The Window

      Было решено, что они встретятся на следующий день на мосту в девять утра, прежде чем приступать к выполнению своей миссии ранга А.       В десять часов трое из четырёх членов команды прибыли на указанное место из трёх разных направлений. Четвёртого же нигде не было видно, однако его необходимо было дождаться: это был Хатаке Какаши, и хоть большинство людей знали его под прозвищем «Копирующий ниндзя», товарищи по команде называли его «Вечно опаздывающим».       — Он снова опаздывает, видали?       — Я знаю.       — Он всегда опаздывает.       И в одиннадцать часов Хатаке всё ещё не появился.       Сакура прислонилась к деревянным перилам вдоль моста, наблюдая за отражением небольших облачков на речной ряби. Саске прислонился к перилам рядом с ней, отвернувшись лицом в противоположную сторону с закрытыми глазами, и скрестил руки на груди. Сакура прикинула, что его неземное терпение продлится ещё максимум час, после чего он взорвётся от раздражения, которое уже начинал испытывать. Затем он начнет сетовать на то, сколько времени они потратили, ожидая сенсея.       Наруто, напротив, не сдерживался в выражении своих эмоций.       — Где он? — простонал блондин, повиснув на перилах моста, которые до этого злобно молотил кулаками. — Он никогда не задерживался так долго!       Сакура лишь вздохнула, слишком утомлённая, чтобы быть такой же нетерпеливой, как Наруто. Больше, чем отсутствие сенсея, её определенно раздражал Узумаки, его непрерывные движения и неспособность сидеть на месте более двух минут.       — Он просто снова забыл о встрече, — тихо проговорила Харуно, упираясь подбородком в ладонь. — Наверняка снова уснул, читая свою книжку, как в прошлый раз. Кто-то из нас должен найти его.       Это был намёк, и не самый тонкий. Наруто застыл, глядя на тёмные тени домов вдоль берега, видимо, слишком увлечённый своими мыслями, чтобы услышать ее. Саске не двигался и не издавал ни звука, полностью игнорируя ее.       — Хорошо, — раздражённо пробормотала Сакура. — Я пойду.       — Спасибо, Сакура-чан! — Наруто обрадовался, провожая взглядом сокомандницу, которая уже направилась прочь от них.       — Проверь его дом, — велел Саске.       Мальчишки! Они были очень нетерпеливы в такие моменты, когда Какаши не появлялся, но предпочитали сидеть и ничего не делать вместо того, чтобы искать его. Сакура возвела глаза к небу, мысленно разочаровываясь в парнях. А Хатаке и вовсе не торопился, позволяя себе опаздывать к началу миссии ранга А! Этот мужчина был абсолютно небрежен.       Квартира Какаши располагалась в одном из самых древних районов Конохи, там, где дома были преимущественно старые, обветшалые, абсолютно разные из-за того, что их строили из разнотипных материалов. Это придавало конструкциям вид старого залатанного одеяла. Новое смешивалось со старым в странном сочетании разных стилей, но эффект был живописным, милым и уютным. Дома строились друг рядом с другом, у многих были небольшие изящные сады, огороженные бамбуком, а у тех домов, где не было места для сада, у дверей стояли большие горшки с цветами. Казалось, что в этой зоне Конохи в каждом доме есть кот: трудно было не заметить хоть какого-то пушистика, разгуливающего по окрестностям или же вальяжно расположившегося на веранде или окне. Или другого, нежившегося на солнышке в освещенных закоулках.       У Какаши не было кота. И неудивительно, учитывая его познания и известную природную близость к собакам. Хотя Сакура думала, что Хатаке идеально поладил бы с котом, они были бы даже похожи: оба ленивые, независимые, аккуратные и способные спать весь день, если им представится такая возможность.       Не чувствуя необходимости спешить ради своих ленивых товарищей по команде, Сакура остановилась у торгового автомата, практически рядом с домом Какаши. Она нажала на кнопку, чтобы получить горячий шоколад и, осторожно отпивая из чашки, прислонилась к стеклянной панели, осматривая улицу, которая отделяла её от дома сенсея. Она бывала у него в гостях несколько раз в прошлом, поэтому точно знала, какое из окон дома относится к квартире Хатаке. Оно было слегка скрыто электрическими проводами и веревками для сушки белья, но Сакура видела достаточно, чтобы понять, что оно открыто: это значило, что хозяин находится дома. На подоконнике находился мистер Укки, его саженец, он мягко покачивался на ветру.       — Не верится, — пробормотала она, отпив еще глоток и закрыв глаза. Жаркий день и бессонная ночь сделали её усталой и слегка раздражительной. Не было никаких сомнений в том, что она найдёт Какаши спящим на своём диване с открытой книгой на лице. Если повезет, возможно, она даже сможет увидеть его без маски.       Но это не был её счастливый день: она поняла это, когда утром ударилась локтем о косяк двери, выходя из дома. В тот момент она поняла, что весь день насмарку. Во всяком случае, она была совсем не в настроении искать в чём-то положительную сторону, по крайней мере до тех пор, пока не отоспится как следует.       Покончив с напитком, она скомкала банку и бросила её в мусорное ведро рядом с аппаратом, а затем пошла по дорожке, ведущей к квартире Какаши. Не стала утруждать себя звонком в дверь, так как кнопка была сломана уже как минимум года три, и её учитель не был обеспокоен его починкой. Если бы кто-то захотел его увидеть, ему пришлось бы подняться по аварийной лестнице, чтобы постучать в окно.       Сакура не стала заморачиваться с лестницей. Воспользовавшись ловкостью ниндзя, она прыгнула и тут же приземлилась перед металлической решеткой окна Какаши.       Вцепившись пальцами в прутья решетки, она уже открыла было рот, чтобы позвать сенсея.       И в этот момент её сердце замерло, а изо рта так и не донеслось ни звука, словно этот выкрик умер в её гортани.       У неё не было необходимости звать его, и так понятно, что он был здесь, прямо перед ней, на кровати, расположенной под окном. Но он был не один: на коленях перед ним, уткнувшись лицом в подушку, стояла женщина, которая яростно стонала всякий раз, когда бедра Какаши прижимались к её бёдрам. Они оба были практически голыми и слишком увлечены своим занятием, чтобы заметить Сакуру, что было для неё счастьем, так как Харуно не смогла бы пошевелиться, даже если бы кто-то из них посмотрел на неё.       Она не могла дышать. Её глаза были прикованы к Какаши, к его совершенным чётким контурам — к бедрам, которые вбивались в тело женщины, которая снова и снова кричала в подушку: «О боже, о боже!» — и прижималась к нему, настолько же шумная, насколько он молчалив, и такая же тонкая и женственная, какой он крепкий и мужественный.       Было очень неловко наблюдать за чем-то столь жёстким и интимным, но Сакура не могла двинуться с места, словно была загипнотизирована. Какаши мог бы просто поднять голову, чтобы увидеть её, но глаза его были зажмурены в сосредоточении и наслаждении. Вздрогнув, Сакура заметила, что на нём нет маски.       Она жадно впилась в его лицо взглядом. Прямой нос, тонкая линия бледных губ, слегка приоткрывшихся из-за сбившегося дыхания.       С очередным толчком Сакура поняла ещё кое-что: она знала эту женщину. Кимура. Кимура Йоши. Она замужем за одним из самых известных членов клана Кимура, который не был кланом могущественным, но, безусловно, был очень богатым. Широко известный факт, что члены клана Кимура женятся, оценивая внешность и обеспеченность, не обращая внимания на мастерство и талант, и Йоши Кимура не была исключением из этого правила. Сакура знала, что ей нужно уйти, но теперь она была слишком напугана, чтобы двигаться: один неверный шаг — и карниз, на котором она стояла, заскрипит, предупреждая о её присутствии Какаши, который, несмотря на то, чем он был занят, всё равно был ниндзя.       Их движения набирали скорость: вздохи женщины постепенно перерастали в громкие крики, в то время как Какаши запрокинул голову и толкался в неё ещё быстрее и безжалостнее, чем раньше.       Это было слишком для наблюдающей Сакуры: невольно она сделала шаг назад, пошатнулась, чуть не упав и вцепилась в решетку пальцами, поздно осознавая, как звонко проехалось её кольцо по металлическим прутьям.       Глаза Какаши открылись и уставились прямо на неё.       Сакура не смела пошевелиться.       Вдруг женщина закричала, извиваясь, дрожа и царапая подушку под собой. Почти в то же мгновение глаза Какаши снова закрылись, и его рот открылся в шумном выдохе, давая ей долю секунды мельком увидеть слегка изогнутый клык. Он выгнул спину и склонился над женщиной, его руки так яростно цеплялись за её бедра, что оставляли на них белые следы, движения их становились всё более сбивчивыми.       Сакура вздрогнула: по её щеке потекла горячая слеза. Она тут же развернулась и спрыгнула вниз, неуклюже приземлившись на землю и одной рукой помогая себе сохранить равновесие. Затем она как могла быстро добежала до поворота за угол и остановилась у двери закрытого магазина. Ладонь её зажала рот в немом крике, а глаза крепко зажмурились.       Кондиционер гудел у неё над головой, обдувая тёплым воздухом, но Сакура всё ещё чувствовала холодное чувство унижения и шока. Какаши видел, как она смотрела на него…       Оставаться неподвижной — это было всё, что она могла сделать, чтобы в этот самый момент не бежать домой: упаковывать вещи и переезжать на другой континент.       Возможно, только её тотальная растерянность мешала ей делать что-то, кроме того, чтобы просто стоять, прислонившись к гнилому косяку, а мысли в её голове, образовав дурацкую петлю, словно сломанный диск прокручивались образами того, что она только что видела, снова и снова.       Она напряжённо выдохнула, пытаясь прогнать эти образы из головы: они не то чтобы отвращали ее, но сбивали с толку. Странно было видеть Какаши в момент полной уязвимости, когда он вёл себя так, как было совсем не в его стиле. Харуно задавалась вопросом — в прошлом — есть ли у Какаши сексуальная жизнь, но обычно приходила к выводу, что секс требует слишком много усилий для такого медленного, апатичного и ленивого человека.       Но ведь даже коты мяукают от страсти по ночам: поэтому знание о том, что Какаши действительно живёт половой жизнью не должно так шокировать её; он человек, в конце концов.       Осознав это, Сакура пожелала себе быть не настолько глупой, чтобы думать, что может влезть в окно спальни взрослого мужчины и претендовать на то, чтобы найти его невинно спящим на диване; не вдумываясь в предположение, что он в постели с женщиной. Может, это была и не Сакура, обнаженная и в спазмах оргазма, но чувствовала себя сконфуженной именно она.       Ну почему не получается выкинуть эти образы из головы?       Независимо от того, на что она смотрела — на деревья, дома, людей, идущих рядом с ней, или на голубое небо — её мысли оставались сфокусированы на том, что она видела. Она могла видеть эти два тела, которые двигались в унисон; она могла слышать крики слишком счастливой женщины и легкий хрип на выдохе своего учителя в шаге от финиша. Она осознала, что дрожит, чувствуя скручивающийся узел в животе. Харуно сжала свои плечи ладонями, пытаясь отогнать все эти мысли и ощущения.       — Он убьет меня, — пробормотала она. Если он не убьёт её за то, что она его видела, то ему определённо захочется поговорить о Кимуре Йоши. Ещё за пять минут до этого Сакура считала её респектабельной женщиной, счастливо замужем за одним из самых богатых мужчин в деревне: если она позволит себе сказать хоть слово о том, что видела, как Йоши склонилась перед Копирующим ниндзя, будут проблемы. Естественно Сакура не собиралась раскрывать рот, выдавая их секрет, но Хатаке не мог об этом знать.       Однако перспектива убежать от Конохи, чтобы не столкнуться с ним, по-прежнему была ужасно соблазнительной, хотя и слегка глупой: она знала, что не сможет избежать встречи с Какаши, так как понимала, что рано или поздно ей придется поговорить с ним. Было бы лучше, если она вернётся на мост, делая вид, что ничего не произошло. Если бы Какаши сказал ей что-нибудь, она бы примирительно улыбнулась и извинилась, признав свою вину за то, что предварительно не постучалась в дверь, и молила бы небеса, чтобы этот эпизод не испортил их отношения.       Озябнув, несмотря на тёплый день, Сакура двинулась в сторону моста, обратно к ребятам. Она не могла так легко изгнать из головы образ обнажённого Какаши, но этого следовало ожидать, поэтому она перестала пытаться подавить воспоминания; но самое ужасное, она не могла перестать думать о том, насколько довольна эта Кимура.       Честно говоря, это было несправедливо: Сакура так и не дошла до того, чтобы кричать «О, Боже!» со своими предыдущими бойфрендами, во всяком случае не с нынешним. Всё, чем заканчивалось, это её фразой: «И всё?»       Либо Йоши Кимура была женщиной, которой легко угодить, либо Хатаке Какаши знал, как удовлетворить женщину. И на короткое, тревожное мгновение Сакура представила себя на месте этой женщины, как Какаши ритмично вбивается в неё, чтобы заставить ее кричать от такого же удовольствия.       Она не поняла, что добралась до моста, пока Наруто не помахал рукой перед её лицом; она смотрела на него виноватым взглядом, почти испугавшись, что он может прочитать ее мысли.       — Ээээй, Сакура-чан. Ты тут?       — Прекрати, — сказала она, отталкивая его руку: стресс и шок повлияли на неё неблагоприятно. — Ну что?       — Я спрашиваю, ты нашла его? — переспрашивает Узумаки, опасливо глядя на неё.       —Да… Нет. То есть да, — Сакура прикусила язык, не зная, что сказать, чтобы не пробудить в них подозрения.       — Дай угадаю, — промямлил Саске, оставаясь всё в том же положении, в котором был, когда Харуно ушла. — Он проснулся ослепшим и решил остаться в постели до прибытия спасателей, но его зрение таинственным образом вернулось за мгновение до того, как ты постучала в дверь?       Предположение Саске, вероятно, основывалось на том факте, что на прошлой неделе Какаши оправдывался тем, что он не услышал будильник из-за «временной глухоты».       — Д-да, — ответила Сакура, пытаясь посмеяться. — Что-то в этом роде.       — В общем, он придёт? — спросил Наруто каким-то тоном, показавшимся Сакуре жалким каламбуром.       — Должен, я думаю, — пробормотала она, облокачиваясь на перила, чтобы скрыть свой пылающий румянец.       — Должен? Думаешь? — эхом повторяет Саске. — Ты сказала ему, что мы его ждём здесь, или нет?       Сакура не знала, что ответить: нельзя было ни сказать правду, ни соврать.       В момент, когда Сакура в панике искала у себя в голове наименее рискованный ответ, было почти облегчением услышать голос Какаши.       — Йо.       Облегчение, которое сменилось холодом, побежавшим по венам, несмотря на жару.       — Какаши-сенсей, — заскулил Наруто, — где ты был?       — Ну… Я был здесь уже в восемь с половиной утра, но потом я случайно наткнулся на голодную кису и подумал, что будет лучше забрать её домой, чтобы накормить, — сказал Какаши не слишком убедительно.       — Лгун! — проревел Наруто, а затем бросил взгляд на Сакуру, когда понял, что она не ругает Хатаке за неподобающее поведение как обычно.       Но Сакура не могла назвать Какаши лжецом… Поскольку он не совсем лгал — образно говоря. Кроме того, она даже не могла смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним или кричать на него: ей понадобится как минимум три года интенсивной терапии, прежде чем она снова сможет это сделать.       — Какой недоверчивый, — пробормотал Какаши, — ну так что, идём на миссию или нет? Чего ждёте?       Двое парней что-то пробормотали о несправедливости ситуации и пошли вперед.       Какаши двинулся за ними.       В то время как он проходил мимо, Сакура взглянула на него — удостовериться, что его внимание приковано к дороге.       Но нет, он смотрел на нее. Её сердце остановилось второй раз за день, когда его короткий взгляд врезался в неё. Он не выглядел сердитым, смущённым или даже позабавленным, а просто любопытным. Сакура шумно сглотнула, чувствуя себя более обнажённой, чем он был раньше, затем взгляд Какаши переместился вперед и пройдя пару шагов он окликнул её, повернувшись через плечо.       — Ты идёшь?       — Очень плохая игра слов, — мысленно всхлипнула Сакура и поспешила за командой*.