— Единственное, на что я полагаюсь — это моя сила! — нахальность Зеленого...
~— Ну ты и жадина, Зелень, в нас же течет кровь драконов — считай братья. Веди себя как старший брат, будь мужиком! — покровительственная насмешка Белого...
~— Достал уже... твой голос... — привычное равнодушие Синего.
~ С годами... Ничего не меняется. *** Зено пытался. Бесчисленное число раз. — Вот так... правильно, молодец, — широко улыбаясь, треплет по макушке маленького зеленоволосого мальчика. Видеть Зеленого слабым и робким — непривычно, но легче. Куда легче, чем потом, несколько лет спустя, встречать твердый, упрямый взгляд зеленых глаз. — Так нечестно! — он смеется, бегает по деревне от звонкоголосого юноши, который размахивает большой белой рукой. Видеть Белого беззаботным, но подавленным обязанностями в деревне — больно, но терпимо. Зено не любит навещать деревню Гу-ена, так как всегда вспоминает, что именно сюда он опоздал, не успев попрощаться с братом. — Не бойся, я рядом... — крепко обнять ясноглазого мальчишку, чьи слезы даже сотни лет спустя будут жечь грудную клетку. Видеть Синего... все такого же беззащитного и презираемого людьми — нестерпимо. Но в сотни... нет, в тысячи раз больнее, когда он снова и снова видит, как острейший клинок ложится в руку "монстра", который снова и снова идет защищать свою деревню. Зено пытался. Пытался бесконечно. Но так и не смог отпустить их. Драконы... Аби, Гу-ен, Шу-тен. Другие имена он никогда не запоминал, чужие лица... похожие, но все-таки чужие, никогда не оставались в памяти надолго. Все что он помнил, так это сладкие, но короткие мгновения, в которые ему казалось, что его друзья, его братья с ним. С годами... ничего не меняется. *** Зено смотрит на собравшихся драконов, на Йону, и почему-то чувствует, что вернулся домой. Да, в Белом нет ничего от Гу-ена, а принцесса напоминает Хирю только кровавой алостью волос, но... Шин-а и Джи-ха... они точно такие же. Нет, больше. Это... они. Новые имена братьев западают в душу, и он помнит. В кои-то веки помнит. Шу-тен все такой же, в нем нет робости предыдущих поколений, в нем нет мягкости и податливости тех, кому везло вырасти в хорошей семье, Шу-тен — это Джи-ха. Пират с большой дороги, со своим кодексом чести, заморочками, скрывающий доброту за сарказмом, переживание за близких за шутливостью. Аби тоже ничуть не изменился, и пусть вырос, как и все Синие драконы, в деревне, которая не любила его... он остался самим собой. Теплым, мягким, немного смешным в своей детской прямолинейности, Аби — это Шин-а. Как и прежде готовый умереть за тех, кто запал в душу. Белый... конечно, чужой. Зено смотрит на юношу с ангельской улыбкой и большими голубыми глазами и не видит в нем Гу-ена. В нем нет той отеческой грубости, которая перемежается с братской покровительственностью. В нем вообще нет ничего от Белых драконов. Все другие носители были хоть капельку, хоть отдаленно, но похожи на Гу-ена, но Киджа — имя, почему-то, тоже запоминается... Киджа другой. Киджа — не Гу-ен. На Белого больше похож телохранитель принцессы — Хак. Однако... Зено смотрит, наблюдает, веселится. А однажды. Однажды просто смотрит на то, как Киджа бросается на защиту принцессы, как одаривает ее беспокойным взглядом и просто понимает. Это он. Его братья, наконец, вернулись. *** — Хэй, Зе-ено, — медленно тянет гласные Джи-ха, присаживаясь на корточки перед Желтым, в точности копируя себя-Шу-тена. — Ты... чего? Зено касается щек, понимая, что все-таки плачет, и утирает слезы рукавом, широко улыбаясь. — Зелень, ты Желтого обидел? — Хак виснет на плече Джи-ха, а с другой стороны на Зеленого облокачивается Киджа. —