Сквозь тюремную решетку.

Он приходит навещать ее просто так, без каких-либо имеющихся на то причин. Да и мало ли, чего человеку хочется, ей-то какая вообще разница, почему он приходит? Ворон появляется каждую среду и пятницу, в те дни, когда брат Колибри занят и не околачивается с дикими завываниями у своей младшей сестренки. Сенджи всегда приходит, когда час"свиданий" с друзьями и родственниками уже подходит к концу, и до отбоя остается от силы минут тридцать. Когда суровые охранники тюрьмы становятся еще нелюдимее и угрюмее, чем обычно и вообще не особо склонны пускать кого-либо. Особенно высокого крепкого мужчину с татуировкой над правой глазницей, красноречиво закрытой черной повязкой, напоминающего какого-нибудь средневекового пирата или разбойника с большой дороги. - Наверняка тоже какой-нибудь преступник. Больно на маньяка похож, лицо у него явно не мирного гражданина, - судачат все, кому не лень. Колибри, заслышав подобные толки, лишь хмыкает. Уж она-то все знает, но на расспросы отвечать не торопится. То, что было в Стране Чудес Смертников, в том роковом секторе G, не дано знать простым смертным. Все равно не поверят, еще и засмеют наверняка. При всем том, каждый раз завидев Ворона, товарки буквально подталкивают девушку в сторону комнаты для свиданий и картинно вздыхают о том, что такая простушка отхватила себе такого красавца. Колибри упирается, ворчит, что нахрен ей вообще оно все сдалось, но через пару минут уже решительно встряхивает копной непослушных каштановых волос и послушно плетется на встречу. Сенджи разваливается на стуле с непринужденностью, свойственной весьма немногим, а Минацуки все так же хмыкает. Ее вообще смешит и одновременно бесит тот факт, что он наведывается к ней, не упуская возможности съязвить на ее счет. Но при всем этом она отчетливо понимает, что если бы эти встречи закончились, ей бы их откровенно не хватало. Слишком уж скучно в тюремной камере, несмотря на то, что больше нет ужасов вроде Карнавала трупов. Слишком уж однообразны разговоры с надоедливым братцем. - Все еще не нашел работу, Ворон? - она заговаривает первой. Барабанит пальцами по стеклу, подается чуть вперед и усмехается. Все слова Колибри так и наполнены чистой воды сарказмом. Но она бы не была собой, если бы не язвила, все-таки оболочка милой и скромной девушки была скинута окончательно и бесповоротно. - Нет еще, - Сенджи вздыхает и запускает пятерню в свои и без того растрепанные волосы. - Ты думаешь, что кто-нибудь вообще возьмет к себе такого сотрудника? - Да уж, что ни говори, а после своего заключения ТАМ ты постарел и пострашнел, - она смеется и хватает его за воротник рубашки, просунув тонкое запястье сквозь прутья решетки. Это уже стало ее привычкой, которая его бесит. Ну а разве это не идиллия? - Ты сама тут в скором времени постареешь, - бурчит Ворон недовольно, отмахиваясь от нее, словно от надоедливой мухи. Тонкие пальцы, не замечая жеста протеста, легко скользят уже по его шее, переходя на заостренный подбородок. И не останавливаются, пока не доходят до черной повязки. Ворон молчит и лишь наблюдает за ее действиями. В его глазах явственная насмешка, но Колибри знает, что он смущен. Она и правда слишком хорошо его знает... Минацуки проводит пальчиками по татуировке над правой пустой глазницей с какой-то несвойственной ей нежностью и в следующий момент вдруг резко отдергивает руку, словно бы обжегшись. Вопреки всему, Сенджи ничего не говорит, не одергивает ее. Да и ему ли привыкать к чудачествам этой непонятной и нелогичной девчонки? - А вот и нет, я ведь всего лишь повзрослею, - внезапно решает продолжить прерванный диалог Минацуки. Ее рука снова оказывается на воротнике его рубашки. Пальцы то теребят ткань, то замирают в движении. - Вырасту и буду работать в какой-нибудь престижной фирме. Буду одевать такие же пиджаки, как на тебе сейчас, только женские, и плевать на всех выскочек и папенькиных сыночков с высокой колокольни. - Тебя подавно никуда на работу не возьмут, - он смеется почти добродушно. Она на подколку не реагирует никак, только вся как-то горбится и никнет, сама даже не осознавая причины такой резкой перемены настроения. - А тебе этот костюм вообще не идет, - сообщает вдруг она совсем другим, несколько будничным тоном, поднимая голову высоко и горделиво, мстительно парируя все его предыдущие слова. ...все их отношения и заключаются во взаимных подколках. Словно бы фехтование на тонкой доске, где под тобой зияет пропасть, и один неверный шаг может привести к неминуемой гибели... - Тебя не устраивает мой пиджак? - Сенджи смотрит на нее с удивлением, а потом просто снимает вышеуказанный предмет одежды, оставаясь в белой официальной рубашке, уже изрядно помятой. Колибри отчего-то легко краснеет. - В том пафосном черном плащике ты смотрелся куда естественнее, - смеется она и тут же вздрагивает, так как Ворон внезапно тоже просовывает свою руку через решетку и едва касается грубыми мозолистыми пальцами ее волос. - А у тебя волосы отросли, - он сообщает это словно бы для себя самого и вдруг машинально вспоминает их первое "свидание": ее, злющую и колючую, обиженную на весь мир язву с короткими, как у мальчишки волосами в тюремном комбинезоне унылого серого цвета. Тогда, помнится, она удивилась, увидев его. И губы кривила. Держала в нервно подрагивающих губах сигарету, которую он тут же отобрал, уверенно заявив, что может курить в тюрьме и модно, но вредно, ей не идет и вообще рано. И тогда она ведь открыто признала, что ожидала увидеть кого угодно: сопляка Ганту, идиота братца, даже суровую и непреклонную Макину, но не его. Да, пожалуй, он и сам тогда удивлялся тому, что вообще пришел. ...вот только их словно бы что-то связывает друг с другом... - Я совершенно не понимаю, зачем ты вообще приходишь? - слова Колибри звучат почти жалобно, она легко отодвигается, чтобы не дать ему и дальше перебирать темные пряди ее волос. Так мучительно. - Хочу и прихожу, - он слегка пожимает плечами и, оставив бесплодные попытки поймать ее еще недостаточно отросшие для такого пряди, автоматически проводит ладонью по своим волосам, пытаясь пригладить непослушные вихры, которые вопреки всему не начинают выглядеть опрятнее. - Неужели ты против? - Ну лицезреть твою надоедливую рожу каждую среду и пятницу не самое большое удовольствие, - она вновь хмыкает так, как свойственно только ей. И тут же не удерживается от того, чтобы не показать ему язык. Она же еще ребенок-подросток, вашу мать, несовершеннолетняя, ей еще можно. Он снова не отвечает, будто бы устав парировать ее подколки, и лишь смотрит на нее пристально, внимательно, словно бы видя ее всю насквозь, ее, лживую и лицемерную эгоистку и стерву. Минацуки невольно прижимает руки к груди, как будто бы защищаясь от этого мужчины с пронзительным взглядом, поступки которого она порой вообще не понимает. - Конец свидания! Ваше время закончено! - надзиратель появляется как нельзя "вовремя", прерывая затянувшееся молчание и весьма тягостный зрительный контакт. - Мне пора, - Минацуки вновь резко отдергивает руку от воротника его рубашки и отстраняется. Сенджи напоследок быстро ловит ее тонкие пальцы, не давая ей окончательно вырваться и внезапно легко целует их. Это даже не поцелуй, а просто легкое прикосновение губ к ее руке. Колибри вспыхивает моментально и выдергивает руку из его ладони. Сенджи смеется искренне, без всякой насмешки и в свою очередь поднимается со стула, потягиваясь и разминая затекшие конечности. - До среды, Колибри! - он дружелюбно машет ей рукой и тут же отворачивается. Расторопный охранник уже гремит ключами, спеша выпустить "дорогого" гостя. - Ты лучше работу найди себе наконец, дурак! - кричит в ответ вместо прощания Минацуки, которую уже грубо толкают в сторону ее камеры смотрители, готовые в любой момент заломить стервозной девке руки за спину... Когда она оказывается в маленькой комнатке с железной дверью и зарешеченным окошком, где одна из сокамерниц уже начинает засыпать ее вопросами, Колибри сползает по двери на пол и плачет, уткнувшись носом в колени. Тихо, тихо, стараясь не разбудить уже заснувших девушек. Их встречи для нее бесценны. Вопреки своим словам, Колибри вовсе не хочет, чтобы чертов Ворон нашел себе работу...