Ловец

На полпути Гермиона почувствовала, что коленки замёрзли так, что, наверное, если стукнутся друг об друга, то зазвенят и разобьются, как стеклянные. Наклонившись, она потёрла их, пытаясь согреть, выронила книгу, протянула руку, чтобы поднять, и в этот момент услышала чьи-то быстро приближающиеся шаги. Кто-то с силой ударил её в спину, и, не успев не то чтобы обернуться, но даже охнуть от боли и неожиданности, она полетела носом вперёд в жёсткую и сухую, словно ненастоящую траву. Малфой нависал над ней, ещё более высокий сейчас, когда она, ошеломлённо задрав голову, машинально отряхивая ладони и поправляя мантию и юбку, сидела в какой-то замёрзшей луже. - Попалась, Грейнджер, неустрашимая гриффиндорская староста? - Малфой лениво крутил в руках волшебную палочку. Гермиона дёрнулась было за своей, но его палочка тут же нацелилась ей в грудь, - даже и не думай. Ещё одно движение, и ты об этом здорово пожалеешь, - она замерла, лихорадочно соображая, что же делать. - Ну, что вытаращилась, грязнокровка? Можешь кричать свои "сто баллов со Слизерина "- тут это не сработает. И никто к тебе на помощь не прибежит, хоть оборись. Да и кому ты нужна - вон, даже твои верные телохранители - и те разбежались. Где наш трогательный героический сиротка? А наш рябой оборванец? - губы Малфоя презрительно искривились. Гермиона оторопела от звучащей в его голосе ненависти и тёмного, мрачного торжества. Медленно, но верно, её начал захлёстывать страх - настоящий страх, от которого волосы встают дыбом, внутри образуется пустота и начинает бить мелкая дрожь. - Ничего, доберутся и до них, резвиться осталось недолго - скоро раздолье закончится, и найдутся те, кто отправит Поттера его придурошным родителям. Я буду этому только рад. А Уизли самая дорога на свалку - нечего позорить своим видом волшебную кровь! Но что это я всё о них, да о них... - слизеринец дёрнул бровью. Гермиона, которая думала, что страшнее уже быть не может, от этого неуловимого движения впала в настоящую панику. - Я так долго ждал момента, чтобы посчитаться с тобой, ведьма лохматая... Будь уверена, тебе предстоит много интересного... - он наклонился к ней, теперь их лица разделяли какие-то дюймы, его дыхание щекотало ей губы, она чувствовала, что от него пахнет сливочным пивом, морозом и одеколоном, вызывающим ощущение странного холода. - Начнём, пожалуй?.. Договорить он не успел, слова слились в какой-то нечленораздельный вопль: вытаращив глаза, Малфой взлетел в воздух и звонко шмякнулся об землю. Гарри и Рон стояли плечом к плечу, нацелив на него палочки. Малфой сделал резкое движение, дёрнувшись к своей, лежавшей в футе от его руки... - Даже и не думай об этом, Accio! - и палочка (14 дюймов, красное дерево, сухожилие дракона. Прим. автора) взвилась в воздух и послушно приземлилась на ладонь Рона. Гарри молча подошёл и подал Гермионе руку. Она с трудом поднялась - упав, она здорово ушиблась, разорвала колготки и в кровь разбила коленку и ладонь. Её била дрожь от пережитого потрясения. - Больно? - спросил он, словно бы они не промолчали почти три месяца, а только что расстались в Трёх мётлах. Она кивнула и, не в силах сдерживать душащие её слезы, ткнулась носом ему в грудь, захлёбываясь от унижения, боли и - как ни странно - счастья. Запах... его запах, - её затрясло от рыданий, она стиснула кулаки, чтобы не плакать в голос, - напряжение, которое не отпускало последние месяцы, ушло, осталась только радость - радость от того, что они снова вместе, что он неловко и нежно похлопывает её по спине и растерянно бормочет какие-то успокоительные слова... - Ну, Малфой, теперь ты действительно попал. Ты у меня сейчас не слизняков жрать будешь!.. - яростное шипение Рона не предвещало ничего хорошего. - Стой, Рон, - Гарри в последний раз погладил Гермиону по спине и, пробормотав что-то вроде "ну-ну, не плачь, уже всё хорошо... ", отстранил её от себя и подошёл ко всё ещё сидящему в траве с ошалевшим видом Малфою и возвышавшемуся над ним красному от бешенства Рону, волосы которого стояли дыбом, напоминая разгоревшийся в осенних сумерках костёр. - Я вызываю тебя, Малфой. Вызываю при свидетелях, прямо сейчас. И если ты не трус и способен сам ответить за свои поступки, ты будешь драться со мной на дуэли. Немедленно. Здесь. Лицо Малфоя дрогнуло - то ли от испуга, то ли от недоумения; с ленивой грацией он поднялся с земли, неторопливо отряхнулся и прищурился: - Тогда мне нужен секундант. Не будет же им этот рыжий придурок или твоя грязнокровка... - нараспев протянул он, брезгливо сморщив нос. Спокойно, спокойно/..- кулаки Гарри сжались, он был готов броситься на слизеринца и придушить голыми руками... - Он просто меня провоцирует... - То есть ты трусишь, и без своих телохранителей не способен ни на что? - так же прищурившись, в тон ему уточнил Гарри. Драко побелел ещё больше, тонкие ноздри раздулись от ярости. - Хорошо, я принимаю вызов. Но у меня нет палочки - не будешь же ты нападать на безоружного. Великий Поттер не может себе этого позволить, - он уже совершенно пришёл в себя и теперь кривил губы в саркастической ухмылке. Рон заколебался, взглянул на палочку Малфоя, потом на Гарри - бледного и решительного: - Ладно. Но только посмей сделать что-то не по правилам. Я наплюю на дуэльный кодекс и превращу тебя в мясную лапшу. - Как аппетитно, - перевёл на него надменно-презрительный взгляд слизеринец. - Сразу видно, что в детстве тебе приходить жрать отбросы. Гермиона подошла поближе, держа свою палочку за спиной. Ей было по-настоящему страшно: сейчас может произойти (а зная Драко Малфоя, можно было утверждать это почти наверняка) что-то совершенно ужасное. Но, взглянув на мрачных друзей, от которых шла волна ярости и гнева, она поняла, что лучше не встревать. В такие минуты рассерженные маги превращают всё, что им мешает, во что-нибудь безмолвное. И малоподвижное. Например, в черепаху. Или в камень. Она просто стояла и ждала. В груди стало пусто-пусто, сердце гулко стучало, как часы в огромном безлюдном доме... Рон, всё ещё крепко держа в руке обе палочки, отмерил дюжину шагов. Замявшись, он вопросительно взглянул на Гарри. Тот встал на своё место и кивнул. - На счет "три", Малфой, и если ты ещё раз попробуешь сыграть не по правилам, клянусь, ты об этом пожалеешь. Рон кинул Драко палочку, тот поймал её, и его губы растянулись в не предвещавшей ничего хорошего улыбке. - Раз... - начал отсчёт Рон. У Гермионы засосало под ложечкой. Драко вскинул палочку в издевательском приветствии и встал в позицию. - В любом случае, Поттер, я останусь в выигрыше: я один против вас троих. - Ты один против меня, Малфой, - Гарри вскинул руку в салюте и тоже встал в боевую стойку. - Да, но кто этому поверит? - дёрнул бровями слизеринец. - Два... Я тебе схитрю, Малфой... - пригрозил Рон. Гермиона прикусила губу. В голых кустах уныло пел ветер, хрустя одиноким бурым листом. - А кто поверит тебе, зная, кто ты есть? - ветер откинул волосы Гарри назад. В сумерках лицо казалось бледным пятном, на скулах алел лихорадочный румянец. Малфой не ответил, он сосредоточенно о чём-то размышлял. Гермионе перестало хватать воздуха. - Три! Не успел Рон закрыть рта, как одновременно раздались два заклинания: - Igneus pulsus! - Incutio cervix! Палочка Гарри полыхнула оранжевый вспышкой. Из палочки Драко вырвался огненный шар и взорвался, ударив Гарри в грудь. Перекувырнувшись, гриффиндорец отлетел назад и бесформенной кучей рухнул на землю. Гермиона взвизгнула и кинулась к нему - Гарри был весь в крови, копоти и саже. Мантия и рубашка на груди превратились в окровавленные лохмотья. - Больно дышать... Наверное... сломано что-то… ребро... - еле шевеля губами, прошептал он. Из уголка рта на подбородок потекла тёмная густая струйка крови. - Да я его сейчас убью! - взвыл Рон, метнулся в сторону Драко и замер. Гермиона повернула голову: Рон с недоумевающим видом, так не сочетавшимся с этим воинственным воплем, стоял над лежащим на земле Малфоем. - Что с ним? - крикнула Гермиона, не в силах отойти от Гарри, который слабел на глазах. - Не знаю... - развёл руками Рон и попинал Малфоя носком ботинка в бок. - Я только видел, как в него ударило заклятье Гарри - вспышка, и он улетел сюда... Он без сознания, но целый. Пока, - Рон ещё раз пнул Малфоя в бок. - И дышит. Кажется... - Их надо немедленно отправить к мадам Помфри, - в напряжённые моменты Гермиона начинала очень быстро соображать. - Рон, прекрати его пинать и отойди. Вдруг у него повреждены внутренние органы! - Я ему сейчас и наружные тоже поврежу! - мстительно пробурчал Рон, но отодвинулся. - Что с Гарри? Она махнула палочкой в сторону Драко. - Mobilicorpus! Тело Драко безвольно заколыхалось в воздухе. Гермиона снова повернулась к Гарри. Глаза его потускнели, дыхание было частым и поверхностным. На лбу, кажущемся мертвенно-бледным в сгущавшихся сумерках, поблёскивали бисеринки пота. Холодный ветер трепал чёрные волосы. Она машинально потянулась за платком, чтобы обтереть ему лицо, но лишь размазала тёмную кровь по подбородку. Гарри застонал и прикусил губу. Ей стало по-настоящему страшно. ...Нельзя, сейчас бояться нельзя: ему необходима срочная помощь. Я должна это сделать. - Рон, нам нужны носилки. Мы не должны его поднимать, мне кажется, это опасно. Возможно, задето лёгкое... - Чему вас там учат на Первой помощи?.. - растерянно спросил Рон. Он смотрел на распростёртое на сухой каменной земле окровавленное тело друга и бледнел на глазах. - Нас этому ещё не учили, - отрезала Гермиона. - Ferculum! Через мгновение процессия уже направлялась в замок: Рон пинками гнал вперёд покачивающегося над травой Малфоя, похожего на неплотно набитую ватой тряпичную куклу, а Гермиона вела за собой плывущие невиданной лодкой носилки, на которых всё тише и тише постанывал впадающий в забытьё Гарри. *** Мадам Помфри взмахнула палочкой, и дверцы старого шкафа со скрипом закрылись. Раздался металлический лязг задвижки. Удовлетворённым взглядом окинув лазарет, она погасила свечи. Дыхание Хеллоуина чувствовалось и в этом не самом праздничном месте: из больших тыкв-ночников под потолком лился приглушённый свет, придавая строгим рядам белых кроватей (сейчас пустовавших, к большой профессиональной гордости мадам Помфри) уютный и очень домашний вид. Кокетливо поправив белоснежную наколочку в волосах, мадам Помфри посмотрела на часы: кажется, она слегка опаздывает. А она этого очень не любила и была пунктуальна во всём, не зависимо от того, касалось ли это сезонных профилактических мероприятий или же сегодняшнего праздничного пира. "Сегодня вы опаздываете, а завтра перепутаете Слабительное Зелье по Снотворным!" - с этой фразы начались занятия по Первой Магической Помощи, которые она вела у старшекурсниц. Запирая двери лазарета, медсестра услышала какой-то странный шум и заторопилась вниз. Картина, представшая перед её глазами, была поистине душераздирающей: иссиня-бледные от ужаса и холода пятикурсники Рон Уизли (успокоительное, и немедленно! - профессионально определила мадам Помфри) и Гермиона Грейнджер (тут будет достаточно горячего питья...) сопровождали... За свою долгую работу в школе мадам Помфри повидала многое, но от увиденной картины у неё похолодело в груди. Одного взгляда на покачивающиеся в воздухе носилки с Гарри Поттером и на зависшего в воздухе бесчувственного Драко Малфоя было достаточно, чтобы понять, кем стоит заняться в первую очередь. Через миг лазарет был залит ярким светом, шкаф с пилюлями, зельями и порошками распахнут, в воздухе хороводом кружились бинты, вата, блестящие инструменты, порошки... - Мисс Грейнджер, мистер Уизли, выпейте вот это и возьмите себя в руки. Мне будет нужна ваша помощь, - скомандовала мадам Помфри, и в посиневшие от холода руки ребят влетели дымящиеся кружки. - Быстро: что произошло. - Дуэль, - лаконично ответил Рон, клацая об край кружки зубами. - Заклинания? - медсестра взмахами палочки откинула одеяла с двух кроватей в разных концах лазарета. - Igneus pulsus и Incutio cervix, - Гермиона поставила уже пустую кружку на тумбочку и, розовея на глазах, начала переодеваться в хрустящий крахмальный халат, белым лебедем опустившийся на плечи. Лицо мадам Помфри посерьёзнело. - Где чьё? А впрочем, понятно… Мисс Грейнджер, займитесь мистером Малфоем. Там, скорее всего, сотрясение мозга. Проведите диагностику и окажите первую помощь. Мистер Уизли, помогите мне переложить Гарри на кровать. Действуйте очень осторожно. Возможно, у него перелом рёбер и задето лёгкое. Это наиболее часто встречающееся последствие заклинания, применённого мистером Малфоем... На счёт "три". Побледнев, Рон дрожащей рукой поднял палочку, и совместными усилиями они осторожно опустили Гарри на белоснежные простыни. На их фоне его лицо казалось серым. С металлическим звуком задвинулась ширма. В руках мадам Помфри сверкнул нож, и Рон, охнув, опустился на ближайший стул. - Ну же, мистер Уизли! Держите нож! Режьте! - Что резать? - губы Рона даже не дрожали, а прыгали от страха. - Я... я крови боюсь... - О, Мерлин... Режьте одежду! Его надо раздеть! Вжик-вжик - и то, что осталось от рубашки Гарри, упало на пол. Рон дрожащими руками взялся за штанины, и через миг брюки Гарри лежали на полу кучей тряпья. Сейчас, взглянув на полуобнажённого, окровавленного и совершенно беспомощного друга, распростёршегося на больничной койке, Рон испытал страх, отчаяние и внезапно накатившую злость. Неужели именно так всё и заканчивается - тряпичное, испачканное кровью тело на неприятно-белоснежных простынях, неестественно неподвижное лицо, синие губы и испарина на лбу? Рон невольно потянулся и тронул Гарри за руку. Та была прохладной и мягкой. Безвольно, равнодушно мягкой. Рон прикусил губу. В голову полезли дурацкие мысли - первая встреча с Гарри. Первые слова. Первые ссоры. Первые примирения. Первые приключения... Рон почувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы, и сердито заморгал. Лицо мадам Помфри было на редкость серьёзным. Она колдовала над Гарри, шепча какие-то не очень понятные Рону слова, из которых он уловил, что дела у друга неважные: - Переохлаждение... Закрытый пневмоторакс... Перелом рёбер... ранение ... Необходима плевральная пункция... Accio согревающее одеяло! Мистер Уизли, ступайте, помогите мисс Грейнджер с мистером Малфоем. И никакой самодеятельности! - она предупреждающе сверкнула глазами, снова взмахнула палочкой и склонилась над Гарри. Из шкафа журавлиным клином к ней полетели блестящие инструменты, от одного вида которых Рону стало дурно. Он непроизвольно попятился. - Мадам Помфри, - срывающимся голосом спросил он напоследок, - это очень опасно? - Достаточно, - не поднимая головы, ответила фельдшерица. - Не волнуйтесь, с Гарри всё будет в порядке. Думаю, к концу недели он уже будет на ногах. Хорошо, что вы сообразили с носилками: его нельзя было поднимать - вы могли повредить внутренние органы. - Это Гермиона, - зачем-то уточнил Рон. - Я знаю. Ступайте, - в руках мадам Помфри оказалась длинная игла кошмарного вида, и Рон торопливо выскользнул из-за ширмы. - Aether! - донеслось до него из-за белоснежных занавесок, и тут же резко запахло эфиром. Над Малфоем, распластанным на кровати в углу, склонилась Гермиона. Вид у неё был сосредоточенный и очень ответственный, словно она сдавала экзамен. Рон с неудовольствием отметил, что с раздеванием Малфоя девушка справилась самостоятельно: мысль о том, что ей пришлось трогать этого белобрысого слизняка, едва не убившего их лучшего друга, была отвратительна. Сейчас, укрытый по пояс согревающим одеялом, Малфой казался беззащитным и абсолютно невредимым, будто просто спал. Почему-то от этого Рон взбесился. - Ну, что с этим придурком? - негромко спросил он и с удовольствием вытер ноги о чёрную бархатную мантию слизеринца, валяющуюся на полу. Гермиона не ответила. Засветив кончик волшебной палочки, она, приподняла веки Драко и направила лучик ему в зрачки, потом посчитала пульс, держа за запястье, затем выслушала при помощи длинной деревянной трубки - словом, по мнению Рона, делала совершенно неприличные вещи. А уж когда она стала осторожно трогать ему шею, Рон не смог сдержаться: - Прекрати его щупать! - возмутился он. - Видел бы это Гарри!.. - Рон, перестань! Мне нужно исследовать ригидность мышц затылка для выявления субарахноидального кровоизлияния, - Гермиона даже не повернула голову. - Что с Гарри? - Мадам Помфри говорит, что он выкарабкается, - Рон постарался придать своему голосу безмятежное звучание. - Но, вообще-то, сейчас не очень - она говорила про какой-то... пневмо... торкас, что ли... - Пневмоторакс? - Гермиона продолжала какие-то манипуляции над бесчувственным слизеринцем, но Рон увидел, как на ресницах блеснули слёзы. Когда она заговорила, голос дрожал. - Она делает пункцию? - Не знаю. Вроде, что-то делает. Там к ней налетела целая куча всяких железяк... А что это такое?.. - Ничего хорошего, - Гермиона прикусила губу, в её взгляде, устремлённом на слизеринца, неожиданно вспыхнула ярость. - Как же я тебя ненавижу, Малфой! - прошипела она, пальцем ткнув Драко в бледную грудь. - Ну, погоди, вся школа узнает, что ты носишь трусы с гербом Слизерина на самом интересном месте! - Мисс Грейнджер! - позвала из-за ширмы мадам Помфри, и Гермиона опрометью бросилась к импровизированной операционной. - Рон, надень на него пижаму, ладно? - бросила она. В глазах Рон вспыхнул недобрый огонёк. - Пижаму, говоришь? Непременно! Так-так, и что у нас тут... Когда Гермиона вернулась, на Драко была доверху застёгнутая больничная пижама в синюю полоску. Рон с невинным видом сидел на стуле рядом. - Что Гарри? - Всё в порядке. Уже в порядке... - Гермиона улыбнулась - устало, вяло. Налив в стакан из большой тёмной бутыли какого-то зелья, она раздвинула Малфою губы и осторожно влила жидкость в рот. Слизеринец закашлялся и приоткрыл глаза. Некоторое время он беспомощно моргал, потом, присмотревшись, простонал: - Грейнджер?.. Уизли?.. Какого чёрта? Где я? - неожиданно он схватился за горло и свесился с кровати. - Ты меня отравила? Меня тошнит... О... лучше б я умер вчера... - Не сомневаюсь, - сквозь зубы прошипел Рон и, усмехнувшись, добавил, - посмотрим, что ты скажешь завтра... - Кстати, Малфой, - произнесла Гермиона холодным тоном, в котором Рон не без удовольствия услышал злорадные нотки, - когда тебя в следующий раз вырвет, постарайся не попасть на свою мантию. Бархат плохо отстирывается. Пойдём, Рон. Завтра Гарри уже можно будет навестить. *** Большой зал напоминал разгоревшийся в ночи пожар. Оранжевые огоньки заливали его радостным светом: они плавали в воздухе, таинственно моргали в огромных тыквах (Хагрид, скромно потупив глаза, с явным удовольствием принимал поздравления учителей), переливались на столах, запутывались в мантиях. Блез Забини, наловив несколько штук, прицепила их к волосам и сразу же стала похожа на устроившуюся за слизеринским столом рождественскую ёлку. Под потолком, усыпанным звёздами, реяли сонмы летучих мышей; привидения, нарядившись по случаю Хеллоуина в торжественные одеяния, празднично серебрились. Всеобщее возбуждение достигло пика в момент, когда Дамблдор, высокий колпак которого был увенчан целой пригоршней оранжевого света, взмахнул руками, и столы просели под тяжестью блюд, ваз, тарелок. Среди студентов ходили слухи, что после пира будут танцы; кто-то даже клялся, что видел прибытие в Хогвартс "Безумных гоблинов". Но несколько человек в Зале буквально не находили себе места от беспокойства, и, как ни странно, в подавляющем большинстве это были слизеринцы: Джордж Кент и Дерек Барнетт - первокурсники из свиты Малфоя, растерянные Крэбб и Гойл, так и не сумевшие обнаружить своего предводителя ни в Хогсмиде, ни в Хогвартсе, ни по дороге, а также Пенси Паркинсон, уже трижды бегавшая в слизеринскую гостиную на поиски Драко и теперь смотревшая на пустое место напротив с растерянным отчаянием. За столом Гриффиндора царило радостное оживление. На уголочке, у самых дверей, шушукались взволнованные Трейси, Кевин и Дженнифер, которые никак не могли решить, рассказать кому-нибудь про слизеринский заговор и Гарри с Роном, побежавших на выручку Гермионе, или же подождать ещё чуть-чуть. И если рассказать, то кому. Остальных гриффиндорцев отсутствие неразлучной когда-то троицы ничуть не взволновало: Гермиона вечно засиживалась за учебниками и терпеть не могла шумные мероприятия. А то, что произошло в последнее время с Гарри и - особенно - с Роном, тем паче к веселью не располагало. Утолив первый голод, студенты начали развлекаться - сначала изредка, а потом чаще и чаще хлопали петарды, раздавались взрывы смеха; даже за столом профессоров царило оживление. Дамблдор о чём-то беседовал с разрумянившимся Хагридом, то и дело прикладывавшемся к огромному кубку с тыквенным вином, профессор Снейп, приподняв бровь, внимательно слушал мадам Пинс, на губах его мелькала слабая улыбка. Флитвик со смаком уплетал третий кусок тыквенного пирога, и с набитым ртом безуспешно пытался поведать что-то профессору Вектор, поминутно стряхивавшей вылетавшие у него изо рта крошки со своей мантии. Профессор Гатто напропалую кокетничал с профессором Синистрой, подливая ей вина и невзначай пожимая под столом ручку, от чего та краснела и смущённо улыбалась. Макгонагалл, сидящая рядом с Дамблдором, неожиданно наклонилась и что-то спросила у него, указав на пустовавшие за преподавательским столом места - не было Крума и мадам Помфри. В Большом Зале уже стоял негромкий, но ровный гул, поэтому ответа она не расслышала. Однако переспросить не успела: одна из тыкв, висящих под потолком, оглушительно взорвалась, засыпав ползала сочной оранжевой мякотью, и оттуда вылетел Пивз в огромном оранжевом колпаке и с трепыхающейся летучей мышью вместо бабочки на шее. - Море крови! Горы трупов! Жертвы и разрушения! Последние известия с полей сражений! - загнусавил он, пародируя голоса дикторов "Магической волны". - Поттер при смерти! Малфой без сознания! Грейнджер и Уизли - бесстрашные спасители дуэлянтов-неудачников! Мадам Помфри вторые сутки не отходит от операционного стола! - он сделал пируэт над головами онемевших студентов и преподавателей, задудел в невесть откуда взявшуюся трубу и, кинув в середину зала водяную бомбу, с триумфальным хохотом вылетел через дверь. Через миг тишина в Зале взорвалась топотом и гамом, студенты Гриффиндора и Слизерина сорвались с мест и рванулись к выходу. - Спокойно! - глядя на на сухощавую фигуру директора трудно было даже заподозрить в нём такую мощь: жалобно звякнули стёкла, эхом откликнулся высокий потолок. - Всем вернуться на свои места. Профессора Макгонагалл и Снейп сейчас сходят в лазарет к мадам Помфри и сообщат нам, что случилось. Снейп и Макгонагалл, неприязненно переглянувшись, торопливо нырнули в маленькую дверь за преподавательским столом. Всё внимание растерянно замерших за столами и в проходах студентов было приковано к ним, поэтому никто не заметил, как сидевшие у самой двери гриффиндорские первокурсники осторожно - шажок за шажком - добрались до выхода и опрометью кинулись по коридорам, ведущим в лазарет. Правда, на полдороги они в буквальном смысле наткнулись на бредущих рука об руку Рона и Гермиону, и только вмешательство Рона, вовремя подхватившего старосту под руку, смогло во всех смыслах удержать её на высоте. - А ну, разуйте глаза! - рявкнул он. - А, это вы... Уже знаете? Они торопливо закивали и затеребили старшекурсников: - Что случилось? - Пивз... он нёс какую-то ерунду про жертвы и разрушения... - Вы успели? - Сейчас уже всё хорошо, - у Гермионы не был сил даже улыбнуться. - Спасибо вам, ребята... Не знаю, что было бы, если бы вы не... если бы не вы. Пойдёмте обратно - мадам Помфри закрыла лазарет и сказала, что каждого, кто будет рваться туда в неурочный час, напоит Слабительным зельем... С Гарри уже всё хорошо. - А с Малфоем? - подозрительно поинтересовалась Трейси. - И с ним тоже, - ответил Рон, и на его губах, к её удивлению, появилась удовлетворённая улыбочка. - Жаль, - выдохнул Кевин. Первоклассники смущённо затоптались на месте. - Ну, мы тогда вернёмся в зал? - робко предложила Дженнифер. - Пир в самом разгаре, потом обещали танцы... Пойдёмте, там столько вкусного... Гермиона улыбнулась. Жизнь продолжается... - Нет, мне уже ничего не хочется. Вы простите, я вам не принесла обещанного - потеряла сумку по дороге... Может, завтра схожу поискать, если отпустят, - она виновато развела руками. - Я тоже, пожалуй, пойду в спальню. Что-то нет у меня желания ни с кем говорить и никому ничего рассказывать, - вздохнул Рон. В гриффиндорской гостиной было пусто. В камине трещал огонь, за окнами завывал ветер. Не сговариваясь, Рон и Гермиона прошли к креслам и взглянули друг на друга: - Я так по вам скучала... - Мы тоже... *** Все последующие дни в Хогвартсе только и говорили, что об этой дуэли. Несмотря на потерянные баллы, оба её участника, по-прежнему находящиеся в больничном крыле, стали героями своих факультетов. Дамблдор собственноручно снял с каждого Дома по 50 очков, причём на следующий день во время обеда сделал объявление: дуэли отныне запрещались категорически, впредь нарушители будут немедленно исключены из школы, а их факультеты безжалостно оштрафованы. Вдобавок на следующий же день деканы - Снейп и Макгонагалл - отправили Малфоям и Дурслям уведомление о нарушении школьных правил и несчастном случае. И если у Гарри это вызвало только невесёлую ухмылку ("Бедные Дурсли, как они будут разочарованы: и снова им не удалось от меня отделаться!"), то Малфой, похоже, расстроился и даже напугался. Особенно после того, как зашедший проведать его Снейп сообщил, что в ближайшую неделю в Хогвартс собирается прибыть Люциус Малфой собственной персоной. Мадам Помфри была очень недовольна шумихой; лазарет превратился в проходной двор: студенты Слизерина и Гриффиндора толпами навещали своих ловцов, пара драк состоялась прямо в больничной палате. Ей регулярно приходилось выводить синяки и приводить в порядок разбитые носы. Фред и Джордж демонстративно приходили со своими дубинками отбивал на плечах, в результате чего заглянувший в лазарет Снейп (ясно, что по наущению Малфоя) заявил, что выставит у кровати слизеринского ловца охрану из троллей. - Троллей? - фыркнули близнецы, едва за профессором Зелий закрылась дверь. - Зачем так напрягать школьное начальство? У Крэбба с Гойлом и мозгов столько же, и внешность подходящая: в серой униформе никто не заметит разницы! - Кстати, об униформе, - медовым голосом заметил Рон, поворачиваясь к Малфою, - слизеринская змея на гульфике - это твоё собственное изобретение или фирменный знак вашего факультета? Время было выбрано как нельзя более удачно: из слизеринцев в палате присутствовали только Крэбб с Гойлом да осунувшаяся от безмолвных страданий Пенси Паркинсон, тогда как Гриффиндор был представлен полным составом квиддичной команды и почти всеми однокурсниками Гарри. Повисла звенящая тишина. Никто не думал, что Малфой может покраснеть до такой степени - теперь его лицо напоминало спелый помидор. Крэбб с Гойлом вопросительно взглянули на Драко, но, прежде чем тот успел дать им знак, Пенси взвилась со своего стула: - Что ты несёшь, Уизли! Рон всем корпусом развернулся к ней, словно наводя крупнокалиберное орудие: - Если ты, Пенси, думаешь, что я получил удовольствие, натягивая пижаму на его худосочное тело, то ты ошибаешься. Правда, Гермионе пришлось ещё хуже, она его раздевала. Слышь, Малфой, - он сделал эффектную паузу, любуясь, как цвет лица Драко становится пепельно-белым, - у тебя змея на трусах, и правда, шевелится или это просто ты так ей обрадовался? Гриффиндорцы взорвались хохотом, даже девушки хихикали, прикрывая ладонями рты. Малфой, снова ставший пунцовым, рухнул на подушку и натянул одеяло до самых бровей. - Кстати, - не смог удержаться Рон, - так себе змейка, говорит, - маленькая... - Рон, - сквозь слёзы всхлипнул Гарри, - Гермионе бы не понравилось то, что ты сейчас рассказал... - Это ещё не всё, - конспиративным шёпотом, который можно было услышать даже в коридоре, продолжил Рон, - у него... - он наклонился к тут же сблизившим головы юношам. Лазарет потряс очередной взрыв хохота. - Не может быть! - Чтоб меня мантикора укусила! - О! Я хочу это видеть! Крэбб с Гойлом, наконец-то, сообразившие, что происходит, подскочили со стульев, у Пенси был такой вид, будто она вот-вот вцепится Рону в физиономию. От очередной драки лазарет уберегло только появление мадам Помфри, решительно разгородившей противников ширмами. В конце концов, чтобы визитёры не встречались друг с другом, дни посещений были поделены между Гриффиндором и Слизерином. Исключение сделали только для Гермионы. Трудно сказать, чем конкретно тронула гриффиндорская староста сердце строгой медсестры, но она могла проводить рядом с Гарри столько времени, сколько ей хотелось. Чему они оба - и Гермиона, и Гарри - были несказанно рады. ... Когда он впервые пришёл в себя, серый тусклый мир покачивался в мутном тумане. Белые занавески, запах лекарств - место, где он находился, нельзя было ни с чем спутать. Гарри прислушался к ощущениям: перебинтованную грудь ломило, было немного больно дышать, но руки-ноги находились в целости и сохранности. А вот попытка сесть оказалась не очень удачной: тело взорвалось болью, едва Гарри попробовал приподняться на локтях. Негромко охнув, он рухнул на подушку. Что-то звякнуло, раздались быстрые лёгкие шаги, и за ширму вошла мадам Помфри в белом халате. Стоп. Мадам Помфри? Гарри захлопал рукой по тумбочке в поисках очков, на пол посыпались бумаги и коробка с Шоколадными лягушками. - Гермиона? - недоверчиво уточнил он, хотя уже прекрасно видел, что это она. Она стояла, держа в руке стакан с водой, и растерянно смотрела на Гарри. Он не менее растерянно смотрел на неё. Наверное, надо что-то сказать,- крутилась навязчивая мысль, но ничего умного в голову не приходило. Он просто лежал, глядя на белый халат явно с чужого плеча - слишком широкий в талии, на её порозовевшее - от смущения? неожиданности? - лицо, на тёмные круги под глазами, в которых угадывались и бессонные ночи, и выплаканные в подушку слёзы, на сжимающие стакан пальцы с несмываемыми чернильными пятнами. Внезапно Гарри почувствовал, что улыбается, и увидел отражение своей бледной улыбки на её лице. Она медленно подошла, опустила стакан на тумбочку и присела на краешек его кровати. - Гарри? Он так давно не слышал в её голосе нежности и тепла, что даже не сразу понял, что она назвала его по имени, - оно рассыпалось музыкальной капелью. Гермиона сидела и, кусая дрожащую нижнюю губу, смотрела на него. Её рука непроизвольно потянулась к его ладони, но вдруг замерла на полдороги. - Как ты себя чувствуешь? Он пожал плечами и сморщился от пронзившей грудь боли: - По сравнению с профессором Биннсом у меня всё впереди. Гермиона улыбнулась шире. Снова повисла неловкая пауза. Он вдруг понял, как волнуется. Словно спохватившись, она наклонилась и, подняв с пола уроненные Гарри бумаги (это оказался вчерашний выпуск Пророка), протянула ему. - Смотри, что напечатано в передовице! - она нетерпеливо постучала пальцем по первой странице. Гарри с трудом оторвал взгляд от её склонившегося над ним лица и перевёл его на газету. "Оправдание Сириуса Блэка! Раскрыта самая грандиозная мистификация последнего времени!!!" - Ух, ты! - выдохнул Гарри и пробежал заметку глазами. - Вот это да... Молодчина Дамблдор! Как же ему это удалось? - Не знаю, но, как мне кажется, тут большую роль сыграло то, что вопрос был поднят самим Дамблдором. Сейчас, когда он почти что министр Магии, с ним не спорят... - Гермиона держала газету, не сводя с Гарри взгляда. - Так что, может быть, тебе теперь разрешат уехать от Дурслей... Знаешь, - голос её странно изменился, и он вскинул глаза. - Я хочу тебе сказать... - она замялась и, решившись, выпалила, - я хочу сказать тебе - спасибо и прости меня, пожалуйста! Я была неправа, я вела себя просто ужасно, я так виновата... Он остановил её, взяв за руку: - Не надо. Я был кретином. Его рука была тёплой и крепкой, и она тут же почувствовала, как всё внутри затрепетало и откликнулось на давно забытое прикосновение. - Гарри, я... - Не надо, - повторил он и чуть сжал её руку. Она покорно кивнула и протянула стакан. - Выпей, а потом я осмотрю тебя. Нужно сделать перевязку. Гарри кивнул и выпил зелье, почувствовав, как горячее тепло разливается по всему телу. - Штаны снимать? - неловко пошутил он, и сам тут же смутился. - Вот их как раз можешь оставить, - Гермиона помогла ему расстегнуть пуговицы на пижаме, и Гарри, опустив глаза, увидел, что на стягивающих грудь бинтах кое-где проступили пятна засохшей крови. Взмахнув палочкой, Гермиона удалила бинты и склонилась над ним. Гарри зажмурился и весь сосредоточился на её осторожных прикосновениях: пальцы пробежали вдоль ключиц, потом коснулись груди, откликнувшейся на эти лёгкие касания тупой болью, замерли на рёбрах. Он подался вперёд, тут же скривившись от боли, но в этот момент Гермиона снова взмахнула палочкой, и свежие бинты туго обхватили Гарри от плеч до пояса. - Ты теперь выполняешь обязанности мадам Помфри? - поинтересовался он, негнущимися пальцами с трудом пропихивая пуговицы в петли. - Я тут ей много помогала в последние два дня, - неопределённо махнула рукой куда-то за ширму Гермиона, - так что она зачла мне экзамен по Магической Помощи и освободила от дальнейших занятий. И разрешила ухаживать за тобой. Мадам Помфри сейчас у себя - смешивает порошки и готовит новые зелья. Она снова замолчала. Гарри лихорадочно думал, о чём бы ещё её спросить, - он так соскучился по звуку её голоса, по её взгляду, прикосновениям, что ему хотелось, чтобы она больше никуда не уходила, а вот так же сидела на краешке его кровати, рассеянно теребя поясок. - А что Малфой? - неожиданно вспомнил он. - Жив и здоров. Сотрясение мозга. Твой подзатыльник получился весьма увесистым... Гарри, мы так перепугались... - она тут же взяла себя в руки и постаралась улыбнуться. - Завтра придёт Рон - сегодня он сдаёт Флитвику "хвосты" по Заклинаниям. Весь Гриффиндор так за тебя переживает... - она вытащила из кармана стопку открыток, одна из которых тут же распахнулась и запела противным писклявым голосом. - Придави её чем-нибудь тяжёлым, - сморщился Гарри. - Кажется, я догадываюсь, от кого она... - Перестань, Гарри! Нельзя смеяться над чужими чувствами, - с напускной строгостью произнесла Гермиона, пряча улыбку. - К тому же, если ты думаешь, что она от Джинни, ты ошибаешься. Её прислал Колин Криви, - и она расхохоталась, увидев, как вытянулось его лицо. - Какого чёрта ты разоралась, Грейнджер! - раздался сонный недовольный голос. - Дай поспать! - пружины кровати Малфоя запели, он завозился, что-то ворча себе под нос. - И принеси мне воды - у меня стакан пустой! - Есть такое слово - "пожалуйста", - невозмутимо откликнулась Гермиона, не поднимаясь с места. Гарри нахмурился, но она успокоительно махнула рукой. - Он сейчас ужасно смешной и жалкий, - пояснила она, понизив голос. - После того, как мадам Помфри сказала, что его осматривала и лечила я, всё время говорит гадости, хорохорится и краснеет. Боится, наверное, не увидела ли я чего недозволенного. - А ты его осматривала? - Гарри нахмурился ещё больше. - Исключительно с медицинской точки зрения, - улыбнулась Гермиона. - Никакого удовольствия. Гарри заглушил неприятное чувство внутри и постарался улыбнуться в ответ. - Грейнджер, я кому говорю! - проныл тот же голос из угла лазарета. - Я пить хочу. - Я тебе всё сказала. - Хорошо - пожалуйста. - Что "пожалуйста"? - Дай воды. - А теперь то же самое полным предложением. Гарри был готов поклясться, что слышит скрежетание зубов. - Дай воды. Пожалуйста, - выдавил из себя Малфой. - Подождёшь, - отбрила Гермиона и, наклонившись, коснулась прохладными губами лба Гарри. - Мне уже пора. Я приду утром, - и, не успел он опомниться, вышла из-за ширмы. Он слушал, как журчала вода, как её шаги пересекли палату и замерли в дальнем углу, и в ноющей груди начало расти ощущение счастья. - Давай сюда, - буркнул Малфой. - Скажи "спасибо". - Я хочу пить. - Если не скажешь, отнесу обратно. - Хорошо - спасибо. - Держи. - Проваливай. - И тебе тоже спокойной ночи, Малфой. Хлопнула дверь, и всё стихло. - Чёртова нянька, чтоб тебе провалиться на полдороге, - пробурчал Малфой и, судя по скрипу пружин, снова завозился. - Я бы не советовал тебе хамить, Малфой, - предупреждающим тоном заметил Гарри из-за своей ширмы. - Иначе можешь лишиться последних мозгов, коль скоро мадам Помфри утверждает, что они у тебя всё-таки есть. - О, никак Поттер очнулся! - откликнулся слизеринец. - Какая жалость! - но тут же в его голосе появились страдальческие нотки, и по скрипу двери и донёсшимся шагам Гарри понял, что в лазарет снова кто-то вошёл. - Ах, мадам Помфри, меня опять тошнит, и мне больно - вот тут... тут... И ещё тут. - Мистер Малфой, - раздался строгий голос медсестры, - прекратите симулировать. Почему вы не выпили порошки, что я вам дала? - Они горькие, - капризно проныл слизеринец. - Вы предпочитаете инъекции? Хорошо, разворачивайтесь на живот! Я уже устала от ваших бесконечных жалоб! Если всё, действительно, настолько серьёзно, будем принимать решительные меры! Поворачивайтесь, ну же! - Ой, что вы делаете! Гарри с улыбкой прислушивался к возне на том конце лазарета. - Мистер Малфой, прекратите вести себя, как ребёнок! Вы сами полежите или мне позвать кого-нибудь на помощь? Например, мисс Грейнджер - наверное, она ещё не ушла далеко? - в голосе мадам Помфри зазвучали ядовитые нотки. Возня сразу же прекратилась. - Полежу, - буркнул слизеринец. - И отпустите свои штаны - что вы в них вцепились. Вот так. О, Мерлин, что это у вас?! *** Я краем уха слушал предматчевую речь Бажена и пытался настроить себя на игру. Да, Ангелы неба и правда очень хороши, но всё же баланс игр в нашу пользу - мы им уступили всего дважды, а выигрывали аж пять раз. Так что психологический перевес на нашей стороне. И, кроме того, в последней игре их вратарь получил травму, сегодня им придётся выставить запасного, а он совсем зелёный, так что наши Охотники имеют все шансы отличиться. Свою задачу я знаю...да, четвертьфинал... если мы побеждаем, то полуфинал через неделю, и предстоит встреча с Ястребами... и, значит, мне придётся снова задержаться. Как же она там? Я незаметно сунул руку под красную фуфайку со львом на груди и сжал в кулаке половинку сердечка. Оно начало разогреваться, и через миг мне стало жарко, словно я вернулся в тёплое августовское утро, когда провожал её из Софии. Значит, кулон на ней, и она в безопасности... Я закрыл глаза и изо всех сил сконцентрировался: передо мной замелькали какие-то обрывочные видения. Белая ткань... много белой ткани... больница? Я в ужасе вздрогнул - но тепло сердечка в моей руке было таким солнечно-безмятежным. Нет, она цела и невредима. Я снова сосредоточился. Солнечное утро... она улыбается?.. да, точно, - она улыбается... ей хорошо... она счастлива?.. - как странно, сколько я ни заглядывал в её душу, я ни разу не ощущал счастья... Печаль, усталость, грусть и боль - сколько угодно. Но счастье - никогда. Что-то хорошее произошло? Она удачно сдала тест? Получила десятку на Зельях? - ...Ты понял, Виктор? Да очнись же ты! Я вздрогнул и судорожно выдернул руку из-за пазухи. - Да понял я, понял. Важны не очки, а победа. Я что - когда-нибудь вас подводил? - Нет, просто у тебя такой вид, словно ты вообще не слышишь. Ты замёрз что ли в своей Англии - ходишь, ровно примороженный... Я мрачно покосился на Бажена, но тот уже подозвал Охотников, и они сгрудились около схемы поля. Взмах палочкой, и разноцветные стрелки начали танец на белом фоне. Я стиснул метлу и пошёл к выходу. Мне было душно, хотелось на воздух. Удивительно - здесь совсем тепло, вернувшись из промозглой, сырой и ветреной Англии, я окунулся в мягкую осень. Я всегда так любил эти последние дни, дарящие обманчивую надежду, что зима никогда не наступит... Но сердце моё осталось там. Украдкой оглянувшись и убедившись, что на меня никто не смотрит, я снова сунул руку за пазуху и попробовал сконцентрироваться. Она смеётся… мне показалось, что я даже слышу переливы её смеха. Я почувствовал, что тоже улыбаюсь. Когда закончится матч, тут же напишу ей. Я говорил себе это каждый день, каждый день писал ей и... тут же рвал или сжигал письма - никакие слова не могли передать мои чувства; попадая на бумагу, они тут же жухли, превращаясь в тусклые банальности. Да... она смеётся, она говорит с кем-то. Я не слышал её слов, только эмоции. Радость, счастье... а ЭТО что? Я стиснул сердечко так, что острый край взрезал мне ладонь. Нет, не может быть - мне показалось. Не может быть... Я тряхнул головой, отгоняя навязчивое чувство, и резко выпустил кулон, словно боялся, что могу услышать или почувствовать что-то, после чего отрицать очевидное будет невозможно. Команда уже построилась и оседлала мётлы. Я занял своё место в строю. Свисток. Мы взмыли в воздух. Внизу переливалось разноцветное людское море. От скорости ветер шумел в ушах. Зависнув над полем, я слышал ровный гул толпы, грохот барабанов, взрывы петард. На трибунах полоскались красные и лазурные флаги. Я обыскивал глазами пространство, краем боковым зрением отслеживая перемещение по полю Велы Стояновой - ловца Ангелов. Похоже, надежды наших тренеров на неопытность вратаря соперников вполне оправдались: к десятой минуте мы вели в счёте с перевесом в семьдесят очков. Я методично обследовал воздух, делая круги над полем, Вела следовала за мной на расстоянии. Знаю я эту женскую тактику: повиснуть на хвосте и надеяться на джентльменское отношение. Как бы не так! Мы с ней встречаемся не в первый раз, и в прошлой игре я получил в бок ногой. Уловка ей всё равно не помогла, а после матча она клялась, что это было чистой случайностью. Я решил проверить свои подозрения, нырнув вниз и заложив крутой вираж. Точно. Она повторила мои действия, норовя проскочить у меня прямо перед носом. Что ж, тебе же хуже. Летаешь ты хорошо, но на малых высотах начинаешь нервничать и плохо справляешься с управлением. А потому... И в этот момент он появился. Солнечный луч вспыхнул на сверкающем боку, я метнулся туда раньше, чем успел понять, что это было. Снитч нырнул вниз, завис на миг и, резко сменив направление, помчался вперёд. Я уже ничего не видел, только его медленно приближающийся напоенный солнцем бок и размазанное марево бьющих крылышек. Позади висела Вела, норовя зацепить хвост моей метлы. Послышался угрожающий гул. Резкий рывок вверх - и бладжер просвистел мимо. Снитч звал за собой, я снова нырнул вниз, стиснув метлу. Порезанную сердечком руку пронзила неожиданная боль. Мы победим. И я остаюсь здесь ещё на неделю. Она счастлива. Полуфинал. С кем она сейчас? В ушах свистел ветер, рёв стадиона смазался в какой-то невнятный гул, доносящийся до меня, как сквозь толстый слой ваты. Я протянул руку - до заветной победы оставался метр, не больше. Я остаюсь здесь. Она там. Она смеётся. С кем она смеётся? Я уже чувствовал колебания воздуха вокруг бьющихся крылышек, но в тот момент, когда я хотел сомкнуть пальцы, ощутил резкий удар в бок, и узкая ладонь скрыла от меня сияющий шарик. Вела поймала снитч.