Даочжан, прости меня

      Холодное лезвие легко рассекает плоть, сталь моментально окрашивается ярко-алым, как и белоснежные когда-то одежды. На тонкой обнажённой шее, где ещё подрагивает судорожными вдохами пульсирующее горло, разверзается страшная, неестественная рана. Кровь хлещет потоком, она пропитала чистую повязку на глазах, вымочила одежду, растеклась тёмными лужами по пыльной земле; только на чёрном ханьфу Сюэ Яна почти не заметны её расползающиеся пятна. Сяо Синчэнь медленно, кажется, бесконечно долго оседает и, наконец, падает уже безжизненным. Снова и снова эти страшные моменты проносились в голове Сюэ Яна. Он помнил всё: как тряс бездыханное тело, надеясь, что тот очнётся, как тщательно промывал раны, стирал пропитанную кровью одежду и заново повязывал глаза чистой белой тканью, как сотни раз безуспешно пытался вызвать разорванную душу. Каждый день, во сне и наяву, перед глазами вставала сцена его смерти. Сюэ Ян не мог взять в толк: почему? Он сидел на полу, смотря в пустоту невидящим взглядом, рядом с открытым гробом, сохранявшим нетленное тело, и оглушающее безмолвие ветхого дома прорезал жуткий надрывной смех.  — Ха-ха-ха! Это твоя игра, да?! Я понял! Ты хочешь проверить, сколько ещё народа я вырежу, прежде чем ты очнёшься? Тебе не переиграть меня в упрямстве! Думаешь, я остановлюсь?! Ха-ха! Нечто, и так не слишком похожее на смех, в конце концов превратилось в рваные всхлипы.  — Даочжан! Как ты смеешь меня игнорировать?! Очнись! — и уже еле слышным шёпотом. — Очнись… Прости меня… Однажды Сюэ Ян вернулся, перепачканный кровью. Глаза его в тот день особенно блестели безумием, со злостью он швырнул в грязь заколку, скрепляющую когда-то волосы молоденькой девушки с неестественно белыми глазами.  — Доволен?! Ты этого хотел? — он обращался к трупу, заходясь истеричным смехом. На следующий же день дом окружил стук бамбукового шеста, Сюэ Ян увидел совсем рядом призрак А-Цин.  — Так ты не хочешь оставить меня в покое? — зло выплюнул он. Сюэ Ян окружил дом широким барьером, А-Цин больше не могла подойти достаточно близко, но она осталась в городе И, продолжая безмолвно наблюдать издалека, не желая покидать Сяо Синчэня. Проходили дни. Сжимая в руке напитанный тёмной энергией осколок Тигриной Печати Преисподней, Сюэ Ян в тысячный раз, уже даже не надеясь, а скорее, по привычке, попытался призвать душу Сяо Синчэня. Он уже хотел, как всегда, отшвырнуть бесполезный кусок железа и проделать кулаком очередную вмятину в стене, когда заметил слабый, едва уловимый свет, исходящий от мешочка цянькунь, скрывавшего части души. Не веря собственным глазам, Сюэ Ян бросился на колени, осторожно тронул лежащий в сложенных на животе руках Сяо Синчэня маленький мешочек и тут же схватил флейту, начиная играть духовную мелодию. Он вливал в звучание призыва весь потенциал своих духовных сил, неотрывно следя взглядом за теплеющим светом, пока запас энергии не иссяк. Изо рта вылился сгусток тёмной крови, флейта выпала из безвольных рук, свет души медленно погас. Но она откликнулась! Спустя сотни бесплотных попыток душа Сяо Синчэня подала признаки жизни, и теперь, Сюэ Ян знал, лишь дело времени — вернуть её в тело. Но время это тянулось неумолимо долго. День за днём ровно в один и тот же час Сюэ Ян садился на пол, скрестив ноги, брал в руки флейту и начинал играть ту самую мелодию, наблюдая за призрачным светом над телом Сяо Синчэня, пока не иссякал поток его духовных сил. Только одно двигало им: каждый раз свет непременно появлялся. Если бы Сюэ Ян мог посмотреть со стороны некоторое время, он бы заметил, что сияние раз за разом становится ярче, но это происходило настолько медленно, что в череде однообразных дней он не замечал изменений.       Ночью он играл несколько часов, а потом сидел до рассвета, наблюдая за прекрасным молодым мужчиной, покоящимся в гробу. Ему казалось, что даочжан просто спит: вот сейчас он, как обычно, проснётся и спросит, чья сегодня очередь идти на рынок за овощами. А Сюэ Ян схитрит, спрятав самую длинную палочку жребия за спиной — разве можно пустить такого доверчивого Сяо Синчэня на растерзание этих лживых корыстных обывателей? Он забывал, что все торгаши рынка, как и другие обитатели маленького города И, уже давно его же стараниями были лишь живыми мертвецами, что бродят в тумане. Иногда, забывшись, Сюэ Ян нежно гладил волосы мёртвого заклинателя или очерчивал кончиком пальца изящные черты лица: «Даочжан, какой ты красивый, когда спишь». Но он никогда не просыпался по утру, и тогда на Сюэ Яна вновь обрушивалась страшная действительность. Он уходил к единственному человеку, который мог ему помочь. Сюэ Ян не испытывал приязни к Цзинь Гуанъяо и уж тем более не обманывался в поисках искренней симпатии к себе — они просто были связаны взаимовыгодным сотрудничеством. Бывший сын проститутки, а теперь глава клана Цзинь вызывал у него восхищение своим умением играть из-за кулис чужими судьбами. Сюэ Ян знал, что обязан ему не только своей жизнью, но и возможностью вернуть Сяо Синчэня, поэтому исполнял любые приказы. На самом деле, это хоть как-то отвлекало от бесконечного созерцания тела, которое в его отсутствие охранял контролируемый двумя гвоздями в самой голове верный безвольный Сун Лань. Сюэ Ян сбился со счёта дней, они тянулись слишком однообразно — может, прошло пару месяцев, а может, и годы. Тихая мелодия как всегда вилась трепещущей птицей над гробом, когда тело впервые пошевелилось. Сюэ Ян даже не сразу заметил это, сосредоточенно рассматривая рассеянный свет, и только после увидел, что пальцы руки пришли в движение. Не веря своим глазам, он едва не перестал играть, но вовремя спохватился и продолжил. Мелодия задохнулась и полилась вновь с надрывами, будто у исполнявшего нервно дрожали губы. В следующую минуту уголок губ Сяо Синчэня пошевелился, а затем он вдруг резко вскинул руку, казалось, в попытке задушить сидящего напротив. Благородное лицо исказилось жуткой гримасой ненависти вперемешку с отчаянной болью, но Сюэ Ян оказался быстрее и одним движением аккуратно загнал в затылок сразу два заранее подготовленных гвоздя, контролирующих сознание. Мертвец замер на минуту, оцепенев, а потом снова, хоть и гораздо медленнее, потянулся к горлу Сюэ Яна. «Не поддаётся контролю», — мелькнула мысль. Сюэ Ян проткнул затылок ещё одним гвоздём, гораздо более толстым и длинным, чем предыдущие. Именно такими удавалось держать Вэнь Нина. Сработало — Сяо Синчэнь, ведомый мелодией, опустился обратно. И только после этого Сюэ Ян, совершенно обессиленный, вытирая стекающую в уголке рта струйку крови, проговорил:  — Сяо Синчэнь… ты, наконец, вернулся… Однако, вопреки своему ожиданию, Сюэ Ян не пошел на другой же день разить рукой праведного заклинателя всех, кто хоть однажды обидел его неосторожным словом. Он слишком боялся, что тот может выйти из-под контроля, что, очнувшись, Сяо Синчэнь снова попытается уничтожить свою душу, и тогда восстановить её ещё раз не будет никакой возможности. У него была цель, хоть и лежащая тяжёлым камнем на его сердце, но придающая его жизни какой-то смысл. Сюэ Ян уже не задумывался, зачем ему это надо, он просто знал, что нужно вернуть даочжана. И вот теперь не мог понять, что же делать дальше. Большую часть времени он держал Сяо Синчэня в состоянии сна, потому что так легче всего было его контролировать, и по-прежнему часы напролёт сидел рядом и наблюдал за «спящим». Теперь он вовсе не доверял Сун Ланю и боялся оставить Сяо Синчэня даже ненадолго. Безвольной марионеткой он таскал его с собой изредка, чтобы купить еды, и больше практически не выходил из старого похоронного дома, благо у его покровителя пока не было для него заданий, требующих срочного выполнения. Иногда Сюэ Яну в порыве азарта хотелось проверить его новое чудесное оружие. Он приказал Сяо Синчэню уничтожить пару марионеток, с чем тот справился без труда: сияя серебряной молнией, Шуанхуа привычно разил безжизненные порождения тьмы. Но заставить убить живого человека Сюэ Ян не решался. Редко кто проходил мимо опустевшего города И, а Сюэ Ян почти не покидал его пределы, но всё же такие случайные прохожие встречались. Поздно вечером заработавшийся крестьянин спешил домой короткой дорогой. Сюэ Ян узнал в нём торговца, когда-то продавшего ему гнилой редис. «Я просто попробую. Всего один раз». Человек боязливо оглядывался на туманную дорогу, ведущую в город И, не в силах понять, слышит ли он сейчас завывания ветра, или тихая песня флейты льётся со стороны проклятой земли. Густые кроны деревьев и плотный туман скрывали бесшумно ступающего мертвеца в белых одеждах. «Сейчас!» Наблюдающему Сюэ Яну показалось, что меч дрогнул в руках Сяо Синчэня до того, как он успел отдать приказ к убийству. Решающий сигнал так и не прозвучал. Заклинатель в белом, оставшись незамеченным, повернул назад. Торговец, благодаря небеса за везение, удалялся от города. Сюэ Ян не смог. Не Сяо Синчэнь отказался подчиниться и не обстоятельства вынудили отступить — это была именно его слабость. Он ведь уже убивал людей его руками, сейчас это сделать было даже проще, так почему? Сюэ Ян не хотел видеть, как белоснежные одежды вновь окрашиваются кровью, это порождало слишком страшные воспоминания.  — Даочжан, пойдём домой. Сюэ Яну всё чаще казалось, что мир вернулся в привычное русло. Иногда он вёл себя совершенно как ни в чём не бывало.  — Хочешь конфету? Я оставил её специально для тебя. Не хочешь? Я положу здесь, возьми позже, когда проголодаешься. Что бы приготовить сегодня нам на обед? Осталось совсем немного овощей, — если не заходить в дом, со стороны могло показаться, что двое друзей беспечно обсуждают быт. Разве это нормально, разговаривать с тем, кто не отвечает тебе, кто уже давно мёртв? Каким угодно сейчас был Сяо Синчэнь, но точно не живым. Но Сюэ Яну никогда не приходили в голову размышления о нормальности его поступков. С бесконечной нежностью он провёл по мягкой холодной щеке, улыбка его светилась теплом.  — Спокойной ночи, даочжан. Жизнь сейчас, была ли она нормальной или нет, вполне устраивала, но пришло письмо, хоть и не подписанное, но разве Сюэ Ян мог усомниться в личности его адресанта? Едва он окончил чтение, руки его затряслись, и свиток пергамента упал на пыльный пол. Стеклянные замки мира иллюзий, с таким трудом возведённые им, обрушились в один миг, возвращая в жестокую реальность. Нет, он не был простым весёлым юношей, делящим радости и невзгоды скитаний с бродячим заклинателем, он был убийцей — кровь сотен людей орошала его руки, как и кровь того, самого праведного, чью чистоту он так ненавидел и так поклонялся ей, пытался запятнать и в то же время сберечь, чтобы смотреть на то, чего не хватало его собственному сердцу. Душа, не обретшая покой, что вернулась в тело насильственным путём, душа, в глубинах которой таится затаённая обида и ненависть, не может вернуть ясное сознание в мгновение ока. Зачастую она так и остаётся лишь призраком прошлого, обида копится, а возрождённый мертвец обладает разумом не более дикого зверя, повинуясь лишь слепой жажде убийства. Лишь две души в последнее время были настолько сильны и чисты, что смогли вернуть сознание даже после смерти. Такие орудия убийства были непобедимы, однако с трудом подчинялись контролю. Один из их, поднятый Основателем тёмного пути, легендарный Призрачный Генерал, был для всех развеян прахом по ветру, а на самом деле полностью лишённым воли находился в заключении ордена Ланьлин Цзинь. Второй, давно пропавший без вести Сун Лань, бродил где-то в дебрях безмолвного города И, даже не подозревая, кем он являлся. Душа Сяо Синчэня не имела сначала ни эмоций, ни воспоминаний. Она лишь слышала музыку, и почему-то за этой музыкой хотелось идти. Песня была подобна горизонту: бесконечно приближалась и оставалась недосягаемой, подгоняя любопытство следовать за ней. А вдруг всё же получится догнать! Когда Сяо Синчэнь впервые очнулся, его единственным порывом была ненависть. Хотелось убить, и убить не кого-то, а именно человека, что сейчас находится перед ним. Он не помнил даже собственного имени, но откуда-то знал, что этот человек — то, что он более всего желает уничтожить. А потом пришло забытьё. Память Сяо Синчэня возвращалась медленно, во сне, и вместе с этим уходила бушевавшая поначалу ярость. Духовная энергия его была столь сильна, что сознание пробивалось даже сквозь такие мощные подавляющие барьеры, как гвозди Сюэ Яна. Ненависть ушла слишком быстро: необычайно чистая душа даже после такого предательства не желала мстить, не желала убивать. Но была скорбь и мучительная, разрывающая, непроходящая боль и тоска. И было что-то ещё, маленькие, почти невидимые лучи тёплого света, исходящие от тихой мелодии флейты. Казалось, боль и тепло были неразрывно связаны, но одна стремилась разорвать и уничтожить, а другое единственное способно было поддержать жизнь. Поначалу Сяо Синчэнь обретал сознание совсем ненадолго. Его память ещё не вернулась, и это были лишь ощущения. Смутные чувства сидящего рядом человека, касающейся руки, собственных ног, идущих по земле, такого знакомого меча в руках. Осознание никак не отражалось на его движениях, он не противился управляющему его телом, и совершенно невозможно было понять, в какие моменты он приходил в себя. Потом стали появляться разрозненные мысли. Первой из них была: «Где А-Цин?» — додумать её получилось сложно. — «Наверное, вышла поиграть, глупышка. Опасно же…» — он снова и снова вспоминал А-Цин и Сун Ланя, свою глупую ссору с ним. — «Теперь он никогда меня не простит», — пока однажды не пронзило страшным воспоминанием. — «Сун Лань мёртв! А А-Цин?! Где А-Цин?!» Почти сразу Сяо Синчэнь наконец осознал, что и он сам был мёртв. Значит, его душу призвали обратно. Значит, он теперь — лютый мертвец, нечисть, с которой он всю жизнь сражался. Но тот человек, тот заклинатель, что жил с ним последние годы, которого он нашёл умирающим на дороге, — он остался. Эта мысль обожгла сердце потоком радости. Где бы ни был Сяо Синчэнь, он всегда находился с ним. Он говорил с ним.  — Что бы приготовить сегодня нам на обед? Сяо Синчэнь хотел ответить. — «Отдохни, я сам приготовлю», — но снова сознание покинуло его. Проблески контроля были мимолётны, сменяясь долгим беспамятством, а оттого он не мог собрать целой картины мира. Этот человек был так добр к нему, такой тёплый, словно лучик света; те неуловимые ноты мелодии, заставлявшие гнаться за собой его душу, наконец обрели форму и находились рядом. В один из таких моментов сознания Сяо Синчэнь почувствовал прикосновение к губам. Это были нежные касания пальцев, порхающих, словно бабочки, по его лицу. По неведомой причине его охватил жар. Мыслей было мало, только желания: больше прикосновений, заменить пальцы чужим ртом, горячо приникающим к его собственным губам. Хотя касания были осторожны и невинны, если бы он был жив, лицо его уже давно пылало бы румянцем. В прошлом Сяо Синчэнь, сдерживаемый моралью, даже не позволял себе неподобающих мыслей, но сейчас душа его была свободна и обнажена, легко подвергаясь страстным порывам и сильным эмоциям. Ему хотелось ответить, он уже был готов прорваться сквозь сдерживающий барьер и вернуть контроль своему телу, когда человек напротив тихо и невероятно печально произнёс:  — Сяо Синчэнь, прости меня… — столько горечи было в этих словах. «Простить?.. За что?» В следующий раз сознание Сяо Синчэня выдернулось внезапно, будто он очнулся ото сна. Он обнаружил себя скрытым в тени деревьев, был слышен шум шагов какого-то человека, должно быть, крестьянина или торговца, спешащего пройти мимо. Казалось, что что-то не так: Сяо Синчэнь хотел подойти к человеку и посоветовать не бежать так спешно по неровным кочкам, чтобы не поскользнуться, но обнаружил, что его тело ему не подчиняется. Более того, он как-будто намеревался убить мужчину. Словно внутри него была натянута струна, готовая вот-вот сорваться, а Шуанхуа в руках рвался вонзиться в плоть невинного человека. Ощущение было столь страшным, что Сяо Синчэнь заметно взрогнул, даже не осознавая, что тем самым он срывает мощнейший контроль над своим телом. Внезапно желание убийства отступило, струна ослабла, так и не сорвавшись. Сяо Синчэнь обнаружил, что его ноги ступают следом за его вечным спутником. Так он под контролем? Зачем этому заклинателю контролировать его тело? Это он только что едва не отдал приказ убить человека? Мысли смешались в запутавшейся душе Сяо Синчэня и сознание едва снова не покинуло его, однако одно последнее воспоминание его жизни вдруг вспыхнуло яркой свечой и прорвало постоянно болевший нарыв в его душе. Этот человек, тот, кто был его другом, кто остался с ним после смерти, призвал его душу и был для неё путеводным маяком — это Сюэ Ян! Тяжелые воспоминания обрушились лавиной. Он предал его! Он убивал и заставил его убивать невинных людей, Сун Ланя. Сяо Синчэнь пронзил Сун Ланя своим же собственным мечом. И снова только что он хотел дать ему убить. «Сюэ Ян, почему ты не можешь оставить меня в покое даже после смерти? Зачем ты снова заставляешь меня страдать? За что ты меня так ненавидишь?!» Боль нахлынувших воспоминаний была столь сильной, что душа Сяо Синчэня едва снова не разлетелась на куски. Но сознание с того момента перестало покидать его. Сяо Синчэнь чувствовал, что его тело находится под контролем, он не знал, сможет ли противостоять, но не пытался это делать. Ему не дали уйти, как теперь умереть снова, если ты уже мёртв? Сяо Синчэнь не понимал только одного: зачем? Зачем Сюэ Ян его вернул? Чем дольше он был с Сюэ Яном, тем меньше понимал, что происходит. Тот был совсем такой же как раньше, болтал о пустяках, мило смеялся, как будто разговаривал с живым, отвечающим на каждый вопрос собеседником. И отчего-то прикасался к нему так, как никогда раньше. Тёплые, нежные пальцы, убирающие волосы с его лба, проводящие по скуле и осторожно касающиеся губ. В такие моменты Сяо Синчэнь забывал обо всём, тая в трепетном наслаждении. А потом душа его приходила в ещё большее смятение, совершенно не понимая ни своих чувств, ни чужих намерений. В тот день Сюэ Ян был раздражён. Его руки яростно мяли что-то, по звуку похожее на бумагу. Он ничего не говорил и против обыкновения даже не подходил к Сяо Синчэню. А позже Сяо Синчэнь услышал плач. Он даже подумал сначала, что ему показалось.  — Сяо Синчэнь, я не хотел. Он пришёл забрать тебя. Сун Лань… — душа заклинателя встрепенулась и сжалась от звука этого имени. — Ты знаешь, как я ему завидовал? У него был ты. Как я мог просто взять и отдать тебя? Почему ты такой чистый, Сяо Синчэнь? Настолько чистый, что при одном взгляде на тебя я чувствую, будто оставляю на тебе грязное пятно? Мне правда было хорошо с тобой, я не хотел, чтобы ты уходил… «Зачем же ты тогда заставил меня убить?» — душа Сяо Синчэня отзывалась ноющей болью на эту исповедь. Только он никогда не думал о Сюэ Яне как о грязи, пачкающей его светлый облик. Скорее, он видел заблудшего и совершенно сбившегося с пути ребёнка, что был не в силах повернуть обратно. Ни один человек в своё время не дал этому ребенку и крохи тепла, его сердце ожесточилось почти до безумия, а когда-то светлая душа была закована в непробиваемый панцирь ненависти.  — Сяо Синчэнь, я правда всегда ненавидел таких, как ты. Но всё это время, что мы были вместе, было лучшим в моей жизни, никогда и никто так не относился ко мне. Я не знал, что я… — Сюэ Ян сказал что-то совсем тихо, и Сяо Синчэнь не расслышал.  — Но даже это был лишь обман. Ты меня даже не слышишь сейчас! Если я вытащу гвозди из твоей головы, ты убьёшь меня, не раздумывая. Если бы я знал, что ты сделаешь только это, я бы давно тебя освободил, но что если ты снова решишь убить себя? Что мне тогда делать, Сяо Синчэнь? — Сюэ Ян почти кричал, будто обвиняя его в чем-то. — Я больше не буду заставлять тебя убивать. Да пошёл он! Что он мне сделает?! Я слишком боюсь снова потерять тебя, — через несколько минут молчания Сюэ Ян добавил тихо. — Прости меня, даочжан. Я не должен был этого делать. Только не уходи больше. Сяо Синчэнь не шевелился. Полный отчаяния голос и надрывные всхлипы стояли у него в ушах, приводя в смятение и будоража душу, пока их обладатель не отключился, наконец, от бессилия, неосторожно повалившись во сне вперёд, падая прямо на грудь Сяо Синчэня. Сюэ Ян не спал уже несколько дней, постоянный хаос в голове и беспокойство о полученной новости сделали своё дело, и организм его напрочь отрубил все чувства. Поэтому он не почувствовал, как чья-то рука осторожно и так нежно, очень робко, будто страшно пугаясь, гладит его по волосам. Наверное, мозг Сяо Синчэня снова впервые за долгое время попал в этот транс забытья, но он не заметил, как Сюэ Ян ушёл. Когда Сяо Синчэнь проснулся, комната была уже пуста. Он вспомнил вчерашний вечер. Эти слова, что говорил Сюэ Ян, почему они так встревожили его? Ощущение тяжести чужой головы, придавливающей грудь, было до странности похоже на то тепло мелодии, что была проводником его души обратно в этот мир. Тогда это получилось как-то само собой. Сяо Синчэнь даже не пытался приложить каких-либо усилий, наоборот, он скорее не осознавал, что делает. Рука сама оторвалась и коснулась волос Сюэ Яна, чуть затрепетала и погладила его по лицу, как он постоянно делал с ним. Слишком сложно Сяо Синчэню было сейчас разбираться в собственных мыслях и чувствах. Вместо этого он решил попробовать снова поднять руку. Хоть на этот раз и пришлось сознательно приложить усилия, получилось. Сюэ Ян не вернулся ни вечером, ни на следующее утро. Сяо Синчэнь вслушивался в тишину: здесь всегда было тихо, как в могиле, но в этот раз он чувствовал, что что-то не так. Что значили все эти слова? Куда он мог уйти? Сяо Синчэнь больше не мог выносить неизвестности. К исходу дня он, пошатываясь, впервые с момента своей смерти сам вышел за пределы похоронного дома. Город И встретил звенящей тишиной и плотным, конденсирующимся на теле туманом. Где все люди? Позже звуки всё же появились: это были тяжёлые шаги людей, но исходила от них лишь тёмная энергия мертвецов. Все они были контролируемыми трупами. Внезапно Сяо Синчэнь услышал стук бамбукового шеста о землю. Следуя за этим странным звуком, он оказался возле дома, из которого слышались голоса. Ни одного знакомого. Хотя… Как это возможно? Один из голосов был точно таким же, как и у него самого. Сяо Синчэнь затих в тени, прислушиваясь к раздававшимся голосам. Внезапно дверь с шумом распахнулась, и из неё вылетели двое яростно сражающихся заклинателей. Точнее… кажется, они были вовсе не живыми, а, подобно ему, лютыми мертвецами, обладающими невероятной, нечеловеческой силой. Сражающиеся быстро скрылись, и звуки битвы стали едва слышны. Следом за ними вышла группа юных заклинателей, которые, не замечая тайного наблюдателя, неуверенно отправились на поиски безопасного укрытия. В помещении остались двое. Человек, обладающий голосом Сяо Синчэня, произнёс:  — Я прошу тебя лишь об одной услуге! Что тебе стоит воссоздать Тигриную Печать Преисподней? Голос, ответивший ему, переполняло презрение:  — Сюэ Ян! «Сюэ Ян?!» — Сяо Синчэнь смешался. — «Что он здесь делает? Это он управляет всеми этими марионетками? Зачем?» — рассуждая здраво, подобные вопросы в отношении Сюэ Яна не имели смысла, но Сяо Синчэнь до сих пор слишком чётко слышал вчерашнее раскаяние в его голосе.  — Ты раскрыл меня! — голос изменился, и теперь Сяо Синчэнь без труда узнал в нём своего давнего спутника. — Старейшина Илин, тебе всё равно придётся выручить меня. «Старейшина Илин? Разве Вэй Усянь не погиб задолго до моей смерти?» — отметил про себя Сяо Синчэнь. Он с болью в сердце продолжил слушать этот разговор.  — Если я сказал, что убью весь клан, я на самом деле убью весь клан! — с каким-то истеричным смехом кричал Сюэ Ян. — Даже собаки в живых не оставлю! Двое заклинателей вырвались наружу, готовые сражаться.  — У тебя нет выбора, я обездвижу тебя и заберу с собой! — послышался стремительный свист меча, направленный, очевидно, к горлу Вэй Усяня, но прежде, чем Сяо Синчэнь успел что-либо предпринять, меч идеально отточенным движением отбило другое лезвие. Вэй Усянь тихо произнёс:  — Лань Чжань! Откуда-то снова был слышен беспокойный стук бамбукового шеста, и Вэй Усянь направился к источнику этого звука. А Сяо Синчэнь с тревогой изо всех сил продолжал прислушиваться к битве: он не понимал, откуда возникали проходящие через всё тело болезненные уколы волнения каждый раз, когда явно уступающий по силе Сюэ Ян не мог отбить очередную атаку Лань Ванцзи. Сяо Синчэнь даже не заметил приближающихся шагов, только он неожиданно почувствовал, как его тыльной стороны ладони касаются два до боли знакомых иероглифа, оттиснутых на стали меча. Мгновенно он развернулся и сжал сталь у основания, а после, опустив руку чуть ниже, нащупал держащую меч холодную ладонь.  — Фусюэ! Сун Лань!!! Человек напротив другой рукой крепко сжал протянутую руку. Он не мог ответить, но глаза его сейчас отражали неизмеримый калейдоскоп эмоций. Лишённый зрения и безмолвный, они не могли ничего сказать друг другу, но их души, казалось, слышали другого безо всяких преград. Сун Лань не помнил ничего с момента своей смерти: сразу после призыва души его разум подвергли контролю, лишив малейшей возможности волеизъявления. Таким образом, последним его воспоминанием был меч Сяо Синчэня, направленный на него в смертельной атаке. После того, как Сяо Синчэня удалось возродить, Сюэ Ян отправил его блуждать где-то на самых отдалённых окраинах города И. Сун Лань даже не ведал ни о смерти Сяо Синчэня, ни о его возрождении. Но сегодня, когда Вэй Усянь вытащил один из гвоздей из его головы, тем самым частично ослабив контроль, а после перед глазами Сун Ланя возник такой знакомый образ благородного заклинателя в белых одеждах, его обеспокоенную душу уже было невозможно удержать в силках контроля. Фусюэ с лязгом упал на землю, двое продолжали стоять безмолвно, сжимая руки друг друга, каким-то невероятным образом они даже не нуждались в словах, чтобы понимать все чувства, которые испытывали, наконец вновь встретившись. Лань Ванцзи направил сражение к тому месту, где покинул Вэй Усяня, но он не ожидал, что его противник внезапно, забыв обо всякой обороне, повернётся спиной к мечу и стремительно бросится куда-то вниз. Перед глазами Сюэ Яна предстали две знакомые фигуры, но это же было невозможно! Он остановился в нескольких шагах от контролируемых им трупов и совершенно неверящим голосом бормотал, срываясь на крик:  — Невозможно… Невозможно! Как вы можете?.. Я же… Это невозможно! Глаза Сун Ланя недобро полыхнули, и он подался слегка вперёд, закрывая собой Сяо Синчэня. Лань Ванцзи направил меч в спину Сюэ Яна, отрезая путь к отступлению. В это время вышел Вэй Усянь в сопровождении, кроме знакомых уже юношей-заклинателей, призрака слепой девушки, каждый шаг которой сопровождался слышимым ранее Сяо Синчэнем стуком бамбукового шеста. Казалось, Вэй Усянь даже не удивился развернувшейся перед ним картине. Сперва он подошёл к Сун Ланю:  — Позволь, я помогу, — последний гвоздь с мучительной болью покинул череп, и заклинатель почувствовал, будто с него сбросили тяжёлые оковы, которые до этого времени приходилось тянуть с невероятным трудом. Вэй Усянь обернулся, глаза его полыхали болью и гневом:  — Сюэ Ян, ты должен умереть! Сколько злодеяний ты совершил! Сяо Синчэнь спас тебя, а ты отплатил ему чёрной неблагодарностью! — он обернулся к заклинателю в белом. — Сяо Синчэнь, ты помнишь А-Цин? Мужчина неверяще замер, а после почувствовал холодное прикосновение к руке. От девушки не веяло энергией живого человека.  — А-Цин была способна видеть при жизни. Сюэ Ян ослепил её и вырвал ей язык перед смертью, — Вэй Усянь продолжал жестокую речь. — Это она рассказала мне обо всех событиях, произошедших с вашей встречи.  — А-Цин… — с болью в голосе прошептал Сяо Синчэнь, нежно проводя рукой по щеке мёртвой девушки. Он повернулся к Сюэ Яну. — Зачем?! Что она тебе сделала? Зачем ты убил её с такой жестокостью?!  — Я… Тогда я думал, что это заставит тебя очнуться. Это было безумием. Я не должен был… Прости… — глаза Сюэ Яна округлились в страхе, на мгновение в голосе его слышалось раскаяние в поступках прошлого. Перед Сюэ Яном пронёсся калейдоскоп мыслей. Он снова его потерял. Снова кто-то приходит и отбирает его. «Сун Лань, все вы, почему вы приходите так не вовремя?!» — Сюэ Ян думал, в какой же момент всё пошло не так? Когда Сун Лань добрался до города И искать потерянного друга? Когда он впервые обманом позволил Сяо Синчэню убить живого человека? Когда он в порыве пропитавшей его ненависти уничтожил всех обитателей клана Чан? Когда колесо повозки с противным хрустом переезжало руку семилетнего ребёнка? Или когда он, не нужный ни одному живому человеку, появился на свет? Сюэ Ян вспомнил благородный образ заклинателя в белом и руку, протягивающую ему конфеты, которые он всегда так любил. Как можно стать другим человеком, тем самым простым раненым юношей, которому посчастливилось быть найденным Сяо Синчэнем на дороге? Как вычеркнуть все поступки, которые он совершил, с каждым затягивая себя всё глубже в безвыходную трясину? Уже бесполезно, слишком поздно, выхода уже не найти. В голове Сюэ Яна возникло осознание, что теперь он даже не сможет поддерживать в себе иллюзию, что кому-то нужен. Это конец. Такая мысль зародила в нездоровом мозгу Сюэ Яна противоречивые эмоции и странное веселье. Звенящую тишину призрачного города разрезал жуткий смех. Звук этот был настолько пропитан безумием, что Сяо Синчэнь почувствовал, как всё сжимается внутри.  — Ты ещё способен смеяться? — презрительно бросил Вэй Усянь. Безумный смех оборвался так же внезапно, как и начался, лицо Сюэ Яна исказилось не менее безобразным выражением, и он бросился с выставленным в атаке мечом прямиком на Вэй Усяня. Удар этот был мгновенно остановлен Вэнь Нином, с быстротой молнии оказавшимся впереди и обхватившим меч голыми руками. Окружённый со всех сторон, Сюэ Ян чувствовал себя загнанным зверем, выставленным на потеху толпе. Сознание его подёрнулось безумием, он вновь отчаянно ринулся в атаку, уже даже не различая, на кого. Сам того не ведая, он едва не напоролся на меч Лань Ванцзи. Всё произошло слишком быстро. Сяо Синчэнь услышал свист разрезаемого сталью воздуха, опасно приближающегося к Сюэ Яну оружия. Ещё секунда — и Бичэнь начисто отсечёт его руку. Мысли зародиться не успело — повелеваясь какому-то безумному порыву, Сяо Синчэнь резко бросился вперёд, в последнее мгновение приняв на себя удар, предназначенный его врагу. Все были настолько ошеломлены его тяжёлым падением, что никто даже не вспомнил, что живой мертвец не может умереть снова от подобного удара. Сюэ Ян поймал падающее тело, не дав ему коснуться земли.  — Даочжан! Почему ты не дал ему убить меня? Как ты можешь жертвовать своей жизнью ради меня?! Этот вопрос, казалось, задавали себе все присутствующие. Никто не успел прийти в себя, когда с неба спустилась тень. Человек в маске, который ушёл от преследования Лань Ванцзи на входе в город И, вернулся в этот момент.  — Бесполезный мусор! — слова, брошенные незнакомцем, как ни странно, были адресованы Сюэ Яну. — Ты не можешь выполнить даже простейшее поручение. За что он ценит тебя больше?! Человек в маске мгновенно оказался возле Сюэ Яна и что-то вытащил у него из-за пазухи. Только когда он снова отлетел на расстояние, на груди Сюэ Яна можно было увидеть расплывающееся пятно крови из раны, оставленной чужим мечом. Сяо Синчэнь отключился больше по привычке из прежней жизни, чем от реальной боли от удара: он ещё до конца не осознавал, что теперь не чувствует боль. Сейчас же, когда в воздухе разлился отчётливый запах крови, он очнулся и обнаружил себя укрытым объятиями Сюэ Яна, одежда его обильно пропитывалась кровью. Руки Сяо Синчэня нашли рваную рану на груди Сюэ Яна, тело его тяжело завалилось на землю. Лань Ванцзи тем временем вновь атаковал человека в маске, стремясь отобрать у него тёмный артефакт. Незнакомец, однако, не рискнул продолжить заведомо проигрышную схватку. Вместо этого он задействовал талисман перемещения и мгновенно растворился в воздухе, забрав с собой осколок Тигриной Печати Преисподней. После его исчезновения, сделав в воздухе пару лёгких оборотов, на землю прямо в центр собравшейся группы людей приземлился желтоватый листок с выведенными киноварью аккуратными чертами заклинания и тут же начал дымиться. Первым отреагировал Вэй Усянь:  — Талисман огня! Талисман огня являлся крайне редким артефактом, достать такой было возможно только для действительно богатого и невероятно удачливого заклинателя. К тому же, активация его предполагала большую затрату духовных сил, что, вкупе с использованной техникой перемещения, говорило о немалых способностях человека в маске. После сгорания талисмана неизбежно следовал мощный взрыв, не оставляющий в живых ни одного врага в радиусе половины ли*. Время сгорания бумажного листка составляло всего несколько секунд, а находился он в опасной близости практически от всех людей. Даже если сейчас все бросятся врассыпную, им не избежать радиуса поражения. Подняться на мечи тоже не представлялось возможным: далеко не все из юных заклинателей владели техникой, и в суматохе кого-то могли не успеть спасти. Может, никто и не погибнет, но в любом случае будут тяжело пострадавшие, а как в такой ситуации выбирать, кому быть жертвой? Драгоценные секунды между тем таяли. *ли — примерно 500 м. Сун Лань принял решение быстро. Стремительной молнией он возник в гуще толпы и в пару мощных прыжков оказался на безопасном расстоянии от собравшихся, крепко сжимая дымящийся листок. Так всё нелепо. По крайней мере, он был действительно рад, что смог в последний раз увидеть Сяо Синчэня и попросить у него прощения. Пусть они не сказали друг другу ни слова, Сун Лань точно знал, что Сяо Синчэнь его услышал, точно также, как он сам слышал каждую ноту разрывающейся от боли души давнего друга. Только после смерти они, наконец, смогли воссоединиться и простить друг другу все обиды. «Яркая луна и ласковый ветерок — Сяо Синчэнь; холодный снег и замёрзший иней — Сун Цзычэнь», — он вспомнил прозвища, которыми когда-то окрестили двух неразлучных заклинателей. В конце концов, он уже мёртв. А те дети — они не заслуживали смерти. Тихий город И сотрясся взрывом. Тело Сун Ланя разлетелось на мелкие кусочки, ему уже не суждено было возродиться. Сяо Синчэнь во второй раз переживал смерть друга. Может быть, тело его и не способно было ощущать боль, только он уже не знал, сколько ещё боли должна вынести его душа, чтобы окончательно обратиться в прах. Она то, напротив, ни чуть не утратила восприимчивость. Только сейчас Сяо Синчэнь не хотел умирать. Он слышал слабый пульс в теле, покоящемся на его руках. Ничего не стоило сейчас забрать жизнь у того, кто стал его злейшим врагом, кто был причиной всей его боли. Но Сяо Синчэнь почему-то желал не убивать, а сохранить эту самую жизнь. Рука Сюэ Яна, до этого крепко сжатая в кулак, непроизвольно раскрылась. Сяо Синчэнь нащупал покоящийся в ней предмет, всё сжалось внутри него. Конфета — там была та самая конфета, которую он много лет назад подарил Сюэ Яну. Жизнерадостный юноша сказал, что любит сладкое, и Сяо Синчэнь хотел порадовать его тогда. Он хранил её все эти годы. Сяо Синчэнь бережно опустил Сюэ Яна на землю и подошёл к заклинателям, приветствуя их почтительным поклоном:  — Второй господин Лань, господин Вэй. Мужчины вернули приветствие. Рука Вэй Усяня опустилась на его плечо:  — Сяо Синчэнь, мне очень жаль, что все это с вами произошло.  — Господин Вэй, вы же…  — Да, это действительно я, — Вэй Усянь понял, о чём его хотели спросить. О его смерти было давно известно, и тем не менее он сейчас был явно живым, а не мертвецом подобно Сяо Синчэню или Сун Ланю. Юные заклинатели стояли, к счастью, достаточно далеко, чтобы не слышать разговор. — Однако я попрошу вас сохранять в тайне мою истинную личность в связи с некоторыми обстоятельствами. Молодой господин, который путешествует в компании Хангуан Цзюня, зовётся Мо Сюаньюем. Сяо Синчэнь понимающе улыбнулся.  — Можете не волноваться на этот счёт. Тогда, могу я попросить вас ещё об одной услуге: не могли бы вы вытащить гвозди, контролирующие сознание, и из моей головы?  — Вы всё это время были под контролем? — Вэй Усянь был поражён. — Вы поэтому… его спасли?  — Позвольте ответить на этот вопрос, когда моё сознание полностью освободится. Вэй Усянь протянул руку и нащупал в уже привычном месте на затылке заклинателя три выступа. Один за другим гвозди с чудовищной болью покинули его мозг. Однако Сяо Синчэнь почувствовал лишь небольшие перемены, сознание будто стало яснее, сбросило нависшую пелену.  — Почти такие же, как у Вэнь Нина, — Вэй Усянь внимательно разглядывал посторонние предметы. — Но я не чувствую от них сильную тёмную энергию. Кажется, их действие было намеренно ослаблено контролирующим…  — Нет, я спас его не поэтому, — ответил Сяо Синчэнь. — Господин Мо, господин Лань, если вас привела в город И какая-то цель, никто больше не будет вам препятствовать. Но могу я попросить вас оставить Сюэ Яна здесь? У нас личные счёты. Я постараюсь не дать ему доставить вам проблемы в будущем. Вэй Усянь и Лань Ванцзи переглянулись.  — Зачем вам это, Сяо Синчэнь? — спросил Вэй Усянь. Сяо Синчэнь не был уверен, что сам знает ответ на этот вопрос. В этот момент он почувствовал холодные объятия. Тонкий пальчик скользнул по его ладони, выводя иероглифы. «Брось его! Зачем он тебе? Он всегда был источником зла!» Сяо Синчэнь крепко обнял девушку, прижимая ладони к её щекам. В отличие от него, А-Цин была призраком, душой, привязанной благодаря заботе о нём к городу И и вынужденной вечно блуждать во тьме с бамбуковым шестом в руках. Она не могла быть счастлива здесь.  — А- Цин, — нежно произнёс Сяо Синчэнь, — тебе больше нет нужды следовать за мной. Ты такая сильная, в следующей жизни ты станешь замечательным человеком, ты будешь счастливой. Не волнуйся больше за меня, со мной всё будет хорошо. Я отпускаю тебя. Девушка ещё крепче ухватилась за ткань ханьфу на его груди, не желая уходить. Спустя некоторое время она наконец разжала объятия и слабо кивнула, выводя на ладони заклинателя одно только слово: «Спасибо». Всё ещё сжимая руки Сяо Синчэня в своих, душа А-Цин медленно растворилась в воздухе, став сначала лёгким туманом, а затем исчезнув вовсе. Она наконец обрела свободу.  — Хорошо, Сяо Синчэнь, это действительно ваши с Сюэ Яном дела, мы не имеем права вмешиваться, — в конце концов ответил Вэй Усянь.  — Спасибо, — заклинатель сложил руки в жесте почтения. Лань Ванцзи и Вэй Усянь попрощались и в сопровождении юношей из различных кланов двинулись своей дорогой. У них ещё были незаконченные дела. Сяо Синчэнь бережно поднял тело Сюэ Яна и понёс его в ставший уже родным похоронный дом. Так что же всё-таки заставило его так поступить? Было время, когда он действительно испытывал к Сюэ Яну лишь отвращение, поражался чудовищной жестокости, которой надо обладать, чтобы стереть с лица земли целый клан. Сяо Синчэнь никогда не думал о себе как о неком праведнике, но раньше он действительно неосознанно делил мир на чёрное и белое. Ссора с Сун Ланем стала для него потрясением — разве мог он после этого сказать ему, что вырвал для него свои собственные глаза? Сяо Синчэнь на самом деле чувствовал себя виноватым и считал, что даже эта жертва не способна искупить его вину. Его же ненависть к Сюэ Яну лишь возросла. А после он встретил на своём пути поразительного, невероятно открытого и доброго юношу, словно озарившего светом темноту, в которой он постоянно пребывал. Шутки незнакомца заставляли его улыбаться, трогательная забота и нежелание оставлять его волновали сердце. Сяо Синчэнь действительно привязался к этому человеку. Поэтому он не мог поверить, не мог даже представить, что им окажется Сюэ Ян, что все его искренние порывы на самом деле были скрыты вуалью злых намерений. Даже после смерти он не обрёл покой и, несмотря на то, что его душа была практически разорвана в клочья, в конце концов вернулся на зов. Сяо Синчэнь намеренно искал несоответствия, белые ниточки вроде этой самой конфеты, бережно сохраняемой годами. Опрометчиво было думать, что заблудшую, погрязшую в ненависти и безумии душу Сюэ Яна можно спасти, но Сяо Синчэнь хотел попытаться. Он упорно не желал признавать, что не сможет спасти всех, он просто не мог дать Сюэ Яну погибнуть. Второй раз Сяо Синчэнь вытягивал этого человека из лап смерти, только на этот раз он прекрасно осознавал, кто именно перед ним. Заклинатель на ощупь промыл рану, наложил целебные травы, которые без труда можно было найти в окрестностях города, и аккуратно перевязал чистой тканью. Они вновь поменялись ролями. Теперь Сяо Синчэнь неустанно бодрствовал в похоронном доме, следя за раненым человеком, постоянно пребывавшим то в лихорадке, то в беспамятстве. Жизни его, однако, уже ничего не угрожало. Через четыре дня Сюэ Ян впервые открыл глаза. Перед ним предстал такой знакомый идеальный облик заклинателя, часть лица которого была скрыта белой повязкой. Мысли Сюэ Яна смешались, он не мог сразу понять, как здесь оказался, и не помнил даже, откуда взялась тянущая боль в области груди. Рука потянулась к его лицу, и тонкие пальцы нежно огладили скулы, совсем как он сам делал раньше. Сердце Сюэ Яна пропустило удар, он почти перестал дышать, осторожно наблюдая за касающимся его человеком. Сяо Синчэнь не мог видеть, что Сюэ Ян очнулся. Он ощутил только, что лицо под его пальцами начинает гореть. Мужчина встал и подошёл к скрытому в углу тазу с холодной водой, смочил тряпку, после чего вернулся. Сюэ Ян почувствовал, как его лица мягкими движениями касается холодное полотенце, даря приятную прохладу разгорячённой коже. «Какой прекрасный сон, жаль, что это не может быть правдой», — подумал Сюэ Ян, и ослабленный организм его вновь отключился. Проснувшись в очередной раз, он снова увидел сидящего напротив Сяо Синчэня. В этот раз в памяти уже восстановились все минувшие события. Только что происходит сейчас? Почему он не ушёл? Сюэ Ян попытался использовать духовные силы, чтобы проверить контроль над телом Сяо Синчэня, но не почувствовал ничего. Очевидно, гвоздей в его голове уже не было. Это ловушка? Его уже поместили под стражу какого-то ордена? Но почему тогда приставили такого ненадёжного охранника? Сюэ Ян осторожно позвал хриплым голосом:  — Даочжан?.. Сяо Синчэнь встрепенулся и, казалось, был немного напуган.  — Ты очнулся? — он попытался улыбнуться.  — Сяо Синчэнь, зачем ты меня спас? — слова всё ещё давались с трудом.  — Я так захотел, — Сяо Синчэнь слабо представлял, что должен был ответить.  — Ха, а ты на самом деле святой, — Сюэ Ян зашёлся смехом, переходящим в кашель. — Ты что, забыл, что я сделал тебе? И после этого ты говоришь, что просто захотел меня спасти? Что ты этим пытаешься доказать? Ещё больше возвеличиться? Успокойся, ты и так безгрешный и непорочный, на твоих руках нет крови! Это я их всех убил! Я!!! Его просто не мог кто-то спасти. Он ощущал себя настолько порочным, что чувствовал, будто Сяо Синчэнь пачкает свой незапятнанный облик грязью, даже просто касаясь его. Он мог себе позволить строить иллюзии и даже верить в них, но он не верил, что кто-то на самом деле пожелает ему помочь, зная, кем он являлся. Тем более, Сяо Синчэнь. Как побитая собака, он скалился на протянутую руку, ожидая от неё удара, потому что никогда не видел ласки.  — Сюэ Ян! Ты же просил меня вернуться! — Сяо Синчэнь тоже сорвался на крик. — Ты же сам призвал мою душу!  — Мне нужно было оружие!  — Тогда почему ты им не воспользовался? Ты же говорил, что время когда мы были вместе, было лучшим. Ты же говорил, что, если я вернусь, ты больше не будешь никого убивать. Ты же был другим! Просто будь таким же, не надо больше никому мстить!  — Так ты слышал…  — Ты ведь никогда не использовал полную мощь для контроля моего сознания.  — Слишком поздно! — воскликнул Сюэ Ян. — Даочжан, как ты можешь не ненавидеть меня? Как ты можешь говорить, чтобы я взял и стал тем человеком? Ты думаешь, всё так просто?  — Когда моя душа блуждала во тьме, я услышал песню флейты, которая, словно свет, тянула за собой. Я не хотел возвращаться, но я не мог противиться, и, когда я пришёл в себя, я понял, что этим светом был ты. Сюэ Ян, просто скажи мне, зачем ты хранил конфету, которую я когда-то дал тебе? Зачем ты все эти годы был со мной? Сюэ Ян не ответил на заданный вопрос, вместо этого он тихо и как-то отчаянно прошептал:  — Ты всё равно уйдёшь. Ты никогда не сможешь меня простить. Я не заслуживаю прощения. Сяо Синчэнь лишь твёрдо ответил:  — Не уйду. Иногда даже тот, кто не просит о помощи, нуждается в ней. Может быть, он слишком горд и даже не признаёт этого, может, он настолько глубоко погряз в себе, что не видит больше ни выхода, ни света над головой, а может, отчаянно хочет позвать, но не верит, что хотя бы один живой человек откликнется на его зов. И даже попытку помочь он воспринимает с опаской, потому что сам считает, что не заслуживает её. Остаться с Сюэ Яном было чистейшим безумием. Сяо Синчэнь не забыл ни о причине своей смерти, ни о жертвах, павших его стараниями. Он на самом деле должен был его ненавидеть. Вероятно, он заразился безумием от самого же Сюэ Яна, так долго пребывая с ним, или видел в нём что-то, чего даже Сюэ Ян в себе не замечал. Как бы то ни было, он действительно не хотел уходить. Не потому, что у него не было больше никого в этом мире и он вынужден был бродить одиноким призраком, даже не человеком, без желания жить, без возможности умереть. Просто с самого первого дня появления излучающего тепло юноши, найденного им на дороге, он не хотел с ним расставаться. Может, это было безумием, но Сюэ Ян готов был пойти на всё. После всех этих лет в зыбких иллюзиях и агониях боли, сотен безуспешных попыток призыва он боялся только одного: что всё это окажется сном. Он не мог поверить, что Сяо Синчэнь на самом деле, по своей воле, готов остаться с ним, но хотел кричать: «Только не уходи! Даочжан, прости меня! Только больше не уходи!» Больше всего на свете он боялся снова быть покинутым. Когда-то он не мог даже представить, что непорочный заклинатель, подобно богам спустившийся с горы и положивший жизнь на борьбу со злом, заставит полюбить его ожесточённое сердце. Спустя время в похоронном доме вновь прозвучали слова:  — Даочжан, прости меня.