Lavender

— Ты, братан, неудачник, — Чихо садится рядом, ставя на стол поднос со своей порцией. У младшего аппетита и так нет толком, а друг его ещё и портит. Минхо дёргает сережку в губе и поворачивается к старшему: — Почему? — Когда ты в последний раз видел соула? — Никогда. — Вот поэтому, — Зико улыбается, пока Сон пытается всем своим видом дать понять, что «очень, блять, смешно, У Чихо». Омега, вероятно, такой весёлый, потому что ночевал всю неделю не у себя, но даже это не даёт ему права издеваться над несчастным младшим. — Как думаешь, где тату будет? — Мне всё равно, — желание есть окончательно отпадает, и он отодвигает свою тарелку в сторону друга, молча предлагая. От хлопка по плечу он вздрагивает, а перед глазами появляются два сонных альфы и падают на скамью напротив. — Доброе утро. — Доброе, — Бобби хмурится, из-за этого выглядит ещё мрачнее, чем обычно, и тянет на себя тарелку, оставленную Минхо и пока не тронутую Чихо, под его осуждающий взгляд. — Будешь? — протягивает Чихуну, который только морщится и качает головой. — Много вчера выпили? — Чихо и Мино от застолья благополучно отказались, оставив друзей с алкоголем наедине. Зато те успели обсудить всё, что беспокоило их бедные философские головы последние годы, вплоть до того, когда у Минхо появится символ, предрешающий его будущее. Конечно, дата всем всегда была известна: его девятнадцатый день рождения, но это только в том случае, если его соулмейт уже достиг этого возраста. Или позже, когда он его достигнет. К счастью, Мино эта дата настигнет через пару дней, только, кажется, его друзья взбудоражены больше него самого, потому что у двоих из них по своему тату уже было (что иронично, идентичные, но они старательно пытались не выставлять свою тягу напоказ, хотя все, безусловно, заметили нервные постукивания по столу пальцами Чихо и длинные взгляды Чихуна, когда они остаются вдвоём). Мино ждал своего часа, а Чживон времени не терял и встречался со всеми без разбора: и с омегами, и с бетами, и альфами грешил, пока не появилось так называемое им клеймо. Иногда Минхо спрашивал старших, как так вышло, что они дружили столько лет, а на день рождения Пё блондин увидел на своём плече новое тату и поздравлял друга отчаянно красный. А вечером вдруг потянул за его футболку и покраснел ещё больше. Тогда они вчетвером замолчали, а младший альфа только обрадовался, аргументируя тем, что этим двоим даже искать никого не пришлось. На вопрос омеги Чихун всегда отвечал, что так получилось, а У — что младший ему давно приглянулся и неожиданному знаку судьбы он был безумно рад. Минхо повезло ни в кого не влюбится до своего взросления. Он иногда представлял, как ужасно чувствовал себя блондин, когда не мог даже приблизиться к объекту своей симпатии, зная, что может сломать ему жизнь. И себе тоже. — Много, — Чживон кивает, доедая чужой завтрак. — Зато я по дороге домой у какого-то парня номер взял. Всегда знал, что даже пьяным очаровательный, — и расцветает клыкастой ухмылкой, заставляя рыжего закатить глаза. — Поосторожнее бы ты с этим, — Пё осторожно толкает его в бок, а Мино и Чихо пытаются сдержать улыбки. Альфа смотрит на время и, ещё раз поморщившись, вероятно, от головной боли, встаёт. — Я на пару. — Я с тобой, — Чихо подскакивает вслед за ним, и уходят они вместе под внимательные взгляды младших. Бобби только закончил с завтраком, отодвинул от себя тарелку, когда за его спиной послышалась какая-то возня и громкий спор. Ким оборачивается неторопливо, а Минхо из-за его плеча выглядывает почти незаинтересованно, чтобы увидеть в нескольких метрах от них источник шума. Им даже не больно-то интересно, по какой причине прямо сейчас старшие снова вцепились друг в друга так, будто скажи им «фас» — они подерутся. В столовой людей осталось мало, и никому не хочется разнимать старшекурсников, но их друзья почему-то уже не обращают внимания, будто привыкшие. — Эй, — Мино окликает хоть кого-нибудь из них, а оборачиваются сразу оба, и командует, — перестаньте. — Чего тебе, Минхо? — рычит старший из них, отпуская Тэхёна. Нам смотрит зло, но тоже отцепляется, слушаясь одногруппника, и уходит, так ничего и не сказав. А брюнет неторопливо направляется к Сону, отчего по бёдрам рыжегт пробегают мелкие мурашки. Оу. Ли наклоняется к нему, опираясь на стол, отчего становится похожим на хищника. — Тебя кто учил не в свои дела лезть? Сон оглядывается на друга, собирая по кусочкам ослабшее самообладание, но, кажется, аура старшего давит только на него, потому что альфа напротив смотрит на него с прежним спокойным и слегка раздражённым видом. У Мино от прожигающего взгляда Сынхуна подступает к горлу ком, но внешне он держится отлично, потому что друг ободряет одним своим видом: — Вы здесь не одни. Хотите подраться — выясняйте отношения вне учёбы, — голос первокурсника Сона звучит твёрдо, но Бобби, сидя рядом, видит, как едва заметно ведёт плечами Сынхун. На лице Ли появляется новая, чуть более довольная ухмылка. — Следи за языком, пока я тебе его не откусил, — и уходит, снова окинув рыжего взглядом. Третьекурсник, хоть и выглядит грозным, ругается мало с кем, только с их одногруппником Нам Тэхёном и с самим Мино. С первым они конфликтуют давно, а второй просто попадается под горячую руку, периодически вставая на сторону блондина. И Ли, возможно, хороший парень, но… — Бесит меня, — Минхо чертыхается, уже когда Хун уходит на достаточное расстояние. Чживон пожимает плечами. — Что ты вечно лезешь? Мы даже с Тэ толком не общаемся, они между собой что-то не поделили. Тем более, у него есть друзья, — Бобби кивает на парней, сидящих за столиком, где недавно был Тэхён. Но Сон молчит, водя пальцами по столу. — Ждёшь, пока я с ним попизжусь за тебя? Или ты больше хочешь Сынхуна задеть, чем Тэ отстоять? — Он меня бесит, — повторяет рыжий, хотя грубоватая забота друга заставляет смущённо улыбается. Альфа смотрит на часы. — Пошли на занятие.

***

Утром следующего дня у младшего почти случается истерика: в комнате, кажется, кислорода меньше, чем его запаха. Он оглядывается на календарь в телефоне, где до помеченных дней ещё неделя, но, кажется, гормоны временные рамки не очень любят, поэтому он подскакивает и выпивает сразу несколько таблеток для подавления запаха. Обычно Мино маскирует запах дезодорантами и духами, благо, он у него не такой сильный, но сладкий ужасно. Настолько, что сам Сон первые месяцы не мог с ним смириться и, даже когда не выходил из дома, постоянно бегал в душ и поливал себя всем, что может перебить. Но родители сказали, что всё в порядке, скоро он привыкнет, а мама, почувствовав, сказала, что у него очень приятный конфетный аромат. От неё самой вкусно пахло цветами, чему Мино даже слегка завидовал. — Мама! — Сон вытирает пот со лба, а мать заходит в комнату через несколько секунд. Она только вздыхает и понимающе кивает. — Мне нужно новое постельное бельё. — Сейчас. Сходи в душ и спускайся завтракать, отец сейчас уедет, — и уходит. Рыжий открывает окно, чтобы проветрить, и шагает в ванную.

***

— Оу, — Бобби проверяет kakaotalk, где новое сообщение от отсутствующего. — Минхо не будет. Дня три. — Заболел? — Чихо заинтересованно оборачивается, кладя портфель рядом с собой. Рядом садится Чихун, тоже заинтересованный в пропаже младшего, и их плечи соприкасаются. — Да, с самого рождения болеет, — альфа язвит, блокируя экран. Друзья понимающе мычат в ответ, синхронно кивая. Чживон откидывает голову назад и грустно вздыхает, а Чихун чувствует, как его ладонь накрывает чужая и несильно сжимает. — Ну чёрт, у него же завтра день рождения, а он его дома проведёт. — У кого? — старший появляется сзади неожиданно для брюнета, заставляя того фырнуть и подвинуться. От Сынхуна сегодня пахнет особенно сильно, что замечают все присутствующие. — Какая тебе разница? — Ну, может, я поздравить хочу. А где ваша рыжая омежка? — Ли садится на свободное место под осуждающий взгляд Бобби. Чихо краснеет, чувствуя, как сжимают его руку в ответ, а Пё выглядит невозмутимо: — У него дела. — Так это у него завтра праздник? Он конечно та ещё змея, но поздравить надо, — брюнет вдруг ухмыляется, опуская взгляд куда-то в стол. Чихо наконец обращает на одногруппника внимание: — Прекрати, хён. — Ладно, ладно, — Ли расслабленно кивает и покидает компашку, прислушиваясь к просьбе. — Какого чёрта ему надо? — вздыхает младший альфа, хмурясь. — Они только вчера друг в друга ядом плевались. — Может, понравился, — Чихун пожимает плечами. — В любом случае, день рождения накрылся. Отпразднуем попозже. Мино ненавидел эти дни. Каждый чёртов раз он часами лежит в полусознании на кровати и регулярно навещает душ, не давая бедному соскучиться. Всё тело ноет, между ног отвратительно влажно, а внизу живота натягивается пружина, от которой рыжий даже сидеть ровно не может, только прижимает ноги к себе, пытаясь хоть как-то унять возбуждение. Обычно трёх дней в таком режиме ему хватало, на четвертый он шёл на учёбу и официально объявлял этот день лучшим в месяце, чуть ли не закупался конфетами и, благоухая, раздавал всем прохожим. Только сейчас крашеная голова забита совсем не этим, а самыми ужасными догадками, что появится на его теле завтра. Что это будет: изображение или надпись, большое или еле заметное, бледной акварелью или чёрным маслом появится на нём пятно, которое отпечатается на всём его организме, особенно на сердце и в голове. Засыпает он тяжело, под болтовню ведущего ночной передачи и тиканье часов. Новое утро — новые эмоции. Он просыпается от ласкового голоса матери, даже с кровати встаёт охотно. Проходя за ней на кухню, он мельком смотрит на себя в зеркало — в футболке и шортах изменений совсем не видно, значит, тату не на видном месте. Сон не торопиться найти его, зато мама торопится поздравить и отдать подарок. Она спрашивает о тату, но, услышав ответ и разделяя трепет сына, отправляет его в свою комнату. Рыжий встаёт перед зеркалом и, снова оглянув себя, ничего не находит. Студент мнётся, быстрым движением закрывает дверь, не в силах сдержать улыбку от предвкушения. Неловким движением снимает футболку и громко охает — на его ребрах красуется огромная надпись «oxygen». Минхо находит это ироничным, будто чернилами на лёгких небрежное напоминание о его новом смысле жизни. Сон никогда не любил мысль, что альтернативы у него нет, но это давало веру в бесконечную любовь. То, как друг без друга становится тяжелее дышать и функционировать, как ломается твой организм без «того самого», — романтично, но очень грустно. — Я нашёл, — вздыхает громко омега, открывая дверь. Он подходит к ожидающей внизу матери и поднимает руку, давая рассмотреть. — Ого, какое большое, — у самой женщины небольшая цепь вокруг локтя в качестве знака, поэтому она вдруг понимает, как подходят тату их обладателям. — Тебе нравится? — Думаю, да. — Есть на примете кто-нибудь? — Минхо отрицательно кивает, фыркает, потому что не врёт. — Понятия не имею. — Ну ничего, ещё найдёшь, — подбадривающий хлопок по плечу.

***

Когда омега идёт в школу, друзья снова поздравляют его с прошедшим праздником. Спрашивают о тату, но Сон отвечает, что оно-то появилось, но показывать он пока не будет. Отчасти потому, что не любит заправлять рубашку лишний раз. Бобби вздыхает, говоря, что у него не появилось, а Минхо кидает на него выразительный взгляд. Кое-что в жизни рыжего всё-таки идёт не так: течка почти сошла на нет, но не кончилась. Утром он об этом не догадался, выпив кучу таблеток, а днём вдруг понял, когда их действие стало стремительно угасать. Прямо во время пары, на безумно увлекательной лекции по строению выдры, Сон вдруг дёргается и яро краснеет, ощущая, как неудобно становится сидеть на стуле и как запах карамели начал перебивать дезодорант. Он вылетает из аудитории пулей, хотя никто на него косо не смотрит, кажется, не замечая. Под конец дня медицинский кабинет оказался закрыт, и спасало только то, что все на занятиях, и он один несётся по пустому коридору в сторону выхода, когда случается ужасное: сквозь собственный запах он вдруг ощущает тонкий аромат лаванды и бледнеет. Из-за угла выходит тот, кто сейчас ему нужен меньше всего. Они почти сталкиваются, но младший шарахается от альфы. У него есть еще полчаса, пока запах окончательно не раскроется, и ему не до перепалок со старшим. А тот смотрит только на рыжего и за долю секунды хватает его за локоть, сильно сжимая. — Это от тебя несёт? — но Мино уже стоять сложно, внутренние стороны бедёр начинают греться от того, как омега сжимается и подгибает ноги, пытаясь бороться с возбуждением. — Отстань. У меня нет времени. — Я чувствую, — Минхо опускает взгляд, видя выступившие от напряжения на руках Сынхуна вены, и почти стонет от мысли, что хочет эти руки на своих бёдрах. — У тебя на днях день рождения был? Сон распахивает глаза и поднимает глаза на старшего, не веря: — Откуда ты знаешь? Сынхун в ответ молчит, свободной рукой тянет своё худи вверх вместе с футболкой, а на его рёбрах неаккуратное «oxygen». — Блять, блять, блять, — почти хнычет младший, не сводя взгляда с тела альфы, с злосчастного символа, с плавных изгибов мышц. Он не знает, от чего ему хуже: от того, как моментально он начинает течь, усиливая запах, или от осознания, от чего он течёт. Его всегда заводил Сынхун, чем только усиливал ненависть к нему, и признаваться в этом себе достаточно стыдно. — Тебе понравилось, — тон Ли не предполагает споров, к тому же, голос его садится, когда он втягивает носом приторный запах младшего, наклонившись к нему. Он ведёт носом по шее Сона, а тот не выдерживает и тихо стонет от внезапной и неожиданно желанной близости. — До меня минут 5 пешком. — Тогда шевелись! — Минхо вырывает свою руку из хватки старшего и, перехватывая его ладонь, бежит к выходу. На улице приходится сложнее: несколько людей оглядываются на пару, но за спиной омеги торопится, наверное, один из самых сильных альф универа. Это Сон понимает только сейчас, когда чувствует всю глубину запаха брюнета, и то, что с ним ничего не страшно, только сильнее возбуждает. Заваливаясь в квартиру альфы, они не говорят: Хун наскоро закрывает двери, когда младший уже расстёгивает рубашку, бросив сумку на пол в коридоре. Минхо, кажется, готов кончить, только оказавшись на кровати, когда Сынхун встаёт на колени между его ног и начинает раздеваться. Рыжий, путаясь в собственных пальцах, рвано и нетерпеливо расстёгивает ремень на своих брюках и стягивает их, поднимая ноги в воздух и прижимая к себе. Как только он откидывает штаны вместе с трусами, его подхватывают под колени, раздвигая ноги. Сынхун, ещё в джинсах, но без верха, отпускает младшего и ставит руки по обе стороны от его плеч, наклоняясь вперёд. Омега инстинктивно хватается за плечи парня, водя вдоль рук и спины ногтями, и обхватывает ногами его талию. На животе появляются разводы от смазки, сочащейся из возбужденного члена, а между ног он чувствует холодную металлическую пряжку от ремня старшего и грубую шершавую ткань джинсов, когда Сынхун опускает таз вниз, давая младшему сцепить ноги за его спиной. Оба прелюдию разумно решают пропустить, примерно понимая состояния друг друга. — Ли Сынхун! — Мино потеет, его запах наполняет спальню, и он задыхается ароматом, исходящим от альфы, почти теряя сознание. Он не знал, что всё это настолько бьёт в голову и не только. — Быстрее! — Что быстрее? — брюнет ухмыляется, видя намокшую чёлку младшего, полуприкрытый взгляд, и чувствуя, как греется от частых вздохов воздух. — Быстрее возьми меня! — он хочет ударить его чуть меньше, чем наконец быть трахнутым именно им. А ещё хочет его поцеловать, но это лишь побочное от того, что они соулмейты. Минхо почти уверен. А Ли отнюдь не торопится, отстраняясь и медленно расстёгивая ремень и джинсы. Сон раздвигает ноги шире, замечая эрекцию старшего, и его щёки только сильнее горят. Он всё ещё неверяще поглядывает на тату, но оно точь-в-точь такое же и от пота Ли не стирается — шансов у младшего больше нет. Минхо тянется рукой к телу старшего, проводя ладонью по крепкому прессу и обхватывает член старшего. Тоже влажный и горячий. А ещё то, что в руке младшего он не помещается, тоже возбуждает. Ли ведёт руками по бёдрам рыжего, поднимает их вверх и оставляет поцелуй на колене Сона. Он наклоняется, покрывая ими внутреннюю сторону бёдер, ведёт носом и глухо, утробно рычит от запаха. Рыжий перекладывает руку себе между ног, проводит вниз, на пробу толкается пальцами. Первый входит без проблем, как и второй. Третий занимает чуть больше времени, но всё равно становится готовым Мино быстро. Внутри он горячий, мышцы пульсируют, и Сон прикусывает губы, несдержанно мыча. — Какая умничка, — Хун чувствует, как младший сжимает пальцы на его плече, растягивая себя. Рыжий прикрывает глаза, не переставая жмуриться, и, кажется, бесконечное терпение альфы начинает кончаться. — Пожалуйста, хён, — хнычет омега, вытаскивая пальцы и цепляясь за бока Ли. Голос его стал заметно выше, а манера речи — мягче. — Только с защитой, — что-то ещё держит в сознании, хотя действие таблеток почти кончилось, и даже сознание мутнеет быстро. — Не дурак, — кивает брюнет, надевая презерватив. Оценив, что младшему и дополнительная смазка не нужна, он осторожно входит в него. Мино подаётся вперёд, насаживаясь самому. Удивительно, как хорошо он себя растянул, но Ли течных омег ещё не имел, поэтому в этих тонкостях не разбирается. Хун рывком входит до конца, выбивая из лёгких рыжего кислород. Тот давится стоном, а старший закидывает его ноги себе на плечи, притягивая младшего за таз к себе и, не медля, несколько раз сильно толкается в мягкое, тающее под пальцами тело, наклоняясь для поцелуя. Член Сона подрагивает, руки обхватывают лицо старшего, и Мино жадно его целует, умоляя о большем и почти кончая от этого. Спустя ещё несколько толчков он отстраняется, выпрямляясь, любуется младшим. Он красный, мокрый от возбуждения и смотрит томно, едва ли что-то различая от слёз, выступивших на глазах, тянется к нему руками, цепляясь за всё, до чего может достать. Сынхун снова улыбается, чувствуя, как из груди рвётся рык от наслаждения. Он хватает подушку и кладёт её под поясницу Сона, позволяя входить глубже. Он почти выходит и снова сильно толкается внутрь, быстро наращивая темп. Младший кусает губы, не в силах сдержать громкие стоны, руками впивается в бёдра Хуна, откидывая голову назад. Он выгибается в спине, почти теряет сознание, когда старший срывается на бешеный темп. Когда Мино пытается свести ноги, начинает дрожать, Ли останавливаться, чтобы тот не кончил раньше времени. Минхо в такие моменты всего трясёт; он не понимает, чего больше хочет: кончить или продержаться дольше. Но у него в груди всё сжимается, сердце готово остановиться, и он жмурится, впиваясь ногтями в кожу старшего. Через несколько секунд Сынхун возвращается к предыдущему темпу, и Мино стонет громче, чем раньше, давится воздухом, глаза начинают закатываться, а пальцы на ногах почти сводит. После нескольких таких повторов Сон начинает снова сжиматься, но брюнет не останавливается и наваливается сверху, целуя младшего. Член Минхо прижимается к горячему животу старшего, и рыжий перемещает руки на его спину, целует в ответ и кончает, громко выстанывая его имя. Брюнет делает ещё несколько толчков, рычит и выходит из него, кончая, пока не начал набухать узел. Их мелко потрясывает после оргазма ещё несколько секунд, и младший безвольной куклой падает на кровать, а старший ложится на него сверху, не позволяя Сону свести ноги, которые уже затекли. В спальне витает ароматная смесь карамели и лаванды, а воздух тяжёлый и горячий. Рыжий почти мурчит, пальцами рисуя невидимые узоры на спине старшего. На бледной коже уже краснеют следы ногтей младшего. Они молчат, а первокурсник думает, сколько сейчас времени. На полу звенит его телефон, и он толкает брюнета. Тогда Хун наконец отстраняется и ложится рядом, молча наблюдая, как младший ползёт к краю и, встав на колени на кровати, достаёт из джинс телефон. На экране «Чживон», и он медлит ещё пару секунд, выпрямляется и отвечает, так и не находя в себе сил встать или сесть, не то что одеться. — Алло, — как только он отвечает, чувствует руки на своём бедре и талии и уже готов проклясть старшего. — Минхо-хён, где ты? — Бобби звучит обеспокоенно. А Сон чувствует, как его тянут назад, прижимая к тёплой груди. — Что-то случилось? — на шее мягкие губы и острые зубки альфы, горячим языком зализывающего каждый оставленный поцелуй и укус. Сон чувствует, как рука старшего с бедра поднимается вверх, обхватывая член младшего. — Ты убежал с пары, а хёны сказали, что тебя не видели. Ты дома? Может, ты заболел? — по телу младшего будто проходит электрический разряд, и он шлёпает Ли по бедру в попытке усмирить. Но тот только улыбается и зарывается носом в волосы на затылке, ласково поглаживая покрасневшую головку большим пальцем. Он бьёт Хуна ещё раз, уже звонче, а сам прикусывает губу. Чживон, вероятно, услышавший посторонний звук повторяет. — Что это? Тебе точно помощь не нужна? — Нет, Чживон-а, всё в порядке. Прости, я занят, — он собирает последние силы, чтоб сказать это невозмутимо, а сам, только отключившись, громко стонет, хватаясь за руку старшего, опоясывающую его торс, и наклоняется вперёд, хватаясь за постель для устойчивости. — Твою мать, Ли Сынхун! — Только что я был хён, — голос у брюнета тихий, отчего ещё более низкий. Третьекурсник снова прижимает его к себе и разворачивает к стене, как к хоть какой-то опоре. Второго раза Сон не планировал, но только тихо стонет, когда чувствует, как старший входит в него. Он одной рукой хватается за стену и упирается в неё же лбом, а вторую отводит назад, нащупывая бок Ли. — Хён! — вырывается звонкое у рыжего, когда он снова кончает. До этого ослабевшие ноги вдруг будто окончательно отказывают, подкашиваясь. Минхо наконец оборачивается на старшего, еле развернувшись. А брюнет снова целует, немного неприятно оттягивая кольцо в губе. А когда отрывается, Мино открывает глаза, и видит, что на улице уже темно. — Уже так поздно. — Тебе пора домой. Твоя семья наверняка волнуется, — Сынхун отстраняется и встаёт. — Я сейчас. Минхо ползёт к краю кровати, садится, раздумывая, порвал его старший или нет. Но дискомфорт не кажется болезненным, и Мино радуется хоть чему-то. Но тут же бледнеет, понимая, что не может встать на ноги, потому что те будто заполнены ватой, обмякают и подкашиваются. Он хватает телефон старшего с тумбы и смотрит время. Не настолько много, чтоб не свалить все беды на друзей, и он наощупь ищет свой телефон на кровати, находит внутри пододеяльника. Сначала не понимает, а потом видит несколько крупных дырок, подозрительно совпадающих по расположению с руками младшего во время секса. Он краснеет ещё больше и всё же достаёт телефон. «Мам, я задержался с друзьями, не беспокойся. Прости, что не предупредил, я останусь у Чихо на ночь», — и в ответ: «Конечно, просто предупреждай заранее». И тут же звонит старшему: — Чихо-хён, можно я переночую у тебя сегодня? Да, давай, я подойду попозже, всё расскажу, — и думает, какую сказку придумать для старшего. Остаться он решил именно у него, ведь в комнате невозможно было понять, сильно ли он пахнет. — Ну как ты, Мино-я? — Сынхун возвращается через несколько секунд, уже в чистой одежде и с мокрыми волосами, сверкая довольной улыбкой. — Отвратительно, — огрызается младший, откладывая телефон и пытаясь прикрыться одеялом. — Мне так ещё никто не говорил, — Ли хмыкает, подходит ближе и садится на корточки перед Соном. — Я ходить не могу. — И так тоже, — у Хуна забавное выражение лица, и Минхо тяжело сдержать улыбку — ему начинает это нравится. — Ну, ясно. — Что тебе ясно? Но брюнет не отвечает, а встаёт, откидывает одеяло и поднимает младшего на руки. Сынхун, как альфа, сильнее обычного, и сложным это для него не становится, но рыжий всё равно огрызается и краснеет, хотя старший всё-таки доносит его до уже наполненной ванны и опускает прямо в воду. Минхо в тёплой воде моментально расслабляется и прикрывает глаза. Он ждёт, что Ли уйдёт, позволяя ему спокойно помыться, но лишь чувствует на виске нежный поцелуй и слышит ласковое: «Не дёргайся». Мино почти засыпает, когда старший моет ему голову, тонкими пальцами массируя кожу и источая всё тот же лавандовый аромат. Даже душ он принимает сидя, так и не в состоянии встать. Когда Сынхун сажает его на бортик ванны, чтобы вытереть и одеть его, намочив при этом всю свою одежду, рыжий наконец понимает, что пахнет от него снова слабо. Ли, на самом деле, ужасно нежный. Минхо любуется им, когда тот без нытья и надменности вытирает его, оставляя на груди несколько легких поцелуев, и одевает в свои вещи. Когда исчезает на пару минут и возвращается, чтоб забрать его и уложить на свежую постель. Когда собирает их вещи и, проверив все карманы, кидает в стиральную машину. А потом ставит его телефон заряжаться, отправляя Чихо «сделай вид, что я ночую у тебя. потом объясню». И ложится рядом, приобнимая младшего. Сон совершенно точно влюбился, в чём даже себе удосужился признаться. Он поворачивается к старшему и тянется за поцелуем. И уже засыпает, чувствуя, как Ли выскальзывает из объятий, чтобы повесить одежду сушиться. Утро начинается с новых эмоции, а утро Сона Минхо — с звонка Чихо. Омега глаза открывает неохотно, несмотря на время, и находит себя в объятиях старшего. Он улыбается, чмокает спящего Ли в щёку и тянется за телефоном. — Алло, хён, — он старается быть как можно тише, что замечает собеседник, — я ещё не проснулся. — Что с тобой не так? Почти час дня, а ты спишь. — Да? Вау, — он говорит равнодушно, всё ещё сосредоточившись только на том, чтоб не разбудить альфу. — Почему ты не ночевал дома? Где ты вообще сейчас? — С Сынхуном, — невозмутимо отвечает он, так и не сводя взгляда с брюнета. А потом вдруг прикусывает язык, понимая, что сказал. Чихо он почти никогда не врал, поэтому даже не смутился. Даже события прошедших дней стали для него будто прошлой жизнью. — С кем?! — он почти кричит от неожиданности, а рыжий шипит в ответ. — Тихо, хён, он спит, я потом перезвоню, — и сбрасывает. Кажется, он толком не проснулся, раз спокойно откидывает телефон на кровать и разворачивается в объятиях лицом с старшему. Он обязательно придумает, как рассказать об этом друзьям и родителям без пошлых подробностей, а пока ему удобно в пахнущей лавандой одежде и тёплых объятиях Ли Сынхуна с растрёпанными от сна волосами.