Слухи

      Ненормальный.       Новенький был ненормальным. Во всех смыслах и отношениях.       Он спал на Истории магии. С идиотской мечтательной улыбкой смотрел на Дамблдора – даже когда он вещал о непоправимых последствиях неправильной трансфигурации человека. Рассказывал всем и каждому на малейшее замечание о его происхождении о маггловской науке. Риддл немного знал физику и химию, неплохо разбирался в математике. Большая часть информации, выдаваемой Поттером за истину, была околоправдивой чушью, но все велись.       Если бы это не было так забавно, Том бы, пожалуй, даже раскрыл бы самоуверенного незнайку.       Новенький практически игнорировал распоряжения Слизнорта и все делал по-своему. По-своему у него все равно получалось лучше кого бы то ни было.       Даже, по словам Слизнорта, лучше него самого. Мастера зелий!       И ходил Поттер исключительно в туалет для девочек на третьем этаже.       И…       И…       И да, он пару раз назвал Риддла красивым. Не в лицо, конечно, и не настолько прямо, но… в общем, большая часть школы считала его педиком.       До того момента, пока Поттера не застукали в интересном положении с одной рыжеволосой девушкой с Хаффлпафа. Почему-то на восьмом этаже, наименее подходящем для свиданий любого рода.       Хотя…       Ненормальным его называть все же, наверное, не стоило. Или стоило – но лишь в паре с «бесстрашный». Это определение касалось не только тех безумств, что творил этот чудик на метле.       Какой мандраж перед важной контрольной или сложным зачетом, господа? Зевнет новенький, пожмет плечами и небрежно бросит: «Ну не убьют же нас там». И спокойно пойдет к учителю – «сдаваться». «Удовлетворительно» и «Выше ожидаемого» он получал с завидной регулярностью, вылавливая и «Превосходно».       Младший брат одной из студенток, пока ее родители сидели в кабинете директора, удрал в Запретный лес. Что-то его позвало, как он потом рассказывал. Но кто же рискнул пойти туда? Разумеется, Поттер. Уже сорок минут спустя первой же неудачной вылазки преподавателей, он уже (в обход запрета профессоров вмешиваться ученикам) был там. И ведь нашел же!..       А однажды Поттер настолько сильно достал Вилкост своей «бездеятельностью и категорическим нежеланием участвовать в учебном процессе», что она вызвала его к доске на опрос по всей программе за шесть курсов. Опрос Поттер выдержал и ответил неплохо, хоть и небезупречно. Но стоило преподавательнице потребовать продемонстрировать заклинания шестого курса… Что же, Патронус был телесным. И если бы Поттер (вообще-то по просьбе самой Вилкост) не пояснил, что обучался на боггарте, его бы отпустили с миром. После этой же удивительной истории Вилкост попыталась выгнать нахала из кабинета. И отлучить от ЗОТИ вплоть до ЖАБА. Поттер на это любезно ответил, что не может уйти с любимого предмета, и вернулся на прежнее место.       На первую парту. Прямо перед носом багровой от ярости Вилкост.       Риддл этого не видел. Риддлу это только рассказывали – и это сводило с ума. Еще никогда Том не жалел, что учится на своем факультете. Или что кто-то другой не находится рядом с ним постоянно.       Потому что сплетен становилось слишком много. И это… немного отвлекало.       Татуировка хвостороги на спине. Шрам от убивающего заклятия. Шрам от Кровавого пера. Шрам от клыка василиска. «А ты знал, что Поттер катался на шестисотлетнем украинском железобрюхе?» «Слыхал? Новенький знаком с Фиренце и Бэйном. Кентаврами!.. С нашими, хогвартскими кентаврами! Сам вчера видел, как он убегал от них. А потом они от него». «Он говорит, что держал в руках все реликвии Основателей. Думаешь, врет?..» «Он умеет говорить со змеями. Да нет, отвечаю, умеет!..» «Феликс Фелицис по вкусу напоминает газированный мед, мне новенький гриффиндорец сказал. Я понятия не имею, не спрашивай…»       Когда Розье свистящим шепотом и ужасно брызгая при этом слюной рассказал, что на самом деле Поттер из будущего, Риддл не выдержал. Не настолько, конечно, чтобы дать лжецу по морде, но… сильно вспылил. Конечно, идти и устраивать разборки, кричать: «Прекрати это немедленно, ты мешаешь мне сосредоточиться на своих делах!» он не стал, но пообещал себе при случае попробовать с новеньким поговорить более детально, чем попытки выяснить, а что это Поттер забыл посреди коридора в неурочный час.       Случай представился. Не так быстро, как хотелось того Риддлу, и потому пришлось это дело… немного ускорить.       Признавать, что он стал искать предлог, чтобы с кем-то поговорить, староста отказывался.       Поттер обнаружился рядом со сторожкой лесничего возмутительно близко к Запретному лесу, на вход в который он получил персональный запрет. И конечно, он обнаружился сам. Как бы процесс обнаружения ни был похож на его поиск. Рядом, к глубокому разочарованию Тома, обнаружился Хагрид. И маленький единорожек, жалобно плачущий из-за рваной раны на боку: видимо, опять браконьеры установили свои капканы. Неподалеку виднелась встревоженная мать и другие дети. Эти двое – Хагрид и Поттер, - видимо, ладили, что было… некстати. Том уже даже почти приготовился, чтобы начать разговор с извинений («Рубеус, я понимаю, что тебе кажется, что мой поступок был несправедливым…»), как ему неожиданно всучили таз с ледяной водой и потребовали помогать. К тому времени, как они закончили, Риддл уже почти не интересовался вопросом, почему эти двое не могли обратиться за помощью к учителю Хагрида – местному лесничему – или преподавателю по УЗМС. И совсем не интересовался, что подумает о нем Поттер, если узнает о прошлогодней «неприятности» с Хагридом и его Арагогом.       Поттер, похоже, уже знал.       И все равно потянул в лес, легкомысленно разводя при этом руками, что вон ту гору мяса они даже вдвоем не утащат. А когда Том, презрительно фыркнув, достал палочку, он… просто неловко рассмеялся и ударил себя по лбу.       Забыл. Забыл!..       Мясо, как вскоре выяснилось, они несли фестралам, недавно прибившимся в Запретный лес. Хагрид – тут уж Риддл не сомневался, чья была идея – хотел попробовать их приручить.       Пока получалось.       А вот избежать заслуженного наказания за нарушение школьных правил и режима, видимо, удавалось не всегда.       К директору Риддла еще никогда не вызывали. Стоять под его пристальным осуждающим взглядом было даже как-то… Ну… неприятно смущающе. И Риддлу наверняка бы стало даже стыдно. Наверное. Может быть. Ему так казалось? Если бы не подмигивающий слева Поттер. Вот ему-то точно стыдно не было. Он вообще, казалось, чувствовал себя в этом кабинете как дома. Словно провел в нем не один час. Нотации Диппет читать не любил и не умел. С точки зрения Тома, ему не хватало заинтересованности в процессе наказания. А вот Слизнорт и Дамблдор, принявшиеся распекать своих провинившихся подопечных, были более успешными. Хоть и по какой-то неведомой причине решили отнестись к их проступку с пониманием. Это не значило, что отработки им не назначили. К тому же, Дамблдор, видимо, считающий себя в некотором роде ответственным за «бедного сироту, которого он привел в мир магии», ненадолго задержал Тома, чтобы сказать пару слов с глазу на глаз. - Друзья это лучшее, что придумало человечество, - серьезно проговорил Дамблдор, - но мне кажется, Том, мистер Поттер на вас плохо влияет. - Сэр, но… - неловко начал Риддл, не имея ни малейшего представления, что собирается говорить. Только что он впервые увидел то, о чем ему рассказывали все кому не лень: в глазах Дамблдора весело поблескивали искорки. - Ступайте. Мистер Поттер уже наверняка вас заждался в кабинете завхоза. Да черта с два. Гриффиндорец ждал его под дверью, даже не подумав пойти на отработку первым. Хоть и несомненно знал простую истину: «Раньше сядешь – раньше выйдешь». Знал хотя бы потому, что сам не преминул напомнить о ней, поторапливая «задерживающего их» товарища по несчастью. Завхоз не отличался оригинальностью, из раза в раз отправляя провинившихся учеников мыть стеклянные поверхности и натирать до зеркального блеска доспехи. Глупо было надеяться, что в этот раз, специально для новобранцев ведра и швабры, он придумает что-то другое. - Мне следовало убить тебя, - прошипел Риддл сквозь зубы, мало заботясь о сокрытии парселтанга. Он хорошо разбирался в людях и в одной черте новенького был уверен наверняка: Поттер его не выдаст. От едкого чистящего средства худо-бедно спасали перчатки, а вот от непонимающих и сочувственных взглядов окружающих… - Это мне следовало убить тебя, - не остался в долгу Поттер, с силой выкручивая свою тряпку. Несколько капелек кислоты попало на лицо Тома, но внимания он на это практически не обратил. Поттер в самом деле говорил на парселтанге. Минус один пункт в списке слухов и сплетен. Но это, конечно, было слишком на сегодня. Риддл со свистом втянул в себя воздух. И бросил в лицо намывающего одно и то же место добрые десять минут Поттера своей тряпкой. В долгу тот, конечно, не остался – и если бы не подошедший с очередной проверкой «подопечных» завхоз, то ведро, за которое Поттер схватился, наверняка бы оказалось у Тома на голове. Вслед за губкой. Бешеный. - Почему ты ходишь в женский туалет? – спросил Том, рассчитывая если не сбить новенького с толку, то хотя бы смутить. Поттера, казалось, вывести из равновесия было невозможно. Помимо целого ряда странностей он, видимо, обладал еще и стальными нервами. - А кто мне запретит? – деланно удивился Поттер. Но тут же уточнил: - туда все равно девочки не ходят. А я с местным привидением подружился. - Привидением? – с трудом проглотив часть о «подружился» переспросил Том. - Ага. Миртл. Она там умерла в прошлом году. Мне говорили. Том поджал губы. Миртл своим появлением в ненужном месте в ненужное время изрядно спутала ему планы. А теперь еще и вернулась в Хогвартс. Он и раньше об этом знал, как и все в школе: ее сокурсницы были изрядно напуганы ее появлением и отвратительными даже для призрака выходками. До этого момента Риддла это несильно волновало. От привидений всегда было мало толку. Они все были на редкость эгоцентричными сущностями, зацикленными на собственных переживаниях и истории. Однако теперь… когда у нее объявился «друг»… Что Миртл запомнила перед смертью? Что способна рассказать? - Ей тяжело здесь, - после более чем пятнадцатиминутного молчания решил вернуться к разговору Поттер. Хоть и выглядело это так, словно он решил посплетничать с доспехами, которые чистил. – Я о Миртл. Том бросил в него скептический взгляд. - Она мертва, - наконец медленно проговорил он, но Поттер с утверждением не согласился. - Ее тело мертво. И большая часть сознания. Но душа здесь. Ей на самом деле стоило идти дальше. - Дальше? - Ага. Дальше. Вряд ли она так долго продержится. Привидения же не развиваются. Только разрушаются – со временем. Кто-то дольше, кто-то нет… Одна моя подруга… ну… она считала, что «угасшие» призраки становятся полтергейстом. Сперва слабым неразумным явлением: где-то свет потухнет или чашка упадет. Но потом, если таких «мертвых душ» соберется в одном месте достаточно много, полтергейст может стать уже сущностью. С разумом, волей, характером – обычно довольно поганым. Ну, как Пивз. - А потом? – вскинул брови Риддл. Такого он еще не слышал – никогда и ни от кого. Привидений, равно как и смерть, маги практически не изучали. Эйвери рассказывал, а Руквуд подтвердил, что в Министерстве есть небольшой отдел, который занимается такими вещами, однако результатами своих исследований с миром никто делиться не спешил. Поттер пожал плечами. - Не знаю. И узнавать, честно говоря, не хочется. Вряд ли что-то хорошее. Мне еще не доводилось слышать, чтобы эксперименты с душами приводили к какому-либо положительному результату, - мрачно пробормотал Гарри, откидывая назад волосы и яростно потирая залитый потом лоб. Прозвучало это настолько тяжело и весомо (Риддлу даже пришлось прикусить себе язык; вопрос: «А ты что, много знаешь о магии души, что ли?» так и рвался быть озвученным хотя бы в виде скептического замечания), что на какое-то мгновение Тому показалось, что разговор свернулся. Но нет. Поттер вдруг решил добавить: - Думаю, ее стоит упокоить. В таком посмертии ей счастья не видать. И у меня даже вроде бы как получилось ее в этом убедить. - А ты знаешь, как? – недоверчиво уточнил Том. Ему этот вариант тоже подходил: доподлинно узнать, что на уме у своенравного неконтролируемого привидения все равно никак не вышло бы. - Нет, - простодушно покачал головой Гарри. – Но узнаю. Только с доспехами надо сперва закончить. С доспехами они в итоге промучились до полуночи. И если сперва Риддлу показалось, что Гарри, говоря: «Узнаю, только с доспехами закончу», имел в виду завтрашний день или просто день в обозримом будущем, то потом… Потом он смог убедиться, что Поттер имел в виду именно то, что сказал. Гриффиндорец отправился в библиотеку. Только заглянул в уборную – в женскую на третьем этаже, само собой, - где привел себя в нормальный для себя вид и пошел к книгам. Том, вообще-то устал. День выдался не из легких, к тому же отработка и предшествующая ей возня со зверьем… Так что Риддл, махнув рукой на сумасбродного новенького, просто ушел к себе в гостиную, а затем и спальню. Не забыв вычесть из гриффиндорской копилки пятнадцать очков за беготню в ночное время по школе. Заснул он практически мгновенно. Лишь успел отогнать от своего мозга бредовую мысль, что Поттеру, похоже, не нужен был сон. Уже утром Том обнаружил, что Поттер все-таки спал. В библиотеке. Прямо под стеллажами Запретной секции. В обнимку с «Тайнами наитемнейшего искусства». Как с мягкой игрушкой.       При его приближении Поттер вздрогнул и одним рывком – будто опытный солдат – вскочил на ноги. В руке у него словно сама собой появилась палочка и ее конец был направлен точно Тому в лоб. Будто Гарри проделывал это далеко не в первый раз. - А, это ты… - Гарри расслабился и, тоскливо зевнув, сполз обратно на пол. Риддл надеялся, что не досыпать. – А я тут это… исследованиями занимаюсь. - Исследованиями, - повторил Том, уставившись на сонную слюнку в уголке рта Гарри. – И как продвигаются? - Миртл сможет уйти, если тот, кто взял на себя вину за ее смерть, раскается в содеянном. - А. Вот как. - Ага,- Поттер еще раз зевнул и принялся, задрав мантию и рубашку, запихивать книгу за пояс. – Я завтрак уже пропустил, да? - Обед тоже. А… книга? - А книгу я еще не дочитал, - невозмутимо ответил Гарри и под внимательным взглядом Тома оправил мантию и, словно ничего не случилось, пошел к выходу. Будто речь шла о безобидном маггловском романе. Он был либо вдохновленным идиотом, либо до невероятного самоуверенным наглецом. «Тайны наитемнейшего искусства» были из тех, что не то, что выносить за пределы библиотеки нельзя было (как и абсолютно все книги из Запретной секции), - даже неясно было, как этот труд вообще оказался в сравнительно свободном доступе. Если хоть кто-нибудь из профессоров решит проверить, что так совершенно незаметно прячет под рубашкой Гарри, то он наверняка вылетит из школы раньше, чем успеет моргнуть. А вообще, Том, по идее, должен был срезать наглеца сам. И только оказавшись на вечернем собрании клуба в кабинете Слизнорта, Риддл понял еще кое-что. У Поттера в принципе не было разрешения на посещение Запретной секции.       Общаться с Гарри оказалось легко. Он словно… ничего от него не ждал. Словно знал его, знал так, как никто. Каждый миллиметр кожи, каждую капельку крови, каждый волосок на теле.       Том надеялся, что это знание не касалось его души. Его мыслей, его желаний, его… Но чувствовал (догадывался так, как по запаху влажной горячей земли предугадывал летнюю грозу), что ошибался. Чувство было удушающим. Тревожным. Том растворялся в нем.       И сам не заметил, как привык.       Так привыкают к кофе. Так становится привычным ранний подъем и незаметное течение времени.       Поттер каким-то образом стал неотъемлемой частью жизни Тома. Они вместе бродили по школе во время дежурств старосты. Риддл частенько ожидал конца его тренировок и его отработок. Издали – со стороны – они выглядели друзьями. Никто из прежних «товарищей» Тома, впрочем, не считал Гарри чем-то серьезным. Чем-то, на что Том мог тратить столько времени, сколько он в самом деле тратил.       Иначе говоря, Том время от времени «испытывал» новеньких. «Изучал» их.       А потом оставлял позади как отработанный, переработанный и переваренный материал.       С Гарри все было не так. Риддл был готов поклясться. Они должны были быть вместе. Должны были быть связаны. Любым образом.       Риддл постепенно устраивал это. Оттеснял в сторону новых приятелей Поттера. Уменьшал время, проведенное вне его взгляда – постепенно, минута за минутой. Он планировал стать для Гарри всем. Поглотить его. Стать единственным, о чем он мог – и был бы способен – рассказать.       Единственным и последним связанным с ним слухом.       Постепенно так и становилось. Риддл словно приобрел второе тело. Крайне беспокойное, стоило отметить. И до смешного доброе.       Так, к примеру, стычка одной гриффиндорки с младшего курса с Эйвери и его приятелем закончилась не только попавшей в Больничное крыло девчонкой. Через пару часов, как о происшествии стало известно, буквально как только Риддл смог уменьшить шумиху, Поттер вломился в гостиную Слизерина и до дрожи в пояснице пугающим голосом потребовал: - Прикажи своим прихвостням сознаться и прилюдно извиниться перед Лаурой, и я верну их палочки в целости. Иначе отошлю их по кусочкам главам их семей, - после чего яростно скрипнул зубами и покинул гостиную. Слизерин в ужасе молчал, замерев то ли от ужаса от действий сумасшедшего гриффиндорца, то ли от выражения лица Тома, одновременно раздираемого темным восторгом, яростью от своевольной выходки Поттера, гневом на провинившихся слизеринцев и нестерпимым желанием узнать, выполнит ли угрозу Гарри.       «Прихвостни», конечно же, условия выполнили. Как бы любопытно ни было Риддлу, проверять сомнительные заявления такого непредсказуемого болвана, как Поттер, ему было не с руки. Он вполне мог разломать волшебные палочки слизеринцев и вполне мог отправить их родителям провинившихся студентов – и хорошо, если не кричалкой прямо на рабочее место.       И переполох со слизеринцами был не единственной точкой их преткновения. Гарри все не прекращал носиться с Миртл. Он все говорил и говорил о ее смерти, не прекращал рассуждать о том, как бы здорово было бы отпустить ее, при этом не делая ни единой попытки ни найти виновного в смерти Миртл, ни подойти хотя бы с одним вопросом к официальному преступнику, ни как-то иначе разобраться в прошлогодней ситуации. Словно и без того доподлинно знал, что и как произошло в женском туалете на третьем этаже. А татуировки – ни изображения хвостороги, ни какого-либо еще - на спине Поттера не было. И пусть Риддлу пришлось для этого немного пошпионить за переодевающимися игроками гриффиндорской команды в их раздевалке, ему не было стыдно. К тому же, этим он никому не навредил (кроме старосты Равенкло, которая, как он выяснил, встречалась с голкипером Гриффиндора) и только уменьшил количество слухов, что витали вокруг Поттера. Это вскоре стало чуть ли не смыслом существования Риддла. Подтверждение и уничтожение слухов и сплетен насчет Гарри.       Наверное, Том увлекся. Перегрелся под лучами горячего майского солнца. Переборщил с конспектами по трансфигурации. Сделал что-то не то на зельях – и надышался ядовитыми испарениями. Выпил что-то не то. Съел. Или просто забыл подумать.       Поддался порыву.       С другой стороны, Гарри спал. Ни разу не чутко: он, казалось, вознамерился проспать целый день. Можно сказать, он сам напросился. Так что Риддл, само собой, не преминул воспользоваться ситуацией и попробовал прочесть Поттера.       Попробовал.       И наткнулся на прочную «стену», окружающую его разум, прозрачную настолько, что Том, не заметив ее, ментально «размазался» о ее поверхности.       Возвращался в сознание Риддл в смешанных чувствах. С одной стороны, Гарри не выглядел человеком, способным защитить свой мозг от вторжения. С другой же, столь тщательно свое сознание защищали только те, кому было, что защищать. Так что, не рискнув лезть глубже, Тому пришлось довольствоваться только тем, что было открыто его глазам. Например, шрамом на тыльной стороне ладони Поттера. «Я не должен лгать». Том не знал, что должно было произойти в жизни Гарри, чтобы он вырезал на собственном теле эти слова. Однако именно они внушали ему безграничную уверенность, что именно Гарри в самом деле не лжет. Хоть и порой ему и хотелось обратного. Потому что практически каждая фраза Поттера вызывала огромное количество вопросов: от странного произношения до вполне конкретных вещей – вроде Интернета или «Биттлз». Финал, приходилось признать, был предсказуемым. Ну не мог настолько странный человек остаться незамеченным достаточно долго. Так что авроры – или два человека, одетые как авроры, искавшие Гарри Поттера, - не стали ни для кого сюрпризом. Особенно для ожидавшего чего-то подобного Тома. Время-то было неспокойное. Иногда в школу приходили служители правопорядка разных стран в поисках шпионов и сбежавших в Англию волшебников и волшебниц. Изредка уже вполне взрослые волшебники прятались среди школьников. Так что то, что странный и ненормальный во всех отношениях Поттер оказался одним из то ли преступников, то ли агентов под прикрытием, было вполне закономерно. Вот только те, кого забирали авроры, исчезали из Хогвартса навсегда. В любом случае, если Гарри уйдет с аврорами, то Том его больше не увидит. Конец спокойствию. Конец тишине. Конец их связи. Риддл просто не мог этого допустить. И убежал прочь, надеясь хотя бы отыскать Поттера, исчезнувшего, казалось, в момент появления авроров, до его ухода. Ему надо было сказать кое-что напоследок. Кое-что, что, возможно, было способно изменить всю его жизнь. Жизнь Гарри. Их жизни. Гарри обнаружился в Тайной комнате. В самом странном и неожиданном месте во всем замке. Том изначально планировал воспользоваться «услугами» василиска. Змей мог отыскать кого угодно в замке, нужно было лишь отдать приказ. Но он не ожидал отыскать Поттера таким образом. Ему и в самом деле следовало привыкнуть к тому, что поиски Поттера не только никогда легко не проходили, но и ожидаемо не заканчивались. В Тайной комнате Риддл нашел не только Гарри. Но и василиска. Мертвого Короля змей, ослепленного, лишенного клыков и разрубленного на семь частей. А у его ног, у ног Гарри, лежал его, Тома, дневник с обугленной дырой в центре. Гарри сжимал клык василиска, и черная кровь, смешанная с ядом стекала вниз, на ледяной камень. - Я люблю тебя, - прошептал Том то, что так нестерпимо вертелось на языке, то, ради чего он стремился найти Гарри. В этот момент он ничего близкого на любовь не ощущал. Он вообще не был уверен, что чувствовал хоть что-то, кроме невообразимого, пожирающего разум и волю ужаса. Его колени словно кто-то подрубил. Или этот беспощадный кто-то обрезал удерживающие его в воздухе красные нити. И он тяжело упал на землю. Багряно-черные капли также медленно падали с острого, сочащегося ядом клыка погибшего василиска. - Мне жаль, - наконец проговорил Гарри, и Тома эти слова заставили вздрогнуть как от мороза январской ночи. Ему и в самом деле было жаль. - Я надеялся, ты сможешь измениться. Стать лучше. Но это ведь невозможно, не так ли?.. Том не знал, что мог сказать. Что должен сказать. Он просто смотрел на то, как Гарри поднимает палочку, как медленно и неотвратимо на ее кончике разгорается зеленый огонек… Словно точка. Конец. - Гарри!.. – воскликнул вдруг чей-то низкий голос. Зеленый огонек, почти сорвавшийся с палочки Гарри, потух. «Кто-то шел следом», - понял Том и обернулся. «Следом» шли авроры. Без масок и шляп они выглядели не так грозно. И оказались авроры совсем еще молодыми людьми – парень и девушка, ровесники Тома, буквально вчерашние выпускники Хогвартса. Но они все равно были аврорами, а значит… Значит, он был спасен – все закончилось – и он облегченно и обреченно повалился на пол, чувствуя, как по щекам катятся тяжелые слезы. - Гарри, нам пора, - поджала губы строгого вида девушка. На шее у нее виднелась тонкая витая цепочка с небольшой подвеской в виде хрустального шара с золотистым движущимся механизмом внутри. Маховик времени. Что же, Розье, значит, не солгал. Минус слух – Гарри и впрямь пришел из будущего. Будущего, в которое Том теперь просто обязан был попасть. Поттер наконец опустил палочку. И, даже не удостоив Тома взглядом в последний раз, пошел к аврорам. Они тоже не смотрели на него. Словно игнорировали его существование. Словно его здесь и не было. - Гарри!.. – Том, не выдержав, рванул следом. Риддл так сильно вцепился в рукав Гарри, словно от этого зависела его жизнь. Сердце сжалось в необъяснимой тревоге. Время пришло, но время для чего?.. Рыжий веснушчатый парень, казалось, вытянулся еще больше, хотя и был и без того чересчур высоким. - Жуть – пробормотал он слабым голосом. - И что, ты просто уйдешь? Так просто? Даже не попрощавшись?       Гарри пожал плечами. - Ну, планировал я немного иначе, - ответил он, и Том понял: он не собирался оставлять его в живых. – Но раз так вышло… до встречи, Том. - Ты не можешь уйти после… «После того, что сделал», - хотел сказать Том. «После того, что я тебе сказал», - имел он в виду. Но Гарри мог. Он остался один. Ладонь Тома бессильно сжала холодный воздух.       Ненадолго.