***
Лучшая, бля, пятница в его жизни. В конверте сто тысяч, сорок из которых Герасимов уже отложил сестре на кредит. Ещё тридцать — чтобы отдать за собственный. Ну, как-то брал телефон в рассрочку и всякие другие долги там накопились, по мелочи. Пятнадцать штук за съём и на ещё пять он устроит праздник живота. Жизнь удалась. Раньше у Лёхи каждый рубль был на счету, а в этот раз можно даже не следить за тратами. Герасимов оставил щедрые чаевые продавщице в любимой табачке и совершенно забыл о мелочи, когда заказывал три самых сочных шаурмы на вечер и ночь. Правда вот домой Лёха шёл немного нервно. Вчера Дима снова ночевал у него, пускай Герасимов очень красноречиво дал понять пацану с утра, что это был последний раз и больше никаких исключений, очко на эту тему всё равно играло. Лёха считал себя интровертом. Долго находиться на одной территории с любыми людьми для него подобно пытке. Но когда Алексей наконец-то вошёл в дом, проверил лестницы и ворвался в квартиру, готовый к атаке — всё было тихо. «Этот говнюк опять заныкался в шкаф», — решил Лёха и отправился проверять. Но в шкафу Димы не было. Под кроватью тоже, как и за шторой в ванне, даже в громоздких шкафчиках на кухне. Хули скрывать, Лёша даже чекнул холодильник на всякий пожарный. Но Димы так и не нашёл. «Ушёл», — заключил Алексей, сбросив свою провизию на стол. Он прислушался к повисшей тишине, после чего расплылся в самой довольной улыбке, на которую только способен человек. — Лучший день в моей жизни. За плотно закрытой дверью счастливый человек занялся привычными делами. Сегодня он наконец-то постирает свой костюм, наестся до обморока и будет решать тупой кроссворд. Самое пиздатое в том, что он может заниматься этим всю ночь, ведь завтра выходной. Счастью не было предела. Конверт с заветными купюрами он припрятал под подушкой. Затем Лёха планировал закатить вечеринку. С самим собой. Иногда, конечно, слыша посторонние скрипы и какие-то шорохи за стенкой, он напрягался весь, щурился и пырылся в ту сторону, откуда доносился шум, но быстро расслаблялся. А потом совершенно непредсказуемо вскакивал с той поверхности, на которой лежал, и прижимался мордой к двери, заглядывая в глазок. — Чё это я? — сам не понял Лёха, отираясь у входной двери и почёсывая репу. — Заебись же без него, харе рыпаться, — успокоиться получилось после мысли о пивчанском, за которым парень двинул на кухню. Холодное, бодрящее, пенистое: — Проклятое! — выкрикнул Лёха и резко оторвал от бутылки присобаченный билет. Лотерейный билет. А в углу подпись: «не расслабляйся, сладкий, я скоро вернусь ;)». Лёха охуел. И если от объёмов своей премии он охуел по-хорошему, то сейчас он охуел по-плохому. Кажется, ему придётся менять замки и установить на окнах решётки, а ещё завести добермана. Можно даже двух. Совершенно не заметив, как всосал уже полбутылки, Герасимов лениво тёр пластиной ногтя защитные слои билета. Сегодня он вновь без космического выигрыша, но он совсем не расстроился.***
Выходные оказались плодотворными. Пришлось, конечно, побегать с сестрой по магазинам после того, как мегера прознала о том, сколько брат срубил бабла. Но это оказалось даже полезно. Лёха купил новую рубашку по скидке. Старые привычки. В субботу они с пацанами закатили такую тусовку, которых не было уже давно. Сауна, девочки, алкоголь по краям, да так, чтоб лилось, а в воскресенье отходили до самого обеда. Короче, знатно покуролесили. О Диме Лёха старался не думать, по крайней мере, вне своего дома. А ещё Лёха умудрился потратить почти всю свою премию за эти выходные. Зато хотя бы смог от души повеселиться, прежде чем у него начались настоящие проблемы. А начались они с понедельника.***
Алексей выглядел очень презентабельно. Он даже постригся на радостях, да так, что его волосы теперь едва ли можно было собрать в нормальный хвост на макушке, потому что короткие нижние волоски вылезали из-под резинки. В итоге Алексей забил и просто убрал волосы за уши. По офису прошёлся слух, что кто-то украл премиальные деньги. Лёша не придал этому значения вовремя, но когда на него начали коситься этими своими недобрыми взглядами, Герасимов постепенно стал чуять какую-то подставу. Однако, на взглядах всё не закончилось. Сперва прозвучал безобидный вопрос от одной из женщин: «зачем ты это сделал?», на который у Герасимова не было ни ответа, ни привета. Затем кто-то спрятал его ежедневник. Ваня — один из коллег — нарочно пролил на его новую рубашку кофе. А под конец дня пришла цаца из бухгалтерии, генеральный директор и Эдуард Палыч. Они начали выяснять, что Лёха за хер. Тётка кидалась в него предъявами, директор пытался понять, кто из службы управления персоналом нанял такого некомпетентного сотрудника, а Эдик сказал: — Это сделали мои подчинённые, — начал он, состроив лицо, полное раскаяния. — Видимо, одна из них решила, что нам нужен молодняк в коллектив, но кто ж знал, что Алексей способен на подобный поступок, — после чего мужик подошёл к директору ближе, добавив шёпотом, только вот Лёша всё предельно чётко расслышал: — Уважаемый, да вы только взгляните на него. Хорошо, что он у нас никого не убил ещё. Цепь от событий до обвинений собирали ещё минут сорок. Лёху увели в переговорку и поставили перед фактом, что он обязан вернуть деньги по-хорошему, а заодно написать заявление по-собственному. Дали на всё про всё два дня, иначе заведут уголовное дело. Герасимова как холодной водой окатило. Ни ответить за себя нормально, ни в конфликт вступить. Он даже глаза на Эдика поднять не смог, только вяло кивал, согласный на всё. Потом он встал, ничего не сказал, взял свои манатки и бесшумно покинул здание. Даже не покурил.***
Только дома Герасимов дал волю своим чувствам. Швыряя портфель в стену, небрежно стягивая галстук, срывая с себя рубашку, да так, чтобы пуговицы вырвать с корнем и дать рассыпаться тем в разные стороны. Его подставили, а он даже не смог произнести в свою защиту такой ответ, который звучал бы убедительно. Конечно, в своей голове он был убедителен, но когда парень начинал оправдываться там, в той переговорке, красноречивые языки умелых игроков и матёрых деятелей бизнеса затыкали его легче, чем затыкает прямой удар в нос. Лёша закуривает и садится на пол в кухне. Где ему взять такие бабки? За два-то дня. Разве что почку продать, да никому такая не сгодится. Жизнь всегда обращалась с Лёхой как с собакой, но стоило ему немного понадеяться на удачу, как та совершила обманный манёвр, а затем с грохотом вернула его с небес на землю. Сто тысяч, сука. Неподъёмная для него сумма даже за полгода, а на быстрых займах он уже повяз. И кредит такой ему не дадут. Проверял. Так бы и погряз в своих мыслях Лёша, ковыряясь в контактах телефона, ища знакомых, у которых можно бы было занять хотя бы какой-то мизер, если бы не стук в окно. Герасимов повернул голову, но там никого не было. Ясное дело, пятый этаж. Точно глюки. Затем снова, только короткие удары, будто горсть мелких камешков бросили. Лёша быстро поднялся и подошёл к подоконнику, бросая взгляд на улицу. Это был он. Довольный и беззаботный, точно бродячий кот. Какой-то слишком дохуя красивый и ухоженный для здешних мест. Лёха не торопясь натянул на себя первую попавшуюся футболку с кедами, а уже на лестнице поспешил спуститься вниз. Дима ждал его у подъезда. С какой-то бутылкой. Кажется, это было виски. — Нахера припёрся, — без лишних нежностей завёл диалог Лёша, вылетая из подьезда с сигаретой в углу рта. — Вали давай, — его голос не звучал враждебно, как могло показаться. Это были сухие фразы. Руки бывшего офисного клерка слегка подрагивали, пока тот щёлкал зажигалкой. И кажется, Дима это заметил. — Да ладно тебе, чувак, — Дима сделал шаг назад, потряхивая своей добычей. — Я ж с дарами, — тот вскрыл бутылку и подманил Лёху к себе, заняв место на лавке. Дима действительно выглядел хорошо. В яркой футболке с английскими надписями, в драных джинсах с цепями и кепке, скрывавшей лицо, с которого уже почти сошёл фингал. А вот Лёша выглядел помято сегодня. Не имея ни единого желания выёбываться, Герасимов сел рядом с Димой, закинув ногу на колено, и резко перехватил чужой пузырь. Он глотнул с горла и сразу после этого хорошенько затянулся уже подпалённой сигаретой. Они пили молча. Слушали песни района. У парней не было какой-то темы для разговора, они могли лишь обмениваться нелестными фразами, чем занимались с самого первого дня их знакомства. Дно бутылки становились ближе с каждым новым глотком. Парней, разделавшихся с большей частью виски минут за пятнадцать, слишком резко догнало опьянение. — Так тебя всё-таки не ищут инопланетные твари, — смеясь, Лёша толкнул рыжего в плечо, чтобы поскорее вернул ему пойло. — Откуда ты знаешь, кретин? Может, они уже попользовались моим телом и вернули обратно, — Дима резко развернулся к своему собеседнику корпусом и ткнул себя в грудь. — Ну, давай, попробуй угадать, сколько мне лет. Уверен, тебе понадобится больше одной попытки. — Да чё тут гадать, двадцать? — предположил Лёша. — Да хуй там. Тридцать, Лёха, мне сегодня исполнилось тридцать! Вот и пью, в честь именин, так сказать, — он широко улыбнулся, подползая к собеседнику ближе. — А не угадал ты, потому что всё это проделки инопланетян. Омоложавили, — Лёха начал отнекиваться, говорить, что он не верит Диме, что тот обманщик и всё в таком духе. Они начали в шутку спорить. Пролили немного виски, когда Лёша принялся жадно дохлёбывать алкоголь. Герасимов даже слегка забылся рядом с Димой, но всё накатило обратно, стоило Диме задать один неверный вопрос: — Мне показалось, или ты сегодня какой-то не такой? Типа, грустный. Лёху не сразу взорвало, но, как говорится, что у пьяного в голове. Он начал говорить. Говорить о себе. О том, как он дьявольски облажался. Как он чертовски радовался своей новой работе и как жёстко его опрокинули на ней же с этими блядскими деньгами. Как его загнали в сети, а затем подсекли, будто усача. Он злился, натурально бесился, делал много разных жестов руками и ногами, бил себя в грудь и заглядывал Диме в глаза, ища одобрения. Он, совершенно точно, не считал его другом, даже приятелем, но алкоголь развязывал язык, а выговориться казалось необходимо. Бутылка была допита и отправлена в мусорку. Лёша не запоминал бычки, просто кидал их себе в ноги и размазывал подошвой об асфальт. Трепал себя за патлы, трепал Диму за волосы, и приближался к его лицу так близко и так бесхитростно, как мог, стараясь что-то доказать или донести какую-то очень важную мысль. Дима лишь замирал в такие секунды, безропотно кивал вместо ответа, смотрел в глаза аккурат собственным и боялся опустить взгляд. Боялся, что Лёша закончит начатую фразу и застынет вот так, напротив его лица, а затем опустит глаза вниз первый. Тогда Дима не сможет избежать продолжения, абсолютно точно не сможет. И Герасимов действительно замер, не сводя взгляда с Димы, но фразы своей ещё не закончил: — Эй, — прозвучало хрипло. — Я тебя сейчас поцелую, — предупредил его пьяный Лёша. — Только попробуй, — шепнул Дима. Если бы кто-то заметил их в ту ночь, парни бы, совершенно точно, остались без зубов. Им бы отбили почки, сломали пару костей и зарыли в ближайшей канаве. Но иногда фортуна бывает жалостлива. Особенно к двум пьяным парням, сидящим на лавочке под подъездом, и стёршим себе все губы множеством неловких поцелуев.***
Лёха пришёл в себя где-то к обеду. Проснулся из-за хуй знает какого-то там по счёту звонка от Риты. Он уже было хотел наехать на барышню, ответив на звонок, но красотка атаковала его первой: — Лёша, приезжай сегодня подписать заявление об увольнении и за трудовой, пожалуйста. — Да я бы с радостью, но, — Лёха почесал зад и протянул длинное "э" прямо в трубку. — Там такая ситуация с деньгами сложная, понимаешь. — Так их ведь уже вернули. Стоп. Чё? Лёша аж с кровати подскочил, проснувшись окончательно. Глаза раскрыв широко и уставившись куда-то на пятно на противоположной стене, он плотнее вжал трубу себе в ухо. — Ну как, — девушка, кажись, поняла по молчанию Герасимова, что тот не догоняет. — С утра пришло двое мужчин в офис, искали директора, сказали, что по поводу тебя. Я не знаю всех подробностей, Лёш, но после разговора с ними директор позвонил мне и сказал, чтобы я пригласила тебя для увольнения. Он также сказал, что твой долг вернули с процентами. Вроде как за причинённые неудобства, не суть важно. Голос у гендира, конечно, был какой-то максимально странный, но, в общем, вот. Потому-то тебе звоню. Лёха всё ещё не понимал, поэтому ответил Рите коротко, мол, приеду. На том они и порешали. Девушка сбросила трубку, только Герасимов не сразу убрал телефон от уха. Зато взгляд сразу перевёл. На столик, старенький такой, с кучей мелких царапин, что стоял в углу его комнаты. Там сотню лет нихуя не лежало. Сегодня там лежал лотерейный билет.