Три плюс три

«Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга.» Поль Жеральди

Пусть Мэй Няньцин и был взрослым состоявшимся мужчиной, любящим и заботливым супругом, в его жизни бывали такие моменты, когда он вёл себя так, будто являлся капризным десятилетним ребёнком. И смотрел на Цзюнь У так доверчиво, наивно. Живыми, смышлёнными глазами, обрамлёнными густыми ресницами. Он доверял ему целиком и полностью, несмотря на то, что его супруг этого порой не заслуживал. Он почти никогда от него не слышал такого, чтобы он на кого голос повысил или бросил что-нибудь грубое. Но если был чем-нибудь недовольным — не молчал, говорил. Спокойно и твёрдо. Никогда не требовал объяснений. Он считал, что если Цзюнь У захочет с ним чем-нибудь поделиться — он это сделает, но если не захочет — не ответит, даже если он поинтересуется. Цзюнь У всегда старался просыпаться раньше своего супруга. А всё потому, что он любил переводить на него взгляд и видеть его сонное лицо. Оно так свежо и красиво, мягкие ресницы трепещут, а на губах поигрывает лёгкая нежная улыбка — наверное, ему снится что-то приятное и хорошее. Он идёт на кухню и разогревает в микроволновке вчерашние булочки с корицей, что испёк Мэй Няньцин, заваривает крепкий кофе, и садится у окна, чтобы понаблюдать за спешащими на работу прохожими или людьми, которые просто прогуливаются по улице. Смотрит, как мужчина в дорогом костюме выбегает на улицу, а потом, застыв на мгновение, разворачивается и возвращается обратно — наверное, он что-то забыл; как женщина из фруктовой лавки выкладывает на прилавок только что привезённые свежие фрукты. Солнце греет асфальт и окна, наполняя воздух лёгким теплом, проникает в самые тёмные уголки кухни и насыщает медовым оттенком предстоящий будний день. Потом, допив свой кофе, который уже успел остыть, он возвращается к Мэй Няньцину, который уже проснулся, и, удобно устроившись на кровати, читает какую-то книгу. — Сколько будет три плюс три? — спрашивает он, задорно смеясь, словно маленький мальчишка. — Шесть, — отвечает Цзюнь У, даже не задумываясь, и едва сдерживает тихий смешок. Он никогда не придавал этому какого-то особого значения и не понимал, почему Мэй Няньцин изо дня в день задаёт ему один и тот же вопрос. Он не знал, имеет ли это какой-то другой, более глубокий и пока что неизвестный ему смысл, чем тот, который прост и очевиден. Однако, спрашивать это у Мэй Няньцина напрямую он пока что не хотел. Если это что-то необычное и касается того, что его супругу очень важно — он должен сам разобраться в этом и со временем понять, что же на самом деле имел в виду Мэй Няньцин. Мэй Няньцин всегда начинал своё утро с музыки — будь это рабочий или просто выходной день. Он считал, что если начать свой день с любимой мелодии или песни — он обязательно будет хорошим. Выпивал чашечку ароматного кофе или любимого чая, делился своими планами на день с Цзюнь У и прогуливался по тёплым улицам или стоял на овеваемом свежим ветром балкончике. Проигрыватель, который он купил в небольшом магазинчике со всяким старым хламом, крутил пластинку и музыка разливалась по комнате. Медленная, завораживающая слух, а порой и бодрящий блюз, она наполняла каждую клеточку тела нотами и заставляла отвлечься от дел и повседневных забот и слушать только её звучание. В такие моменты для него никого не существовало, кроме него самого, любимого супруга и музыки, которая согревала его душу, наполняя его жизнь радостью и яркими красками. Цзюнь У любил молча наблюдать за супругом. Как тот сосредоточенно вырисовывал китайские иероглифы, чтобы написать любимое четверостишие; как он готовил, умело управляясь с ножом; как он гулял по полю, собирая полевые травы, из которых можно заварить вкуснейший чай; как он, размахивая руками, словно птица, смотрел на солнышко, лучи которого прятались в его русых волосах... Ему нравилось, когда они ужинали вместе на кухне их небольшой квартиры, слушая звуки сверчков или несильного дождя. Когда ели клубничный торт, с зелёным чаем, разговаривая на самые необычные темы, которые только могут существовать. Когда строили самые сумасшедшие теории заговоров, обсуждали планы на ближайшее будущее или просто говорили о том, как прошёл их день. Каждый день они совершали уже такой привычный им обряд: дарили друг другу объятия по утрам, нежные, немного робкие поцелуи, завтракали и рассказывали друг другу свежие сны. Вместе читали детективы, делая предположения по поводу дальнейшего развития сюжета, искали что-то новое, чтобы пополнить свою уже довольно объёмную домашнюю библиотеку, читали новости или смотрели вместе сериалы. Мэй Няньцин всегда мечтал быть владельцем небольшого книжного магазинчика на мощеной плиткой улице с вьющимися по фасаду здания розами по обе стороны, куда бы заходил каждый желающий, чтобы получить не только нужную книгу, а и чашечку чая или кофе и мягкие, такие вкусные булочки с корицей или вишней, который Мэй Няньцин умел готовить лучше всего. И Цзюнь У мог эту мечту исполнить. Ему казалось, что если бы Мэй Няньцин того захотел, он бы построил для него его собственный небольшой городок, оборвал все связи и умчался с ним на край света, в какую-нибудь глушь, чтобы сидеть в мягком кресле небольшого домика и думать о том, как же здесь спокойно и уютно... Этот город не был его домом. Его домом был сам Мэй Няньцин — его самый родной и любимый человек, который — он был в этом уверен — всегда его ждал. Он был рад его присутствию, принимал его таким, какой он есть и никогда не осуждал за то, что он делал. Иногда, конечно, ворчал, если вопрос касался самого Цзюнь У и мог поставить его в неловкое положение, но никогда не отвергал его идеи, насколько бы странными они ни были. Он любил его. — Так сколько будет три плюс три? — в очередной раз задаёт ему тот самый вопрос Мэй Няньцин. — Бесконечность, — теперь уже с твёрдой уверенностью отвечает Цзюнь У. Обозначающая то нечто, не имеющее количественной меры и вообще каких-либо границ.. То, насколько сильно я тебя люблю...