До совместной поездки в отпуск.
Так уж получилось, что Сатори во время зимних каникул предложили съездить на горячие источники и подобрать себе компанию, но в то время все знакомые были заняты, поэтому единственный оставшийся вариант — Эйта Семи. Тендо пожал тогда плечами, мол, будет время поговорить и сблизиться с угрюмым сокомандником.Удивительно, но блокирующий его всё-таки позвал.
Удивительно, но сеттер согласился.
Холодина тогда стояла преневозможная, что кутаться в тёплое пальто было мало, — снега заметали с двух сторон, ветер сносил с ног. Сатори никогда не мог похвастаться выносливостью к перепадам температуры, поэтому и качался из стороны в сторону под потоками воздуха, удерживая спортивную сумку с вещами за плечом. Семи надел тогда один бомбер и тонкий свитер под него, наскоро обмотав шею шарфом, — и то под вьюгой держался стойко. — Не мельтеши перед глазами, — пинч-подающий по привычке нахмурил брови да обхватил локтём предплечье красноволосого. — Как скажешь, Семи-Семи, — вышло без подкола, пусть язык захотел произнести «мамочка». Приключения продолжились в отеле, где Тендо задел головой уже второй дверной косяк, а Эйта выругал его не совсем лестными словами. Сатори впервые пожалел о своём выборе. На ужине предлагали маринованную в кисло-сладком соусе курицу, рис по стандарту и овощной салат на первое. Напоследок оставались приторные синабоны и до кучи самый сладкий растворимый кофе из всех, какие только может придумать вселенная. — Опять питаешься одним сахаром, — Эйта хмуро смотрел на сомнительный выбор Сатори: две калорийные булки и кофе размером гранде. — А ты опять грубишь, Семи-Семи? — Тендо же смотрел на свой ужин с улыбкой чеширского кота и не понимал, как сокомандник сможет умять за раз тройную порцию риса и салата. Позже он подумал, что тот просто голодный. После — что сумасшедший, когда он ушёл за добавкой. Но также тогда он понял — Семи странный. Он по-странному держит палочки, и рука у него слишком лёгкая при употреблении пищи, нежели когда он бьёт по затылку. На запястье буграми выглядывали напряжённые вены, а лицо было спокойно до невозможности — такого пинч-подающего он ещё не видел. Что показалось странным ещё больше, так это то, что и раньше они ели за одним столом и даже имели возможность смотреть друг на друга во время процесса. Но здесь, в стенах отеля, компаньона словно подменяли — лицо разгладилось, и губы умело хватали куски курицы с палочек и блестели от соуса. Вероятно, блокирующий даже засмотрелся совсем каплю, поэтому не заметил, как товарищ расправился с добавкой. Пришлось наскоро запихивать скопления сахара за щёки и мчаться в комнату, где Эйта не смог бы соблазнить своим странным держанием палочек или поеданием курицы в соусе. Как оказалось, в комнате стало ещё опаснее находиться, потому что люди имеют свойство переодеваться. Наверное, тоже странно. Тендо завалился на свою кровать, раскинувшись звёздочкой, а потом поднял голову, чтобы сказать что-то приятелю, но в горле мгновенно пересохло. Оказывается, у волейболистов очень привлекательное тело, особенно со спины, когда оно находится в движении. В гардеробе клуба не было времени засматриваться на чужие мускулы, а здесь они странно бросились в глаза — под тусклым светом лампы выделялась каждая складка и слишком красиво переливалась из-за пота. Надо же, Эйта умудрился вспотеть даже в таком скудном одеянии. Сатори просто стянул пальто, бросив его на пол, и перевернулся на живот. Утро началось с прикола — блокирующий никогда не звал друга в свою секту, но решил впервые в жизни вылить на него стакан воды. В итоге, оказался прижат лопатками к мягкой и ещё тёплой от чужого тепла постели, всматриваясь во влажное напротив лицо. Выпутавшись, никак не ожидал подвоха, но получил свою месть в виде прохладной воды в лицо и сквозным: «Мы квиты». А потом Эйта чуть не утонул в бассейне, когда они пошли купаться. — Семи-Семи, я хочу купаться! — Ага. И Сатори пришлось его спасать, пока напуганный до чёртиков сеттер цеплялся за чужое плечо и тяжело дышал в шею. Под конец они валялись на бортике, уставившись в потолок закрытого бассейна, который был усыпан искусственными звёздами, и тогда, наверное, всё началось. Тендо без задней мысли переплёл с Эйтой пальцы и позже оказался в плену согревающих объятий. Наверное, тогда что-то щёлкнуло. Всё-таки заставило пересмотреть список своих друзей и включить туда Семи. В один из прекрасных дней вытащить из привезённых в отпуск вещей бутылку спиртного и узнать, что кроется под угрюмой маской Семи. Он знал, что друг не пьёт, но всё же надеялся, что судьба-злодейка сжалится над ним в этот вечер.Сжалилась.
И потом снова усмехнулась, когда сеттеру хватило трёх глубоких глотков, чтобы окосеть. Он смотрел тогда с тонкими нитями влаги в зрачках и, казалось, был совсем беззащитным без своих нахмуренных бровей. Щёки раскраснелись, взгляд полз куда-то влево, куда обычно люди смотрят, чтобы что-то вспомнить, — и Тендо пытался вспомнить, когда сокомандник стал для него больше, чем сокомандник или даже друг. Они пробыли вдали от дома всего три дня, и за это время Сатори, кажется, узнал человека заново — понял, какого это жить с ним на соседних кроватях, есть за одним столом, наблюдая, как он легко работает палочками, и получать этими же руками, которые припечатывают его ко всем поверхностям после шалостей. Судьба впервые сыграла злую шутку с Тендо, влюбив в полную противоположность ему. Эйта Семи — странный паренёк с в меру накаченным телом, вечной злобой на лице и только лишь иногда растерянностью во время случайных прикосновений. Сатори пытался — невзначай начинал разговоры ни о чём, просил посидеть на одной кровати в объятиях и касался щёк, волос, рук. В глазах пинч-подающего всегда играло одно — непонимание происходящего и явная растерянность. Он пытался найти во внутреннем поисковике, в каком случае люди могут себя так вести, и совсем ничего не находил. Тендо опускал нос, когда Эйта дёргался от его рук, и вновь его задирал, получая внимание со стороны угрюмого парня. Он боялся совершать отчаянные шаги, после которых — либо всё, либо ничего. Он впервые ощущал себя так, когда мнение чужого человека хочется принять к сведению. Он не заставлял его любить взаимно, наслаждаясь лишь теми мизерными знаками внимания, что к нему проявляли.Тендо Сатори никогда не скажет, что тогда, во время попойки, почти накрыл губы Эйты своими.