реконструкция

- ... почему бы и нет, - вяло соглашается Терри, уже настраиваясь на то, чтобы с удовольствием проснуться утром субботнего дня, собраться до рассвета, поехать за город, переодеться в абсолютно некрасивую военную форму и бегать по полям для гольфа под чьим-то руководством, - мы же дохуя любим притворяться. - Реконструкция - это не притворство, - поправляет его Грэг так, будто это единственное, что его смутило, на что он обратил внимание, - и, дорогой, будь так добр, прочитай пару учебников по истории, раз уж мы оба туда собрались. Чтобы не выставить себя дураком. Ну, ты ведь понимаешь.       Конечно, блять, понимает. - Покажешь фотографии своему отцу? Он, наверное, будет очень рад видеть тебя в военной форме. Хотя бы так, - язвительно замечает Грэг, когда они переодеваются обратно, а Терри лихорадочно пытается оттереть с шеи красный маркер.       Кажется, эта фальшивая рана будет с ним ещё пару дней. Или до того времени, как он доберётся до нормального душа и нормального геля. - Мой отец вообще меня видеть не хочет. Спасибо, милый, что напомнил.       Терри иногда кажется, его вообще никто не любит. И именно это ощущение нелюбви привело его на поле для гольфа. Потому что он понятия не имел, что делать, с чего начинать и чем заканчивать, поэтому просто говорил "да".       С этого всё началось. С того, что он плыл по течению. И ему повезло встретить Грэга - такой милый, не грубый, целеустремлённый, забавный. Талантливый телеведущий, который делал ему одно интересное предложение, от которого невозможно отказаться, за другим: переехать в другой город - да, давай; работать вместе - это же здорово, мы будем ещё больше времени проводить вместе, это мило; завести собак - да, животные это круто, почему бы и нет; завести ребёнка - ...?       Ему следовало бы сказать "нет", но Грэг был всегда чертовски убедителен.       Но вины Грэга в том, чем стала его жизнь, нет. Он его не винит.       Реконструкции. Грэг любил историю, он частенько принимал в них участие.       И привносил немного реконструкции в их повседневную жизнь. Реконструкция нормальной жизни. Безупречная имитация, почти идеальная. Долбанное учебное пособие       "Как НЕ надо делать".       У реконструкций обычно есть зрители, за специальной оградкой, чтобы не мешать участникам - их личная жизнь тоже не была секретом для соседей. Все ссоры, споры, планы на выходные, планы на жизнь.       Ничего неправильного, только правильное: еда, фильмы, одежда, слова, рестораны, магазины, сериалы, стереотипы.       Из-за этого Терри со временем начало казаться, что он - главный герой антиутопии, который начинает понимать, что в мире, в котором он вынужден жить, что-то не так. Он антиутопии читал, он знает, что бывает с такими, как он.       И поэтому, чуть ли не в первые в своей жизни, он пытается сделать что-то сам, пока не стало слишком поздно. Может, это будет неправильно, зато хоть что-то. - Неужели ты не понимаешь, что у нас ребёнок, Терри! Ты оставишь малышку без папочки? У тебя, что, совсем сердца нет? - Выходит, нет.       Если стереотипные блондинки глупые, то стереотипные блондины - злые. - Ты испортишь Либерти жизнь. - Вот поэтому и ухожу. - Эгоистичнее ты ещё не поступал.       Терри сохраняет спокойствие. К его удивлению, Грэг хуже него контролирует свои эмоции. И теперь, когда они почти расстались, он с чистой совестью и удовольствием называет вещи своими именами: Грэг - истеричка.       Хотя Грэга можно понять - у него тут рутина рушится. Он имеет право паниковать. - Грэг, - Терри по привычке пытается успокоить его, - помнишь, мы читали вместе про стадии принятия неизбежного. - Тогда мы готовились отправить Либерти в колледж. - Тогда ей и месяца не было. Просто подумай о том, что и это было неизбежно. И подумай о том, что всё кончается принятием.       Терри обнимает его и хлопает по плечу. Как друга.       Он правда не хочет, чтобы Грэг на него злился.       Терри уже принял решение, что сделает так же, как сделала его мать, которую он не помнил - просто возьмёт и исчезнет, когда придёт время. А пока вещи ещё в процессе сборки, он продолжает играть с Либерти, отвозить её на секции, разговаривать с ней.       А Грэг продолжал пытаться его удержать. - Я тут подумал, - говорит он за ужином, - может, мы слетаем куда-нибудь? Все вместе. Куда бы ты хотел?       И вот сейчас ему есть дело до того, что хочет Терри. Забавно. - Перестань, пожалуйста. Я не передумаю. - Ты оставляешь меня без соведущего. - Думаешь, тебе не подберут симпатичную мордашку?       Грэг не отвечает сразу. А Терри не смотрит на него, греческий салат ему в данный момент интереснее, а потом слышит: - Мне не подберут второго тебя. - Тебе не нужен второй я, - отвечает Терри, возвращаясь к сборам, - уверен, ты достоин лучшего. И Либерти тоже.       Нет, он вовсе не считает себя плохим любовником или отцом, просто чего только не наговоришь, чтобы утешить.       Но Грэг был безутешен. Ладно, пару дней. Но когда после принятия окончательного решения прошла уже почти неделя, это начало бесить. Но ничего, уже почти. Уже скоро. - И куда ты? - Туда, где мне будет весело. А там будет видно.       Утром того самого дня он не хотел будить ни Грэга, ни Либерти, но Грэг умудрился проснуться раньше него и приготовил ему завтрак. - Я буду присылать деньги и подарки, - говорит Терри. - Не нужно, просто приезжай иногда. - Грэг, послушай меня внимательно: то, что я оставляю Либерти с тобой, можешь считать это самым величайшим комплиментом с моей стороны. Ты больше подходишь на роль отца, чем я когда-либо подходил. Ты хороший. - Терри... - Мне пора. Грэг.       В тот момент он не жалел ни о чём.