Arcade

— Марти́н, если ты ещё раз усомнишься в выборе рубашки, то твой Габриэль тебя не дождется, — Андре́с прыскает со смеху, наблюдая за тем, как его лучший друг суетится, закатывает глаза, тихо ругается и лишь больше злится от его слов. Впрочем, злится Марти́н очень мило: его взгляд вспыхивает лишь святой Деве Марии известно каким огнем, дыхание превращается в недовольное пыхтение, а между бровями появляется маленькая морщинка, и не сказать, что Фонойоса не наслаждается этим зрелищем. — Очень остроумно, Андре́с, осторожнее в следующий раз, такими темпами я словлю инфаркт от смеха, — проговаривает Берроте максимально недовольным тоном, но это лишь напускное. Сегодня просто очень важный день. Нет, в общем и целом это очередная школьная вечеринка, но лично для Марти́на этот день должен стать по-настоящему особенным. Ранее упомянутый Габриэль Ба́риус - одноклассник, в которого Марти́н безумно влюблен, и с которым теперь он состоит в лучших, по мнению самого Марти́на, романтических отношениях, даже не подозревает, что его парень, наивный и милый Берроте, решится лишиться девственности с ним в этот день. Итак, спустя дополнительный час сборов выбор аргентинца останавливается на белой хлопковой рубашке с синими пальмами и короткими рукавами, лёгких льняных брюках кремового цвета (украденных из гардероба Андре́са, а потому несколько раз подвернутых у щиколоток) и довольно примитивных синих кедах. Де Фонойоса же не изменял своим принципам: тёмно-синие брюки и пиджак, и белое поло с коротким рукавом. Иначе Андре́с просто не мог выходить "в свет". — Ладно, я готов, — торжественно объявляет Марти́н под облегченные вздохи Андре́са. В последнюю секунду перед выходом Берроте успевает вылить на себе приличную порцию одеколона, что не уходит из виду от испанца, который лишь незаметно тянет носом, ощущая тонкий лёгкий аромат цедры лимона. Приезжают к дому, где проводится вечеринка, они быстро, Андре́с уже давно получил права и не раз демонстрировал свое отменное мастерство вождения. Например, каждое утро он стабильно уже год забирает Берроте на новенькой Ибице, и они вместе едут в школу, а взамен Андре́с получает кружку горячего кофе и кучу слов благодарности, особенно в зимний период. — Андре́с, ты бы ещё машину на другом конце города припарковал, — подкалывает аргентинец, закатывая глаза. — Я по опыту знаю, чем все закончится, если машину припарковать рядом с домом, — ворчит Де Фонойоса, а после закрывает автомобиль и подходит к Марти́ну, чтобы положить ладонь ему на талию и повести прямо в эпицентр вечеринки. Со стороны, для обычных людей, такой жест покажется очень странным и интимным, но для этих двоих подобные прикосновения были обычным делом. В доме играет приятная танцевальная музыка, и она становится лишь громче, когда Марти́н в предвкушении распахивает дверь. Двое друзей погружаются в атмосферу разнообразных красок, громкой веселой песни и танцующей толпы. Берроте тут же начинает искать взглядом своего парня, пока Де Фонойоса отходит, чтобы взять им по бокалу вина. Всё-таки спустя долгие истерики и споры Андре́с научил Марти́на пить, уважать и любить вино, а потому, теперь аргентинец не мог пить ничего другого. — Габриэль! — раздается с четким аргентинским акцентом, и Андре́с подходит к Марти́ну именно в тот момент, когда голубые глаза его друга находят знакомый силуэт. — Mi amor¹! — крепко сложенный мексиканец чуть выше Андре́са и с черными, как нефть, волосами расплывается в улыбке, видя своего парня. А сразу после Фонойоса лицезреет лёгкий поцелуй между двумя мужчинами. Улыбка не сходит с их лиц, как и с лица Андре́са. Лишь после того, как Марти́н делает шаг назад, Габриэль замечает испанца и медленно кивает головой, протягивая руку, — Андре́с, ты тоже тут? Рад видеть. — Взаимно, — сухо бросает парень, не опуская уголки губ — все потому что хищники всегда скалятся при виде своих врагов. Де Фонойоса оборачивается к Берроте и протягивает ему бокал с красным полусладким вином, которое он отыскал каким-то чудом, не иначе. Марти́н был рад принять полюбившийся ему напиток, если бы не сильная рука, впившаяся в его локоть. — Марти́н, — возлюбленный аргентинца продолжает сладко улыбаться, — ты разве не пробовал здешний пунш? Я самолично помогал Даниэлю готовить его, — с этими же словами Ба́риус уводит Берроте прямо из под носа Фонойосы, на что тот поджимает нижнюю губу и оглядывается по сторонам в поисках знакомых лиц. В его руках томятся два бокала с вином, и он решительно делает шаг, заметив силуэт А́гаты. — Привет, засранец, — девушка счастливо улыбается, два раза целуя Андре́са в обе щеки, — чего такой кислый? И где бомба замедленного действия, которая вечно рядом с тобой? Парень тихо усмехается на шутку подруги и предлагает ей бокал вина, — Я назову тебе всего одно имя, и ты все поймёшь: Габриэль. Губы Химе́нес вытягиваются в "О", и девушка издает понимающий вздох. — Что ж, тогда тебе ничего не остаётся, кроме как скрасить мне вечер, что скажешь, красавчик? — А́гата подмигивает однокласснику, на что тот прыскает со смеху. Не каждый сможет привыкнуть к юмору девушки, но Андре́су, кажется, давалось это довольно просто. — Разве я могу отказать такой чудесной манипуляторше? Друзья решают для начала посидеть немного, выпить и поболтать. Брюнет искренне не понимает, как девушке удается найти свободный диванчик на двоих среди всей этой толпы, но тем не менее, теперь у них есть своеобразная vip-зона, откуда открывается отличный вид на домашний танцпол. — Итак, cariño², как твой последний тест по алгебре? Андре́с морщится при упоминании ненавистного им предмета, к тому же, мозг сразу подкидывает ассоциацию с Марти́ном, который явно сейчас не думает о своем лучшем друге. — Я на вечеринки хожу явно не для отчёта всяким чикам, vale³? — Де Фонойоса усмехается, получая порцию злобного смеха от Найроби (Ещё в детстве их компания из пяти человек решила назваться городами, ведь в те времена были очень популярны фильмы про таинственного агента 007, а потому у них была Найроби, Денвер, Берлин, Палермо и Профессор, ведь, естественно, брат Андре́са не мог не выделиться даже в выборе прозвищ. Со временем, благодаря знакомству с Денвером появился Габриэль, а точнее...Мехико, но редко кто его так называет, кроме, разве что, Марти́на) Андре́с тяжело вздыхает, запрокидывает голову назад и закрывает глаза. Вроде он не допил первый бокал, а голова уже начинает кружиться. Наверное, он смог бы даже уснуть в таком положении, если бы не звонкий смешок А́гаты и удивлённое: "Во Палермо даёт". На этих словах Берлин возвращается в реальность, открывая глаза и тут же видя перед собой картину, как его лучший друг танцует со своим парнем. Песня лишь начиналась, так что возлюбленные танцевали медленно, лишь слегка покачиваясь в такт, руки Берроте лежали на плечах мексиканца, пока его же руки нежно обхватывали талию Марти́на. Андре́с делает большой глоток, допивая вино залпом и прислушивается к тексту в самом начале песни: So I heard you found somebody else And at first I thought it was a lie...⁴ — Никогда бы не подумала, что наш Марти́н может быть серь... — Прости, Найроби, мне надо отойти, — Де Фонойоса перебивает подругу, отставляет пустой бокал на столик и быстрым шагом скрывается в туалете. Здесь тихо и спокойно - никого нет, и Андре́с остаётся наедине со своими мыслями. Испанец слышит приглушенную стенами музыку, стоя прямо посередине ванной. I don't want your body But I hate to think about you with somebody else Our love has gone cold You're intertwining your soul with somebody else⁵ Голова начинает кружиться ещё больше, так что испанец сжимает ее ладонями. Дыхание ускоряется, как и сердцебиение, а по всему телу проходят разряды тока, заставляющие кончики пальцев на ногах заледенеть. Брюнет понимает, что дрожит всем телом, и глаза начинают щипать так, что вот-вот и он заплачет. А в голове беспрерывно, словно заевшая пластинка, крутятся кадры с Марти́ном, прижимающимся к Ба́риусу. К горлу подкатывает ком, вызывающий тошноту, и паника протягивает к его спине свои холодные щупальца, обхватывая грудную клетку, сдавливая ее и перекрывая доступ к кислороду. Он будто начинает тонуть, погружается на глубину, откуда уже не видно дневного света, но его тело все так и не касается дна. Андре́с искренне не понимает, что с ним происходит, ведь раньше никогда такого не было. Парень старается привести дыхание в норму, повторяя про себя "вдох-выдох", пока песня продолжает приглушённо разливаться по помещению, заставляя испанца на секунду поверить в то, что у него заложило уши. Фонойоса сгибается по полам, колени подкашиваются так, что он падает на холодный кафель, чувствуя, как по щекам начинают течь слезы, которые он судорожно вытирает рукавом пиджака, чтобы никто никогда не смог подумать о том, что он слаб, что он зависим, что он...влюблен. Андре́с старается не думать о Марти́не, об их танцах, прикосновениях, улыбках, взглядах и вообще об этом инциденте, он медленно встаёт, держась за раковину, и включает воду, охлаждает лицо и горящие щеки, пока его не тревожит стук в дверь. — Берлин? Это Найроби, у тебя все хорошо? Итак, он Андре́с — просто лучший друг Марти́на, не знает печали и чувств, нужно вновь надеть маску и не вызывать подозрений. — Все перфекто, cariño! Могу ведь я рассчитывать на пару минут личного пространства, хоть ты и скучаешь без меня каждую секунду. — Иди-ка ты в жопу, hijo de puta⁶! — А́гата заливается смехом вместе с Андре́сом по другую сторону стены, и, признать честно, ее голос очень помогает ему успокоиться, — ладно, жду тебя тут, а то мало ли ты там утопиться собрался, а я такое зрелище пропущу! Де Фонойоса оглядывает себя в зеркале, поправляет пиджак и улыбается своему отражению. Красноту глаз вряд ли можно разглядеть при таком освещении, так что все в порядке. Он в порядке. Парень напоследок поправляет прическу и выходит из комнаты как раз в тот момент, когда заканчивается песня. Химе́нес осматривает фигуру испанца скептическим взглядом, но, спасибо ей за это, ничего не говорит. Они возвращаются на свой "королевский" диван, и Андре́с подмечает очень важную деталь, вскоре озвучивая ее вслух. — А где Марти́н? Брюнет хмурится, оглядываясь вокруг, пока подруга повторяет его действия. — Не знаю, может пошел подышать, а может они пошли выпить что-нибудь, вот черт, из-за такого засранца как ты пропустила весь танец Палермо! Не прощу! — Брюнетка делает вид, что очень злится, но встретившись с напускным холодным взглядом Берлина, она успокаивается. — Пойдем тогда мы потанцуем что ли! — А́гата хватает Андре́са за руку и ведёт на танцпол в скопление толпы. Стоит ли говорить, что находиться в гуще потных, кричащих и двигающихся так, будто у них эпилепсия, людей испанцу не доставляет никакого удовольствия? Но, когда девушка строит смешные рожицы во время их хаотичного танца, Андре́с успокаивается и начинает пританцовывать, при этом не замечая за собой, как каждые пять минут он обводит толпу взглядом в поисках одной лишь фигуры, которая имеет для него значение. Найроби все время одергивает его, а после к ним присоединяется и Денвер, который зовет Андре́са покурить на задний двор, где более-менее спокойно. Налив себе ещё один бокал вина, испанец следует за одноклассником, и холодный свежий воздух окутывает его с ног до головы, что окончательно приводит Андре́са в чувства, он старается не думать об инциденте в туалете, объясняя все резким опьянением, настигшем его. — Слышал, что в Толедо приезжает какая-то американская группа через неделю? — Даниэль достает пачку, угощая друга и себя сигаретой. Берлин делает затяжку и удовлетворенно выдыхает. Никотин. Единственная зависимость, которая была сильнее его личной. — Не-а, — Андре́с зажимает сигарету между пальцев и опирается на перила террасы, — думаешь съездить? — Ага, перспектива идти на уроки в пятницу меня не очень устраивает, а если сесть на электричку рано утром, можно погулять по городу, а к шести вечера будем уже на концерте, петь песни и веселиться, — Денвер заразительно смеётся и очерчивает понятные лишь ему узоры свободной рукой с бутылкой пива. Фонойоса на секунду прикрывает глаза, прислушиваясь к песне, что играет сейчас в доме. Звучит веселая музыка, и Андре́с не чувствует той паники, что напала на него ранее. Казалось бы, что все хорошо, испанец затягивается ещё раз, бросает взгляд на ожидающего ответ Денвера и расплывется в улыбке, — черт возьми, почему бы и нет? Телефон старшеклассника вибрирует в кармане от пришедшего сообщения, но Андре́с не обращает внимание на такую мелочь. Сейчас он чувствует себя хорошо, никотин уже добрался до лёгких, а удовольствие поступило в мозг, что заставило испанца расслабиться и ощутить себя снова в своей тарелке после минутной слабости. Проходит не менее часа, а друзья по прежнему стоят на террасе, выкуривая третью сигарету, ведь пришла сеньорита Найроби, которая была ярым противником их вредной привычки. Кстати, от поездки в Толедо она тоже не отказалась. — Отлично, осталось уговорить мистера Зануду, Берлин, это на тебе, а также наших голубков, — смех Денвера какой раз за этот вечер разливается по всей террасе, из-за чего его друзья издают смешки. Андре́с делает небольшой глоток вина, как его штанина вновь начинает вибрировать от пришедшего сообщения. — Ну и кому я нужен в такое время, — тихо бурчит про себя Берлин, параллельно смотря на время и кидая взгляд на сообщение. Сейчас 2:43 ночи. И у него 2 непрочитанных сообщения от Марти́на. Андре́с хмурится, глядя на экран и пытаясь понять зачем ему писал Берроте, а после коротких раздумий открывает диалог с лучшим другом. 1:37. Марти́н: мне кажется я переБбрал 2:42. Марти́н: Андре́с забери меня прошу! И тут сердце Фонойосы забилось быстрее. И ноги сами рванули в сторону толпы. И даже никотин не смог отвлечь его. 2:43. Андре́с: Где ты, Марти́н? Я уже иду. *** Этот вечер был одним из лучших в его жизни. Марти́н приезжает сюда со своим лучшим другом, а на вечеринке его ждет великолепный бойфренд. И этот танец, dios mio⁷, этот танец! Габриэль дарит ему нежные объятия, шепчет слова любви на ухо и крепче прижимает к себе. А Марти́н лишь тихо краснеет и извиняется каждый раз, когда наступает возлюбленному на кеды. — Все хорошо, mi amor, ты прекрасно танцуешь. И Марти́н плавится под этим взглядом темных, почти черных глаз. Неидеальным было лишь одно: помутнение в глазах и легкое головокружение. Вряд ли это было опьянение, ведь Берроте выпил лишь пару стаканов пунша, что по градусной мере не равнялось даже одному бокалу вина. Но аргентинец сваливает все на волнение, ведь сегодня все должно было пройти идеально. Все и шло идеально. Габри, как и всегда, очень мил и обходителен, отчего Марти́н просто не мог описать тех бабочек, что летают в его животе. — Мехико, — Марти́н стонет прозвище Ба́риусу на ухо, когда одноклассник прижимает его к стене рядом с кухней, — стой, погоди, — Берроте выпускает неуверенный вздох, почувствовав горячие пальцы, забирающиеся ему под рубашку. — Что такое? — Габриэль хмурится, отстранившись и кажется выглядя очень недовольным, но Палермо не особо обращает на это внимание. — Просто, дай мне ещё полчаса хотя бы, хорошо, любимый? — Марти́н утешительно улыбается, встав на носочки и целомудренно поцеловав парня в губы. Странное чувство беспокойства разливается по телу Берроте, и ему жутко хочется с кем-нибудь поговорить, обсудить это чувство, что приносит лишь тревогу. Марти́н осматривает дом взглядом, пытаясь найти Андре́са и удостовериться, что у того все хорошо и он не скучает, хотя...это ведь Андре́с, он никогда не скучает. "Что и требовалось доказать," — думает Берроте, увидев, как Денвер тащит Фонойосу на террасу. Лёгкая улыбка появляется на губах Палермо, стоит ему хотя бы на секунду увидеть Андре́са. Но теперь он вряд ли сможет с кем-то обсудить свою маленькую "проблему". Марти́н пытался сам понять в чем дело, ведь он доверяет Габри, знает, что тот довольно опытен, что он сможет восполнить недостаток знаний аргентинца, и все же что-то его останавливало от шага в гущу страсти и похоти. Головокружение все ещё не проходит, но Марти́н списывает это на громкую музыку и духоту. И тут, как раз, приходит Габриэль с новой порцией охлаждающего пунша. — Как ты? — Ба́риус, кажется, выражает серьезное беспокойство и переживание за состояние Марти́на. Палермо мягко улыбается, принимает стакан пунша и охлаждает себе мозги. В конце концов, он с человеком, который его любит, что может пойти не так? Он просто разнервничался, но теперь все будет идеально, и вечер этот станет ещё более идеальным. — Все хорошо, mi amor, пойдем наверх? — старшеклассник загадочно улыбается и в два глотка допивает свою порцию пунша, пока Габриэль предлагает ему руку. Берроте самодовольно ухмыляется и делает шаг вперёд, но тут же запутывается в ногах, ведь кажется, лишь на секунду он потерял фокусировку на окружающем его мире. — Воу, воу, аккуратно, любимый! Тут...торчит слегка половица, я часто на этом месте носы разбивал в детстве с Денвером, — Ба́риус тепло улыбается, укладывает ладонь на талию Марти́на и ведёт того наверх. Аргентинец хмурится и думает, что ему стоит предупредить Андре́са о своем состоянии, на всякий случай, чтобы тот смог сразу прийти на помощь, если что. Глупости, конечно, какую помощь Андре́с мог оказать в гейском сексе? Нулевую, но вот если Марти́на начнет тошнить? Перед любимым парнем не хотелось бы представать в таком виде. Конечно же, любые "если что" Марти́н не допускает в своем идеальном вечере. Но вот пальцы сами тянутся к смартфону. Короткое сообщение ведь никому не навредит, правда? Не дождавшись галочки о просмотре сообщения, Марти́н понимает, что Габри привел его к одной из спален, нежно затолкнув вперёд и тут же накинувшись на шею шатена. Марти́н хмурится и думает, что мысли в его голове летают не так быстро, как это обычно бывает, будто мысли эти испачкались в какой-нибудь смоле, и теперь они практически стояли на месте. Или же они превратились в тягучие ириски, которые лишь плавились и становились ещё более тягучими. Неожиданно Берроте почувствовал срочное желание остановиться, сам не заметив, как уже был наполовину раздет, как и его бойфренд. — Мехико, погоди... — Нет, — строгий отказ отлетает от стен, и Марти́н даже чуть покачивается от этого, но Габри хватает его за пояс бежевых брюк и тянет их вниз. — Стой, — старшеклассник стонет, но вовсе не от удовольствия, а от боли, что только что пронзила его голову. Но и в этот раз его просьбу не услышали или же проигнорировали. Габриэль стягивает с себя джинсы вместе с нижним бельем и больно давит на плечи Марти́на, на что тот недовольно шипит. Вдруг осознание настигает Берроте, когда его грубо ставят на колени и хватают за волосы, — Габри, нет! — все, что успевает выкрикнуть Палермо перед тем, как его придвигают к чужому члену. Все не так. Все совершенно не так. Марти́н не хочет этого чувствовать, он задыхается, и слезы выступают на его глазах. Нет, нет, нет, он упирается руками в бедра своего парня, но это мало чем помогает, лишь оттягивает неизбежное, ведь все его тело будто находится в тумане, а сил сопротивляться не остаётся. Берроте сжимает свои зубы и уже хнычет, чуть ли не умоляя. Все неправильно, эти прикосновения неправильны, они перестали давать ему тепло и заботу, перестали дарить любовь. Все теперь такое грязное и пошлое, все не как у них с...Андре́сом. Андре́с! Яркая вспышка, и одно лишь имя родного человека заставляет разум Марти́на очнуться ото сна. — Carajo, no⁸! — истошно кричит Берроте, когда Габриэль старается насадить его себе на член. Но ничего не помогает, хватка на его волосах становится жёстче, что даёт ещё один повод для слез. Марти́н чувствует ужасную панику, подкатившую к его горлу, он ощущает отвращение, но ему приходится раскрыть рот, лишь бы отвлечь Ба́риуса. Как только его язык касается чужого члена, а одноклассник чуть расслабляет хватку, Марти́н яростно рычит, словно зверь, загнанный в клетку и отталкивается от Мехико, падая на спину, но тут же опираясь на локти и отползая подальше. Габриэль тихо матерится, а Берроте отвращено сплевывает. Аргентинец чувствует, с какой бешеной скоростью бьётся его сердце, что отдает в виски, голова все ещё кружится, и Марти́н ощущает себя мухой, попавшей в сети паука. Он обречён, полностью обречён. На секунду Палермо встречается взглядом с мексиканцем. — Габриэль, остановись, прошу тебя, н-не надо, п-прошу, — его нижняя губа трясется, а руки начинают резко мёрзнуть, парень вскакивает на ноги, но крепкая мужская ладонь ловит его за воротник сползнувшей к бёдрам рубашки. По комнате раздается треск ткани, и Палермо кажется, что вместе с рубашкой треснула и его нервная система. — Куда пошел, сладкий? — мерзко шепчет Ба́риус, хватая Марти́на за горло и сдавливая руку. — А-Ан-Андрее́с! — Берроте старается кричать, но ничего громче болезненного шёпота у него не выходит. — Ооо, думаешь, что твой дружок придет и спасет тебя? Не-а, он веселится там, без тебя, а я ждал слишком много. Все эти подарочки, свиданки, наступила пора расплачиваться, mi amor, ты ломался дольше всех моих шлюх! — Габриэль переходит на крик, и Марти́н не узнает в его взгляде своего одноклассника...это монстр, похотливый монстр, поднявшийся из ада. Но Берроте не намерен сдаваться, хоть сил осталось совсем немного, но он собирает их всех и направляет в одно точное движение ногой в пах своего уже врага. Ба́риус, явно не ожидавший такого, складывается пополам, теперь уже напоминая побитую дворнягу. — Ты жалок, — шипит Марти́н, сплевывая в сторону бывшего, на секунду храбрость заполняет его тело, но сразу после его руки начинают судорожно дрожать. Берроте поскорее натягивает брюки, видя, как Габриэль начинает приходить в себя. Парень пулей спускается на первый этаж, а после выбегает из дома, не разбирая куда он бежит, ведь страх вновь окутывает его, страх, что сейчас его вновь догонят и все повторится. А на вторую битву ему уже точно не хватит сил. Единственное, что дарит ему хоть капельку надежды - это красная Ибица, что стоит в двухстах метрах от дома. Марти́н оглядывается по сторонам и бежит к машине. Спрятавшись рядом с дверью водительского сидения, Берроте восстанавливает свое дыхание и осматривает себя. Шея саднит, и кажется, он не заметил, как ему залепили пощечину, ведь по щеке стекает что-то теплое. Лишь спустя минуту Марти́н понимает, что плачет, но совершенно безмолвно, лишь тихо всхлипывая. Хватит. Он был достаточно сильным, чтобы сейчас выпустить свои эмоции. Холодный ветер окутывает тело старшеклассника, и только тогда он замечает, что его рубашка просто висит на нем клочьями, оголяя плечи и грудь. Марти́н ежится и достает телефон, вытирая рукой слезы, что не прекращают течь по его горящим щекам. Денег на счету хватает лишь на смс-ки, поэтому Берроте судорожно ищет такое родное имя в контактах и дрожащими пальцами набирает сообщение Андре́су. Пугает лишь одно: прошлое сообщение так и не было прочитано. А возвращаться в дом Марти́н совершенно точно не собирается. Палермо впервые за весь вечер смотрит на время и прикрывает глаза. Эта ночь была слишком длинной для него. Слава святой Деве Марии, что сообщение от лучшего друга приходит ровно через минуту. Марти́н радостно выдыхает и улыбается, набирая смс со своим местонахождением, и вот уже через две минуты он слышит чужие шаги, отчётливо понимая: его лучший друг бежит сюда сломя голову. — Марти́н! — Фонойоса кричит, судорожно осматриваясь по сторонам, пока его взгляд не находит макушку встающего из-за машины аргентинца. — О Боже, — Андре́с останавливается в метре от аргентинца лишь на секунду, чтобы рассмотреть его: растрёпанные (и не так, как любит Андре́с) волосы, красные глаза, прокусанная до крови губа, слезы, стекающие по подбородку к красной шее, на которой уже наливается гематома, скатившаяся к бёдрам рубашка, дрожащие руки, плечи, ноги и пыльные от сидения на асфальте кремовые брюки. — Cariño, — голос его хриплый, с одышкой, но пропитанный еле осязаемой нежностью и заботой. Это особое "cariño", ведь никто никогда не произносил это слово с таким трепетным волнением. Фонойоса не верит своим глазам, но тут же притягивает Мартина к себе. Он чувствует, как сначала его лучший друг недоверчиво дёргается, а после со всей силы прижимается к нему. Андре́с бы обязательно почувствовал тепло от таких крепких объятий, но он чувствует лишь холод, во второй раз за вечер сковавший его тело, — ч-что случилось, cariño? — Отвези меня домой, — шепчет Марти́н Андре́су на ухо и прижимается ещё крепче, хватаясь за плечи друга, как за спасательный круг, а после утыкаясь носом в горячую кожу на шее испанца и чувствуя, как идеальный пиджак намокает от его слез, — Отвези меня, прошу, прошу, прошу, Андре́с, прошу, домой, к тебе... Это все, на что у Марти́на хватает сил. Берлин несколько раз кивает, шепча успокаивающее "тшшш, querido⁹, все хорошо", его теплая ладонь ложится на затылок Берроти, который так же болит, как и все тело. На секунду Берлину удается заглянуть в глаза друга: там бушует красное небо с такого же цвета яркими молниями, а синий океан не собирается с ними бороться, потухнув. Нет бушующих волн и морской пены, океан сдался, но Андре́с молится всем богам, которых знает, чтобы это было лишь временно. Брюнет усаживает одноклассника в машину и укутывает его в свой пиджак. Дорога занимает не больше двадцати минут, но Марти́н успевает отрубиться без памяти. Андре́с нервно сжимает руль, дожидаясь зелёного света, куча догадок посещают его голову, но в одном он был уверен на все сто: Габриэль Ба́риус будет мертв к рассвету. Фонойоса успевает написать сообщение Серхио, который до сих пор сидел за книжками, ведь их родители уехали к друзьям. Именно по такому поводу оба брата позволили себе роскошь: один ушел на вечеринку, а второй читал ночью. Убедившись, что отзывчивый Серхио приготовит им горячий зелёный чай, Андрес ещё раз залез в историю своих сообщений. Почему он был таким глупцом? Почему сразу не среагировал? Хотел отомстить? Ну разве он знал? Боже, да он даже сейчас толком не знает, что произошло! Андре́с протирает глаза и кидает мимолётный взгляд на Марти́на, что теперь кажется ему невероятно умиротворённым. Кроме взъерошенного вида и синеющей шеи, Марти́н оставался Марти́ном, мило посапывающим и пускающим слюни в пиджак Андре́са. Поскольку дороги были пусты, Фонойоса позволяет себе маленькую шалость, опустив ладонь на горящую щеку Берроте и проведя большим пальцем от брови до уголка губ. Но стоит Палермо поморщится во сне, как Берлин тут же отдергивает свою руку. Конечно, по приезде брюнет не собирается будить своего друга, тот был достаточно худым, чтобы Андре́с смог подхватить его на руки и донести до своего дома. — Андре́с? — Берроте приоткрывает глаз, сонно бормоча что-то ещё. — Тшшш, спи, — шепчет Фонойоса, проходя в дом. Серхио, как отличный брат, не задает ни одного вопроса. Кажется, что он понимает даже больше самого Берлина. — Чай я разлил по кружкам и поставил к тебе на тумбочку у кровати, — парень привычным жестом поправляет очки, Фонойоса благодарно кивает, но тут Серхио добавляет ещё кое-что, явно сильно смущаясь, — я...ещё достал упаковку зефира, он-он вроде его очень любит, — на этих словах Маркина кивает головой и указывает на спящего на руках брата Марти́на. — Спасибо, hermanito, — Фонойоса расплывается в благодарной улыбке, унося Берроте в свою комнату и укладывая его на кровать. Переодевая друга в чистые вещи, Берлин также тщательно осматривает его тело на наличие других травм. — Cariño, — Андре́с сладко шепчет на ухо аргентинца, накрывая того одеялом, — выпей немного чая, это согреет и успокоит тебя. Марти́н раскрывает глаза и нервно оглядывает комнату, ему уже гораздо теплее и спокойнее чем раньше, но руки по-прежнему безумно дрожали. — Андре́с, я...я...кхм Без лишних слов Фонойоса берет чашку и подносит ее к губам своего лучшего друга. — Поешь немного, а то Серхио обвинит меня в том, что я плохо за тобой ухаживал, — Андре́с тихо смеётся, стараясь разрядить обстановку. — Он в-видел меня в таком состоянии? — глаза Марти́на округляются, и он чуть ли не давится чаем, в который дотошный Маркина даже положил дополнительную ложку сахара. Андре́с извиняюще улыбается. — Ему пришлось, думаю, он привык, — делая глоток из своей чашки, Фонойоса ни на минуту не сводит взгляд карих глаз с лица Марти́на, стараясь понять, что же все-таки произошло с его... — Габриэль, как ты уже догадался, наверное, — шепчет Марти́н, пряча свой взгляд, — он...он...он просто... — Ты можешь не говорить сей... — Просто попытался изнас-с-силовать меня. Сердце Андре́са делает кульбит и с громким звуком падает вниз. Самые ужасные догадки оправдались. Фонойоса молча пододвигается ближе и обнимает Берроте за плечи, обтянутые черной футболкой, которая была чуточку больше нужного размера. Парень целует одноклассника в висок и утыкается носом в его волосы. — Как я понял уже позже, он что-то подмешал мне в пунш, а после затащил в спальню и... — комнату оглушает тихий вздох-всхлип, и уже гораздо меньше дрожащая ладонь находит пальцы Андреса, крепко вцепляясь в них. — Я понял, что когда он...целовал меня и... прикасался, что это все было так неприятно, и я просил его остановиться, но... — Я понимаю. Ты такой храбрый, мой инженер, — Андре́с мягко улыбается, убирая редкие слезы с щек лучшего друга. — Я ещё не инженер, и ты это знаешь, но не это главное, я понял кое-что другое, Андре́с, я д-думал о тебе, когда все происходило. Как мне приятно чувствовать твои ладони на своем теле и... Берлин отодвигается не на много, лишь бы иметь возможность заглянуть Палермо в глаза, чтобы увидеть там кристально чистую нежность и искренность. Андре́с расплывается в лёгкой улыбке и придвигается чуть ближе, чтобы ненавязчиво коснуться уголка губ Марти́на. Фонойоса дарит Берроте понимающий поцелуй, и одноклассник расслабляется. Все это они делают молча, но оба думают об одном и том же: какое чудо должно было произойти, чтобы мой лучший друг ответил мне взаимностью. Андре́с ловит взгляд голубых глаз, удостоверяясь, что красные молнии почти ушли, и океан вновь приятно бушует, раскачивая волны. Берлин пододвигается к уху Палермо, нежно касаясь носом его виска, — Я люблю тебя, Марти́н Берроте. В этот момент гора падает с плеч Андре́са, и кажется, что даже дышать становится легче, особенно, когда аргентинец реагирует улыбкой на его слова. — Ложись, тебе надо отдохнуть. — Ты ведь останешься со мной, да? — В голосе Палермо на секунду мелькает необъятный страх. — Конечно, я никогда никуда не уйду от тебя, Марти́н, — с этими словами Андре́с целует возлюбленного в макушку и чуть отодвигается, чтобы раздеться. Все это время Берроте искренне старается не смотреть на Берлина, пряча смущенный взгляд, пока тот стягивает рубашку, брюки и пробирается к нему на кровать, устраиваясь поудобнее, обнимая Палермо и накрывая их одеялом. Марти́н сворачивается калачиком и неуверенно закидывает одну ногу на Андре́са. Он сомневается, что это хорошая затея ровно до тех пор, пока Де Фонойоса не укладывает теплую ладонь аргентинцу на бедро. — Buenos sueños, cariño¹⁰. Последнее, что слышит Марти́н перед крепким сном, наконец-то ощущая себя в полной безопасности, в правильных руках и с идеальным человеком. То, чего ему так не хватало все это время. Его родственной души.