Дикая роза

Нас, трёх сестёр из Нижнего Новгорода, похитили, когда мы вместе с нашими родителями отправились в Крым, к родственникам нашего отца, заодно отец, как известный купец, хотел наладить там торговлю. Я, Мария и Ольга пошли в город, желая пройтись по ярмарке, что проходила здесь, как вдруг со всех сторон напали татары. Все вокруг бегали, кричали, мужчины падали на землю, держась за окровавленные животы, если они пытались сопротивляться тому, чтобы их жён, дочерей и сестёр уводили в плен. Я пыталась укрыть младших сестёр, но не успела: трое разбойников заметили нас, и уже через пару мгновений нас связали и потащили к кораблю, на котором они и приплыли сюда… «Надеюсь, что родители живы…» — было моей последней мыслью, когда нас загнали в трюм и закрыли дверь. Я прижала к себе сестёр, что сидели по бокам от меня и дрожали. — Всё будет хорошо, слышите? Мы обязательно выберемся отсюда, — прошептала я так тихо, лишь бы наши похитители не услышали. Уже неделю мы плыли на этом корабле, а пленённых девушек с каждой остановкой всё прибавлялось и прибавлялось… Кто-то вёл себя тихо и незаметно, а кто-то, наоборот, кричал и угрожал, тогда этих девушек били и уводили куда-то, после чего их уже никто не видел… Я чувствовала, что ещё немного, и я уже сама буду вести себя как эти несчастные, но понимала, что должна держаться ради Марии и Ольги, ведь им всего 15 и 13 лет, они не смогут без меня. — Поторапливайтесь! — в один из дней крикнули нам, и всех девушек вывели на улицу. Нас повели на рынок, где продавали как рабынь или наложниц, кому как повезёт… Мы с сёстрами стояли в самом конце, и, видимо, мой взгляд был так пропитан ненавистью, что эти богатые мужчины даже не решались подходить к нам, поэтому остались лишь мы и ещё четыре девушки. Мы стояли так два дня, прежде чем пришли пятеро мужчин, которые, почему-то, скрывали лица под капюшонами одежд. — Сколько стоит? — спросил один, который пониже остальных, кивнув на меня. — Пять сотен, а двух помладше за три сотни за каждую отдам, — сказал мужик, к которому нас привели с корабля. — Сёстры? — спросил другой мужчина. — Старшая говорит, что да, — кивнул торговец. — Давай всех троих, во дворец султана поедут. Старшую в гарем, а младшеньких в служанки, — велел тот, который спросил цену. Так мы и попали во дворец султана Сулеймана. — Эту к лекарю. Если здорова, то пусть подготовят её для шехзаде Мустафы сегодня, Махидевран султан велела привести ему новую девушку, — сказала Дайе хатун Сюмбюлю-аге, и я узнала его голос, ведь именно он спрашивал, сколько стою я и мои сёстры, — Девочек тоже отведите в баню, накормите и дайте одежду. Пусть посещают все занятия вместе с девушками и выполняют несложную работу, не стоит разлучать сестёр, пока они ещё маленькие, — Господи, неужели нас, правда, не разлучат?! Я не могла поверить в слова этой женщины, лишь сильнее сжимая руки Маши и Оли. Я даже не стала сопротивляться, когда меня осмотрел лекарь, а после повели в баню. Хорошо, что девочек пустили вместе со мной, и нам удалось поговорить наедине. — Мы должны вести себя как можно тише и осторожнее, понимаете? Нам очень повезло, что Дайе хатун решила не разделять нас. Ни в коем случае вы не должны вступать с кем-то в конфликты и споры. Если у вас что-то случится или вас кто-то обидит — промолчите, а потом всё расскажите мне, и я сама разберусь с этим. Не перечьте, если вам велят что-то сделать, иначе вас могут наказать. Учитесь усердно, всё это нам понадобится, чтобы выжить в этом месте. И, если всё будет так, как я задумала, мы сможем убежать отсюда и вернуться домой, — последние слова я произнесла очень тихо, чтобы нас не услышали служанки, стоявшие у дверей, — Сейчас нас покормят, а после мне надо будет отлучиться, вы же сделаете то, что вам скажут, хорошо? — Хорошо, Настя, — ответила Мария, помогая Оленьке, как самой младшей, мыть волосы. После бани и ужина меня увели в отдельную комнату. Сюмбюль-ага принёс красное платье, украшенное очень красивой искусной вышивкой, украшение на голову с камнями того же цвета и тканью покрыли мне голову, а затем закрыли лицо. Было очень неудобно и непривычно, но, видимо, того требовали правила. — Когда в покои войдёшь, подойди к шехзаде и сразу на колени падай, подол одежд целуй, да не поднимай взгляда и не говори, пока сам он того не повелит, поняла? — говорил Сюмбюль, пока меня вели в покои. — Поняла, — кивнула я, хотя в душе очень боялась. А что, если я не понравлюсь ему? Сделаю что-то не так? Но долго мне размышлять не дали, двери в покои открылись, и я вошла внутрь, тут же склонив голову. Подойдя к мужчине, стоявшему посреди комнаты, я встала на колени и поцеловала подол его одежды, чувствуя себя унизительно. — Встань, — приказал шехзаде, и я подчинилась, — Как твоё имя? — спросил он, приподняв моё лицо за подбородок. — Настя, шехзаде, — тихо ответила я, старательно не глядя в его глаза. — Откуда ты? — Из Нижнего Новгорода, — так же тихо ответила я, чувствуя, как он нежно поглаживает мою щёку, — Это в России.… Он промолчал, лишь улыбнулся, и, обняв меня за талию, проводил до столика, уставленного фруктами и сладостями. — Угощайся, — сказал шехзаде, но я всё равно сидела, не смея шелохнуться, поэтому он сам взял в руки блюдо с фруктами и подсел ко мне ближе, беря из него гроздь винограда и скармливая мне по одной. Я удивлённо смотрела на него, не понимая, что он делает? Разве это не я должна ухаживать за ним? Всё так же улыбаясь, шехзаде наклонился ко мне и поцеловал. Очень нежно и ласково, не торопясь, а, кажется, наслаждаясь этим. Увлёкшись поцелуем, я не заметила, как платье спало с моих плеч, а мы оказались на огромном ложе. — Я не сделаю тебе больно, Настя, — прошептал он, покрывая поцелуями мою шею, и я, сама не зная почему, поверила ему, поэтому расслабилась и отдалась его рукам.