вечный двигатель

я смотрю в потолок. белый такой, бледный. как твоё лицо. оно тоже было бледным, а в контрасте со свежей чужой кровью или даже моей оно кажется таким идеальным. привычным. особенным. правильным. мысли в голове пропадают и лишь одно имя вертится, крутится на языке, разрывает черепную коробку, бьётся о стенки и заставляют паниковать. оно твоё. твоё имя. и слыша его хочется рвать. метаться по палате, избивая слабыми руками стены. до синяков, до открытых ран и крови, которые совсем не желают покидать мою бледную кожу. хочется чувствовать боль, чтоб как-то отвлечься от мыслей о тебе, но как забыть этим способом того, кто ассоциируется с болью? помнишь, ты спрашивал, как убить кого-то, не убивая? забавно, ведь ты уже давно мёртв. мешок с костями, с фальшивыми эмоциями. как жестокая кукла, которую завели, и совсем не знают, как остановить. как остановить тебя, сану? в тебе столько грязи, что хватит на нас двоих и ты, блять, делишься ею. ты тонешь в ней, тянешь меня за собой на самое дно, хватаешь моё слабое тело своими цепкими руками. а я задыхаюсь. задыхаюсь в твоей жестокости, безумии и собственной крови. ты сам убил меня, сану. и себя тоже. каждую ночь в моем сне ты подставляешь к моему горлу нож. и я уже даже не боюсь. улыбаюсь. лишь привычно трясусь от холода, что исходит от тебя и сглатываю слюну. тогда кадык предательски дёргается, касается холодного острия и ты больше не медлишь. давишь лезвием на мою кожу, покрытую синяками, пуская тёплую кровь наружу. следы твоих пальцев на шее не зажили, да и навряд ли пропали бы, ведь ты часто сдавливал её, напоминая, что моя жизнь - ничто. она в твоих руках и я это знаю. я иду по ниточке, шатаясь, а ты стоишь где-то в её начале и безумно смеясь, дёргаешь. я срываюсь, но ты ловишь меня вновь и вновь. ловишь и возвращаешь назад, на место, продолжая мои муки.

я чувствую мир, как ребёнок, лизнувший качели на холоде.

это как вечный двигатель. боль - это вечное топливо вечного двигателя, который ты завёл для меня. ведь я живу благодаря этому двигателю. я уже не могу без боли, которую ты причиняешь мне. ты насилуешь моё тело, мои израненную душу и смеёшься. задористо, жутко. вкус твоих поцелуев - это крики. крики твоих жертв, кровь которых впиталась в тебя надолго. меня больше не крутит от этого запаха, среди него я чувствую себя. ты впитываешь в себя меня полностью, без остатка, не жалея. и я готов отдать себя тебе. я знаю, тебе нравится. нравится топтать мои чувства, нравится ломать, затем чинить. я помню, как нежно и бережно ты обнимал меня ночью. я помню, как ты касался моих рук своими и гладил каждый синяк, который сам же и оставил. я помню, как ты вытирал мои слёзы своими жесткими пальцами. я помню, как ты говорил, что мы сможем отсюда выбраться, просил верить, а потом снова ломал. я получал плевок в душу, лежал на холодном полу и тянулся к твоему лицу, хватался за грубые ботинки, но ты ещё не закончил...

ты любишь причинять боль. я люблю получать её.

и ты знаешь, что мы идеальная пара. но пара кого? ведь это не любовь, сану. это болезнь. ядовитая, болезненная. она забирается глубоко куда-то вовнутрь, жжёт так горячо и больно, но от чего-то приятно. и даже сейчас, когда тебя давно рядом нет я сижу здесь, среди белых стен в больничной палате и чувствую себя привязанным к батарее. только вот она не греет, как твоя. она холодная. и мне мерещится, как ты стоишь за шторами неподалёку, обещая согреть. и голос твой слышу, будто сейчас ты здесь, потому что ты произносишь моё имя. глаза предательски воспроизводят твой образ ( а образ ли? ) и я вижу тебя у входа в палату. – сану, – произношу твоё в ответ, зову хриплым шёпотом, но в душе кричу.