Вместо спасибо

      Спутанные чёрные пряди свисают на лоб грязными клочьями, правая бровь саднит и кровоточит, так что струйки крови дотекают аж до самого подбородка, измазанного в уличной пыли.       Одноклассник и по совместительству лучший друг Жилин сидит рядом. В одной руке у него носовой платок, в другой - коллекция вздохов, нечто среднее между укоризной и желанием пожалеть. - Ты зачем опять подрался? - спрашивает он, подтирая кровяные дорожки на чужой щеке. - Так он это... Зинку оскорбил! - Игорь экспрессивно размахивает руками. - Ты давай заканчивай эту ерунду свою, ну ты чего, Игорь. Тут школа, тут никого убивать нельзя, а ты устроил драки какие-то... - ворчит себе под нос, проглатывая половину звуков, и речь у него выходит какая-то путанная и кособокая, но Катамаранов всё понимает. Он знает, что Жилин так вообще-то заботится, даже если с первого раза не видно. - Тебя ж в комсомол приняли, только чтобы ты в болоте утопиться не обещал, балда.       Жилин печально вздыхает. Понять можно: ему над Игорем шефство назначили, а он не справляется. Школьная медсестра недавно жаловалась, что Катамаранов из девятого "б" весь спирт из ваток высосал, когда пятым классам сезонную прививку от гриппа ставили. Химичка бутыль с этанолом потеряла, а физрук сказал, что маты из спортзала куда-то делись. Они, конечно, скоро нашлись, но за гаражами в трёх километрах от школы. Заодно с матами нашёлся и спирт, и Игорь Натальевич Катамаранов в полусознательном состоянии. Жилин знает об этой истории, потому что тогда собственноручно Игоря домой тащил, периодически спотыкаясь о его ноги и попутно упрашивая отца-полковника не отводить Катамаранова в детскую комнату милиции. Жилин спасает его, кажется, с тех самых пор, как ходить научился.       В общем, одна беда с этой ондатрой подболотной. И вот какими словами на неё действовать прикажете?..       А Игорь сидит на ступеньках и чешется, как кошка. Липкий солнечный свет вязнет в его чёрной шевелюре, разорванная на груди рубашка с оторванными пуговицами обнажает надетую на голое тело серую майку. Красный значок с головой Ленина больше не выделяется на белом фоне, закапанном кровью. Если Катамаранов себя виноватым и чувствует, то просто мастерски это скрывает. - Спокойно, Жила, ты чего, - уверенно выдаёт он, забрасывая руку на чужое плечо, но тут же шипит и морщится - всё болит. - Я за тебя переживаю, - Жилин смиряется с ситуацией. Причитает по-бабьи своё "ой-ой-ой" и в очередной раз тяжко вздыхает. - Вот ты всё бегаешь по своим болотам, драки устраиваешь, а за ум взяться не хочешь. У тебя ведь родители - золотые люди! В честь них город чуть Катамарановском не назвали, а ты?.. - А я скипидар со стройки спиздил... Хочешь? - Игорь прижимает его ближе к своему разодранному боку и достаёт из-за пазухи бутылку с прозрачной жидкостью. Едкий запах бьёт в нос, Жилин отворачивает голову, но не спешит отстраняться сам. - Не хочу, Игорь... Спасибо, - непонятно зачем Жилин улыбается, и на душе у него тоже легчает. Внезапно замечается, как на высаженных у школы деревьях щебечут птицы.       Катамаранов жмёт плечами, мол, как хочешь, и делает два больших глотка. - Давай я тебе этим скипидаром лучше рану прижгу. У тебя опять набежало, - Жилин аккуратно касается пальцами Катамарановской брови. Игорь поворачивается к нему лицом, чтобы удобней было, и они оказываются нос к носу. Алкогольное дыхание обжигает кожу.       Жилин старается держать лицо. Макает платок в скипидар и проводит тканью по порезу. Катамаранов сжимает зубы, но не дёргается. Он знает, что кроме Жилина ему никто не поможет, и лучше эту помощь принимать. У друга всегда есть то носовой платок для ран после драки, то молоко для спасённой с берёзы бездомной кошки, то уговоры для папаши из милиции, чтобы Катамаранова не забирали в тюрьму на пятнадцать суток. Жилин - староста класса; а ещё личный его, Игоря, герой. Ему, как дяде Стёпе, и море по колено, особенно если на другом берегу Катамаранова опять надо откуда-нибудь спасать.       Кровь пропадает. Её остатки засыхают на ткани платочка, который Жилин аккуратно складывает вчетверо и прячет в нагрудный карман пиджака. Игорь смотрит, прищурившись, и видит, что глаза у друга совершенно оленячьи: большие и честные, карие, с длинными ресницами, немного растерянные; и вдруг такая невыносимая нежность к груди приливает, что больно становится. Игорь глушит её скипидаром, но после, не справившись, прижимается губами к чужой щеке, прежде чем Жилин успевает что-то понять. - Это вместо спасибо, - и вытирает рукавом рот.       Жилин ошарашенно хлопает ресницами.