Взрыв в темноте

И снова длинная часть. Стараюсь на славу передать чувства главной героини. Надеюсь, вам нравится, как описываются чувства и происходят события. Пишите отзывы, люблю вас, попки :* Т/И Ненависть. Злость. Бездыханное тело Нэо валялось где-то в стороне, пока Шото держал меня. Другие злодеи наступали, на что Иида схватил меня за вторую руку, собираясь унести: — Отпусти. — четко выговорила я, смахивая слёзы ужаса. Во мне кипела злость и негодование. Желание отомстить. Желание убить всех, кто причинил ему вред. Тодороки собирался унести меня, но я, успев сложить пальцы воедино, пронзила плечо двуликого водяным лезвием, так же как и Ииду. Парни пошатнулись, отскакивая от меня, и хватаясь за раненные руки. Непоколебимо посмотрев на злодеев, злость внутри росла. Ненависть. Ненавижу их. Ненавижу всех, включая себя, за беспомощность. Широко распахнув глаза, смотрела на них с некой угрозой, но они лишь смеялись, на что я сделала пару шагов на встречу, проходя мимо тела Кацуки. Боль превратилась в ненависть. — Ох, нашего лидера уделали студенты. — захохотал один из врагов, чем явно меня выбесил. — Они убили его, пожертвовав своим. Вот так герои. — засмеялся второй, раззадоривая первого. Руки сжались в кулаки, пока я наступала к ним, смотря прямо в глаза этим ублюдкам. — Охох, братишка, повеселимся? К нам дамочка. — ухмыльнулся первый, обнажая зубы и хищный оскал. Мне было не страшно. Бомба ненависти готова была взорваться в любую секунду, только лишь нужен был толчок. — Слабак. — хмыкнул второй, указывая на тело моего парня. Не прощу. Ни за что. — Герои должны действовать в одиночку, а не защищать других. Ногти больно впились в ладони, заставляя кровь литься маленькими струйками. Ублюдки. — Может, повесим его голову на центр башни, как трофей? Он смог одолеть лидера.. — задумчиво сказал один из них, что послужило рычагом. — Не смей даже касаться к нему! — прокричала я, направляя пальцы к ним, из-за чего их встретил поток из лезвий. Водяные клинки стали намного острее и длиннее, их движения были точно скоординированными, но я знала, что эти твари их отобьют. Так и случилось. Один, сплюнув кислоту, растворил клинке, а второй гибко схватил пальцами, выворачивая в землю. — Расправимся с дамочкой? — посмеялся ублюдок, развязывая повязку на руке. — А после изуродуем тело её парня. Их саркастический тон, повадки, привели меня в гнев. Мои волосы резко подлетели, будто от электричества, а руки направились в землю, прокручивая почву с кровожадным взглядом. Ненависть. Ненависть.. Ненависть. Убью их! Всех до последнего убью! — Танец мёртвых костей. — закричала я, когда из земли показались яркие кристаллы воды, заточенные, будто клинки. Враги, не ожидая атаки, удивились, но пришли в боевую позицию. Жаль, что поздно. Острые, большие клинья, схожие с заострёнными айсбергами, и выходящие из-под земли в хаотичном порядке, но очень близко друг к другу, проткнули тела ублюдков насквозь. Почва содрогалась, нанизывая мертвые тела до самого основания. Меня постигла ярость. Я была готова убить всех, кто только попадётся мне на глаза. Прокрутив землю наверняка, тихо проскулила. Прилив сил. Яростный прилив. Издалека показалось лицо ещё одного ублюдка и, увидев своих "товарищей", он разозлился, разгоняя пыль в разные стороны: — Дрянная девка! Что ты с ними сделала?! — он готов был меня раздавить, убить, порвать на куски, на что я рассмеялась. Он в моей власти. — Попробуй напади, трещишь без дела, кусок дерьма. — сложив руки на груди, саркастически подчеркнула, не действуя. Злодей в доли секунды оказался возле меня, замахиваясь, но я лишь отклонила голову в сторону, ожидая пока на его тело накапает нужное количество дождя. — Уворачиваешься?! Что, силёнок не стало?! — пригрозил высокий, мускулистый мужик, снова замахиваясь. Его волосы полностью намокли, так же, как и мои, лицо сосредоточено: он надеялся на победу, которую никогда не одержит. Сжав руку в кулак, поставила защиту, одержав не малый урон, но это не пугало. — Сейчас я заморожу твой зад, засранец. — рассмеявшись, сжала руку, превращая капли дождя на его коже в лёд, проникающий в кровь, нарушающий циркуляцию. Злодей упал, хватаясь за горло, так как нечаянно глотнул дождя, а значит, сейчас его органы превратятся в кусок льда. Отхаркнувшись кровью, он замахнулся на мои ноги, но не успел. Его рука остановилась прямо возле моих пальцев, без возможности продолжить атаку. Умер. Наступающие злодеи так же не значили ничего. Я утоляла свою ярость, что пылко кипела в крови. Руки были в ссадинах, как и лицо, после многочисленных битв, но я продолжала убивать, с ненавистью глядя на злодеев, даже не замечая, как Шото и Иида помогают отбросить ещё одну волну врагов. Силы были на исходе, но я беспрерывно вступала в бой, безразлично убивая злодеев. Хотя нет, не безразлично. Ненависть поглощала всё дальше с каждым убитым. В душе осадок, который навряд ли можно было бы заглушить смертями. После сражения с ещё одним сильным врагом, почувствовала помутнение. В глазах пелена тумана, всё размыто. Тело потяжелело, сила тяжести будто приковывала к земле. Последняя смертельная атака и моя спина соприкасается с землей. Капли дождя всё так же осыпают мои волосы, глаза. Небо пасмурное, совсем облачное. Появились мысли о том, что я умираю. Это предел? Я больше ничего не могу? Повернув голову, увидела тело Бакуго. По щекам тут же скатились слёзы, а вдалеке слышался шум, крик, чей-то зов, но я не в силах даже поднять голову. Веки потяжелели и, откинув голову, сознание помутнело, погружая меня во тьму. *** Лёгкие сжались, приводя меня в чувства. Мято выдохнув, увидела белые стены и поднялась с кушетки. Больница. Мучила жажда, жуткое желание узнать, что снаружи. В момент будто пронзило током и я почувствовала боль, опустив голову. Кацуки. Имя отбилось в голове. Надо посмотреть, что случилось. Тихо спрыгнув с кушетки, обошла взволнованную и спящую мать, а после прошлась по коридорам больницы. В большом проходе меня за локоть тронул половинчатый. — Ты в порядке? — спросил парень, внимательно рассматривая моё лицо. Тяжело вздохнув, повернула голову: — Нет. — тихо, но твёрдо прошептала, убирая локоть. — Бакуго жив. — оповестил Тодороки, заставив мои глаза широко распахнутся. По щекам полились слёзы радости и я готова была прыгать на месте, как тут парень остановил меня: — Он впал в кому. Его состояние нестабильное, но.. — В какой он палате? — настороженно, но всё так же радостно, спросила половинчатого. Шото вздохнул, назвав сорок четвёртый номер. Быстренько добравшись до палаты, я взглянула через окно. Реабилитационная палата, в которую вход разрешён только близким родственникам. Дожидаясь матери Бакуго, чуть не уснула, как тут ко мне подошёл Тодороки: — Послушай, Т/И... есть одна важная информация, которую ты должна знать. — он прервался, протягивая мне флешку. — Твоя сестра просила передать. — А почему она сама не может? — раздраженно спросила, теребя в руках давнюю флешку. — Тебе ещё не сказали... — парень тяжело выдохнул. — Мия умерла. Он поднял на меня глаза, смотря провинившимся взглядом. — Что?... — совсем неразборчиво прошептала я, не понимая как это вообще могло случиться. — В смысле умерла?! Как она вообще могла вступить в бой, если у неё и причуды нет! И снова глаза защипало непонятно от чего. С Мией мы были не так близки, но.. она пыталась помочь. Пусть для меня это было помехой, но она пыталась заботиться. — Мия получила образование врача, поэтому пошла в медпункт академии, куда доставлялись ученики с поля боя. Её привалило куском потолка, после рушения здания. — проинформировал Шото, перебирая пальцами букет. — А это для матери Бакуго. — он склонил голову набок, смотря на блондина, что лежал на кушетке. — Её убили. Она хотела многое рассказать перед смертью, но успела лишь произнести имя мужчины, разрушившего её жизнь. Никушими, кажется. — рассудил Шото, назвав имя моего отца. — А чем он разрушил её жизнь? Я и вправду не знала ничего о Кацуки: не знала, что происходит в его семье, личной жизни, душе. Возможно, он закрылся, не желая открывать мне тайны. — Ты ничего не знаешь о Бакуго? — спросил Тодороки и рассудительно хмыкнул, не услышав ничего в ответ. — Отец Баку был знаком с этим мужчиной с детства, но Мицуки никогда не называла имени этого друга, поэтому его никто и не знал. Этот мужчина затянул отца Бакуго в наркобизнес и того посадили, поймав с поличным, а этот Никушими остался на свободе, чиня беспредел, но вскоре попал в реабилитационный центр. После того, как отец Бакуго загремел за решетку, с Кацуки творилась полная херня. Он избивал всех, кто просто не так посмотрит в его сторону. А после.. его отец повесился. — выдержал парень долгую паузу, но всё же продолжил. — Бакуго загремел в психушку из-за срывов, а Мицуки запила. — Шото прислонился спиной к стене, отвернувшись от окна. — Бакуго очень страдал. Правда, доверял не многим. Только я и Киришима знают... — половинчатый прервался. — Знал об этом. Эти слова она сказала передать тебе. — тихо нашептал Тодороки, завязав ленточку на букете туже. — Перед смертью она поведала кому рассказать историю об отце Бакуго и кого винить. Назвала лишь одно имя, а после и твоё. Предполагаю, вы связаны. Ком в горле осел, не давая места словам. Тяжело было сказать хоть что-то. Стыдно было смотреть на Кацуки. — Это мой отец. — после долгой паузы ответила я, подтверждая гипотезу половинчатого. — Покойный. Мы оба опустили голову, тихо просопев. На душе было гадко. В день похорон Киришимы лил проливной дождь. Лёгкие сжались, когда на кладбище меня попросили кинуть землю вниз. Гроб. Жутко боясь смерти, не осмелилась подойти. Коленки задрожали, а слёзы тихо полились из глаз. Я была виновна в смерти невинного человека. В голове было пусто. Тысячи извинений крутились в мыслях, но после увиденных слёз, я не смогла выдавить и слова. Горло сжала печаль и совесть, завязывая словесную петлю, через которую выдавался хрип и шёпот. Проводив Эйджиро в последний путь и поприсутствовав на похоранах, тяжело шла в поликлинику, смотря в ноги. Давно мокрые кроссовки должны были меня испугать, но сейчас в мыслях было лишь прощение. Заслуживаю ли я его? Заслуживаю того, чтобы эти люди вот так просто простили меня? Нет, я явно сделала недостаточно. Держа руки в карманах, шла в больницу. На стуле рядом с кушеткой должна была сидеть мать. Не было желания начинать хоть какой-то разговор. Удушающая печаль не давала возможности мыслить трезво. Полностью промокнув, прошлась вдоль комнаты и села на кушетку. Мать беззвучно подобралась ближе, успокаивающе гладя меня по руке. Было желание спросить, когда похороны Мии? Мари? Мицуки? Схватилась за голову, когда поняла сколько же людей умерло из-за меня. А может их намного больше... Вина осела в душе так же, как и печаль. Желание искурить две пачки сигарет за один раз было неминуемым. — Похороны Мии... послезавтра, на три часа дня. — тихо оповестила женщина, смотря на меня заспанными и заплаканными глазами. Её голос надломился. Её тоже постигла боль и печаль. Я склонила голову, прижимая колени поближе. Мир не такой прекрасный, как кажется. Он несправедлив, жесток и страшен. — А когда Мари... похоронят? — хрипя, спросила маму, которая смахнула набежавшие слёзы. — Её тело отправили в родной город. К родителям. К сожалению, мне больше ничего не известно. — удрученно сказала женщина, поправляя чёрную рубашку. Тихо проскулив, сжала кулаки. Если бы не я.. они все были бы живы. Знаю, Кацуки простит меня, точно простит, но прощу ли себя я? Мне не хватало его объятий и просто осведомления того, что он рядом. Врач позвала мать, а я посмотрела в стену. Жуткие дни наступили. Через пару дней состоялись похороны Мии. Тяжело было смотреть вслед своей сестре. Сейчас в голове проскакивали не самые лучшие воспоминания моей ненависти к ней. Но по факту она оказалась права. Мия с самого начала была против Нэо, и, послушав бы я её тогда, ничего этого, возможно, и не было. Гадать и предполагать было поздно. Умерли люди. Я их убила. Из песни слов не выкинешь. На кладбище было грязно, угнетающе сопел ветер, изгибая ветки деревьев в разные стороны. Возле гроба Мии находилось не так много человек: я, мать, поклонник сестры и её бывшая подруга. Страшно подумать, в каком одиночестве перебывала моя сестра. Какую боль она испытывала от моих истерик и психов. Слёзы накатились на глаза, пока мать не раздумывая плакала, захлёбываясь в истерике и произнося извинения. Грудь сжало. И сколько же людей вот так плачет из-за моей ошибки? Тихо проскользнувшая дрожь раздалась по телу, заставляя скукожиться. Не стирая слёз с лица, угрюмо смотрела в одну точку. Не могла я сказать, что мне жаль. Эти слова не значат ничего. Жалобно разболевшаяся голова свидетельствовала о прошедшей ночи, когда я выплакала все слёзы. На плечах появился груз. Было чувство, будто жизни этих людей зависели от меня. После похорон Мии, выдался тяжелый день поминок. В доме было тихо. Мать наливала спиртное себе в стакан и глушила залпом, пересматривая старые фотографии с отдыха. Другие люди разошлись кто куда. Уложив несчастную маму спать, пошла на могилу к Мицуки. Шото проинформировал, где захоронена мать Бакуго. Положив букет, посмотрела на количество цветов. Здесь побывало мало людей. Тихо сопя, села на лавку возле могилы, крутя в руках флешку Мии. Грустно и тяжело. Небо сгущалось, прогноз погоды передавал дождь, но я продолжала смотреть в одну точку, сидя на месте. Стало быть, какая жизнь у нас с Кацуки сложится, если он пытался скрыть это всё? Настолько он не доверял мне? Или причина в другом? Мне не было стыдно за своего отца. Мы не ладили, да и я мало чего о нем знала. Тяжесть заключалась в том, что Бакуго, зная это, даже не сказал мне. Не рассказал о проблемах, своих душевных переживаниях. Парень не назвал истинной причины лечения в психбольнице. Что же ещё он от меня скрыл?...