Вопросы

      Амелии год.       Всё вокруг новое и такое интересное. Она с любопытством оглядывается вокруг, сидя на руках у Адама. Цепляется пальчиками за его бороду и склоняет голову набок. Так всегда делала Джессика, когда хотела задать вопрос. Адам сглатывает подступивший к горлу ком и весело сообщает: — Это наш новый дом, малышка. Правда, красивый? Амелия в ответ обнимает его за шею. — Уверен, что справишься? — Ричард грустно улыбается, глядя на эту картину. Адам кивает, пожимая другу руку свободной рукой, второй крепко прижимая к себе дочь. Ричард хлопает его по плечу и целует девочку на прощание в нос: — Пока, принцесса. Амелия смешно морщит носик и улыбается. Король вздрагивает и быстро покидает уютную квартиру в Нью-Йорке, чувствуя, как сердце болезненно сжимается при взгляде на такую знакомую улыбку.       Амелии два.       Она вертит головой, крепко держась за папину руку. Адаму приходится согнуться в три погибели, чтобы дочери не пришлось к нему тянуться. Но он стойко продолжает идти в не слишком удобном положении, ловя на себе восхищенные взгляды молодых мамочек, тоже гуляющих в парке с детьми.       Амелии интересно всё, что она видит, она на каждом шагу дёргает его за рукав с вопросом «Что это?». Адам рассказывает про бабочек, жуков и белок, объясняет, почему они не могут взять белку домой, несмотря на то, что Амелия несколько раз повторила своё веское «хочу» и даже топнула ножкой для убедительности. Её мама этим приёмом в своё время вполне успешно добилась от мужа арбуза посреди ночи в январе. Благо, начальник королевской охраны мог позволить себе поставить на уши пол-Хезура ради поиска ягоды, которую очень хочется жене.       Адам отгоняет от себя воспоминания и сосредотачивает всё внимание на дочери. Они, договорившись, что заведут вместо белки хомячка, пытаются покормить юркое животное яблоком, грустят, что этого не вышло, и возвращаются домой, набрав полные карманы сокровищ в виде шишек, желудей и одного очень красивого камешка.       Амелия засыпает в своей кроватке, обняв любимого плюшевого жирафа, подаренного крёстным. А Адам никак не может уснуть, крутя в руках найденный на прогулке камешек. Тяжело вздохнув, кидает его в шкатулку к другим ничем не примечательным камням.       — То есть, из путешествия в Ахар ты привезёшь не восточные сладости, не специи и даже не магнитик, а булыжник? — хохочет Адам, откинувшись на спинку кресла. Сидящий через проход от них Ричард тоже дёргает уголком губ, но молчит. — Адам, ты не понимаешь! — Джессика возмущенно отбирает у него камень и запихивает в рюкзак. — Это не просто камень, это воспоминание. Между прочим, я взяла его из места, где ты сделал мне предложение.       Этот камень среди прочих он может найти с закрытыми глазами.       Амелии три.       Адам каждый вечер расчёсывает её белокурые волосы, совсем как у Джессики. Потом Амелия пьёт какао, а Адам рассказывает ей сказки. Про принцессу, которую дракон спас от принца; про прекрасную ведьму, околдовавшую храброго рыцаря. Амелия смеётся над тем, как он меняет голоса и размахивает руками. И каждый раз спрашивает, кто такая ведьма. И каждый раз Адам уверенно отвечает, что это самая лучшая женщина в мире. Целует засыпающую дочку в нос и уходит на кухню. Смотрит в окно на ночной город, пьёт яблочный сок, которым заменил виски.       — Простите, сэр, но Его Величество распорядился больше не пускать вас в винный погреб, — охранник у двери вжимает голову в плечи, но твёрдо выдерживает его напор. Адаму хочется разбить ему нос, но он сдерживается, понимая, что этим ничего не решишь. Поэтому он молча разворачивается, направляясь разбивать нос тому, кто установил этот дебильный запрет. Когда Ричард открывает ему дверь, Адам всё так же молча отодвигает друга в сторону и открывает его мини-бар, вытаскивая бутылку виски. — Какого чёрта? — он выплёвывает яблочный сок прямо на ковёр, яростно глядя на друга. — Я позаботился, чтобы у тебя больше не было доступа к алкоголю, — спокойно говорит Ричард, не обращая внимания на испорченный ковёр. — Перестань пить, Адам, подумай, наконец, о дочери.       Амелии четыре.       Она возвращается из садика чернее тучи, не радует её даже любимые шоколадные кексы, купленные папой. На все вопросы Адама она отмалчивается, няня, забиравшая её из садика, тоже не знает, что случилось. Адам, по совету Эммы, на время отстаёт с распросами, предлагая вместе посмотреть мультики. Амелия смотрит на экран без всякого интереса и, наконец, забравшись к папе на колени, мрачно говорит: — Джо сказал, что у всех должна быть мама. Где моя мама? Адам вздрагивает от этого вопроса и прикрывает глаза.       — Мне жаль, — доктор отводит взгляд, произнося привычную формальность. Где-то рядом всхлипывает Эмма, едва сдерживая рыдания. Ричард делает судорожный вдох, словно эта новость выбила из лёгких весь воздух. Адам пошатывается и обессиленно опускается прямо на пол, прислонившись к стене. Всё происходящее воспринимается словно во сне: звуки больничных коридоров, плач Эммы, запах нашатыря, руки друга, пытающегося его поднять, — всё меркнет и доходит до сознания сквозь пелену. Хочется проснуться, отмотать время назад, запретить ей самой ехать за этими грёбаными яблоками для грёбаного штруделя. Но время не поддаётся его желаниям, безжалостно бросая его в реальность, в которой Джессика больше никогда не улыбнётся, не поцелует, не назовёт варваром.       Адам, поднимает полный боли взгляд на дочь и, приложив её маленькую ладошку к своей груди, отвечает: — Твоя мама здесь.       Амелии пять.       Она рисует смешного рыжего кота, встретившегося им сегодня на прогулке в парке, жуёт конфеты и между делом интересуется, откуда берутся дети. Адам, сидящий рядом, давится соком.       — Второго будешь рожать сам, — бледная, но счастливая Джессика откидывается на подушки, с улыбкой наблюдая за мужем, которому дали подержать малышку. — Я вообще думал, что детей покупают в супермаркете, а тут вон оно как, — серьёзно отвечает Адам, не сводя восторженного взгляда с дочери. — Отличный ответ на вопрос, откуда берутся дети, — хохочет Джессика и тянется забрать у мужа малышку.       Кажется, Джессика ошиблась — озвучить версию про супермаркет, было крайне неудачной идеей. Амелия решительно настроена разбить свою копилку и отправиться в магазин за братиком. — У нас слишком мало денег, а дети очень дорого стоят, — вздыхает Адам и клятвенно обещает с сегодняшнего дня тоже начать копить. Амелия кивает и убегает к себе в комнату. Но не успевает Адам расслабиться, как раздаётся её звонкий голос, просящий крёстного по телефону дать ей денег на братика. Благо, у Ричарда хватило ума сказать, что он недавно потратил все деньги на маленькую принцессу Джессику.       Амелии шесть.       Она крутится перед зеркалом, рассматривая своё новое бальное платье, подаренное бабушкой по случаю приближающегося рождества. — Настоящая принцесса, — ахает Анжелика, глядя на внучку. И Адам почему-то нервно дёргается. Амелия забирается к нему на колени и заговорщически шепчет: — Я хочу поймать Санта-Клауса. Ты знаешь, как это сделать?       — Какая твоя любимая рождественская традиция? — спрашивает Джессика, удобно устроившись у него на груди и глядя на огонь в камине. Адам задумчиво перебирает пряди её волос и безразлично отвечает: — Спать. Я уже много лет не отмечаю рождество. Он уверен, что после этого заявления Джессика непременно закатит самую грандиозную рождественскую вечеринку, чтобы показать, что он потерял. Но она только пожимает плечами: — Спать, так спать.       И они действительно после рождественского ужина ложатся спать, отказавшись от всех предложений друзей весело провести время. Когда Джессика выбирается из его объятий, стараясь его не разбудить, Адам решает ей подыграть, старательно притворяясь спящим. Приоткрыв один глаз, наблюдает, как она, положив под ёлкой подарок, его кроссовками пытается оставить следы от золы из заранее затушенного камина. Проложив цепочку следов от камина, до рождественского дерева, удовлетворëнно хихикает и тянется к висящей на ветке шоколадной конфете, слишком резко еë дëргая. Адаму хватает мгновения, чтобы, оказавшись с ней рядом, поймать падающее дерево.       Адам по секрету рассказывает дочери, что Санта большой сладкоежка, и предлагает ловить его на конфеты. Амелия соглашается, и они весь вечер готовят ловушку для Санты, в качестве приманки используя шоколадные батончики. С утра под ëлкой обнаруживается подарок и письмо от Санты с благодарностью за конфеты. Амелия не сильно расстраивается, обнаружив, что он всë-таки сбежал.       Амелии семь.       И у неё большая проблема. Ей нравятся сразу два мальчика из класса, и она никак не может решить, с кем ей сидеть за одной партой. Джек — очень умный, рассказывает интересные истории и лучше всех разбирается в бабочках. Он очень вежливый, и всегда отодвигает ей стул за обедом. А Райан — самый сильный в классе. Он носит её портфель, угощает печеньем и однажды даже дал по шее задире из параллельного класса за то, что он её обзывал. — И как тут выбирать, папа? — страдальчески вопрошает Амелия, когда они едут домой из школы. Адам барабанит пальцами по рулю, пряча улыбку, и даëт слишком взрослый совет, подслушанный у Эммы: — Сердцем.       Адаму не видно, но прекрасно слышно, кто пришëл разорять королевскую оранжерею. Эмма помогает Джессике составить розовый скаковой букетик и невзначай интересуется, кому она его подарит. Джессика вздыхает и сознаëтся: — Я не знаю. Ричард такой… Словно сказочный принц, с ним я чувствую себя настоящей королевой. А Адам… С ним я просто настоящая, понимаешь? Рядом с ним можно быть самой собой. И, честно говоря, я не понимаю, чего я хочу больше. — Тебе не нужно понимать, — мягко говорит Эмма, — просто слушай своё сердце.       Амелии восемь.       Она приносит Адаму чай с малиновым вареньем и упорно отказывается переезжать к бабушке на время его болезни. Адам пытается спорить, уговаривать и даже грозить, что если она от него подцепит простуду, то они не пойдут в выходной в кино. Но вскоре обречённо сдаётся. Упрямства в ней хоть и меньше, чем в Джессике, но явно больше, чем в среднестатистическом осле. Амелия снисходительно гладит его по голове, поправляет плед и вздыхает: — Как же я тебя одного брошу? Жаль, что ты не хочешь найти нам другую маму, она бы сейчас тебя лечила.       Адам с видом мученика выпивает какую-то горькую гадость, протянутую Джессикой, и откидывается на подушки. Сжимает её пальцы и загробным голосом озвучивает свою «последнюю волю». Джессика, сдерживая смех, серьёзно кивает, но после указания положить ему в гроб бутылку самого дорогого виски из королевских запасов, не выдерживает и хохочет, тыкая в мужа градусником: — У тебя тридцать семь и пять, умирающий. — У меня целых тридцать семь и пять! — Адам картинно хватается за голову и на последнем издыхании хрипит: — Обещай, что выдержишь хотя бы год траура, прежде чем снова выйти замуж. Джессика отвешивает ему шутливый подзатыльник и неожиданно серьёзно говорит: — Такого, как ты, я не найду ни за год, ни за десять. Так что, постарайся не умирать.       Адам опускает глаза на чашку с чаем в своих руках, стараясь скрыть от дочери промелькнувшую в них боль. — Такую, как мама, я никогда не найду, — дрогнувший голос выдаёт его с головой.       Амелии девять.       И она точно знает, что с этими мужчинами одни проблемы. Если они, конечно, не твой папа. И угораздило же этого несносного Райана так часто отмечать свой день рождения. Мог бы хотя бы через год. Вот и что ему дарить? Конструктор она ему уже дарила, радиоуправляемый вертолëт тоже. А больше никаких идей. Тем более, он недавно заявил, что уже взрослый и в игрушки не играет, как какая-нибудь малышня.       Адам, заметив задумчивость дочери, предлагает помощь. После продолжительных споров они останавливают свой выбор на футбольном мяче, а Амелия интересуется, какой лучший подарок ему сделала мама.       Джессика шагает осторожно, судорожно вцепившись в его руку в страхе упасть. В очередной раз споткнувшись, сквозь зубы цедит какое-то ругательство, совсем неподобающее леди, и тянется к повязке на глазах: — Я из-за твоего сюрприза сейчас разобью себе ненароком нос. Адам перехватывает её руку и решает проблему радикально, подхватив невесту на руки, не обращая внимания на её возмущения. Когда ноги вновь касаются твëрдой поверхности пола, Джессика решительно стаскивает с глаз повязку и с любопытством ребёнка оглядывается вокруг. — Это?.. — Наш дом, — Адам понимает, что сюрприз удался, когда она с радостным визгом бросается ему на шею.       Они обходят дом, наверное, уже в пятый раз, когда Джессика резко останавливается и интересуется наличием детской. Адам на мгновение теряется, но обещает что-нибудь придумать, когда придëт время. Джессика бурчит себе под нос, что времени у него гораздо меньше, чем он думает, и под ошарашенным взглядом Адама осекается, хлопая себя по лбу: — Кажется, я испортила сюрприз, да?       Амелии десять.       Она сосредоточенно рассматривает фотографию, стоящую на столе у Адама. Достаëт маленькое зеркальце, сравнивая своë отражение со снимком. Адам, заметивший её действия, интересуется, чем это она занята. Амелия переводит на него задумчивый взгляд и спрашивает: — Почему у мамы глаза зелёные, у тебя карие, а у меня голубые? Адам шумно выдыхает, не сразу найдя ответ.       Ричард старательно делает вид, что его здесь нет, видимо, надеясь, что Адам уйдëт. Он — последний человек, кого сейчас хочется видеть. По правде говоря, видеть сейчас вообще никого не хочется. Адам, ни на секунду не усомнившись, что друг в комнате, грозит выбить дверь, и Ричарду приходится её открыть. Адам окидывает взглядом принца, сжимающего в руках полупустую бутылку вина, которой место разве что в музее, судя по году выпуска на этикетке, и с эгоистичным облегчением догадывается, что ему ответила Джессика.       Ричард предпринимает несколько неудачных попыток выставить друга за дверь, но обреченно сдаëтся. Остатки вина они допивают уже вдвоëм, а после переходят на виски. Ричард, окончательно захмелев, горестно восклицает: — В прошлый раз, когда мы напивались, вечер закончился куда лучше. Жаль, что Джессике я приятен только после пары бутылок вина.       Адам прогоняет воспоминание и шутливо ужасается: — Мы что, нечаянно купили в магазине не ту девочку?! Амелия смеëтся и, показав ему язык, убегает на кухню, где раздаëтся весëлый свист чайника. Адам провожает дочь взглядом и тяжело опускается в кресло, ощущая ноющее чувство в груди. Была бы она постарше, он бы рассказал ей о том, что вероятность рождения малыша с голубыми глазами у родителей, с зелëными и карими, равна аж целым двенадцати процентам.       А для себя он давно решил, что ему всё равно, чьи у Амелии глаза, главное, что улыбка у неё точь-в-точь, как у Джессики.