Трудное лето Сяо Чжаня

В павильоне царила обстановка всеобщего возбуждения. Уличные танцы и так-то, сами по себе, сплошной адреналин и тестостерон, а уж когда музыка гремит так, что уши закладывает, когда софиты слепят глаза, а борьба за эти дурацкие полотенца еще подхлестывает и добавляет эмоций, то можно легко потерять голову. Ван Ибо купался во всем этом, впитывал всем существом, и все же пытался не терять головы. Все усилия чуть было не пошли прахом, когда объявили результаты первого челленджа. Ибо не страдал манией величия, но и никогда не был склонен недооценивать себя. Поэтому совершенно точно знал – они с парнями станцевали лучше всех. Мда. На публике Ван Ибо удалось кое-как сохранить лицо, хотя он и позволил себе выразить недовольство и недоумение по поводу результата. Последний! Это ж надо, а? Но, едва переступив порог гримерки, он сердито отшвырнул эти гуевы полотенца куда-то в угол, содрал с волос вплетенные в синие прядки финтифлюшки, выругался сквозь зубы и… подняв голову, встретил яркую улыбку. Сяо Чжань. - Как ты сюда попал? – вытаращил глаза. - Как все люди. На машине, потом ножками. Что, даже не обнимешь? Ибо, спохватившись, в два шага сократил расстояние между ними и крепко обнял, вызвав сдавленное «Ой!». - Доволен? А теперь не заговаривай мне зубы и не уводи разговор в сторону! Как ты сюда попал и что тут делаешь? - Полезные гуаньси помогают добыть билетик даже туда, куда билетов нет и в помине. Ну и полезно быть знакомым с телохранителями некоего капитана, - Сяо Чжань поиграл бровями. – Лэлэ встретил возле служебного входа и провел коридорами. - Убью! – проворчал Ибо, пряча за показным неудовольствием радость. – Ну ладно – ты, чокнутый, но их работа – предотвращать риски! А они?! Сяо Чжань пожевал губами, раздумывая, говорить ли, что вообще-то был даже в зале, смешавшись с толпой, и смотрел танцы Ибо вживую. Ибо слишком хорошо его знал, поэтому мгновенно насторожился. - Та-ак. Только не говори мне, что был в зале! Сяо Чжань, пряча улыбку, виновато склонил голову. - Не бей меня, лао Ван! Очень хотелось. И там столько озабоченного народа… Танцами, танцами озабоченного! – хохоча, он увернулся от попытки Ибо дать ему пинка под задницу. – Короче, на меня никто даже глаз не скосил. Подумаешь, еще один ненорм… А-а-а-а-а! Энтузиаст, я хотел сказать энтузиаст! Ибо зажал его между гримерным столом и небольшим диваном. Приблизил лицо к лицу, делая нарочито зверскую гримасу. - А ты не подумал, что они все тут друг друга знают?! - Ну, Бо-Бо, друг друга может и знают, но многочисленного стаффа никто не отменял. Их тут, кажется, еще больше, чем танцоров. Затеряться довольно легко. А сюда меня Лэлэ провел. - Убью, - беспомощно выдохнул Ибо. Обнял ладонями лицо Сяо Чжаня и, поддавшись желанию, мягко поцеловал. А потом быстро отстранился, не обратив внимания на недовольное мычание, и плюхнулся на диван, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Секунды не прошло, как поверхность прогнулась под тяжестью другого тела – это Сяо Чжань, опершись коленями по обе стороны от бедер Ибо, склонился над ним. - Ибо, - позвал негромко. – Бо-ди, посмотри на меня. Бережно коснулся подбородка, поднял к себе лицо с зажмуренными глазами. - Ну же, zǎizǎi, мне гораздо больше нравится, когда ты злишься. По какому поводу хандра? - Они поставили меня на последнее место! Последнее, представляешь?! - Ибо, ну что ты как маленький! Ты был лучшим. И ты сам это знаешь. - Это и бесит, - пробормотал, пряча глаза. - И? Ну ставят тебя на то место, которое ты заслуживаешь. На первое. И все! Шоу можно закрывать. А где, спрашивается, интрига? Где преодоление, борьба? Где, спрашивается, королю танца Азии демонстрировать не только свой потрясающий танец, но и свой еще более потрясающий бойцовский дух? Ну? - Но это же не честно, - шепнул беспомощно. - Диди, посмотри на меня. Ибо все-таки поднял взгляд. И вздрогнул. Потому что Сяо Чжань смотрел на него с таким обожанием и восторгом, что становилось неловко. - Я был в зале, Ибо, среди людей. Я видел и слышал их реакцию. Ты лучший. И это истина, не требующая доказательств. Просто у каждого шоу есть сценарий, чего тебе объяснять такие элементарные вещи? И я ведь знаю, зачем ты изначально сюда шел. Чтобы делать то, что тебе нравится. Танцевать. Остальное, включая победу, приятный, но не обязательный бонус. - Чего это не обязательный! – взвился было, но снова опустился на диван под тяжестью родного тела. Сяо Чжань оседлал его бедра, склонился низко к лицу. И поцеловал так, что из головы у Ибо вылетели все мысли. Он расслабился, отвечая на поцелуй. Который как-то неожиданно быстро закончился. Сяо Чжань, отстранившись, внимательно его осмотрел и явно остался доволен увиденным. - Во-от. Глаза горят, губы… м-м-м… губы блестят. А сейчас мы позовем ДоДо, и он поправит тебе макияж и вернет на место те миленькие заколочки, которые ты так невежливо выдрал из прически. И мой Бо-ди выйдет на сцену во всем блеске, соберет лучшую команду и порвет всех на фиг! А потом, - Сяо Чжань провокационно понизил голос, - мы поедем есть хот-пот. Я нашел тут симпатичное местечко, где вкусно готовят и где нет толпы. Как тебе идея? - А что мы будем делать после того, как поедим хот-пот? М-м-м? - Если будешь себя хорошо вести, то… - Сяо Чжань склонился к его уху и зашептал что-то, от чего у Ибо мгновенно покраснели кончики ушей. - Ибо, пора! Дверь гримерки распахнулась, и Сяо Чжань едва успел, соскочив с колен Ибо, юркнуть за вешалку с костюмами. Личный стилист Ибо Ван Идо, или ДоДо, придирчиво осмотрел своего подопечного, бесцеремонно усадил в кресло, поправил макияж, прическу, брызнул пенкой на синие прядки, освежая цвет, вернул на место замысловатые заколки. Подошел к вешалке с костюмами, задумчиво перебрал несколько вариантов (чем чуть не довел до инфаркта Сяо Чжаня, который, присев на корточки, вжался в самый угол, изо всех сил стараясь стать невидимкой), выбрал просторную голубую рубашку, приложил к Ибо. Отступил на шаг, оценил. Хлопнул по плечу: - Надевай, освежи лук. Так. Готов. Ступай. А тебе, Чжань-гэ (ДоДо подмигнул зеркалу), лучше пока не показываться. Там жуть что творится, Ибо сейчас проходу не дадут. И рассмеялся, увидев ошалелое лицо высунувшегося из-за вешалки Сяо Чжаня. - Как ты?... - Зеркало. Ты спрятался прямо как страус. Сяо Чжань мучительно заалел кончиками ушей. - Вообще-то тут монитор есть, - сжалился над ним ДоДо. – Можно смотреть, что в зале происходит. - Спасибо. Сяо Чжань окончательно выбрался из своего убежища, осторожно, чтобы не попортить плоды усилий стилиста (ДоДо мог за это и прибить!), обнял Ибо и подтолкнул к дверям: - Давай, баобеи, порви там всех. Остаток съемочного дня Ибо летал как на крыльях. Был расслаблен, весел, открыт, фонтанировал эмоциями, кайфовал от происходящего. Заражал этим кайфом окружающих. Даже хулиганил! Потому что ничем иным, как откровенным хулиганством, ТАКУЮ постановку танца назвать было нельзя. В конце концов его Чжань-гэ был прав – он здесь, чтобы получать удовольствие. Короче, отрывался по полной. Кровь бурлила от танца, от кайфа, а еще от мысли, что Сяо Чжань на него сейчас смотрит! И впереди же еще будет вечер с хот-потом. И ночь. Да, ночь! Он будет очень стараться вести себя хорошо, чтобы Сяо Чжань выполнил все, что нашептал ему на ухо. А Сяо Чжань в гримерке испытывал все муки ада. И благодарил ДоДо, а заодно всех известных ему богов за то, что не торчит сейчас в зале. Он бы не выдержал. Не. Выдержал. Потому что надо обладать каменным самообладанием и стальными нервами, чтобы выносить все то, что вытворял там, среди этих возбужденных, разгоряченных азартом танца парней его Ибо. Все ногти обгрыз и все губы искусал. А еще не ко времени вспомнилось, как он смотрел выпуски серф-шоу, испытывая при этом все муки ада. Думаете, легко смотреть, как Ибо, можно сказать, пытаются склеить просто на лету? Да еще пользуясь запрещенным, с точки зрения Сяо Чжаня, приемом, то есть подманивая на байки? Сяо Чжань смотрел. Любовался. И против воли тихо бесился про себя. Он не собирался устраивать Ибо сцен ревности, ни в коем случае! Но с собственными темными инстинктами справиться не получалось. Ибо как чувствовал. - Ревнуешь? – было первым, что услышал Сяо Чжань, ответив на звонок. И тихий смешок. - Нет, - выдавил сквозь зубы. - Врешь, - в голосе Ибо слышалось какое-то скрытое ликование. Чему радуется, спрашивается? Сяо Чжань помолчал. - Гэ? – теперь послышались неуверенность и осторожность. - Это не ревность, Ибо. Я тебе доверяю. Это какие-то дремучие собственнические инстинкты. Я… Я просто странно себя чувствую, когда твое внимание принадлежит кому-то еще. Стараюсь привыкнуть к мысли, что в твоей жизни будет все больше и больше новых людей, требующих твоего внимания. Это неизбежно. - Ты же не думаешь, что кто-то способен заменить мне тебя? - Никогда не говори никогда. - Жалко, что я далеко, - в голосе Ибо послышалась легкая злость. – А то непременно стукнул бы. Сяо Чжань едва слышно рассмеялся. - Жили они долго и счастливо и умерли в один день… Такое бывает только в сказках. - Значит, я напишу такую сказку для нас двоих. Вспомнил вот эти последние слова Ибо из того разговора, и решил успокоиться. В конце концов сел на пол в позе лотоса, попробовал дышать на счет. Не помогло. Медитировать, когда из зала доносится восторженный рев толпы, а тебе в нем отчетливо слышится еще более восторженный вопль вошедшего в раж Ван Ибо, нет никакой возможности. Не выдержав этой пытки, Сяо Чжань принял мужественное решение слинять. А как же обещанный хот-пот, спросите вы? Своего обещания он нарушать не собирался. Но ждать баобеи в этом бор… то есть балагане было выше его сил. Пробравшись незамеченным на стоянку, нашел машину Ибо. Осторожно стукнул в боковое окно. Слава всем богам, шофер Ибо дремал в салоне. Открыл, сонно моргая. - Господин Сяо? - Добрый вечер, - вежливо поздоровался Сяо Чжань, старательно отгоняя от себя ощущение идиотизма происходящего и дикую неловкость. – Можно мне подождать Ибо в машине? Я не буду мешать. Он вздрогнул, когда из-за спины раздался голос Лэлэ. - У господина Вана будет еще как минимум один прогон. Долго ждать. Дьявол! А он-то думал, что ухитрился исчезнуть из гримерки тайно! - Ничего, я подожду. Спасибо. А вы, пожалуйста, возвращайтесь в зал. Присмотрите там за этим… за Ибо. «Господи! Что он там вообще вытворяет?! Лэлэ и Яньянь – святые люди!» - пронеслось в голове. - Не волнуйтесь, господин Сяо, все будет в порядке. Господин Ван видит границы. Обалдеть, да? Эти телохранители еще и мысли читают! Сяо Чжань отмахнулся, залез в салон, свернулся калачиком на заднем сиденье, привалившись виском к стеклу, и приготовился сражаться с собственным желанием вернуться в этот гуев зал на эти гуевы танцы и двинуть в морду какому-нибудь особенно рьяному би-бою. Чтобы держал свои грабли при себе! А-а, вы сомневаетесь в том, что Сяо Чжань может дать кому-то в морду? А зря. В конце концов, он вырос в Чунцине, в не самом благопристойном районе этого не самого благопристойного города, а, обладая смазливой внешностью и, скажем прямо, не самым брутальным телосложением, просто обязан был уметь постоять за себя. Он умел. Очень даже умел. Пришлось научиться. Во время следующего перерыва Ван Ибо ворвался в гримерку, разгоряченный, вспотевший и растрепанный, завопил с порога: - Чжань-Чжань, ты видел?! И осекся. Гримерка была пуста. - Чжань-гэ?... - Господин Сяо ушел, - услышал из-за спины голос Лэлэ. - Как ушел? Куда ушел?! - Не волнуйтесь, господин Ван. Я проводил его до машины. Он там сейчас, кажется, спит. Сицзи за ним присматривает. Пока ДоДо, чуть не насильно усадив его в кресло перед зеркалом, поправлял макияж и прическу, Ибо не отрывался от телефона. Сяо Чжань не отзывался. Отчаявшись, Ибо настрочил ему в вичате: «Сяо Чжань, мой гэгэ, самый красивый, самый удивительный, вообще самый-самый на свете! Никто и никогда не сможет сравниться с моим гэгэ!» И в конце фразы смайлик – сердечко с точкой. Когда, закончив, наконец, снимать первый блок программы, Ибо, уставший, довольный и чуточку, совсем чуточку – из-за Сяо Чжаня, - встревоженный, добрался до стоянки под плотным прикрытием своей охраны и громадных зонтов, на которых, наверное, можно было бы даже летать, как Мэри Поппинс, и заглянул в салон, Сяо Чжань дремал, свернувшись калачиком. Услышав голоса и звук хлопнувшей дверцы, Сяо Чжань пошевелился. Глаз открыть не успел, когда к его боку привалилось теплое тело, как всегда, пахнувшее жасминовым ароматом Blue de Chanel. Сяо Чжань старательно сдержал улыбку. Ибо повозился, устраиваясь поудобнее, взял руку Сяо Чжаня, закинул ее себе на шею. - Я расстроил моего гэгэ, - зашептал вроде виновато, но Сяо Чжань отчетливо слышал в его голосе смешинки. – Мой гэгэ даже смотреть на меня не хочет. Не обнимает. Мой гэгэ ревнует? - Ничего подобного, - пробормотал Сяо Чжань. – Много чести – ревновать к каким-то потным мужикам. - Исин и Джексон на мужиков не тянут, а Чун-лаоши, хоть и мужик, но ужасно классный и совсем не потный. От него очень вкусно пахнет. - Ты! – Сяо Чжань ткнул его кулаком в бок. Хоть и шутливо, но чувствительно. - Шучу, - Ибо сверкнул улыбкой в полумраке салона. Прижался теснее, одновременно перехватывая руку, которую Сяо Чжань собрался было убрать с его плеч. - Лао Сяо так крепко спал, что не отвечал на мои звонки и не читал сообщений, да? Лао Сяо совсем старенький стал, да? Быстро устает. Давясь смехом и бормоча эти глупости, Ибо исхитрился вытащить из-под задницы Сяо Чжаня его айфон, разблокировать его и сунуть под нос: - Вот, смотри, я тебе писал! Сяо Чжань, все еще старательно делавший вид, что обижен (но давалось это ему с бо-ольшим трудом – сами попробуйте обижаться на этого засранца!), выхватил его у Ибо и хотел было погасить экран. Но зацепил краем глаза кусок фразы «мой гэгэ, самый…», передумал. Вместо этого нараспев прочитал все послание. - Мой диди научился так красиво вра… ой, прости, говорить, лао Ван Хань может им гордиться. - Я не вру, - вкрадчиво прошептал Ибо. – Лао Ван, поверни зеркало заднего вида. Второй охранник, Ван Яньянь, старательно пряча улыбку, сделал, что просили. - Вот, смотри, лао Сяо, - Ибо заставил Сяо Чжаня посмотреть на себя в зеркало. – Видишь? Говори, что видишь? - Отстань! – Сяо Чжань фыркнул и вывернулся из его рук. – Мятую заспанную рожу вижу. - Мда. У тебя что-то с линзами. Домой приедем, поменяешь. Потому что я вижу (Ибо прижался еще теснее и зашептал, почти касаясь уха губами) очень красивого, самого красивого, такого красивого, что хочется плакать, парня на свете. Моего Чжань-гэ. И тут же, без всякого перехода, деловито осведомился: - Так мы едем жрать хот-пот или нет? Кто-то, помнится, обещал. Сяо Чжань только головой покачал. - Едем, конечно. Хот-пот в Сяолункане, как всегда, был на высоте. Наевшийся от пуза Ибо на фоне усталости и адреналинового отката к концу вечера начал откровенно клевать носом. - Домой, - посмотрев на это, скомандовал Сяо Чжань. - Спать. - Как спать? Почему спать? Ты мне кое-что обещал, забыл уже? - А ты разве был хорошим мальчиком? - Я был! – взвился было Ибо и, зевнув, чуть не вывихнул себе челюсть. - Ты был плохим, очень плохим мальчиком, - Сяо Чжань тоже умел провоцировать и говорил это низким шепотом, перегнувшись через стол. – Ты позволил каким-то парням лапать себя. Поэтому, баобеи, фиг тебе, а не обещанное! Он едва успел уклониться от атаки Ибо, смеясь выволок его из-за стола и передал в надежные руки охраны. - Тащите его в машину. - А вы, господин Сяо? - Я выйду через служебный вход. Подберете меня в соседнем переулке. По дороге Ибо совсем развезло, и домой Сяо Чжань чуть ли не на руках его нес. Под теплым душем Ибо дремал, привалившись к Сяо Чжаню, и тому приходилось, честно говоря, несладко. Требовалось все его самообладание, чтобы мыть, а не… «Я не сомнофил!» Вытерев насухо и вытолкав совсем уже сонного Ибо из ванной, Сяо Чжань дотолкал его до спальни и уронил на кровать. - Мда. Клиент готов. А туда же – «ты обеща-ал». - Ты обеща-ал, - тут же заныло тело на кровати. – О-ой, все боли-и-ит… - Что болит? – всполошился Сяо Чжань. – Где болит? Потом вспомнил, как Ибо, этот сумасшедший, не ведающий границ Ибо падал там на спину, перевернул его на живот и увидел, как по лопаткам расползаются начинающие багроветь синяки. - Убью, - произнес беспомощно и нежно, едва касаясь, погладил. - Щекотно, - заерзал Ибо. - Лежи уж, горе мое. Я с тобой поседею раньше времени. Массажное масло, в которое Сяо Чжань уже достаточно давно добавил кое-что по рецептам своей мудрой бабули, лежало в прикроватной тумбочке. Ибо так часто сбивал свои несчастные коленки, что Сяо Чжань таскал с собой этот флакон и еще несколько других с бабушкиными травами и вытяжками уже на автомате. Налил ароматного, пахнущего травами масла в ладони, уселся верхом на крепкую задницу (Ибо не упустил шанса поерзать под ним, провоцируя, но не на того напал – за этот бесконечный вечер Сяо Чжань прокачал не только выдержку, но и отрастил дзен) и принялся делать массаж. Поначалу Ибо вертелся, дергался, ныл, стонал. Ругался. А к концу процедуры крепко уснул. Сяо Чжань с минуту полюбовался на эту умиротворяющую картину, послушал, как Ибо сладко сопит, уткнувшись носом в подушку, наклонился, поцеловал, едва касаясь губами, в обе трогательно выпирающие лопатки, укутал его в пушистое полотенце и лег рядом. Но сон не шел. Как бы Сяо Чжань ни убеждал себя, что это всего лишь танцы, всего лишь шоу на публику, но выгнать из подсознания картину того, как чужие руки ощупывали Ван Ибо, его Ван Ибо, не получалось. Он вылез из постели, уселся на пол в позе лотоса, снова пробуя медитировать. Но едва закрыл глаза, как снова увидел все ту же картину. «Дьявол!» Выругался едва слышно, поднялся, прошлепал босыми ногами в гостиную. Полночи лазил по интернету, выискивая информацию про этого гуттаперчевого француза, про би-боя Клаша, который, видать, совсем уже того, раз так безбоязненно приземляется то на голову, то на предплечье. По всему выходило, что команда у Ибо подобралась более чем крутая. И это правильно, потому что его диди заслуживает только самого лучшего. А вторую половину ночи Сяо Чжань рисовал. Этот процесс всегда помогал ему успокоиться лучше всего. Проснувшийся под утро Ибо обнаружил себя в постели в одиночестве. Пошарил руками на соседней половине кровати. Подушка, простыни были холодными. Вскочил, как подорванный, вылетел в гостиную, уронив на пороге полотенце. И замер. Сяо Чжань, все так же свернувшись калачиком, спал, уткнувшись лицом в спинку дивана, а столик рядом и пол вокруг были усыпаны листками с набросками рисунков. Все они были разной степени прорисованности, а в центре стола лежал готовый. Ибо подкрался на цыпочках, стараясь не шуршать раскиданной по полу бумагой, поднял рисунок. Сяо Чжань нарисовал совершенно чудесного чудика с таким количеством мелких, но узнаваемых деталек, что у Ибо защемило сердце. Было не понять, кто это, но под маской пантеры угадывался любимый гоночный шлем Ван Ибо, комбинезон был точно для мотогонок, да еще с цифрой 85 на боку, крошечные кроссовочки на ногах – найковские. А главное – цвета! Зеленый. Красный. Желтый. Ибо аккуратно отложил рисунок, влез на диван, кое-как уместился за спиной Сяо Чжаня, поерзал, обнимая его со спины. - Я же говорил, что мой гэгэ самый чудесный гэгэ на свете, - зашептал, прижимаясь к уху. - Я конфискую твой рисунок, ЧжаньЧжань, это будет моим маскотом на этих танцах. Моим дополнительным членом команды. Самым главным. Главнее Бубу и Клаша… - Нет необходимости конфисковывать, - проворчал Сяо Чжань и умудрился развернуться в объятиях Ибо, не уронив того с узкого для двоих дивана. – Я рисовал для тебя. Они лежали лицом к лицу, и Сяо Чжань подушечками пальцев невесомо обводил контур лица Ибо. По памяти, наощупь, потому что в комнате по-прежнему царил плотный полумрак. Рассвет еще как следует не наступил, да и окна были занавешены плотными гардинами. Ибо не удержался, поймал скользившие по его лицу пальцы ртом, легонько прикусил. Сяо Чжань едва слышно застонал и ткнулся лицом ему в шею. - Я тебя все-таки расстроил, да? Вместо ответа Сяо Чжань помотал головой, щекоча волосами подбородок. - Но ты все равно ушел спать на диван… - Просто бессонница. У меня выдалось очень трудное лето. Ибо насторожился, чуть отстранился, приподнял лицо Сяо Чжаня за подбородок. - Случилось что-то еще, чего я не знаю? - Ван Ибо случился, - легко усмехнулся Сяо Чжань. – Вот такой весь сияющий, соблазнительный, на которого разные мужики слетаются, как пчелы на мед. То, понимаешь, всякие там Элвисы круги наворачивают, то Исины с Джексонами и прочими… как его?... Уоллесами, да еще Бубы с Клашами! Не жалеешь ты мои бедные нервы, Ван Ибо… А ведь лето еще не кончилось! Чего еще мне ждать? Ты скажи, я заранее начну медитировать. Вдруг поможет. Ибо рассмеялся, перевернул Сяо Чжаня на спину, уселся верхом, склонился близко к его лицу и поцеловал. Он постарался вложить в этот поцелуй, в это простое движение губ все те чувства, что бурлили в нем, пузырились холодным шампанским, растекались по венам обжигающей лавой. Они оба избегали произносить некоторые вещи вслух, поэтому старались не сказать, а показать. И сейчас Ибо показывал. На миг оторвавшись от губ, стянул с Сяо Чжаня футболку, выпутал его из домашних шорт, умудрился и себя избавить от боксеров, отпинав лишнюю тряпку ногами в угол дивана. Снова склонился к губам. Вытянулся во весь рост, укрывая телом тело, растекся, притираясь вплотную. Сяо Чжань тут же развел ноги, помогая устроиться поудобнее. Ибо привычно улегся между бедер, проскользив грудью по груди, животом по животу, пахом по паху, заставляя Сяо Чжаня ерзать и едва слышно поскуливать. Ибо ужасно нравилось вырывать у него этот звук! Приподнялся на локтях, снова опустился, задевая сосками соски и ловя губами рваные выдохи и сдержанные стоны. Соски у обоих были очень чувствительными, они даже могли довести друг друга до оргазма, просто играя с ними, целуя, прикусывая, посасывая, прищипывая. Но сейчас Ибо больше привлекал горячий, жадный, разнузданный рот, жаркие, бесстыжие губы. Родинки, которые обязательно нужно зацеловать и зализать. Особенно вот эту, под губой. Сяо Чжань абсолютно бесстыдно подставлялся под ласки Ибо, выгибался, откидывал на подлокотник голову, давая полный доступ к шее. И Ибо целовал, вылизывал и прикусывал кадык, дергавшийся при каждом тихом стоне. Прихватывал губами кожу возле яремной вены, замирал, ощущая заполошное биение жилки. Нырял носом, а потом губами и языком во впадинки над ключицами. Возвращался к губам, поцелуями заставляя разжаться закушенные зубы. Посасывал, облизывал, легонько кусал. Вел зубами по подбородку и вслушивался в хриплые тихие стоны. Вторгался наглым языком в рот, хозяйничал там, как хотел. Сяо Чжань же только мычал и обнимал его руками за спину и ногами за талию, все сильнее и требовательнее вжимая в себя. Подкидывал бедрами, проезжаясь стояком по стояку и заставляя уже Ибо давиться стонами. Сяо Чжань коснулся губами уха, прихватил мочку. - Давай, цзайцзай… Ибо шумно задышал, ткнулся лбом в плечо, потерся щекой – Сяо Чжань кожей почувствовал, каким жаром полыхает его лицо. Теплые губы влажно прошлись по ключицам, скользнули на грудь, язык мокро и чуть шершаво обежал соски. Сяо Чжаня от груди до паха словно электрическим разрядом продрало. А Ибо снова целовал, вкусно и крепко, языком лаская так, что пальцы на ногах поджимались. Что-то пробормотал – Сяо Чжань не разобрал слов, сознание плавало в тягучей медовой патоке, - и повел носом по грудной впадине вниз, к животу, быстро очертил языком пупок, повел ниже. Вжался лбом в пах. Член, как живой, подпрыгнул и уперся в подбородок. Ибо на мгновение оторвался, оценил картину, довольно хмыкнул и плотно обхватил губами головку, слизнув терпко-соленую каплю. Облизывал коротко и резко, то от корня вверх по стволу, то вокруг головки, дразня щелку уретры. Впускал за щеку, а глубоко не брал. Ну не гремлин, а? Внизу живота уже полыхало так, что Сяо Чжаню казалось – сейчас он воспламенится. Ноги разошлись еще сильнее, бедра вскидывались сами собой, и было категорически невозможно сдержать стон, когда внутрь проник влажный от смазки палец. Когда только успел? Сяо Чжань выгнул спину и подался вперед, насаживаясь и требуя еще. - Не спеши, баобеи, нам некуда спешить, - раздался шепот прямо возле уха. Сяо Чжань с трудом разлепил веки и увидел лицо Ибо, близко, почти вплотную. Оно было ужасно сосредоточенное, даже складочка между бровей залегла. Сяо Чжань ничего не смог поделать – рассмеялся. Потянулся, разгладил эту складку, тронул губами губы. - Давай, цзайцзай, я не хрустальный. Ну же! Ибо отстранился, вынул палец – Сяо Чжань недовольно замычал, но быстро заткнулся, потому что его бесцеремонно перевернули на живот, вздергивая вверх бедра. Пришлось упереться в диван локтями и коленями, ткнуться лбом в подлокотник. И прогнуться в пояснице, когда вместо пальцев в задницу проник влажный и горячий язык. - Аввввв!!! Мозги отказали окончательно, а все нервные рецепторы мигрировали туда, где хозяйничал умелый и наглый язык. Сладкий туман чуть рассеялся только в тот момент, когда входа коснулась крупная, твердая, обжигающе горячая головка. Ибо входил медленно, то и дело останавливаясь, давая им обоим возможность привыкнуть и чуть отдышаться, стараясь не причинить ненужной боли. Но она остренькими иголочками все равно томно простреливала позвоночник, и это было даже приятно. Войдя целиком, до корня, Ибо судорожно выдохнул и уперся лбом между лопаток, чтобы протолкнуть в легкие хоть немного воздуха. Его ведь каждый раз, когда его гэгэ отдавался так, как умеет только он, без оглядки и тормозов, выносило куда-то в безвоздушное пространство. Но Сяо Чжаню хотелось всего и сразу, и побольше, поэтому он, сжав зубы и глотая гортанный стон, крутанул задницей, понуждая Ибо двигаться. Тот тихонько выругался, приподнялся, опираясь на руки, на пробу толкнулся, коротко, не глубоко. Сяо Чжань возмущенно мыкнул, подался навстречу, насаживаясь на член до корня, и Ибо сдался. Что-то рыкнул, впился пальцами в бедра, пару раз качнул тазом и стал вбиваться с такой силой, словно хотел приколотить к дивану. Сяо Чжань же, вгрызаясь зубами в ткань обивки на подлокотнике, в такт его толчкам резко дрочил себе. Когда же Ибо, ткнувшись лбом в загривок, еще ускорил темп и больно прикусил кожу под волосами, у Сяо Чжаня под веками взорвался цветной фейерверк, он, хрипло вскрикнув, судорожно сжал внутренние мышцы – и оба кончили. - Обивку теперь придется менять, - чуть сорванным голосом пробормотал Сяо Чжань. И, услышав довольный смешок, провалился в блаженное ничто. Очнулся, по-прежнему придавленный тяжелым, потным телом. Его гладили, лениво, медленно, томно. По плечам, спине, бедру. Целовали лопатки, вылизывали шею. Ибо укрывал его собой, словно покрывалом, обмякший член уютно вжимался в теплую, влажную ложбинку между ягодиц. Вот оно, истинное блаженство! А эти танцы… Ну что – танцы? Всего лишь красивое шоу. Его диди в кайф. А все остальное – не важно. Сяо Чжань уткнулся лицом в сгиб локтя, пряча улыбку, и счастливо вздохнул. Измотанные этим спонтанным трахом, оба задремали. Диван был довольно узкий, лежать вдвоем должно было бы быть неудобно, но им было очень уютно. Именно поэтому потянуло в сон. Проснулся Сяо Чжань первым, ровно за пару секунд до будильника, и успел вырубить назойливый звук. Зевнул, потянулся, тут же выругался – сходить в душ сразу после секса было лень, и теперь кожу на бедрах и животе стягивало засохшее семя. Ополоснулся быстро, одновременно выгоняя из тела сонную негу. Натянув на голое, еще влажное тело домашние шорты, сразу же облепившие задницу, прошлепал босиком на кухню готовить завтрак. Ибо предстоял еще один сумасшедший съемочный день этих безумных плясок, надо было как следует накормить растущий организм. Улыбнулся своим мыслям. Дьявол, он, кажется, стал привыкать к этому ощущению умиротворенной, домашней, практически семейной жизни. «Вот ведь. Как там говорится? Не было бы счастья, да несчастье помогло?» Он едва успел выложить готовую сихунши чао цзидань на тарелки, как со спины его обняли горячие руки, сразу же юркнувшие под резинку шортов, и теплый, еще сонный голос прошептал в ухо: - Жареные помидоры с яйцом это здорово, но мой гэгэ вкуснее… С трудом отбившись от наглых, жадных и таких ласковых рук, вытолкал еще полусонного Ибо в душ. - Поторопись, пока не остыло! Сидя на стуле в своей привычной позе, с ногами, Ибо уплетал завтрак, а Сяо Чжань с улыбкой смотрел на этого довольного жизнью хомяка. - Поедешь со мной? - Нет. Мне мои нервы дороги. Я лучше потом уже посмотрю готовый, так сказать, продукт. - Ты уверен, - лукаво усмехнулся, прожевав кусок яичницы, Ибо, - что так твои нервы будут целее? А вдруг мы там ТАКОГО наснимаем! - После того, как ты там на Хайнани спал с Элвисом, меня уже ничем не прошибешь. К тому же я буду утешать себя мыслью, что это уже БЫЛО. Было и прошло. И что нестись бить морду Исину или Джексону уже не имеет ни малейшего смысла. Так что, - он развел руки, - проехали. Ибо хохотал так, что чуть не свалился со стула. А потом снова полез обниматься, бормоча, что его гэгэ самый лучший и что с его гэгэ не сравнятся никакие Исины с Джексонами. - Ибо, иди уже, а то опоздаешь. Нет, погоди! Ты штаны снова не перепутал? Дай проверю. Ибо, конечно же, надел первые, что выпали из шкафа. Сяо Чжань, пряча улыбку, осмотрел его со всех сторон. - Опять мои напялил, - критически оценив свешивавшиеся на задники кроссовок края, пришел к очевидному выводу. Ибо вцепился в ремень: - Не сниму! Сяо Чжань не выдержал, заржал. - Только не споткнись! Ладно, иди уже, горе мое. - Я счастье! - возразил Ибо. И хлопнул ресницами: - А поцеловать? Сяо Чжань усмехнулся и легонько клюнул в уголок губ. Ибо обиженно надулся. Зажмурился. Вытянул губы дудочкой. Вид был настолько умильный, что Сяо Чжань не выдержал. Обнял ладонями лицо, расправил большими пальцами складочку между бровей и зацеловал везде, куда дотянулся. Целовал – и одновременно ненавязчиво подталкивал совершенно поплывшего от ласки Ибо к двери. Потом, запечатлев последний, самый смачный поцелуй, быстро вытолкал вон и захлопнул дверь прямо перед носом ошалевшего Ибо. - А-а-а-а-а! – донеслось гневное. – Сяо Чжань! Я отомщу! Нет, я страшно отомщу! Улыбаясь широкой, совершенно дебильной улыбкой, Сяо Чжань прижался к двери лбом. «С нетерпением буду ждать твоей страшной мести, баобеи». Если бы он только знал! Месяца полтора спустя, сидя перед монитором, Сяо Чжань кусал губы и не знал, чего ему хочется больше, ржать в голос или рыдать. «Ван Ибо, заткнись!!!!!» Это было его послание. _______________________________________________________ Гуаньси – полезные связи, если коротко Цзайцзай – малыш, детеныш (ласковое) Баобеи – драгоценный, малыш Xihongshi Chao Jidan – яичница по-китайски, жареные помидоры с яйцом, чесноком, имбирем и луком-пореем