Пара дней до начала недели

Прошел день, два, минула неделя. Минула вторая, пошла третья, пошла четвертая. Спустя целый месяц Альбус все равно не мог целовать его сам. Может, мог, но робел. Был оправдан простейшим «застыл» и, действительно, замирал на месте, стоило Скорпиусу вообще войти в комнату. Или в гостиную, или в кабинет, или в Большой зал. Неважно, сколько еще людей там сидело — если появлялся Скорпиус, значит, был только Скорпиус. Скорпиус — крайне неудобное имя. Дыхалки не хватает, чтобы красиво его крикнуть на грани оргазма. Но даже если бы в нем остался всего один слог, Альбус бы все равно ничего не сказал. Под горячими руками его тело, как под учительской указкой, двигалось будто само по себе. Рот был открыт для негромких стонов, но на большее не решался — Альбусу скорее нравилось его чем-нибудь занимать. Смотря на всех этих девочек, что беззаботно почти залазят друг другу под юбки с простой дружеской заботой, он злился и кривил рот. Ему понадобилось каких-то тридцать дней, чтобы подойти сзади, обнять, уткнуться губами в шею — не поцеловать. Пусть Скорпиус целует сам. Глаза, получившие столько комплиментов, наконец оправдали себя. Оставалось только по ним и догадываться, что нужно Альбусу, и почему он не может сделать этого сам. Школьная кровать была приятно тесной, из-за нее Альбус был как бы вынужден жаться ближе, и оставалась одна поза — голову на чужое плечо, обхватить рукой, ногой. Так и лежать. Они долго играли в гляделки. — Поцелуй меня, — сказал Скорпиус. Он сказал это и уставился на Альбуса, улыбаясь. Насколько неприятной могла бы быть эта улыбка, если бы не азартный, веселый взгляд! Альбус приподнялся, и даже осмотрелся как-то по-детски. По-детски, потому что глаза его округлились, как у ребенка. — Я? — удивленно спросил он, указав на себя пальцем. — Ты видишь здесь кого-то еще? Альбус замялся. Они целовались неприлично много для месяца отношений, но он до сих пор не был уверен, как это делать. И услышал тихий смешок. — Да что? — Он забрался на Скорпиуса, и тот легко положил ему руки на бедра. — Не смейся! От этих слов Скорпиус лишь по-настоящему прыснул и даже закрыл лицо в припадке чистого смеха. Альбус схватил его за запястье и отвел руку — смеющийся Скорпиус его почти не обижал. — Ну рад, что могу тебя повеселить! — Да Ал, Ал, — сказал он мягко, — не дрейфь. Давай я даже сяду. Скорпиус сел, откинувшись на подушку сзади. Одна его нога, вытянутая, оказалась между коленями Альбуса; другую он согнул и отвел в сторону и теперь был полностью открыт. Он даже выглядел ниже стоявшего на коленях Альбуса, хотя на деле это было не совсем так. Его руки по-свойски лежали на животе. С лукавой улыбкой он вопросительно поднял брови. — Ну… — Альбус замялся. — Открой рот, к примеру. На мгновение Скорпиус улыбнулся еще шире. Он послушно приоткрыл рот и заморгал в немом вопросе. Казалось, он уже был готов потянуть Альбуса на себя, и действительно коснулся его руки. Альбус быстро приблизился к нему, зажмурившись. Он пропустил момент, в который начался поцелуй — с его руками на лице Скорпиуса, с языком, с нарочито громкими звуками. Все, что оставалось сделать — быть откинутым назад, оказаться без футболки и подставить шею. Но Альбусу хотелось целовать его так, как они делали это в коридорах — неприлично, ярко и непременно долго. Они оторвались друг от друга лишь при звуке открывшейся двери и мелькнувшего однокурсника. Который, впрочем, заметив их на одной кровати, не стал задерживаться. Теперь Скорпиус свободно смеялся, вытирая рот. — Ну? Ты что-нибудь понял? В ответ Альбус лишь вернулся к его губам, снова целуя долго, будто делая это впервые. Ему было все равно, что Скорпиус особо не старается — он заслужил простого «отдаться», как это делал тридцать дней Альбус. И впервые за тридцать дней Альбус отпрянул от него сам — до этого он мог лишь держаться до последнего, боясь, что это последний раз. — Ага. Типа надо быть совсем конченным, чтобы целовать нешевелящийся рот. — Ага, — передразнил Скорпиус, — ну типа, типа. — И улыбнулся. — Типа в поцелуе участвуют двое. — Ой, заткнись, — сказал Альбус и, не дожидаясь банального «Заткни меня», снова прильнул к его губам.

***

Провожая его на субботнюю тренировку, Альбус не мог не смотреть с восхищением на белокурую голову, на освещенное утренним солнцем лицо и на ладонь, прятавшую глаза от настырных лучей. Еще лучше Скорпиус будет смотреться в квиддичной форме, и Альбус непременно увидит его на воскресном матче, как увидит и восхищенные взгляды, которые раньше его раздражали. Он знал, что любоваться будут не Скорпиусом, а его игрой, поэтому ревность можно отложить до понедельника и пустой спальни. — Хорошо там потренируйся, — Альбус шутливо дал кулаком ему по плечу. — Бладжеры там погоняй, снитчи полови, что ты там делаешь… — Я охотник, Альбус. — Да откуда мне знать… Скорпиус улыбался, стоя спиной к солнцу, и Альбус вдруг понял, что хочет отдать ему всю свою жизнь, чтобы видеть эту улыбку бесконечно. Но вряд ли бы Скорпиус был рад такому подарку (он все же любил живого Альбуса), поэтому ему достался лишь короткий — в десять секунд — поцелуй. — Тренируйся, в общем. — Дай я еще тебя поцелую… — Успеешь, — ответил Альбус и отбежал назад, чтобы увидеть небо. Чтобы увидеть Скорпиуса, резко взлетевшего на метле в небо. Чистое небо, целое небо — лишь фон для него.