Ангел

      Сначала проснулся слух. Но пищи для него почти не было. Слабые звуки бурлящей жидкости и тонкое электронное попискивание не в счёт. Потом очнулось тело, вдруг ощутив холод, мокроту̒ и стесненность. Зрение тоже пробудилось, но веки оставались закрытыми, слипшимися, взгляд тонул в сплошной черноте. Сердце тревожно дернулось: «Где я?»       Последней заработала память, услужливо подсунув внутреннему взору картины детства, отрочества, студенческих лет в медицинской академии, упорной работы в реанимации и наконец подготовки к отлёту в до сих пор негостеприимный для любого живого существа космос.       «Так я в криокамере стою, — с облегчением определился Ян. — А чего так темно и тихо?»       Криораствор хоть и схлынул, но следующий этап: промывка и обсушка — всё никак не начинался, что странно. Еле протащив руку между стеклянной крышкой камеры и грудью, Ян разлепил склеенные ресницы. Взгляд упёрся в мерцающий красный светодиод. Темнота в криоотсеке снова пробудила едва уснувшее чувство тревоги: аварийное освещение в самом важном органе корабля должно гореть в любом случае, подтверждая наличие энергетической подпитки для криокамер.       Писк, с момента пробуждения зудящий на периферии слуха, вдруг затих. С ним пропал и единственный источник света. Ян понял, что аккумы камеры окончательно сдохли. Очутившись в ватной обволакивающей тишине и темноте, медик начал проваливаться в удушающую панику. Показалось, что и так тесный саркофаг медленно сжимается, норовя перемолоть и высосать в корабельную утробу. Воздух загустел, ни в какую не желая лезть в лёгкие. Сердце застучало прямо в уши, ускоряясь с каждой секундой. Ян заорал что есть мочи, вбивая кулак в запотевшее толстое стекло. Он кричал и кричал, срывая голос, зажмурившись до боли.       Неожиданно при очередном ударе кулак не встретил сопротивления и, потеряв равновесие, Ян вывалился на металлический рубчатый пол. В глаза полыхнуло режущим светом, всверлившимся в мозг через привыкшие к темноте зрачки. Над головой раздался спокойный низкий голос:       — Ну и чего орёшь? Забыл с перепугу, что в камере есть внутренний рычаг для ручного открытия крышки? А ещё доктор… Кто ж тебя такого в космос пустил?       Окатило облегчением: спасён. Кое-как утвердившись голой задницей на полу, клацающий зубами от холода медик попытался рассмотреть обладателя ворчливого баритона.       Сливающаяся с тьмой фигура, облегчая ему задачу, направила поток света на себя. Крупный бородатый мужчина в сером комбинезоне техника протягивал ему крепкую жилистую руку.       — Пойдём, мелкий. Тебе бы помыться и одеться. Задубел, поди.       Ухватившись за широкую мясистую ладонь, Ян тяжело поднялся с пола на ослабевшие ноги.       — Не спеши, постой немного, привыкни.       — Почему так темно?       — Питания здесь нет. Его почти нигде нет. Да и что освещать, если ты последний? — свет фонарика пробежался по штабелям криокамер, закрытых, но пустующих.       — А где все? Меня должны были пробуждать в первой обойме. Я же врач, — с недоумением оглядывался Ян.       — Чтоб я знал, — почесал затылок незнакомец. — Так. Давай я тебя отведу в душ и какую-никакую одежонку найду. Тебе бы и пожрать не мешало. На Земле совсем не кормили, что ли? На рёбрах бельё стирать можно! — толстый палец больно упёрся в худую грудь медика. — Очухаешься, вот тогда и поговорим.       Всё ещё трясясь крупной дрожью, Ян побрёл за уверенно шагающим незнакомцем, стараясь не споткнуться в неверном, постоянно убегающем вперёд круге света.       — Как к тебе обращаться? А то обо мне ты на крышке криокамеры прочитал. А я даже имени твоего не знаю.       — Никола̒с я. Техник-Ник. Король Говна и Пара, — заржал бородач. — То бишь слежу, чтобы вам, яйцеголовым, было чем дышать, что жрать, пить и куда в туалет ходить. Электронику тоже пришлось освоить: куда без неё в корабле с системами рециркуляции?       Николас выключил фонарик, свет которого упёрся в круглую, с лёгким свистом скользнувшую вверх дверь. А Ян, не справляясь с эмоциями, заторможенно, словно во сне, переступил порог центрального коридора, тянущегося вдоль всего корабля.       Форма КР-256-М2У, спроектированного специально для межзвёздных перелётов, напоминала двузубую вилку, летящую рукоятью вперёд. Главный коридор раздваивался по внутренней стороне «зубцов». Криоотсек находился в левом из них, почти на самой корме. С момента изобретения силовых щитов отпала необходимость создавать корабли со сплошной оболочкой и обрадованные дизайнеры с космопсихологами натыкали в новых моделях иллюминаторы чуть ли не на каждой относительно ровной поверхности стен, «чтобы работающие в условиях глубокого космоса не испытывали дискомфорта от ограниченного, замкнутого пространства». Центральному коридору, конечно, повезло больше всех. И теперь Ян смотрел сквозь эти бойницы в обшивке потолка и правой стены на огромное голубое солнце, закрывающее весь видимый горизонт. Свет от него — синюшный, почти ослепительно яркий — разрезал темноту коридора на чёткие полосы и квадраты, безжалостно обнажая всё, попадающее под его лучи, и утапливая в глубокую тьму остальное.       — Пойдём, ещё насмотришься, — пробурчал Николас.       — Так мы всё-таки долетели до места назначения? Это Зет-42?       — Судя по последним данным навигации, да. Это именно то синее солнце, выевшее мозг своим необычным спектром яйцеголовым ещё на Земле.       — Ладно, куда ты меня собрался поселить? Я и правда задубел.       Николас повёл Яна в жилой блок. Отсутствие искусственного освещения создавало ощущение заброшенности и гулкой чёрной пустоты. Мертвенные лучи голубого солнца усиливали это впечатление, создавая иллюзию чрева серого бетонного бункера, настолько обманчиво окрашивался матовый металл переборок. Медику этот эффект показался знакомым, и всю дорогу до каюты он пытался понять почему.       — Вот, — Николас потянул раздвижную дверь. — Думаю, есть смысл поселить тебя рядом со мной. Водоснабжение и отопление я восстановил только в своей комнате, так что прими душ у меня, а я схожу за шмотками. Какой код твоего индивидуального хранилища? Не боись, я просто вещи возьму. Личное трогать не буду.       — Да что там личного? — фыркнул Ян. — Фотография родителей? С этими ограничениями веса на ручную кладь особо не разгонишься. Пять, два, семь, семь. Тащи всю сумку, не заморачивайся.       — Понял. Мыльно-рыльные на полке. Я быром, соскучиться не успеешь, — хохотнул бородач.       Греясь в тугих струях, Ян всё прокручивал в голове ситуацию, в которой очутился. Мозг полностью проснулся и заработал в обычном режиме. Картина вырисовывалась невеселая. В почти полностью обесточенном корабле двое оставшихся пассажиров — это не триста человек укомплектованного экипажа. Техник и доктор. Смех сквозь слёзы. Интересно, что со связью? Хоть помощь вызвать. Или проконсультироваться на худой конец.       «Господи, бред какой-то. Слетал в безопасную исследовательскую экспедицию. И куда меня понесло в сорок-то лет? Сидел бы сейчас, штопал страдальцев в родной реанимации и в ус не дул», — вымывая шампунь из волос, думал Ян. Понятное дело, что любая вылазка в космос рискованна. Но прогнозы были благоприятными, никаких особых форс-мажоров не ждали. Люди болтались в вакууме уже не одну сотню лет, и, казалось, даже глубокий космос весь прощупан зондами и украшен следами ботинок с глубоким протектором.       Ян включил сушильню. Электроника отозвалась недовольным писком. Похоже, Николас отключил эту функцию для экономии энергии. Вытершись большим мохнатым полотенцем, медик заглянул в зеркало с любопытством, пытаясь рассмотреть, повлияло ли как-то на него пребывание в криостазисе. Нет. Те же по-армейски подстриженные чёрные короткие волосы, подслеповато щурящиеся синие глаза и скуластое худое лицо с узким подбородком. Все морщинки на месте, и даже щетина не выросла ни на миллиметр.       Кое-как пригладив пальцами торчащий ежик волос, Ян обернулся неприятно влажным полотенцем, — а куда деваться? — вышел в спальный отсек и огляделся. Приглушённый дежурный свет смягчал резкие прямые линии стандартной корабельной мебели, которой в каюте было по минимуму: небольшой стол у стены с широким, но приплюснутым окном, два кресла и койка-трансформер с незастеленным бельём слева от входной двери. Ян выглянул в коридор, прислушался и пригляделся. Тихо и пусто. Поёжился от сквозняка, захлопнул дверь и устроился в кресле, поджав под себя ноги. В бездумном ожидании уставился расфокусированным взглядом в черноту иллюминатора.       Сама собой пришла на ум картина тёмной громады корабля, медленно плывущей на фоне голубой звезды. И одинокое маленькое, еле светящееся оконце…       Ян встряхнулся: «Да где этот Король Говна?! Сколько я тут уже сижу? Минуту? Полчаса?» Из коридора послышался скрип. «А если это не Ник?» Дыхание перехватило. Уши, казалось, увеличились раза в два.       Шарах!       — Говорил же, соскучиться не успеешь! — открыл ногой дверь Николас: обе руки у него были заняты. — Я решил ещё в столовую заглянуть, пора устроить перекус. Ты одевайся, — поставил у кресла сумки техник. — Заодно приволок аккумуляторы, пойду подключу. Кстати, в какую каюту поселить Вашу Яйцеголовость? Вы лев или прав, уважаемый господин? — блеснул зубами Ник.       — В… всё равно, — прикрыв глаза, тихо сквозь зубы выпустил воздух Ян. «Стыдобища, это ж надо было так испугаться!»       — Под столом импульсная печка. В угловом шкафу тарелки. Забомби чего-нибудь на двоих из консервов. Да не жалей! Уж чего-чего, а жрачки у нас теперь на триста лет хватит. Я буду кофе. Всё, пошёл, — широкая спина Николаса исчезла за дверью.       «Пора перестать уже дёргаться на каждый шорох. Ты же врач! Держи чувства в узде!» — ругался Ян, одеваясь. Бельё, джинсы, футболка… «А где носки? Во! В боковом кармашке». Достав из футляра очки, водрузил на нос. Окружающий мир посвежел и обрёл чёткость. Только сейчас Ян понял, насколько ему этого не хватало. Коллеги крутили у виска, глядя на лишний, по их мнению, стеклянный аксессуар. Чего мучиться, если сейчас можно хоть глаза новые вырастить при желании? Но Ян не обращал внимание. Вмешательство в организм пугало его до чёртиков. По жизненной необходимости — куда ни шло. А вот так: для исправления небольшой близорукости, которая ему почти не мешала, — увольте! Такие вот тараканы.       «Что-то забыл же… Что? Точно!» Вырыл из сумки небольшую коробку, достал содержимое и защёлкнул на левом запястье плотный металлический браслет. Помахал рукой, поднёс к уху, расплылся в улыбке — тикают. Фамильная драгоценность. Первый хозяин часов с автоподзаводом «Ориент» потерялся в толще веков. А последний… Тьфу-тьфу-тьфу! Крайний! Прокатил их в космос.       «Совсем другое дело! — полез под стол за печкой медик. — И почему одевшись человек сразу чувствует себя защищённее? Словно броню напялил. Атавизм какой-то», — размышлял он, пытаясь сварганить что-то адекватное из консервированных бобов и ветчины. Чайник нашёлся в том же угловом шкафу. «Ничего себе! Натуральный кофе!» — удивлённо оглядел жестяную банку Ян.       За стеной послышался приглушённый рык вперемешку с нецензурщиной. «Даже короли ругаются. Хах», — хмыкнул медик. Прикрыв крышкой сковороду, поставил на самый маленький огонь. За пять минут дойдёт, пора звать Его Величество к столу.       — Ник! — заглянул в соседнюю каюту Ян. — Скоро будет готово. Жаль, если остынет, пойдём перекусим.       Закопавшийся по пояс в стенную панель техник дернулся:       — Бл… Что ты подкрадываешься, как ни̒ззя?! Я чуть башкой лишний шлюз в обшивке не пробурил!       — Не низзя, а ниндзя, Ваше Коричневое Величество! — хихикнул Ян. — И ничего я не подкрадывался, просто я придурок: тапки не сообразил с Земли с собой взять.       — Одно слово — яйцеголовый! — заржал Ник, выползая из корабельных нутрей. — Как шарабан дома не забыл? А! Он же к туловищу прикручен! Не то что тапки! — техник защёлкнул панель, нажал пару кнопок на контрольке. Еле слышно загудело, по полу волнами начал расходиться тёплый воздух. — Всё. Через часик можешь тусовать сюда и обустраиваться. Я быстро в душ. Надеюсь, ты нормально готовишь, а то я не блистаю в этих делах. Король, ёпта! — гыгыкнул Ник, хлопнув Яна по плечу.       Медик улыбнулся, закрыл дверь в свою каюту и пошёл накрывать на стол.       «Повезло же с попутчиком. Не хмырь какой-нибудь, а вполне себе жизнерадостный дядька. Чувство юмора у него специфическое, конечно, но не злобное». Ник просто фонтанировал оптимизмом. И это сильно отвлекало от размышлений о весьма непростой ситуации, в которой они оба оказались. Если подумать, безвыходной, очень опасной. Смертельной.       Дверь в ванную шваркнула. Ник зашёл в комнату, фыркая и вытирая шевелюру. «Здоров же конь!» — восхищённо уставился на голый торс техника Ян. Широкие плечи, мощные грудные мышцы и кубики пресса вызывали уважение. Остальное пряталось в мягких домашних штанах, но линии мускулистых бёдер были заметны даже под ними. Медик такой фигурой похвастаться не мог: никакими видами спорта в студенческие годы он не занимался, предпочитая залипать в учебники. А на работе ему не до этого было. Успеть как следует поесть и поспать — уже счастье.       На правой части груди у Ника раскинулась татуировкой крупная головка какого-то цветка. Ян аж рот открыл:       — Да ты прям сюрприз на сюрпризе. Это правда тату? Их же уже лет сто никто не делает!       — Ага. Я еле мастера нашёл. Чуть ли не единственного на всей планете. Очень нужно было, — Ник сбросил на плечи мокрое полотенце. У Яна все расспросы застряли в горле: техник не улыбался. Меж бровей появилась глубокая складка, глаза посуровели.       — Ты… Это… К столу садись, остынет, — почему-то занервничал медик. Такого выражения лица у Ника он ещё не видел.       Техник принюхался:       — О! Нормальная жратва! Всё! С сегодняшнего дня готовишь ты! — в бороде снова засверкала улыбка.       — Попробуйте сначала, Ваше Величество. Запах и вкус — не одно и то же.       — Хах! Явно не сравнить с моими бутерами. Так что не отмазывайся.       Голодными были оба, болтовня за столом не прижилась. Ник иногда мычал, закатывая глаза от удовольствия, а Ян безотчётно оттягивал серьёзный разговор. Сейчас так легко было себя обмануть, что корабль полон людей и под завязку залит энергией. Что завтра им обоим на работу, а сегодня они наедятся от пуза и сядут смотреть какой-нибудь боевичок из бездонной фильмотеки перед сном. Вблизи медик смог лучше рассмотреть нового знакомца.       Слегка отросшие, чёрные, вьющиеся крупными кольцами волосы прикрывали уши. Густая, прилично удлинённая борода и усы смягчали тяжёлый квадратный подбородок. В глазах, прикрытых густыми ресницами, поблёскивала отражениями почти чёрная радужка: зрачка в ней не разглядеть. Внешние уголки глаз вместе с краем бровей стремились к вискам. Если бы не мясистый нос с круглым кончиком, можно было бы с Ника скульптуры ваять. Сыто откинувшись в кресле, Ян собрался с духом и нырнул в неуютную реальность:       — Давай, Техник-Ник. Рассказывай, как мы докатились до такой жизни.       Неуловимо быстро переключившись с привычной уже дурашливости, Ник дожевал свою порцию, придвинул чашку с горячим кофе и отпил глоток:       — Короче, док… Проснулся я, как и ты, оттого что заряд в камере заканчивался. Только мне немного проще было, потому что напротив я видел твою спящую морду. И про внутренний рычаг я вспомнил вовремя.       Ян мысленно поморщился, со стыдом вспоминая мгновенное отупение от накатившей паники.       — А вот в остальном всё было так же. Синее солнце, совершенно пустые закрытые камеры и почти полное отсутствие энергии на корабле. Когда очухался, пошёл рыскать в поисках людей и ответов на вопросы. В рубке светится дежурка, которой хватает на поддержку консервации главного компа и сбор основной инфы о состоянии корабля. Система искусственной гравитации тоже работает, как видишь. Но только в отсеках, где подразумевается присутствие людей на постоянной основе: жильё и рабочие места. Даже холодильные камеры и склады в невесомости. Системы рециркуляции воздуха, воды и отопления пашут по главной магистрали, в каюте мне пришлось подключать аккумы, чтобы активировать индивидуальные потоки. Освещение отсутствует везде. Электронные замки отключены, хорошо, что вторичная механическая блокировка в порядке. Представляешь возможный кайф от излучения двигательного отсека? Или самопроизвольно открывшиеся внешние шлюзы? Хотя нам было бы пофигу: просто сон стал бы вечным… Ну и да. Ни одного человека. Никаких следов. Если бы не личные хранилища с вещами и бирки на криокамерах, можно было бы подумать, что людей здесь вообще не было.       Ян прикрыл глаза и потёр переносицу, сдвинув на лоб очки:       — Почему ты меня не разбудил?       — Твоя криокамера в то время ещё не разрядилась полностью. Чего тебя трогать? Будь ты тоже техником, имело бы смысл. А доктор чем мог мне помочь? Температуру померить? — Ник криво усмехнулся.       — Я при таком раскладе, в одиночестве, быстро шифером помахал бы.       — За тот месяц, пока я в одно рыло по кораблю ползал, чуть сам не помахал. Потому и не стал подключать к твоей камере дополнительные аккумы.       — Ладно… — Ян положил локти на стол и посмотрел Нику в глаза. — Что со связью?       — Хреново, док, у нас со связью, — техник откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. — Основная линия питания отсутствует. Не буду утомлять техническими подробностями, но смысл такой: если собрать всю доступную сейчас энергию с корабля, кроме необходимой для поддержки жизнедеятельности, и перенаправить её на передатчик, то мы сможем достучаться до ближайшего зонда-спутника. И всё бы хорошо, но… Сделать это получится только один раз. Одна передача, док. Со спутника связи она дойдёт до адресата рано или поздно. А вот ответ мы получить уже не сможем. И я не уверен, что нас захотят спасать. Сам понимаешь или объяснить?       — Ради двух человек отправлять через джамп корабли быстрого реагирования вряд ли кто-то станет. Две жизни экипажа, даже если приплюсовать к ним весь корабль, не стоят диких затрат энергии и энного количества кредитов. А дождаться другого обычного судна, которое не факт, что придёт с полным комплектом экипажа, — кто знает, куда и почему пропал наш? — нам вряд ли удастся. Не хватит оставшейся энергии на три года ожидания.       — В точку.       Ян глубоко вдохнул, зажмурился и уткнулся лицом в ладони. «Похоже, легендарный пушной зверёк вырос до размеров белого медведя», — внутри всё оборвалось с этой мыслью, которую предстояло ещё до конца осознать. Медленно выдохнул. Посмотрел поверх пальцев на плотно сжавшего губы Николаса. В его глазах прочитал немой вопрос.       — Ты же уже всё решил, Ник, я прав? Если спастись не удастся, то нужно хотя бы предупредить других возможных горе-исследователей об опасности? Тогда зачем тебе моё мнение? Присобачил бы пару аккумов к моей криокамере, и я бы в ней когда-нибудь потом благополучно сдох! — на последней фразе голос Яна сорвался на крик.       Техник сморгнул и отвёл глаза в сторону, не сумев выдержать требовательно-гневный взгляд медика:       — Может ты и прав. И надо было дать тебе спокойно заснуть якобы навсегда… — тихо начал Ник. — А теперь представь, что ты проснулся уже после моей смерти в камере один. Уверен, что это именно то, о чём ты мог бы мечтать в такой ситуации? — Взгляд бездонных чёрных глаз техника прошил Яна насквозь.       Теперь настала очередь медика отводить глаза.       — Ты достаточно умный, док, чтобы хорошо понимать, в какой жопе мы оказались. Мы, конечно, сможем сделать остаток своей жизни сносным. Заметь, сносным! Но не комфортным. Запаса аккумуляторов хватит надолго для наших повседневных нужд. Я много думал…       Вдвоём мы тут точно крышей поедем. Что у тебя, что у меня — минимум пятьдесят лет жизни в запасе. Один огромный пустой корабль, всего парочка реально полезных занятий и много… я бы даже сказал — немерено, свободного времени. При таких условиях мы либо суициднемся, на пару или по-отдельности, либо заработаем шизу, а может, поубиваем друг друга. Причём один вариант не исключает в придачу к нему и остальные в разных комбинациях. А «будем жить долго и счастливо» тут явно не прокатывает даже при самых оптимистичных раскладах.       Но мы можем хотя бы погибнуть не зря… Слабое утешение, конечно. Но иначе ловить вообще нечего. Хотя-я-я… Я могу усыпить тебя обратно, если хочешь. И перекрыть в камеру кислород. Поверь мне, — техник горько улыбнулся, сжав кулаки на коленях, — если ты примешь такое решение, я пойму.       Ян молчал, глядя на Николаса. Вот этот сильный телом и духом мужчина бродил всё время после пробуждения один по гулким пустым коридорам корабля. В почти полной тишине и темноте. Вздрагивал от неопределённых звуков, рождавшихся во тьме; разговаривал, наверное, сам с собой, пытаясь создать иллюзию диалога с другим живым существом; и, чтобы заснуть, выматывал себя до донышка. Но всё равно что-то делал, принимал какие-то решения, пытался разобраться… И терпеливо ждал, когда проснётся Ян. Дал ему ещё целый месяц счастливого неведения. Пожалел.       Есть чем восхищаться. И хочется соответствовать.       И правда, выход есть всегда. Но это не значит, что он кому-то понравится.       Ян протянул руку через стол:       — Дай пять, король без королевства. С чего начнём?       Николас прикрыл веки и растёкся по креслу от облегчения, позволяя себе минуту слабости. А потом тоже протянул руку навстречу обоюдно крепкому рукопожатию, спокойно и уверенно глядя в глаза:       — Начнём с отдыха. Спешить нам некуда, — хмыкнул в бороду. — Завтра с утра приступим.       — Кстати, про утро. Сколько сейчас по корабельному времени?       — Двадцать три сорок семь, — глянул Ник на панель ручной контрольки. Понедельник, двадцать пятое октября две тысячи триста третьего года.       Ян начал подкручивать механизм часов, техник, только сейчас заметив странное наручное устройство, с удивлением уставился на него, подался вперёд, пытаясь рассмотреть поближе:       — Это я, по-твоему, полон сюрпризов? Очков было мало. Теперь ещё и механические часы? Серьёзно?       — Ха! Это не просто механика! Это автоподзавод! Рукой пошевелил, и пошли. А ещё у них светится циферблат, — Ян, хвастаясь, прикрыл часы рукой, демонстрируя неяркие точечки и стрелочки, фосфоресцирующие нежной зеленью в темноте.       — Ого! Круто! — Ник поднял взгляд, уставившись в лучащиеся довольством с ноткой превосходства синие глаза.       — Мы б ещё чем-нибудь померялись, чесслово, как подростки на игровой площадке, — медик улыбнулся и расслабленно хмыкнул, откинувшись в кресле.       — И не говори, — так же расслабленно рассмеялся техник.       Напряжение ушло. Решение принято, приоритеты расставлены, план намечен. Осталось только выполнять.       — Ладно, док. Иди отдыхай. Я приберусь сам, — Николас собрал пустые банки от консервов и понёс к утилизатору у входной двери.       На спине техника что-то сверкнуло маленькой синей молнией. Медик нахмурился и встал с кресла:       — Ник, стой. Что это у тебя на левой лопатке? — Ян потрогал пальцами небольшое, сантиметров пять в диаметре, серое пятно с неровными краями.       — Ай! Полегче! — вздрогнув, Николас попытался рассмотреть через плечо, чем занят медик. Конечно же, ничего не увидел, кроме короткостриженой макушки.       — Настолько больно? — с тревогой спросил Ян, ослабляя давление, с бо̒льшей осторожностью пальпируя край пятна.       — Да нет. Скорее от неожиданности. Сейчас совсем чуть-чуть. Как синяк примерно.       — Ну, это и похоже на гематому, только… — Ян отступил на шаг, подергал верхнюю губу: «Показалось? Вполне может быть». — А, не парься, — махнул рукой. — Наверное, действительно просто синяк.       — Техканалы узкие: мало ли где угол подровнял, — Ник выбросил мусор и повернулся к Яну лицом. — Пройдёт, на мне всё как на собаке заживает, — улыбнулся, хлопнул по плечу. — Спокойной ночи. Сумку не забудь.       И тут погас свет.       — Да какого?! Не двигайся, док. Щас.       Грым!       — Ах ты ж!.. Вашу машу! — донеслось из ванной.       Вспыхнул фонарик.       — Что к чему, не понял?.. Помоги-ка мне чутка, док. Подсвети здесь.       Ян направил пучок света на стенную панель. Ник отщёлкнул фиксаторы и полез внутрь.       — Ха?! Аккумы сели… Как так? — приглушённый переборкой голос техника фонил недоумением и какой-то… беспомощностью?       — А что, не должны были? Насколько я помню, их хватает как раз примерно на месяц с такими нагрузками.       Ник вытащил из техканала два тяжёлых куба, каждый размером с небольшой чемодан.       — Это аккумы армейского образца с двойным объёмом, док. Вторая партия. Когда сдохли первые, я решил, что мне попался брак. А это, знаешь ли, так же вероятно, как то, что я танцор голобалета. А такая закономерность уже настораживает. Пойдём-ка проверим твои.       Техник прихватил сканер и отправился в каюту медика. Ян последовал за ним и присел, заглядывая в техканал, в котором в три погибели скорчился Ник:       — Ну что там? — медик попытался скрыть тревогу в голосе, но не очень-то ему это удалось.       Ник приложил сканер к аккуму и считал информацию. С каждой строчкой пробегающих на дисплее данных Ник всё больше хмурился. Он нажал пару сенсорных кнопок на верхней части куба, запуская программу самодиагностики. Увидев цифры объёма заряда, техник сел на пол, прислонившись спиной к стенке техканала, и обескураженно посмотрел на Яна:       — Потребление в норме, но аккумы теряют заряд. В никуда.       — В смысле? Что-то дополнительно жрёт питание через системы корабля?       — Нет. В том-то и соль. Воздушно-капельным путём. Кажется, так это у вас, док, называется?       — Погоди-погоди… — выставил вперёд ладонь Ян, словно отталкивая от себя слова техника. — То есть энергия просто… исчезает куда-то?       — Именно.       — Как же так? — Ян затеребил верхнюю губу в нервной задумчивости.       — Откуда мне знать? — техник устало провёл рукой по лицу. — О! Давай проверим аккумы на складе, — Ник тяжело поднялся, прихватив сканер, и направился на выход.       Ян притормозил его, упёршись ладонью в грудь:       — А давай без давай? Завтра посмотрим. Ты с ног валишься.       — Ага… А ты сможешь заснуть сейчас, не разобравшись до конца? — Ник тряхнул головой и нахмурился. — Я – нет.       — Ладно, но обещай мне, что у нас это будет последнее дело на сегодня, — Ян ткнул пальцем технику в грудь.       — Обещаю, мамочка, — протянул тоненьким голоском Ник.       — Не нужен мне такой непослушный сын! — медик легонько шлёпнул техника по затылку.       — Ты отказываешься от родительских прав?! А как же перевоспитать и вырастить достойного члена… общества? — пауза в фразе явно была намеренной.       — Сам вырастет, — хихикнул Ян, пасуя обратно двусмысленность.       Они шутливо переругивались всю дорогу к складам, которые находились в «рукоятке» корабля перед самой развилкой. Фигура впереди идущего Ника то сливалась с темнотой, попадая в тени от промежутков между иллюминаторами, то высвечивалась обманчивым синим светом солнца. И всё-таки этот свет… Граничащий с индиго, почти режущий глаз, вызывал прямо-таки зудящее дежавю, но Ян никак не мог уловить его причину. Пытаясь вспомнить, медик не заметил, что Ник остановился, и чуть не влепился ему в спину.       — Пришли, — сказал Николас, освещая фонариком дверь склада. — Там невесомость и холодрыга, док. Побудь здесь, я зайду сам.       — Я подсвечу. Не навернись там.       — В невесомости? Да ты юморист, — хохотнул техник.       Ник нажал на механический рычаг и, сопровождаемый светом фонарика, нырнул в темноту. Схватился за болтающийся в воздухе короткий страховочный трос, пристёгнутый к поручням на скользящий карабин, и прикрепил его к поясу.       — Они на втором уровне.       Ян осветил другой ряд полок, и техник потянулся к ближайшему аккуму, доставая сканер из кармана. Пока он колдовал над контролькой, медик покрутил фонариком, рассматривая другие грузы.       — Ник, здесь что, только аккумы?       — Нет, на третьем уровне оружие, боеприпасы и экзоброня, — ответил бородач рассеянно. — Остальное во втором складе, который гораздо больше. А этот чисто армейский. Если бы не потеря энергии, мы бы сюда ни за что не попали. Вход только по спецпропускам.       Док, эти аккумы заряд не теряют. Странно…       — Может, всё же брак?       — Не знаю, что и думать… — Ник потёр подбородок. — Ладно, давай я тебе аккуратно кину парочку. Только лови за границей порога, руки оторвёшь.       — Давай.       Техник стащил два куба с полки и отправил по одному в медленный полёт к двери. Первый Ян удачно подхватил и подвесил над самым полом. А второй то ли разогнался сильнее, чем нужно, то ли неудачно закрутился, но его часть попала под действие поля гравитации, и медик успел только ноги убрать, как аккум бахнулся на пол верхней частью, где расположена контролька.       — Мало ты каши ел, док, — послышался из темноты ехидный голос Николаса.       — Чёрт… прости. Он не сломался хоть? — расстроенно проговорил медик.       — Да они бронированные! Это ж не стандартная модель. Ни хрена не вижу, вытаскивай меня отсюда давай.       Ян проложил Нику световую дорожку, и через пару минут они уже переворачивали упавший куб. Контролька светилась, показывая уровень заряда, который на глазах уменьшился на пару тысячных.       Николас поднял на медика удивлённо-недоуменный взгляд:       — Я только что его там проверял. Не было утечки!       — Может, от падения? — с тревогой глядя на техника, стиснул себя за плечи Ян.       — Нет, док. Говорю же, они пуленепробиваемые. Ему до синего светодиода эта пара метров.       Ник дернулся к аккуму, плавающему над полом около порога склада. Прикоснулся к сенсору. Несколько напряжённых минут они пялились на индикатор заряда, который упорно держался на отметке в сто процентов. Переглянулись и вытянули куб за порог: полоска дёрнулась и поползла вниз.       Перетаскивая кубы туда-сюда, убедились, что в помещении склада аккумы не разряжаются. Запарившись таскать тяжести, сели на пол, откинувшись на стену спиной.       — Ничего не понимаю, док, — дёрнул себя двумя руками за волосы Ник. — А ты?       — Я понимаю ещё меньше тебя, Король, — помассировал пальцами глаза Ян. — Слушай, утро вечера мудренее. Давай выспимся и подумаем завтра. Наша мозговая активность явно снижена от усталости, — медик похлопал Ника по плечу. — Пойдём.       — Да, ты прав. Пора спать, — вздохнул техник.       Дотащив аккумы до каюты Ника, подключили их и разошлись по своим койкам.       Ян долго лежал в темноте, пока взбудораженный организм медленно успокаивался, настраиваясь на отдых. В соседней каюте периодически то шуршало, то кашляло. Медика успокаивало это ощущение чужого присутствия. Уже проваливаясь в сонную одурь, Ян вдруг вспомнил, откуда ему знаком синий свет этого солнца. Кварц! Кварцевые лампы, которые триста лет назад использовали в больницах для обеззараживания помещений. Студентом он писал обзорный реферат по истории развития медицинской техники и видел старые, ещё бумажные, фотографии… «Не забыть… Завтра… не забыть…»       С утра побаливала голова. Ян умылся, оделся и постучался к Нику:       — Кто там?       — Ян, — на автомате отозвался медик и с размаху шлёпнул себя ладонью по лбу: «Кто ж ещё-то может быть?» — Ник, ты издеваешься, что ли?       — Аха-ха! Купился! Входи, будем завтракать.       Всклокоченный со сна техник уже включил печку и рассматривал инструкцию на упаковке гранулированного сухого омлета.       — Дай сюда, — вырвал у него из рук пакетик Ян, — и иди умывайся. Просто воды добавить надо, взбить и подогреть на сковороде.       Пока Ник плескался в душе, медик колдовал над едой и упорно пытался вспомнить казавшуюся важной мысль, недодуманную вчера перед сном. Она ускользала от внимания, тем не менее навязчиво мелькая хвостиком в закоулках памяти. Хвостик почему-то представлялся голубым.       Николас вышел из ванной, вытирая непокорную шевелюру, повернулся к Яну спиной и полез в шкафчик около кровати за чистой футболкой. Пятно на лопатке стало в два раза больше и покрылось сеткой белёсой неровной паутины, посверкивающей синими всполохами.       У Яна ослабели пальцы, и чашка кофе шмякнулась в тарелку с исходящим паром омлетом. Ник обернулся на шум и застыл с комком одежды в руках.       — Там… У тебя… — горло пересохло, слова не пролезали в него, застревая в глотке.       — Что?.. — тревога медика передалась Нику, сверкнув отголоском страха в глазах.       — Повернись, дай посмотрю, — взяв себя в руки, почти не дрогнувшим голосом проговорил Ян.       Пятно было упругим, чуть шероховатым, ничем на ощупь не отличаясь от остальной кожи вокруг. При нажатии паутина расплёскивала в стороны светящиеся дорожки, упирающиеся в неровные границы пятна и затухающие где-то в глубине.       — Ну что там, док? Не томи, — неосознанно напрягая мышцы спины, глухо спросил Ник.       — Болит?       — Нет. А должно?       — Твой якобы синяк стал больше и… он какой-то странный.       Ник рванул к зеркалу и, вывернув голову, начал разглядывать посверкивающее серое пятно. Дотянулся через плечо рукой до его края, аккуратно потрогал.       — Что это за хрень, док?       — Я не знаю…       — Не понял? — чёрные глаза удивлённо расширились.       — Это ни на что мне знакомое не похоже. За уши можно притянуть что хочешь: и чуму с Эдиан-1, и лишайник с Пилона, и вирус с Улины. Но у чумы пятна розовые, однородные, с чётко очерченными красными краями. Лишайник в атмосфере, пригодной для человека, сам умирает в течение двух недель. А от вируса ты не мог бы есть, плюс повышенная температура, — Ян потёр лоб, лихорадочно перебирая в памяти симптомы экзоболезней. — Ничего не лезет в голову.       Медик поднял взгляд и, сам себя убеждая, что недуг известный и поддаётся лечению, продолжил:       — Нужны анализы. Кровь, соскоб, медискан…       — Медискан мы не подключим, док. Ему требуется отвод от центрального потока энергии: слишком он обжорист. Сколько времени требуется для минимальной диагностической процедуры?       — Сорок минут.       — Нет, док. Тот ручеёк, что остался от главной жилы, не справится с обеспечением питания для медискана на такой срок без отключения всех оставшихся систем корабля.       — Ну и чёрт с ним! Ты центрифугу подключить сможешь? И микроскоп?       Ник потёр подбородок, что-то прикидывая в уме:       — Да.       — Тогда делай, — Ян вытер салфетками пролившийся кофе. — Вот же ж! Только еду испортил.       — Будем считать, что два моих любимых блюда решили познакомиться поближе, — улыбнулся Ник. — Не дёргайся, я уверен, вкусно будет в любом случае.       — Ты, похоже, в еде не особенно привередлив, даром что король, — почти восстановив душевное равновесие, ухмыльнулся Ян, глядя в свою тарелку. «Придётся тряхнуть универской практикой и сделать анализы дедовским способом. Надо попросить Николаса зарядить мой планшет: в нём есть справочные материалы по экзоболезням. Всё будет хорошо. Всё точно будет хорошо…» Медик горько рассмеялся про себя. Да. Будет хорошо, как же… Дорога всё равно в один конец. И последняя остановка уже маячит на горизонте.       Ян исподтишка взглянул на безмятежно жующего Ника. «Непробиваемый! Как ему удаётся сохранять присутствие духа? Смотришь на него и непроизвольно сам заражаешься этим непоколебимым спокойствием…»       — Лабораторию я частично запущу, док. Но у нас есть ещё один вопрос на повестке дня, так сказать. В чём причина утечки энергии за пределами армейского склада? С одной стороны, тогда ясно, куда делось питание: если оно всё время исчезало в никуда, то оно… просто исчезло. Но почему не до конца? И почему внутри помещения склада аккумы не разряжаются?       Ян облепил ладонями чашку с чаем, прогревая слегка похолодевшие пальцы:       — Ну… Почему не исчезло совсем, я могу предположить. Допустим, действие чего-то, пока нам неизвестного, высасывающего энергию, продолжалось не всё время с начала полёта, а какой-то определённый отрезок времени. А раз эффект сохранился, значит воздействие продолжается до сих пор… — Потерянная вчера мысль вдруг с размаху шлёпнула по мозгам: «Кварц! Обеззараживающее излучение! Стоп… Учёные отправили экспедицию, чтобы изучать необычный спектр Зет-42. А что, если его лучи обладают особым свойством? А с чего мы решили, что энергию именно высасывают? А что, если она просто «испаряется» под влиянием уникального излучения? Или как-нибудь «выбивается» из заряженных материалов и веществ, словно электроны из атомов под воздействием радиации? Между прочим, радиационное излучение находится именно в той стороне спектра, где и видимый человеческому глазу фиолетовый цвет... Правда его частота гораздо выше. А что, если это синее солнце излучает что-то покруче гамма-лучей?!» — медик неосознанно затеребил верхнюю губу.       Ян так увлёкся размышлениями, что техник устал ждать продолжения монолога и решил подать голос:       — Да оставь ты её в покое! Оторвёшь!       — А?.. Что?.. — медик поднял на Ника невидящий взгляд.       — Говорю, губу не трогай, — хихикнул техник. — Пришить обратно не получится. Ты, как нервничаешь или сильно задумываешься, начинаешь драть её нещадно. Чем она тебе не угодила?       Лицо Яна стало осмысленным, он убрал руку от лица и покраснел:       — Никогда за собой не замечал… Да фиг с ней! — вдруг прорычал медик. — Я, кажется, догадался в чём дело! Слушай!..       Когда Ян изложил свою теорию, Ник ненадолго задумался, прикрыв глаза:       — Ты хочешь сказать, что меня убивает солнце?       — С чего ты взял? Совсем необязательно. К тому же, я-то здоров.       — Ну, ты позже меня вылез из криокамеры, симптомы могли ещё не проявиться — это раз. Если это долбаное солнце фигачит чем-то покруче самого страшного излучения, известного людям, то вряд ли органика нормально может это пережить — это два. Кроме того, насколько я помню, человеческое тело тоже вырабатывает энергию: пусть это всего лишь примитивное слабенькое электричество, но всё-таки… Это три. Вывод напрашивается сам собой.       Ник проговорил это так спокойно, словно рассуждал о светской жизни медиа-знаменитостей. А у Яна от его ровного голоса волосы на голове зашевелились.       — Строить можно какие хочешь теории, ничего ещё не ясно, — упрямо проговорил медик. — Запусти мне медаппаратуру, я проведу анализы и сделаю выводы. Может, у тебя лишай какой-нибудь, а ты себя раньше времени хоронишь.       — Всё же с чувством юмора у тебя всё в порядке, — заржал Ник. — «Раньше времени», хех, надо же!       Техник поднялся из-за стола и толкнул насупившегося Яна в плечо кулаком:       — Спокуха, док, — посерьёзневшие чёрные глаза заглянули медику в самое нутро. — У нас есть задача, и её надо выполнить. Твои исследования моего странного недуга можно приложить к отчёту, который мы отправим на Большую Землю. Лишним не будет. Я пошёл запускать лабораторию. И это…       Техник на мгновение опустил глаза, как-то нервно дёрнул плечом, но всё же проговорил вслух то, что уже некоторое время крутилось у Яна в голове:       — Боюсь, док, у нас с тобой гораздо меньше времени, чем мы рассчитывали. Давай постараемся успеть.       Хлопнула дверь каюты, а Ян ещё несколько минут пялился на её белую металлопластиковую поверхность в каком-то ступоре, без единой мысли в голове. «Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Твою мать! Чтоб ты провалилась, Зет-42! А-а-а! Чтоб тебя чёрная дыра сожрала!» — впившись пальцами в короткий ежик волос, с искажённым отчаянием и болью лицом Ян орал во Вселенную, проклиная её несправедливость. Схватив ближайшую тарелку, он со всей дури запустил её в стену. Небьющаяся посуда нагло отрикошетила, чуть не засветив медику прямо в нос. Вовремя поднявший руку Ян успел защититься и вдруг как-то сразу успокоился. Мимолётно подивившись резко наступившей внутренней гармонии, подумал: «Врёшь – не возьмёшь, синяя уродина! Ещё посмотрим, кто кого. Может, не я, может, не Ник… Но нас, людей, много. Гораздо больше, чем ты сможешь переварить. И рано или поздно ты сдашься. А мы с Ником прямо сейчас заложим под тебя бомбу замедленного действия».       Что он имел в виду этой гневной тирадой, что значит «ты сдашься» и кому, Ян бы и под дулом бластера не смог сказать. Агрессия полезла из него, нерассуждающая, слепая, жуткая в своей беспредельности. Зато эта злость почему-то уравновесилась холодным расчётом, прозрачно-чётким, словно чистейший ледяной клинок. Где-то внизу бурлила лава эмоций, а вверху, питаясь ей, трезвые мысли выстраивались в ровные шеренги. «Наверное, именно это и называют холодным гневом», — подумал Ян, мысленно ощупывая новое состояние сознания.       — Прибираюсь, одеваюсь потеплее и иду помогать Нику. Хватит сопли разводить, — кивнув самому себе, Ян пошёл мыть посуду.       Когда медик добрался до лаборатории, находящейся во втором «зубце» корабля — почти напротив отсека с криокамерами, техник уже подключил центрифугу и возился с микроскопом. Ян постарался осторожно пробраться между валяющимися там и сям кабелями, глянцевые змеиные хвосты которых прятались в армейском складе. Одолженные у Ника растоптанные кроссы норовили соскользнуть с ног.       — А чего ты аккумы прямо сюда не припёр?       — Заметил кое-что, — не поднимая головы, ответил Ник. — Если энергия находится в движении, потерь меньше. Потому и двигло корабля не встало: вихревые потоки плазмы не дали выжрать его досуха. Или что там это грёбаное солнце делает? Распыляет?       — Хм, — потирая подбородок, задумался Ян. — В твоём предположении есть рациональное зерно. Но тогда получается, аккумы больше всего подвержены влиянию Зет-42.       — Да. Оставим их в пределах склада, а к рубке протянем кабели. Запаса хватит, только тащить через весь корабль будет неудобно.       — Я могу сейчас чем-то помочь, Ник? Концы, может, подать?       — Пхах! Ты, главное, их не отдай, док, — совсем уж неприлично заржал техник. — С остальным я и без тебя справлюсь. Лучше подумай, что ещё тебе может быть нужно.       — Планшет зарядить: там справочник, который может мне пригодиться. Ещё не забудь лампу над диагностическим креслом подключить. И хотя бы один светильник над лабораторным столом.       — Понял. Принял. Пойди погуляй чуток. Через полчаса будет готово.       Погулял Ян до своей каюты, где забрал планшет, на большее его не хватило. Хотелось немедленно приступить к анализам, а не бессмысленно шарахаться по пустому тёмному кораблю. «Забавно, — размышлял медик, снова направляясь в лабораторию. — Кварцевый свет когда-то служил людям, помогая справиться с инфекциями. А теперь эта синь медленно убивает нас, если мои логические выкладки верны. Всё-таки какие мы маленькие и слабые по сравнению с огромной и неизведанной вселенной. А всё туда же: покорить, освоить, использовать… Ничуть не изменились за столетия с момента маленького шага Армстронга». Ян остановился у очередного иллюминатора в стене лаборатории и, прижав планшет к груди, обнял себя за плечи, молча разглядывая поверхность синего солнца. «Куда же могли деться остальные пассажиры?» — медик видел через окна напротив стальную дверь криоотсека, располосованную синими лучами. На верхней части обшивки корабля, как раз примерно над этим входом, торчала часть то ли ребра жёсткости, то ли какой-то надстройки почти чёрного цвета, сильно выделяясь на фоне остального светло-серого металла. Ян нахмурился, присматриваясь.       — Ник, а что это за черная хрень?       — Где?       — Да вот. Видишь? Наверху, — ткнул пальцем в стеклопласт медик.       — А… — подошедший поближе к иллюминатору техник почесал бороду. — Это укрепбалка. Сохраняет корпус в целости при разгоне и торможении. Защита от перегрузок из сверхметалла. Целиком из него корабль не сделаешь: слишком дорого — вот и выкрутились конструкторы. Ты чего застыл? Не пугай меня, док.       — Да ничего… Мысль одна появилась. Держи планшет, я сейчас приду.       Ник удивлённо посмотрел вслед убегающему медику:       — Тапки не потеряй только!       Ян раздражённо махнул рукой, но в прыгающем свете удаляющегося фонарика техник этого, естественно, не увидел, хмыкнул, пожал плечами и вернулся к работе.       «Так и знал!» — улыбнулся медик, глядя на криокамеру с биркой «Врач высшей категории Ян Бласкович». Прямо за ней вверх до потолка, по его поверхности и на противоположную сторону отсека тянулась широкая чёрная полоса укрепбалки. «Техник-специалист ТВВ Николас Штерн» значилось на крышке камеры у Яна за спиной. «Готов поставить на кон свои часы, что стены армейского склада тоже из сверхметалла!»       На проверку догадки много времени не понадобилось: уже через пару минут Ян стоял у порога армейки, скользя светом фонарика по черным стенам, полу и потолку. «Ха! Знай наших!» — довольно кивнул себе медик и поспешил в лабораторию поделиться открытием.       — Ник, я знаю, почему аккумы в складе не садятся!       Техник сел на пол поудобнее, внимательно слушая захлёбывающегося от волнения Яна, и, когда медик закончил, помедлив, сказал:       — Ладно, это имеет смысл. Но куда делись остальные люди? Если твои теории верны, их просто распылило прямо в криокамерах. Получается, именно это ждёт и нас. Заживо сгореть от излучения.       — Но мы теперь знаем, как защититься! Давай подключим склад к энергии и переберёмся туда! — не желая смиряться с ужасной участью, затараторил Ян.       — Зачем? — отблеск чёрных глаз сверкнул в полутьме.       — Т-то есть как зачем? — растерянно проговорил медик. — Чтобы не уме… — «реть» Ян проартикулировал одними губами, вдруг потеряв дар речи.       В тишине раздался придушенный смешок:       — Дошло, док? Чуть раньше, чуть позже… Какая разница? Моё дело — успеть настроить оборудование. А твоё — успеть составить послание на Большую Землю. Я бы даже сказал, что нам повезло: у тебя есть подопытный, и отчёт о «безопасной экспедиции» — скривив губы, издевательски протянул Ник, — будет максимально полным.       — Николас… — вдруг тихо позвал медик. — Как ты с этим справляешься? Неужели тебе не страшно? Ты так спокойно обо всём этом говоришь, что у меня волосы на загривке дыбом становятся.       — Пф, — техник упёрся локтями в колени и уронил голову на руки. — Кто сказал, что мне не страшно? — глухим, почти незаметно срывающимся голосом проговорил Ник. — Да я до усрачки боюсь. Я же не из сверхметалла, док, — сильно потерев ладонями лицо, он поднял глаза. Бездонные, отражающие индиго, льющееся из иллюминаторов. Губы дрогнули в горькой улыбке. — Но какой смысл биться в истерике? Тебе будет легче? Мне? На том свете попаникую.       — Я всё равно рад, что ты хоть немного выговорился, — тепло сказал Ян и улыбнулся. — Ты закончил с подключением? Давай сделаем анализы, Король Говна. Щас я проколю тебе шкуру в паре мест и отправлю заниматься обедом: нечего отлынивать от готовки!       — Эй! Мы же договорились, док! Не царское это дело! — фальцетом на грани ультразвука заорал Ник, хватаясь за протянутую медиком руку.       Ян хлопнул поднявшегося с пола техника по плечу:       — Снимайте футболку, Ваше Величество. Мне не до еды будет. И я ничего не имею против бутербродов, так что не выпендривайся.       — Я не умею раздеваться сам. Где мой робот-камердинер? — капризно прогундосила бородатая королева голодрамы.       — Уволился три года назад. Увы. Ваш запах оказался для него невыносим, — скорбно опустив уголки губ вниз, посетовал Ян.       — Слабак! — нудел самодержец, обнажая торс. — Надо было делать по спецзаказу: с отсутствующим газоанализатором. Фу-ты ну-ты, какая фифа! Подумаешь, слегка распространяю амбрэ…       — Слегка – эдо не до слово, — демонстративно зажимая нос, пробубнил медик.       — Что, реально от меня так сильно несёт? — с тревогой принюхался к зажатой в руке футболке Ник. А потом заметил нездоровый смешливый блеск в глазах Яна и от души расхохотался. — Один — один, док.       — Это тебе за утреннюю подколку. Будешь знать, как издеваться над врачом, пациент, — хихикнул медик. — Всё, ложись на диагностическое кресло, только разложить его не забудь: вон ту зелёную ручку потяни, видишь?       Ник растянулся на кушетке, а Ян привычно приготовил инструменты для забора крови и соскоба. Пневмошприц чмокнул, заполняясь кровью.       Ян сразу же распределил часть образца по пробиркам, оставив в кровеприёмнике примерно половину, и, взяв скальпель, подошёл к Нику:       — Потерпи, пожалуйста, будет немного больно.       Поражённая кожа с серого пятна подалась не сразу. Классический соскоб сделать не получалось совсем: острейшее лезвие сдирало с поверхности настолько маленькие чешуйки, что вряд ли могло дать адекватную картину заболевания. Скальпель вяз в необычной субстанции, словно воздушное такси в пробке.       — Ник, ты там как?       — Норм. А ты что-то делал? Я ничего не чувствую.       — Серьёзно?       — Абсолютно.       — Тогда потерпи ещё.       «Раз болевых ощущений нет, можно попробовать срезать слой. Вколоть обезбол? Нет, не стоит. Мало ли как это подействует на заражённый организм». Поправив очки, Ян всё-таки решился и, повернув лезвие параллельно поверхности кожи, сделал надрез. Техник молчал, ни одна мышца спины не дёрнулась. Только синие всполохи внутри пятна начали лихорадочно разлетаться в разные стороны от движущегося скальпеля. Аккуратно срезав тонкий серый пласт в белёсых прожилках с голубыми точками, Ян положил его на предметное стекло. Крови не было ни капли. Медик довольно кивнул и отнёс образец к микроскопу.       — Ник?       — …       — Ник?!       — …       Медик рванул к технику и, вдруг ещё больше испугавшись, невесомо тронул за плечо.       — Ник… — в ужасе прошептал Ян.       — Хр-р-р-р…       — Ты что, заснул, поганец?! — облегчённо и зло выдохнул медик.       — Два — один, док, — давясь смехом, затрясся Ник.       — Ну ты!.. — от души влепил Ян затрещину технику, снова ощущая на привычном месте провалившееся было куда-то сердце. — Вали давай! Мне работать надо!       — Господин доктор, — чопорно начал Ник, вставая с кушетки и потирая ушибленный затылок, — Для вас сегодня вип-меню: бутерброды, бутерброды или бутерброды. Что будете заказывать? — перекинув через руку футболку на манер официанта, техник сделал вид, что готовится записывать в блокнот.       — Дайте подумать. Выбор так велик и разнообразен, — Ян постучал указательным пальцем по губам, воззрившись с озабоченным видом в потолок. — Вот! Перед этим блюдом я точно не смогу устоять! Конечно же, бутерброды!       — Бутерброды! Заказ принят! — сверкнув зубами в улыбке, Ник шутовски поклонился и пошёл в каюту, насвистывая.       Ян закопался в исследования: включил центрифугу и полез в планшет. В данных об известных экзоболезнях, исходя из симптоматики, найти ничего не смог, плюнул на бесполезные поиски и решил использовать планшет в качестве диктофона. Хоть какая-то польза.       Кровь после центрифугирования разделилась на привычные фракции эритроцитов, тромбоцитов, лейкоцитов и плазму. Вот только в каждом из слоёв посверкивали синие вкрапления, словно рассыпанные фосфоресцирующие кристаллики, которых даже центробежная сила не смогла усмирить. Они свободно проникали из одной фракции в другую в броуновском движении. Мазнув пару капель на предметное стекло, Ян устроился перед микроскопом.       Неизвестные частицы и правда больше всего напоминали кристаллы своей необычной формой усечённых додекаэдров. Поблёскивали голубым они в тот момент, когда поворачивались к плоскости зрения большими гранями, а так как вертелись они постоянно, то и сверкали всё время. Понаблюдав за ними подольше, медик понял, что траектории их движения не пересекаются: они отталкивались друг от друга при сокращении расстояния до какого-то минимума. Но самым удивительным было то, что эти кристаллы совершенно никак не влияли на клетки крови, словно всегда и были с ними в одном организме. И в образцах из центрифуги, и в обычной крови из пневмошприца частицы вели себя абсолютно одинаково, как будто вообще не были подвержены внешним воздействиям. Определить их природу не представлялось возможным: на вирусы они были совершенно не похожи, судя по их поведению, а для бактерий слишком маленькие. Точно так же исключался вариант грибков. Разрезать, раздавить или повредить маленькие синие кристаллы у Яна не получилось: никакой инструмент их не брал.       Отложив на время дальнейшее исследование крови, медик положил под микроскоп образец среза. Тут уже всякое, пусть и относительное, спокойствие улетучилось: пластина бывшей кожи была мертва. Точнее она выглядела такой, потому что привычные верхние клетки эпителия, лежащего под ним базального слоя и неровные кусочки дермы, частично попавшие под скальпель при срезе, были пустыми, серыми, полупрозрачными, словно выгоревшими изнутри. Волосы исчезли, как и их выходные отверстия. Вместо крови в кусочках капилляров болтались хорошо знакомые синие кристаллы. И отделение от питательной среды в виде остального организма для них, похоже, не имело никакого значения. Они всё так же бодро крутились и толкались в серой выжженной массе, прокладывая дополнительные тоннели, которые напоминали паутину, видимую и невооруженным глазом.       Ян присмотрелся внимательнее и сосредоточенно свёл брови: в движении кристаллов и расположении их ходов на коже была некая система.       Белёсые узоры, казавшиеся паутиной, на самом деле представляли из себя спирали разного размера, но очень похожие формой. Синие частицы курсировали в одну или другую сторону, в зависимости от расположения хвостика спирали. «По или против часовой стрелки», — вспомнил Ян устаревшие словосочетания, имеющее смысл только для того, кто ещё носил механические часы. Отделённые от основного подкожного субстрата, кристаллы достигали конца спирали и безошибочно возвращались к её началу, вливаясь в новый круг. Как это могло выглядеть на «живой» коже, медик представлял с трудом. Проникают в более глубокие слои по капиллярам, попадая в основной кровоток? А как тогда возвращаются к началу «своей» спирали? Куда делись клетки крови, даже от трупиков которых нет никаких следов? Как синие частицы влияют на внутренние органы? Все остальные ткани точно так же отмирают, превращаясь в серую массу? Столько вопросов и ни одного мало-мальски адекватного предположения о причинах, сути и возможном развитии болезни, если это вообще можно было так назвать…       «Как же не хватает медискана! Долбаное синее солнце!» — Ян сдвинул очки на лоб и потёр уставшие глаза. В ушах что-то навязчиво зажужжало. На плечо вдруг опустилась непривычная тяжесть. Медик подпрыгнул от неожиданности, сердце сделало паузу.       — Док! Алё! Ты в порядке?       — Ты с ума сошёл, Ник! Да я чуть не… Ар-р-ргх! Нельзя же так пугать! — в рёбра застучало пойманной птицей.       — Да я зову-зову, а ты молчишь! Что мне было делать?! — расстроенно пробурчал техник.       — Фух, блин! — выдохнул Ян. — Что случилось-то?       — Пойдёмте жрать, пожалуйста, господин доктор, — ехидно проговорил Ник.       — Что? Уже готово? — посмотрел на него поверх очков медик, удивлённо приподнимая брови.       Самопровозглашённый король вытаращил глаза:       — Док, два часа прошло. Я уж и хлеб поджарил, и макарошки замутил, — гордись мной! — и колбасу нарезал. Всё ждал, пока придёшь. Два раза чайник грел!       — Ах, ёж твою медь! Заработался, прости.       — Нарыл что? — с любопытством оглядел препараты Ник.       — Ох… Давай после обеда поговорим? Не будем себе аппетит портить.       — А есть чем? — свёл брови техник.       — Пойдём поедим, а? — отвёл глаза Ян.       Конечно, назвать колбасой специальным образом высушенные брикеты чего-то отдалённо похожего на мясо, а хлебом — пропаренные галеты, можно было с большой натяжкой. Однако медик ел и многословно хвалил, не давая Нику вставить и звук. Но сколько кабелю не тянуться…       — Док, ближе к телу, — перебив, глухо сказал техник. — Что ты выяснил?       Ян сглотнул очередную порцию разваренных макарон и чуть не поперхнулся, словив хмурый взгляд чёрных глаз. Запив комок в горле остывшим кофе, упёршись взглядом в почти пустую тарелку, медик хрипло заговорил:       — Можно сказать, ничего, Николас… У тебя в крови синие кристаллы, которые я не могу идентифицировать. Ткани образца повреждённой кожи выглядят так, словно их что-то выжгло, оставив только оболочки клеток, в них я обнаружил те же частицы. Причём они живее всех живых, даже лишённые связи с твоим телом. Это не вирус, не грибок и не бактерия. Это что-то совершенно другое…       Ян нервно сцепил руки в замок и посмотрел наконец Нику в глаза. Техник растерянно сморгнул, отвёл взгляд и вдруг расслабленно откинулся в кресле. Вздохнул. Сжал кулаки на коленях и прошил медика отчаянно-твёрдым взглядом, смирившегося, но не желающего дёшево продавать свою жизнь человека. Сжатая до желваков челюсть разомкнулась:       — Сколько мне осталось, док? Я успею закончить начатое?       Горло сжало спазмом, Ян еле выдавил из себя, покрываясь мурашками от осознания:       — Примерно неделя, если судить по скорости распространения пятна.       Ник прикрыл на секунду веки, встряхнул головой и криво улыбнулся:       — Что ж… Расслабляться рано, док. Время есть — и это главное.       Техник хлопнул руками по подлокотникам кресла и стремительно вскочил на ноги, чуть не перевернув стол:       — Мне надо работать, я пошёл.       Дверь хлопнула, медик сидел зажмурившись, сжимая руки на затылке. «Ну почему? Почему всё именно так? Я врач — клятва Гиппократа, ха-ха! — и абсолютно бесполезен! Мог бы, руку бы отдал, чтобы его вылечить. А лучше — за то, чтобы мы оба вообще в эту ситуацию не попали. Ну же! Забери её, грёбаная синяя звезда, и верни всё назад!— медик уставился на свою правую ладонь, словно ждал, что она прямо сейчас исчезнет, повернув время вспять. — Бесполезный ты кусок дерьма, Ян. Твоя рука на фиг не нужна Вселенной. Думаю, ей не нужен ты весь».       Ян обессиленно упал на стол, сломленный иррациональным чувством вины за то, что не мог помочь ни Нику, ни себе. Как будто его решение лететь как-то могло повлиять на саму экспедицию, на желание отправиться в неё техника, на излучение Зет-42 в конце концов.       В какой-то момент тиканье часов выбило Яна из прострации, напомнив, что время очень и очень ограниченно. Потерев руками лицо и поправив очки, медик глубоко вздохнул, отбросив лишние мысли. Ник там в одиночку сражается за жизни других возможных горе-исследователей, а Ян малодушно прячется от ответственности, упиваясь жалостью к себе. Хватит.       Не заморачиваясь на уборку, медик выбросил всё в утилизатор: запас посуды с учётом оставшегося времени бесконечен. Не стоит тратить ни одной лишней секунды на бессмысленные глупости. Ян отправился в лабораторию, решив провести ещё несколько опытов с кровью Ника. К тому же, пора упорядочить новые знания и составить полный отчёт.       Ни нагревание, ни концентрированная кислота, ни щёлочь не оказали никакого влияния на синие кристаллы. Жидкий азот, выдоенный с помощью Ника из систем охлаждения корабля, заставил частицы только быстрее вращаться и шустрее двигаться, ничуть не изменив их внешний вид и цвет. Но то, что бывшая кожа тоже «в пламени стартующего двигателя не горит и в антифризе не тонет», оказалось для медика полным сюрпризом. Азарт исследователя поглотил его настолько, что сообщение для Большой Земли пришлось перезаписывать трижды: Ян сбивался на эмоции вместо перечисления сухих фактов. Когда медик проговаривал последние фразы на планшет, у него уже от усталости и нервного перенапряжения заплетался язык.       Решив, что девять вечера — самое время для ужина, Ян поплёлся к Нику. Тянущий очередной кабель техник отмахнулся от предложения поесть и пробубнил что-то похожее на «потом, док». Если бы в центральном коридоре было больше света и у медика не расплывалось всё перед глазами, он бы обратил внимание, что Николас щеголяет нездоровым румянцем и как-то ненормально загнанно дышит.       Благие намерения приготовить поесть себе и заодно накормить наверняка не менее уставшего техника разбились о гладкую, тёплую, такую удобную для «ненадолго прикорнуть, пока чайник закипит», поверхность столешницы. Когда Ян открыл глаза и напялил сползшие на лоб очки, на часах было четыре утра, свет в каюте горел, а постель Ника нетронута. В груди тревожно забухало сердце, медик подорвался как ошпаренный и понёсся босиком в гулкие тёмные коридоры, выкрикивая имя техника уже от самого порога каюты. Ответом была звенящая эхом пустота.       Ян дёрнулся на корму, откуда змеились толстые кабели, забежал к складу, и наконец рванул в рубку, где и увидел в синем, ассоциирующемся уже с геенной огненной свете человеческую фигуру на полу. Упав на колени, медик попытался нащупать пульс.       — А… Док. Привет, — на лице Ника осталось живым только неровное пятно вокруг правого глаза и часть кожи на темени и лбу, судя по невыпавшим волосам, остальная часть которых вместе с бывшей бородой и усами уже лежала отдельно от головы причудливым ореолом.       — Господи… Ты что натворил, Король?! — Ян, закусив губу, нервно обшарил руки, грудь и ступни техника, полностью посеревшие от «звёздной болезни», как про себя назвал медик этот странный недуг.       — Док, успокойся. Я обязан был закончить, — как-то мягко и шелестяще проговорил Ник, схватив Яна за руку. — Я чувствовал, что мне недолго осталось. Послушай…       Медик боялся пошевелиться: хоть хватка техника была нежной, почти невесомой, Яна преследовало навязчивое ощущение, что эта когда-то крепкая большая ладонь сейчас рассыплется пеплом прямо на глазах.       — Док, — Николас тыкнул пальцем в мигающую красным большую кнопку на консоли рубки у него над головой. — Видишь рядом с ней гнездо? — Ян молча кивнул, смаргивая влагу, скопившуюся в уголках глаз. — Туда и подключишь планшет, выберешь нужный файл и отправишь в центральный комп. А он уже свернёт его в связьпакет сам. Как только кнопка засветится зелёным, можешь нажимать, — рука техника обессиленно упала на грудь. — Всё понял?       — Да-да-да, Ник. Всё, не шевелись лишний раз.       — Слушай, док… Помоги мне убраться отсюда, — дёрнулся подняться Ник.       — Т-ты что?! Тебе нельзя двигаться! — медик положил ладонь технику на грудь.       — Меня от этой грёбаной синей звезды уже мутит. В тех местах, где свет на кожу попадает, жжёт. Дай хоть умереть спокойно, а, док? — Ян никогда не видел у Ника такой беззащитно-умоляющий взгляд. — Пожалуйста…       — Хорошо, — сглотнув внезапно пересохшим горлом, тихо проговорил медик. — Давай потихоньку только…       Ян встал и подал Николасу руку, постаравшись как можно аккуратнее ухватить, подспудно ожидая принять немалый вес. Каково же было его удивление, когда поднять с пола крупного техника оказалось не сложнее, чем семилетнего ребёнка. Сам же Ник, похоже, совершенно не замечал никаких аномалий, сгорбившись и навалившись на медика.       — Ты как, док? — закинув руку Яну на плечо, выдохнул техник.       — А вот так, — медик схватил Ника под колени и понёс, рассыпая с его головы последние волосы.       На время потерявший дар речи техник слабо трепыхнулся, а потом тихо рассмеялся Яну в шею:       — Блин, док. Ну и кто из нас теперь король? Несёшь меня как принцессу. Кто бы мог подумать, что ты такой атлет? По тебе в жизни не скажешь.       — Это не я атлет, а ты потерял в весе. Раз в пять, если не в шесть.       — Очередной сюрприз от Зет-42?.. Давай в лабораторию? Удобно, трупик сам, можно сказать, на разделочный стол придёт. Упс. То есть ты меня принесёшь, конечно. Хех.       — Заткнись, Ник! Ты хоть иногда о себе думаешь?! Я не буду тебя… вскрывать! — горло сжало так, что последнее слово медик почти проглотил.       — Мне жарко, док. А в каюте душно, тепло и иллюминатор маленький…       — Так-то лучше, Король. Хоть сейчас побудь эгоистом… — ломким голосом проговорил Ян.       — А разве не эгоистично подыхать первым? — прошептал техник.       Медик сделал вид, что не услышал, тем более что они уже пришли. Осторожно уложив Ника на кушетку, Ян пододвинул стул и сел рядом, тихонько взяв техника за руку.       — Док, ты помнишь ту катастрофу на центральной воздушной магистрали столицы шесть лет назад?       — Ты про ту, когда упала игла высотки?       — Да.       — Ещё бы мне не помнить. Я дежурил в госпитале. Ад в аду, Ник, — Ян потёр лоб, вспоминая, как приходилось оперировать буквально на лету. Даже в огромном, казалось бы, главном лечебном комплексе столицы, мест для пациентов стало не хватать, и некоторых только стабилизировали для транспортировки в другие больницы. Носилки на антигравах сменяли друг друга под руками хирургов. Двое суток на стимуляторах. К концу этих дней он не чувствовал ни ног, ни рук, ни голода, ни жажды, настолько вымотался. Вспышки белого света общего стерилизатора перед началом операции над очередным пациентом снились потом Яну ещё полгода в кошмарах. Белое и красное. Красное и белое… — Я рад, что в памяти остались только размытые пятна, если честно. Не всех я смог спасти. А если бы ещё и помнил лица…       Медик сжал челюсти и, придавленный застарелым чувством вины, опустил глаза.       — Мои жена и дочь погибли там. Мара везла Люсю из садика и попала в ту пробку, на которую упала эта многотонная махина. Флаер всмятку. Без шансов, — техник тяжело сглотнул, шумно вдохнул носом воздух и медленно заговорил снова. — Татуировка… Это цветок розмарина лекарственного. Означает «память», — Ник повернул голову и слабо улыбнулся. — Знаешь, док, мне уже совсем не страшно. Я не знаю, есть ли что-то ещё в этом мире, кроме бесконечного космоса и звёзд. Бога мы не нашли, сколько ни топтали джампами складки пространства. Но вдруг Вселенная – это Он и есть?.. Или Она?...Тогда я верю, что на той стороне меня ждут.       Грудь Николаса поднялась в последний раз, лицо расслабилось, а чёрные глаза потеряли всякое выражение.       — Конечно ждут, — всхлипнул Ян, погладив разжавшуюся ладонь. — Звёздная пыль тебе пухом, Король…       Сколько медик просидел у тела, давясь слезами, знает только синее солнце. Когда плечи перестали вздрагивать, а взгляд прояснился, Ян провёл ладонью Нику по лицу, прикрывая остекленевшие глаза.       Нельзя, чтобы все усилия этого человека пошли прахом.       Сильным спокойным ясным голосом медик начитал на планшет остаток сообщения. Сделал паузу, перебрал в памяти, не забыл ли чего, удовлетворённо кивнул и добавил в самый конец:       — Техник-специалист ТВВ Николас Штерн погиб от неизвестной болезни, но возможность отправить отчёт о неудавшейся экспедиции и, наверняка, спасти жизни других исследователей — полностью его заслуга. Врач высшей категории Ян Бласкович, конец связи.       Последний штрих, и это всё, наконец, закончится. Ян ненадолго прикрыл веки и почувствовал неимоверное облегчение, словно нашёл внутреннюю точку равновесия. Ни злости, ни боли, ни страха… Только спокойствие, уверенность и… смирение.       Встав со стула и расправив плечи, медик направился в рубку, где терпеливо дождался зелёного сигнала, и, ни секунды не мешкая, нажал на кнопку. Казалось, корабль вздрогнул, как будто получил смертельную рану, отдавая последние крохи энергии. Ян ласково похлопал по консоли, увидев на контрольном дисплее: «Сообщение отправлено успешно» — за миг до того, как он погас.       КР-256-М2У медленно умирал: один за другим, помаргивая в агонии, гасли аварийные огни; привычный, всегда маячивший на грани слуха шум работающей вентиляции затихал; силовые агрегаты искусственной гравитации заработали с перебоями.       Медик, пошатываясь из-за нестабильного поля притяжения, с чувством выполненного долга потянулся и отправился в центральный коридор к большим иллюминаторам: возвращаться к телу Ника не хотелось, но и умирать в тесной каюте не было никакого желания.       Добравшись до места, Ян уселся на пол, откинувшись на прикрученный к полу диван у входа в криоотсек. «Где всё началось, там и закончится, — подумал он, оглядывая посеревшую кожу своих рук, вспыхивающую голубыми искрами. — Надо же, как быстро сдалось моё тело. А я и не заметил».       Зет-42 так же безжалостно палила в иллюминаторы. Мелкие предметы, раньше спокойно лежавшие на диванах, маленьких столиках и креслах, потихоньку начали взлетать в воздух. Ян, улыбнувшись, ткнул пальцем в проплывающий мимо стилус для планшета, перевёл взгляд на окна лаборатории во втором «зубце» и обомлел.       Там, почти в полной темноте, стояла обнажённая серая фигура, расписанная ярко светящимися, пульсирующими синим и голубым спиралями. Они словно бились в такт сердцу, чередуя цвета. На правой части груди трепетал лепестками, будто его нежно овевало дуновениями невидимого ветерка, цветок, сверкая всеми оттенками индиго.       «Розмарин», — всплыло в голове у разинувшего рот медика.       Ник, а это, без сомнений, был он, медленно поднялся над полом, подлетел к иллюминатору лаборатории и остановился.       Ян, не отрывая от него ошалелый взгляд, встал не чуя ног, подошёл к окну коридора и влип всем телом в стеклопласт, не веря своим глазам.       Сверкающая фигура пролетела сквозь сверхпрочный материал иллюминатора, словно призрак, и направилась к потерявшему способность связно думать медику прямо через космическую пустоту. Зависнув лицом к лицу с Яном, Ник открыл глаза.       С расширившейся на всё глазное яблоко радужкой, переливающейся невообразимыми оттенками синего. Манящие бездной из уходящего в бесконечность колотого льда и уводящие за собой в другие миры.       — Я что, умер? — прошептал медик.       «Нет, — раздался в голове отчётливый знакомый баритонистый хохоток, — ты только что родился. — Николас протянул руку Яну прямо сквозь стеклопласт. — Пойдём со мной, Ян, не будем заставлять Вселенную ждать».       Часы «Ориент» с застёгнутым браслетом медленно поворачивались в невесомости, фосфоресцируя застывшими стрелками. Очки болтались рядом, забытые хозяином за ненадобностью.       В тёмной туше огромного корабля, плывущей на фоне синей звезды, погасло последнее одинокое, еле светящееся оконце…