Почаще слушай свой внутренний голос

«В юном месяце апреле В старом парке тает снег, …» Еле-как продрав глаза, Соня предприняла попытку расплавить звенящий гаджет взглядом. Странно – не помогло. «И весёлые качели Начинают свой разбег» Не без кряхтения, но девушка всë же одержала победу над затëкшими мышцами и, наконец, села на кровати, бездумно уставившись в стену. «Позабыто всё на свете, Сердце замерло в груди, …» Хотелось бы. «Только небо, только ветер, Только радость впереди.» Не ври. «Только небо, только ветер, Только радость впереди» *** Дотащив себя до ванной, девушка скоро проскользнула к раковине, стараясь не поднимать глаза от пола и не смотреть на отражение. Отражение не разделяло неприветливость оригинала. — Мне тоже нравится эта жизнеутверждающая мелодия для начала нового унылого дня. Ей не нравилось, когда еë игнорировали, не нравилось пренебрежение к своему голосу. Ей не нравилось постоянно. Несколько секунд молчания в тщетном ожидании отклика, и голос еë эхом застучал о стекло, вечно чем-то сдерживаемый и, с недавних пор, более не смиренный. — Эй, обрати на себя внимание! Не тебе надеяться на иных собеседников. Скрестив руки на груди, девушка по ту сторону стекла пыталась поймать взгляд хозяйки, но та нарочно смотрела в сток раковины, начищая зубы уже по второму кругу. На такое безразличие к себе копия раздражëнно шмыгнула. — Ну и не смотри. Игнорируй, не слушай, делай вид, словно меня нет и никогда не существовало. Хочу лишь напомнить: теперь я всегда буду рядом, в каждом чувстве, в каждом ощущении задетой гордости, и я всегда буду биться за право видимости. Отныне я всегда буду звучать набатом в голове, и ты меня услышишь, хоть оглохнув. Наспех притворно успокоившись, Зазеркальная скучающе намотала секущуюся прядь на палец. Медленным распевом, нарочито лениво приступила она к ежедневным попыткам выведения себя из себя. — Кстати... Я была с тобой всегда. Была, есть и буду, от самого рождения и до смерти. Просто не было необходимости проявляться, — Отражëнная невесело усмехнулась, — ведь ранее ты не действовала настолько вразрез со мной. Движения руки с щёткой замедлились вместе с дыханием, глаза всё так же старательно следили за движением воды в воронке. Заметив возможность быть услышанной, говорившая, едва сдерживая радость, с довольством ухмыльнулась и продолжила своë вещание, как высокомерно вещают уверенные в себе учителя, твердя ученикам о масштабе своего в них разочарования. — Маленькая-ты ко мне прислушивалась: делала и чувствовала "что хотела" и "как хотела", не обращая внимания на недовольство остальных. С годами, взрослея, всё чаще отодвигала меня на второй план, а после на третий, на четвёртый. Стала жить как все, как "нормальные" – по указке, не выбиваясь за рамки, не прислушиваясь к себе. Стремясь плыть в потоке, пытаясь понравиться всем, стараясь угодить родным, ты забила на своë... Всë: мечты, желания, амбиции, идеи, увлечения. Теперь ты пытаешься слиться с толпой, дабы не быть затоптанной, двигаешься в общем ритме, в общем направлении, не проявляешь инициативу. Выплюнуть пену, прополоскать щётку. Не выслушивать, уйти. Поскорее скрыться, подальше от зеркал, кои надо бы уже разбить к чертям собачьим, да если кто придëт-увидит, так, сумасшедшей нарекут. — Хм, с чего бы, правда? — Зазеркальная не смогла подавить тяжëлого вздоха, — Посмотри, кем ты стала. Даже сейчас, мысленно защищаясь от себя самой, размышляя о пути к комфортному существованию в собственном пространстве, ты... Боишься чужого мнения, боишься кого-либо разочаровать. Твой приоритет – другие люди, и ни разу не ты сама. Софья, уже переступая порог ванной комнаты, почти убегая, недоумëнно повернулась к говорившей, хмуря брови. Ничего из этого не сбило рассказчицу с мысли. — Боишься стать чьим-либо разочарованием? Так, уже стала – своим, а потому и ждëшь от людей того, чего не можешь дать себе сама. Ждëшь и пытаешься это заслужить. Проходя по девушке внимательным взглядом, копия остановилась на глазах. Словно читая в зрачках все потаённые страхи, мысли и комплексы, она продолжила вещание, раз за разом резко выкладывая очередной повод для самоненависти из кладовой в глубине глазных яблок. — Запоздавшая бунтарка, которой не хватило силы на мятежность в подростковые годы. Что ты теперь пытаешься исправить? Чему противишься? Видимо, решив прекратить "беседу" на повышенных тонах, Отражённая издевательски сместила брови домиком, заговорив более спокойной, не скрывающей иронии интонацией. — Ты же у нас покладистая, не конфликтная девочка, которая не возмутится, даже если попросят пренебречь своими нуждами и мнением. Ведь, высказываться бессмысленно, правда? Никому нет дела до твоих «хочу». Делай, как советуют, ведь все всё знают гораздо лучше тебя самой. Вот и не возникаешь – никто же не послушает. Легче сделать, как хотят другие, чтобы отвязались. В итоге, тобой все довольны. И, вроде, всё хорошо, верно? Сдерживаться всё сложнее. — Ты получишь образование. Не то, что хотела, но то, что престижно и что устраивает родителей. Выгоришь, но да кому какое дело? Найдёшь работу. Не ту, что нравится, но ту, что приносит доход, не посмотришь на нервотрёпность оной. Выскочишь замуж, повезёт, если не по залёту. Потому что надо, "нельзя же быть одной всю жизнь". Дальше — дети, ведь "часики-то тикают". Дети, обречённые видеть твою ежедневную усталость: от работы, от мужа, от жизни. Дети, на которых ты будешь пытаться спроецировать идеальную себя, без ошибок. Как родители когда-то, навязавшие тебе всё, что только смогли. Дети, которые сбегут от тебя и твоего надзора при первой возможности. Которые будут с тобой лишь по праздникам, заставляя себя улыбаться. Как ты с родителями. Потом – пенсия в компании ворчливого, опротивевшего сердцу и мыслям старика. Ощущение ненужности. Далее, как мечтали за тебя — стабильность. Стабильные 2 м² на кладбище. Глубокий вдох, медленный выдох. Всё не в порядке. — Хватит драматизировать и преувеличивать. Не факт, что я повторю судьбу родителей. — О, милая, забавно, что ты говоришь подобное. Ведь это именно ты преувеличиваешь, — собеседница смотрела со снисхождением и жалостью, — Забыла? Я – твоё подсознание. Ничего нового сейчас произнесено не было. Весь материал своего доклада я брала из первоисточника. Наблюдая участившееся дыхание хозяйки, подсознание спешило. До срыва оставалось мало времени, а достучаться до девушки пока так и не удалось. — Твоё будущее предопределено. Есть ли смысл что-либо менять и выходить за рамки привычного? Зачем? Ведь всё так налажено идёт своим чередом. Твои действия уже не так напряжны, как в начале пути — ты живёшь на автомате. Но… Ответь на простые вопросы. Отражëнная вновь вернула прямой взгляд оригиналу, натянув напряжение подобно нити: — Устраивает ли тебя это? Счастлива ли ты? Ответа не последовало. Софья из последних сил сдерживала нервы. Копия, тем временем, скучающе продолжила. — Есть ли смысл тебе существовать? Ведь есть миллионы таких же. Тебе найдут замену, если понадобится. Ты не несёшь значения для мира, — Зазеркальная завершала свою речь с насмешливыми нотами в голосе. Мимика её более не выражала демонстративного равнодушия вперемешку с жалостью. На смену вышеупомянутым эмоциям пришло презрение, — Грош тебе цена, короче. Рыкнув, девушка с силой впечатала кулак в зеркало. Несколько больших осколков упали в раковину и на её края, часть из которых соскользнули на пол, повторно разбившись. Теперь, когда-то чистая белая умывальница представляла собой чашу с кровавыми разводами, образовавшимися каплями, сбегавшими с пальцев, крупными остроконечными кусками зеркала и стеклянной крошкой. Уперевшись руками по краям данной инсталляции, Соня буравила взглядом отражение в висячих остатках зеркальной поверхности. Сквозь трещины на неё с разочарованием смотрела она сама. Тихие слова разлетятся эхом в ванной комнате, отскочат от стен и засядут в голове надолго: «Истери, чтоб стало легче, но не забывай, почему тебе больно» *** Сидеть на полу в ванной — холодно и жёстко, особенно, прислонившись к выпирающим деталям стиральной машины, что неприятно давили на лопатки и позвоночник. Поясница начала ныть. Пустой взгляд скользил по осколкам возле ног. В некоторых отражались голые колени в кольце окровавленных рук. Свой чужой силуэт под раковиной. Будто сидит напротив, но виден лишь через сколы зеркала. Послышался раскат грома. Замелькал и погас свет. Гроза. Снова вылетели пробки. Шикарно. Подняться на ноги в темноте, не наступив при этом в рассыпанное по плитке стекло — задача почти невыполнимая. Вот и Соня не справилась. «Неудивительно». Чай, нужен чай. Чай успокаивает. Стоять на кухне у открытого окна босыми кровоточащими ступнями, когда холод, будто вязкой субстанцией, движется по полу, обвивая ноги ползучим гадом, когда моросящие капли неприятно и настойчиво бьют по лицу, а ветер, не церемонясь, пробирается под майку — достаточно высокая степень похуизма, по отношению к себе. В чём и преуспела Софья. «Хоть в чём-то ты достигла мастерства» Зажмурившись, девушка сделала три глубоких вдоха-выдоха, открывая глаза на последнем. — Уходи. «Ты же знаешь, что не могу. И не оставлю тебя боле» Ледяные руки, в попытке согреться, плотнее обхватили кружку. Дождевые капли летели прямо в чай, расходясь кругами. «Ливень усилился»