Просто так надо

      Грег с трудом раскрыл глаза, убедившись, что во сне он все-таки скинул с себя два шерстяных одеяла. Было затемно, и соседи еще не проснулись: за стеной слишком тихо. Он по привычке перевел глаза с потолка на стену, где безудержное детское творчество в виде рисунков и особо удавшихся сочинений прикрывают облупившуюся штукатурку. Жалкая пародия на теплую батарею, несгибающиеся пальцы требуют явиться на кухню и включить газ – Грег ставит чайник и садится около. Соседский кот-а-мне-все-пофиг распластался на обогревателе, недовольно косясь на открытую форточку и дым от сигареты. Скинуть бы его, но чайник засвистел настолько сипло, что никого не разбудил.       Забрать из комнаты обувь и пальто, накрутить широченный шарф – уйти в ноябрь. Можно еще дальше, но и ноябрь сойдет.       Улица обняла резью в глотке, табуном мурашек и, самое главное, тишиной и безлюдьем. Надо каким-то чудом минут за двадцать добраться до вокзала: автобус не словить, но бегом попробовать стоит. Тело разогреваться не хотело совершенно, а уже заледеневший шарф только делал, что кусался. Снег неистово хрустел под ногами, подкидывая сегодняшний, чтоб его, лед. Снова и снова. Т-ц…       С неба под шарф, под пальто, под кожу сыпались горстями снежинки, хотя, падая, в свете рыжих фонарей казались танцующими блестками.       Наконец-то!       Грузная царица в окошке кассы одарила Грега никаким взглядом и нехотя пробивала билет, пока он пытался отдышаться. В трахеях вовсю плескался жидки азот – шарф спасал только плечи. Хоть что-то. В соседних домах потихоньку начал загораться свет, и Грег пытался разглядеть растения на одном из окон. Да, на окне: они были не только на подоконнике, но и на перекладинках повыше. Дверца хлопнула, выплюнув заветную бумажку, которая мигом схватила попутный ветер. Пришлось бегать опять.       Вагон встретил скользким полом и надписью «не прислоняться», которая осталась незамеченной из-за попыток удержаться на ногах. И плевать, что нельзя прислоняться – так удобнее. Людей здесь почти не было: только один заснувший, не считая проверяющего. Грег опустился на скамью в противоположном конце, перемотал шарф в надежде, что тот успеет высохнуть.       Солнце только-только выглянуло, располосовав огненными отсветами окно. Минутой раньше внезапно выключился свет. Удачно. Сизая тьма вагона и рассвет справа от тебя… Грег не знал, каким богам говорить спасибо. Он нервно усмехнулся мысли о залитой кипятком лапше. Да-а, именно сейчас, определенно сейчас.       На конечной солнце уже вылезло и пожелтело, и приветливо махало еще получасу ходьбы. Но нет, на этот раз не бегом точно. Спокойно, не торопясь, стараясь не сломать ноги в мокрых сугробах по колено через лиловые тени рощи... И так до самого.       Деревянный дом не поражал новизной: печной дым в такую рань, горшки на подоконниках и незадернутые занавески. Двое из семейства кошачьих с топотом и грохотом подбежали, затерлись о ноги и хотели перебраться на плечи, но несошедший холод улицы остановил. Асенок опять надавала подзатыльников, что опять без шапки. Взглядом. Она может. Стыдно стало десять раз, честно. Но чай налила почти сразу, как раз тот, самый, который с прошлого лета оба найти не могли и который вчера те двое шебутных котяры скинули с полки. Как они забрались под закрытую дверцу – осталось загадкой.       На кухне пахнет мятой, имбирем и булочками с корицей, кошачьи по очереди ластятся и пытаются что-то стянуть со стола: вот это командная работа! Вопрос начет закрытых шкафчиков пришлось оставить.       Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы пронизать дом теплым светом. Они устраиваются на ковре с чашками, большой миской каши и ломтиками хлеба с отпечатками чьих-то лапок. Аська шутит про то, что скоро будет делать пряники с этим характерным отпечатком, а из другой комнаты ей мяукают, кажется, с энтузиазмом. Осталось только, пролить чай, договорить обо все и ни о чем, уткнуться ей в плечо, а ей – погладить по голове. - Асен. Я дома.