, но лишь царапая краску. — Ты… в такие моменты о еде думаешь! — возмутилась я и тут же вспомнила, что сама не ела с утра. Вообще мое питание в последнее время даже называть так было неуважительно, потому что я всеми силами старалась не пересекаться с Дурслями и прокрадывалась к холодильнику не прям редко, но и не так часто, как следовало. Нет, Дурслей я не то чтобы боялась, острила в ответ на упреки, но ругаться в хлам не хотелось. И в целом не хотелось ругаться ни с кем, потому что это заставляло нервничать и переживать, а подобного в жизни и так хватало. Я положила Хедвиг в клетку пару сушеных сверчков (уж откуда Гарри их взял - загадка), взяла портфель и быстро вышла из комнаты, чтобы не было времени волноваться. В ванной сбрызнула волосы лаком, приведя воронье гнездо на голове в относительный порядок. Дадли смотрел спортивный канал в гостиной и проскочить мимо не составило труда. Дверь только тихо щелкнула, но этот звук потонул в криках из телевизора. Зря я надеялась, что волнение отступит, стоит лишь сделать первые шаги. У остановки я поняла, что кровь в венах несется раз в пять быстрее машин, потому что сердце стучало слишком часто и этот стук ощущался всем телом. — Извините, — пискнула я, — на каком автобусе можно доехать до Лондона? Пожилая женщина обернулась на мой вопрос, критично осматривая незнакомого мальчика. Я надеялась, что она просто поражалась большому носу и неподходящими по форме лица очкам, и воск не съехал с лица. Женщина, впрочем, ответила: — Седьмой автобус. Я подошла к расписанию и с грустью отметила, что смогу уехать лишь через полчаса. «Какая же я тупая, надо было раньше расписание посмотреть, а то гениальные планы пишу, как математику отвечаю, — хреново». Впрочем, появились и свои плюсы: можно было набраться сил перед самой сложной частью, перекусив. Я зашла в пекарню неподалеку и купила теплых булочек, а в небольшом магазинчике взяла бутылку воды. «Надеюсь, я не буду искать туалет по всему Лондону, просить водителя автобуса остановиться или бежать за Биг-Бен отлить», — сразу подумалось о насущной проблеме, которая настигала во всех поездках. Я еще просидела на остановке больше пятнадцати минут, прежде чем приехал автобус. Заходя внутрь, я поняла, что руки дрожат, и еле достала деньги непослушными пальцами, чтобы кондуктор смог дать билет. «Час езды, и мне нужно будет найти в незнакомом городе невидимый бар, пройти в Косой Переулок, забрать деньги и донести их, при этом не раскрыв личность». Такие мысли плавали в голове, и всю дорогу стук сердца отдавал в ушах, а живот покалывало, будто там развелась стая бабочек-людоедов. Смотреть на красивый пейзаж не было сил, но и думать стало невозможно, потому что от каждой мысли, от каждого повторения плана становилось все тяжелее и тяжелее. «Наверно мой мозг просто сгорит», — подумала я, прижимаясь горячим виском к стеклу и невесело глядя в бескрайнее поле.