О чём молчит старая ива

      Это можно назвать рутиной. Мальчишка любил цепляться за слово «рутина» как за нелепое, но яркое напоминание о почти забытой реальности.       Тяжёлая дверь всегда открывалась с жутким скрипом. Сегодня, вчера, месяц назад, из раза в раз, перед тем, как выйти на улицу, он закрывал глаза и прислушивался к неприятному, но отчего-то важному звуку.       Переступив порог мальчишка замер, по старой привычке всматриваясь в вечернее небо, затянутое тяжёлыми тучами. Застывшими, как и всё в этом проклятом месте.       Спустя пару секунд, он повернулся лицом к дому. Маленькому, деревянному, с одним крошечным окном, пустому внутри и обросшему мхом снаружи. Мальчишка называл себя «Хозяин зелёной хижины», вкладывая в слово «хозяин» всю возможную иронию и едкую горечь.       Позади дома раскинулись бескрайние владения древних неподвластных времени сосен, а перед порогом, утопая в вечернем свете, разрасталась высокая трава, застилавшая всё пространство до горизонта.        Мальчишка глубоко вздохнул и резко развернувшись, поспешил уйти прочь, останавливаясь лишь у кромки окутанного мягким туманом, леса. — Добрый день, друзья.       Фраза потерявшая всякий смысл против воли сорвалась с его губ и острый слух вновь не смог уловить в ответ ни единого звука.       Возможно, «Хозяин зелёной хижины» давно сошёл сума. Возможно, деревья шепчутся на неподвластном человеку языке.       Он неторопливо пошёл вперёд, касаясь исчерченными шрамами пальцами жёсткой коры. Под ногами желтеющие иголки, иногда сухие ветки, знакомые, изведанные вдоль и поперёк. Сам лес рассмотрен со всех сторон, неподвижный окутанный туманом, он был наречён единственным живым существом — пустыней. Чудной и мёртвой.       Несуществующая дорога, образ которой так бережно возведён в  воображении, вёл к подобию оазиса. Кристально чистому озеру, с росшей на самом берегу, плакучей ивой. Её тонкие, длинные ветви, украшенные нежно-зелёными листьями тянулись к водной глади и исчезали в ней.       Хозяин хижины уселся рядом с деревом, опуская ступни в воду. Точно также, как делал вчера, месяц назад, год. Уголки губ едва приподнялись, и снова опустились. С улыбки начиналась их каждая встреча. С лёгкой, едва уловимой лжи. Точно такой же, как скрывающиеся за отражением образы.       Он прикрыл глаза задумываясь о чём рассказать сегодня. Конечно, что-то из прошлого, смешанного с всё ещё удивительно ярким детским воображением. Только воспоминания тают, утекают сквозь пальцы, оставляя годы из песка и искаженную правду, скрытую в рассказанных молчаливому дереву историях.       Правду холодную, захороненную в его груди, пугающей, ни с чем не сравнимой пустотой.       Ива была до странного похожа на настоящую. Если не открывать глаза снова, можно представить, как лёгкий ветер качает ветви, шепчутся листья и на этом фоне далёкие, полузабытые голоса…       — А я рассказывал тебе о том, как пела моя мама? Она всегда так забавно улыбалась, когда понимала, что мы с братом слышали её пение…       Сколько времени прошло с тех пор, как что-то привело его сюда? Как он или его часть, была захоронена в хлипкой хижине на окраине леса, и все дороги неизменно приводили к ней.       Наверное глупо питать столько чувств к растению. Тем более вытягивать из истерзанной души ненадежную надежду, примеряя драгоценный образ друга на едва ли живое создание.       — Спасибо, что выслушала       Он не ожидал ответа, не представлял голоса, слов, вместо этого наслаждаясь едва уловимым ощущением. Словно что-то внутри находило ответ среди зелёных листьев старого, почти настоящего друга.       Возможно от этого «почти» хозяин хижины так сильно устал. Возможно, его рассудок помутнился, возможно он забыл сколько лет его телу и боится задуматься о возрасте собственной, запертой здесь души.       Стараясь не смотреть на пугающе безмятежную гладь озера мальчик поднялся, и последний раз проведя ладонью по тонкому стволу ивы направился обратно, к одинокой хижине, утонувшей среди высокой травы и мрачных, молчаливых сосен. С каждым днём, всё больше напоминающих его самого.       За удаляющимся силуэтом осталось плакучее дерево. Нити-ветви тянулись к воде, за её отражением, за замершей поверхностью, листья колыхал ветер. Мимо неторопливо проходили люди, наслаждаясь вечерним светом солнца. Рощу окружающую озеро переполнял шум. И в этом шуме, совсем не слышно, как старая, стоящая на берегу Ива просит… Просит кого-нибудь спасти её друга.