***
Девушка неспешно бредёт по пустынной улице, ступая по мокрому асфальту, вдыхая аромат влажной земли и свежести. Мелкие капли остаются на пальто, а она останавливается и поднимает лицо к небу, слегка морща нос. Все мысли на пару мгновений покидают голову, отдаваясь такой приторно сладостной пустотой. Небольшая кофейня встречает ее щекочущими ароматами пряного латте, свежей выпечки и горечью американо. Она усаживается за стол рядом с окном, скользя взглядом по посетителям. Темноволосая девушка-студентка что-то печатает в ноутбуке, временами делая маленькие глотки из белой кружки, там статный мужчина общается с официантом, изредка усмехаясь. Над головой сверкает тёплым желтоватым светом гирлянда, она оценивает обстановку, пока не натыкается на знакомую светловолосую макушку. Быть этого не может... А он обернется и встретится глазами с ее. Ярко-зеленые сверкающие, но, пожалуй, не так, как раньше, менее задорно. Слово за слово и они уже сидят за одним столиком, широко улыбаются и разговаривают, будто и не было этой пропасти длиною в год. — Почему ты здесь... один? — вопрос слетает с ее губ неожиданно, а радостная улыбка на его лице резко сменяется горькой усмешкой. И он рассказывает. — Это место так напоминает мне маму. Знаешь, мы часто ходили сюда по пятницам, объедались сладкими булочками, как сейчас помню, с корицей и ванилью, — он приостанавливается, чтобы сделать глоток, оказалось, крепкого черного чая. — Кагами считает глупо ходить сюда, место не слишком популярное, но ничего не могу с собой поделать. Адриан угрюмо пожимает плечами, виновато улыбаясь, и все что Маринетт хочет сделать — это поддержать его. Крепко сжимает в объятьях и шепчет на ухо: — Это не глупо, не думай так, прошу... — и он обнимает ее в ответ.***
Время, потраченное на возвращение к переулку меж домами, пролетает с невероятной скоростью. Они говорят. О жизни, о планах на будущее, об учебе, не затрагивая, казалось бы, только одну тему — личную жизнь. Вспоминают ситуации со времён коллежа, когда Маринетт не могла связать одно цельное предложение, а мадам Менделеева заваливала контрольными по физике. Когда же Маринетт кивает в сторону его подъезда, Адриан, словно наевшийся котенок, опускает голову и отворачивается, молясь, чтобы она поняла его нежелание возвращаться в пустую холодную квартиру, где никто не ждет. И девушка понимает. Поэтому заходит в подъезд напротив, указывая следовать за собой. Разговор за чашкой кофе переходит в просмотр какого-то фильма на диване по телевизору.***
Высушенные цветы в аккуратной вазочке на тумбочке, кажется, полевые ромашки, и он снова в этой постели, снова разглядывает белый, облезлый, штукатурный потолок. Адриан пропускает сквозь пальцы темные пряди уютно устроившейся у него на груди девушки, следит, как яркий солнечный луч скользит по ее лицу, обводя чуть покусанные губы, худые скулы, вздёрнутый нос, заставляя жмуриться и сводить брови. Она выводит странные узоры на его футболке, прислушиваясь к размеренному дыханию. В который раз они оказываются здесь вместе, вдвоем? В который раз сообщение «Все нормально, снова задержусь на работе», отправленное с его телефона, будет отмечено прочитанным и вызовет такой же пустой ответ — «Ладно». Адриан не может сказать, но число, помеченное на настенном календаре, неумолимо показывает двадцать шестое октября, месяц, с момента первой встречи в кафе. — Адриан? — Мм? — Тебе хорошо... с ней? — первый и единственный раз, когда она решается спросить об этом. Он пару секунд молчит, после чего наконец отвечает: — Да.. «Хорошо» — на выдохе, почти шепотом, и Маринетт незаметно даже для себя самой прикрывает глаза, сдерживая прозрачную застилающую глаза пелену. Ее дыхание постепенно выравнивается, засыпает; а Адриан внезапно подаётся вперёд, целуя девушку в висок и задумывается. — Правда по-настоящему мне тепло только здесь, в твоих объятьях, солнце мое. Разумеется, ответ остается не услышанным.***
На следующий день он вновь ждёт ее в кофейне, что стала местом их встреч, особым и символичным. Пальцы сами собой достают из заднего кармана телефон и набирают знакомый номер. «Абонент не доступен. Перезвоните позже или оставьте сообщение после сигнала.» — произносит ледяной голос в динамик, и от этого звука сковывает внутренности. Она не отвечает ни на следующий день, ни через неделю, а спустя две, дверь в ее квартиру распахивает солнечно улыбающаяся девушка, с мягкими ямочками на щеках и кудрявыми волосами. Адриан озадаченно заглядывает внутрь, где все переменилось от и до. Она понимает все без слов. Говорит, что квартиру ей продали, когда прошлая владелица съехала и попросила передать кое-что "высокому блондину с невероятными глазами". Так у парня в руках оказывается слегка мятый конверт, разорванный в следующую секунду, и он, скользя по исписанным строчкам с излитыми чувствами, которые она упорно скрывала и, пытаясь найти хоть маленькую зацепку, вдруг осознаёт. А потом замечает в правом нижнем углу еле заметную фразу, дописанную карандашом: Оказалось — не достаточно..***
Она говорила странные мысли с умным выражением лица, залезала своими ладошками под его футболку и грела их там; показывала язык, постоянно смеясь, что-то рассказывала и шептала себе под нос слова песни «ее волосы пахнут парижем», пока мыла посуду. Она вытаскивала его гулять под дождь, запрыгивала на спину, чтобы покататься. Он наблюдал за тем, как она спит, когда не хотелось покидать уютные объятия. Вернее, всегда. Каждый раз забирала все одеяло, утыкаясь носом в область его ключиц, он считал огоньки на небе, поправлял ее спутанные волосы. Она улыбалась сквозь сон. Он помнит, как сквозь толпу пробирались на крышу той высотки; тянулись к небу, желая дотронуться до облаков кончиками пальцев, словно к сахарной вате. Как ветер растрепал заплетенные в два колоска, слегка волнистые волосы. Помнит, как расплетал те самые косы, как лежали прямо на твёрдом покрове, глядя на скрывающееся за горизонтом солнце. Тогда он укутывал ее в свой темный свитер, замечая как дрожит хрупкое тело от пронзающего осеннего холода. Тот свитер, что теперь был аккуратно сложен на полке; тот, что он никому не давал надевать. Как она притащила, закутав в собственное пальто, пушистый серенький комок. Котенок, это оказался котенок. Как щекотала его за ушком, слушая тихое мурчание. Ему так нравилось наблюдать за ней. Она готовила ему булочки в субботу, надеясь создать новое счастливое воспоминание. Смеялась, когда замечала на его щеках муку и аккуратно стирала ее большим пальцем, пачкая уже нос. И ее улыбка, как оказалось, была для него всем.***
Адриан вновь возвращается поутру, проворачивая ключ с тихим скрежетом. — Ничего не хочешь мне рассказать?... — с нотками иронии спрашивает напротив стоящая девушка. Как ни странно, новость о расставании не вызывает совершенно никаких эмоций. Когда Кагами ледяным голосом, что всегда пробирал до костей, говорит, что устала от такой жизни, что он оказался не тем человеком, которого она представляла рядом с собой. Слова не ранят, Адриан желает лишь забыться сном, а проснуться в объятьях. В объятьях другой девушки, с забавно краснеющими щеками, искрящимися голубыми глазами и согревающей улыбкой, где сердце наконец обирает покой, что не могло найти месяцами. Наверное, это и было ощущение дома. Рядом с ней.***
Иду по полупустой улице, а в ушах эхом раздаётся твой нежный голос. Не знаю почему, может с ума сошёл. Может, это прохожий с подобным голосом. А может, скучаю сильно. Не знаю. Ничего не знаю. Но вот опять иду по полупустой улице и цепляюсь взглядом, пытаясь найти тебя одну. И, быть может, я ничего никогда не чувствовал, но почему тогда мне тебя так не хватает. И воротник рубашки становится резко удушающим. Часы, словно испытывая терпение, мигают. 05:23 Сегодня, кажется, три месяца с момента, как я потерял тебя, но внутри отчего-то все также пусто; паршиво. Я сражаюсь со светом и тьмой, чтобы быть ближе. Тени и ложь прячут тебя от меня так близко.