Падение

За окном уже давно стемнело, и только полная луна была единственным источником света — по какой-то непонятной причине все фонари, которые должны были освещать внутренний двор школы, выключились. Мигнула лампа на столе, однако и это не потревожило Петра, который был занят деловой перепиской. Он внимательно смотрел в экран ноутбука, который обещал в скором времени остаться единственным источником света в его кабинете. — Да ну что ж это такое, а, — пробормотал наконец Петр, когда на пару секунд оторвался от белого экрана. Он окинул взглядом помещение и покачал головой — в эту школу вложено столько денег, столько сил, связей, а тут всё равно ничего нормально не работает. Пообещав себе вставить втык Галине Васильевне, которая, кажется, в этой школе занимается только подслушиванием чужих тайн, Пётр откинулся на кресле и на пару минут прикрыл глаза, ожидая, когда ноутбук известит об ответе собеседника. В такие вечера Пётр чувствовал себя спокойнее всего — всё-таки, «Ingrid» не была для него делом всей жизни. Более того, Пётр даже тяготился всем этим: слишком много было проблем с этой чёртовой фармацевтической компанией. Он даже подумать не мог, что все эти таблетки и доктора могут быть таким сложным механизмом в его схеме заработка денег. — Ой господи, чёрт бы их всех побрал, а, — в который раз проговорил он, затем потёр переносицу и посмотрел на ноутбук — кажется, его собеседник решил завершить конференцию на сегодня. Пётр пожал плечами — ему же проще, можно закончить вечер так, как хочется. А хотелось ему не так уж и много — всего лишь выпить хорошего коньяка, который хранился в специальном месте в кабинете. — Ох знали бы вы, Виктор Николаевич, — с усмешкой проговорил Пётр, пока наблюдал за тем, как темная жидкость выливается в небольшой стакан. Он отошёл к окну, слегка отодвинул в сторону занавеску и пригубил напиток, наблюдая за редкими снежинками, которые кружили в воздухе. А с этого ракурса его владения оказались не такими уж безнадежными. А что, может быть, когда вся эта бодяга с вирусом кончится, купить к чёртовой матери эту школу? Выкинуть в помойку учебники, стеллажи, сжечь библиотеку, залить камин бетоном (для пущей надежности и вовсе взорвать бункер к чертям), уволить учителей и построить модный отель? — Ну, а что? — проговорил он, начиная туда-сюда расхаживать по кабинету, — природа, озеро, тишина… благодать. И никаких сопляков, самое главное никаких сопляков! Разумеется, Максим был в долгоиграющих планах Петра, только не в России… сначала его следовало упрятать куда-нибудь за границу, по крайней мере до восемнадцати лет, а уж потом… потом Петру было всё равно — что станет с отпрыском. — Хорошая идея, — поблагодарил он сам себя, затем вновь выглянул в окно и посмотрел на полукруглые стены, — и номеров можно будет много сделать… в библиотеке спортивный зал… даже Анна Михайловна сможет найти себе работу, — он хмыкнул, — если, конечно, останется в живых. В своём будущем Пётр не сомневался — принадлежал к той части мужчин и людей, которые считают, что в этой жизни всё можно купить за деньги. А уж чего-чего, а денег у Петра было в достатке. Внезапно раздался стук, который отвлёк его от мыслей. Пётр с удивлением посмотрел в сторону часов и пожал плечами — интересно знать, кто это пожаловал? Елена Сергеевна ищет его в ночи? Вот только зачем ей это — после того, как она снова стала директором, их отношения никак нельзя было назвать дружескими. — Да, — рявкнул Пётр, затем снова сел за стол и даже достал пистолет, чтобы в случае чего на поражение. Тяжелая, дубовая дверь отодвинулась, и в помещении появилась Вика. Пётр с удивлением приподнял брови. — Маленькая, ты на часы смотрела, м? — проговорил он, посмотрев практически в упор на девушку, — или что ты тут забыла тогда? Виктория сделала несколько шагов к директорскому столу, затем остановилась, сжимая пальцами край синего кардигана. Её сердце стучало как ненормальное — было практически готово выпрыгнуть из груди. У Вики вспотели ладони — чёрт подери, она отличница, медалистка, практически зубами выгрызала себе этот чёртов гранд на обучение, и ради чего? Чтобы сейчас вести себя, как самая настоящая проститутка? Вика прикусила губу и тяжело вздохнула. — Пётр Алексеевич, — проговорила она, — мне Максиму очень нужно лекарство, — Виктория выпрямилась, затем отбросила прядку волос, которая упала ей на лицо, — он может умереть… и ему становится только хуже. Если вы не дадите ему ампулу, то ему может стать хуже… и он умрёт, — последние слова Вика проговорила шёпотом и тяжело вздохнула, затем замолчала. Пётр вздохнул, затем с негромким стуком захлопнул крышку ноутбука и пожал плечами. Он откинулся на спинку кресла и пару раз качнулся, изучая Викторию взглядом. Всё, что он про неё знал — то, что Вика очень умная, однако чуть не вылетела из школы из-за проблем с историй. В остальном прилежная, трудолюбивая ученица. И как только такая положительная девочка могла вляпаться во всё это дерьмо? — Ну, вообще-то, Максим знает, что ему нужно сделать, чтобы получить лекарство, — совершенно спокойным тоном, будто бы от его дальнейших действий не зависела жизнь человека, проговорил Пётр, — а раньше его никто не получит. А если ты, — он посмотрел на Вику сурово, затем даже поднялся, — моя маленькая, не перестанешь парить мне мозг, то я и тебе лекарство не дам. Представляешь, — Пётр подошёл поближе и посмотрел в глаза Вики, — как расстроятся мама с папой? Виктория вздрогнула, затем выдохнула, выпрямилась, отбросив волосы назад и посмотрела в глаза Петру. Тот усмехнулся — надо же, какая там читалась уверенность. Вполне может быть, что не будь у Петра такого жизненного опыта, он бы даже испугался. — Пётр Алексеевич, — проговорила Виктория, стараясь сделать так, чтобы голос максимально не дрожал — в конце концов, она делает это ради любимого человека. Да и причём тут то, что он любимый? Макс в первую очередь человек, её друг, которому грозит опасность, — я же не просто так пришла… — Виктория чувствовала, как краснеют её щёки, как дрожат руки — Пётр опытный мужчина. И её опыт против его — ерунда. И ещё Вика помнила, как Елена Сергеевна пыталась безуспешно прикрыть очками ссадину на щеке. От воспоминаний по коже побежали мурашки, и она выдохнула. Пётр с интересом посмотрел на Викторию, затем приподнял одну бровь, а в голове мелькнула мысль — неужели сейчас он наблюдает грехопадение Виктории Кузнецовой? Однако, судя по её ужимкам, та не была уверенна. Пётр подошёл к ней поближе, затем уложил ладонь на плечо. Виктория закрыла рот, не успев даже что-то сказать, затем скосила взгляд на его ладонь. Сердце снова застучало — Пётр понял намёк, значит… глаза сразу же намокли, но Виктория попыталась избавиться от этого и хотя бы сейчас не терять остатки достоинства… хотя о каком достоинстве может идти речь, если она сейчас сама себя толкнула в лапы к этому монстру? — А тебе, оказывается, мой раздалбай очень-очень дорог, — с усмешкой проговорил Пётр, а его ладонь поползла ниже по плечу, затем плавно переместилась на талию, — потому что мне пока ещё никто, — его шёпот обжёг ухо Вики, — не предлагал такое за его спасение… Виктория вздрогнула, почувствовав, как Пётр прикасается своими холодными губами к её шее. Внезапно ей стало мерзко, противно, больше от самой себя. Она уже задрала руки, чтобы отпихнуть от себя Петра, но не смогла сделать этого, так как его ладонь сжала её задницу. Виктория несколько секунд стояла словно статуя, ощущая, как грязно её лапает Пётр: как его ладони сжимают пятую точку, обтянутую этой чёртовой мини-юбкой, а когда тот и вовсе попытался её поцеловать, Вика в первую секунду даже вздрогнула и попыталась отодвинуться, но ей было некуда бежать — позади был стол, а спереди Пётр, который был настойчив. — Ну что ты, маленькая моя, а? — проговорил Пётр, когда Вика в очередной раз отвернула голову, чтобы избежать поцелуя, — не хочешь, чтобы Максим жил, ну? — в любой другой ситуации он бы даже не стал никак уговаривать свою внезапную жертву, но почему-то с Викой ему хотелось сломать волю этой девочки — которая позволила себе прийти к Петру, сделать такое дерзкое предложение. Вика вздрогнула от этой мысли, затем развернулась и посмотрела на Петра — раз уж она сюда пришла, значит нужно сделать максимум, так как отступать уже поздно, да и некуда. Она кивнула, затем, набравшись храбрости, уложила руки на шею Петра и попыталась сама дотянуться до его губ. Пётр ликовал внутри себя — он поцеловал её так, как хотел именно он, не особо заботясь о том, что думает эта малолетка, которая почему-то считает, что в этой жизни всё можно решить вот так. Вика снова вздрогнула, когда ощутила, как ладони Петра стали задирать юбку — они сначала осторожно проникли под неё, затем потянули наверх. Кожа покрывалась мурашками, и Виктории было мерзко от самой себя, ей было страшно. Она ощущала стыд, но затем, словно будучи в каком-то трансе, сама начала расстёгивать одежду: сначала кардиган, затем свою рубашку, оставшись наконец в простом белье. Наверное, ей следовало бы раздеть и Петра, но об одной мысли об этом Вике делалось тошно. Изначально она хотела ублажить его иначе, но её натурально замутило об одной мысли, и она понадеялась, что у того просто не останется сил на извращенства. — Какая ты проворная, — с усмешкой проговорил Пётр, а его пальцы резко оказались между ног Вики. Та вздрогнула и сначала захотела их сдвинуть, даже дёрнулась для этого, но под взглядом Петра передумала. Тот лишь усмехнулся, затем грубой ладонью сжал её грудь — Пётр не был большим любителем предварительных ласок и сейчас не собирался изменять своим привычкам. Ему хотелось, чтобы Вика доверилась ему, чтобы потом окончательно отбить ей желание быть такой идиоткой. Да, Пётр заботился о своих учениках. Но и ему самому не хотелось причинять самому себе дискомфорт, поэтому его пальцы продолжали гладить нежную кожу. Вика покрылась испариной, чувствуя себя в руках дьявола. «Скоро это всё кончится» — говорила она про себя, повторяя раз за разом, будто бы читала молитву. Вика закрыла глаза, делая вид, что ей всё нравится — на самом деле, тошнота подходила к горлу, и это видимо отражалось на её лице несмотря даже на то, что в комнате был полумрак. Пётр усмехнулся — что же, видимо, девочка прекрасно понимала, на что шла. И, видимо, действительно так привязана к его сыночку, что не может поступить иначе. Он сначала продолжал поглаживать её, полировать холодными губами шею, а его пальцы уже касались чувствительных горошин — Пётр ощущал, что Вика словно забитая мышка, и это ему нравилось. Пётр резко развернул её и уложил животом на стол — с него уже хватило нежностей на сегодня. Вика вздрогнула, затем попыталась хоть как-то расслабиться, хотя понимала, что всё то, что должно случиться, случится прямо сейчас. В голове мелькнула мысль про предохранение, и Вика испугалась — не хватало ещё забеременеть от Морозова Старшего, мало ей что ли этого чёртового вируса? Вот уж чему точно мама с папой не обрадуются. Видимо, Пётр прочёл её мысли, и через пару минут Вика сначала визг ширинки и пряжки, затем шелестение. А ещё через пару секунд поняла, что юбку ей задрали прямо на спину, грубые пальцы разорвали чёрные колготки, а нижнее бельё Виктория вопреки обыкновению не стала надевать. Она сразу же покраснела, поняв, что о ней подумал Пётр. — Ай, — вскрикнула она, но затем сразу же стиснула зубы, когда почувствовала неприятное ощущение внутри. Вернее, оно должно было быть приятным, но только в том случае, если это происходит не с Петром Морозовым. — Молчи, маленькая, — прошептал Пётр, начиная двигаться в этом податливом теле, — ты же должна была понимать, на что ты идёшь, а? Так что можешь, — он усмехнулся, затем сильно сжал в пальцах кожу на её ягодицах, которые мгновенно покраснели — у Виктории совсем не было опыта, — получить удовольствие. Виктория замолчала, чувствуя движения Петра. Она стиснула зубы, затем ощутила, как солёные дорожки слёз бегут по щекам. Благодаря Петру и его «прелюдии» ей было не так больно, как могло было быть, но всё равно было мерзко, неприятно и не капельки не возбуждало. Виктория закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на Максиме — во-первых она делала это ради него, во-вторых, ведь именно с ним она хотела этого больше всего. Пётр, видимо почувствовав, что девочке стало удобно, слегка ускорил темп, а Виктория заскулила, но вовсе не от удовольствия. Она укусила себя за губы практически до крови и тяжело вздохнула, затем даже чуть ли не провыла. — Что-что? — нахально поинтересовался Пётр, затем наклонился к ней и снова коснулся губами уха, — что ты хочешь, маленькая, а? Может быть, тебя не устраивает темп, а? — поинтересовался Пётр, затем стал двигать бёдрами более активно, даже с агрессией — в конце концов, они уже достаточно давно расстались с Еленой Сергеевной, а Пётр здоровый мужчина. Да вот как-то с этой работой даже на проститутку времени не хватало. Если бы он знал, что у него среди учениц такая есть… — Н… н… — проговорила Вика, чувствуя, как её тело, словно половая тряпка, полирует столешницу. Радовало одно — на ней всё ещё осталось немного одежды, поэтому хотя бы эта часть тела так сильно не болела. — Недостаточно? — рыкнул Пётр, затем слкгка стянул Вику со стола и начал с остервенением двигаться в ней, сжимая ягодицы, которые даже в свете лампы отливали красным, — что ж ты раньше ко мне не приходила, а, маленькая? — он тяжело задышал, затем размахнулся, и Виктория снова вскрикнула, затем нащупала кардиган и закусила его — только шлепков ей и не хватало. Она ощутила, как начинает тянуть низ живота. Слёзы уже даже высохли — их попросту не осталось, и Виктория надеялась, что эта чёртова экзекуция скоро кончится. Пётр выдохнул, затем продолжил движения, периодически оставляя новые и новые следы от грубых и шершавых ладоней. В кабинете больше не было никаких звуков — разумеется, в такой ситуации никто стонать не собирался. Единственными звуками были шлепки, а также периодическое поскуливание Вики. Она лежала на столе, чувствуя, как горят огнём её ягодицы, как внутри всё начинает натирать, как снова и снова к горлу подкатывает тошнота. Вике захотелось вырываться из лап Петра, захотелось убежать, сразу в душ, забиться и не вылезать оттуда, а на следующий день забрать документы и больше никогда не возвращаться. Но та продолжала держаться, кусая кардиган, чтобы не кричать слишком громко, Виктория старалась не издавать никаких звуков. Пётру надоело двигаться без какой либо отдачи, поэтому он притянул к себе Викторию за волосы. Та вскрикнула и ощутила, как бледнеет от страха, а в голове билась мысль — что он, чёрт подери, задумал? Виктория зажмурилась, когда почувствовала кончик его языка, который прошёлся по щеке. Она часто-часто задышала, затем сжала руки в кулаки, надеясь, что ещё немного, и Петру надоест. В конце концов, он же уже не молод… — В следующий раз ты должна быть более активной, — проговорил он будучи уже на пике своей активности, — поняла, маленькая, да? — рыкнул он прямо ей в ухо, затем отпустил волосы, и Виктория снова упала на стол, ударившись лбом. Она даже не сразу поняла, что этот кошмар кончился, и её тело больше не во власти Петра. Виктория поднялась и вздрогнула — между ног горело огнём. Она всхлипнула, затем дрожащими пальцами опустила юбку, потом начала застёгивать рубашку, отчаянно шмыгая носом. — Вы дадите лекарство? — прошептала она, скосив взгляд на спину Петра — тот затягивал ремень. Виктория с ужасом поняла, что она ухитрилась охрипнуть, хотя ведь даже не кричала, видимо от страха. Пётр обернулся и снова внимательно посмотрел на Викторию, затем подошёл поближе. Та смотрела на него без испуга — ведь уже ничего не произойдёт, раз уж Пётр застегнул брюки. — Маленькая моя, ты думаешь, что стоишь как ампула? — проговорил он, затем поправил прядки её волос, откинул их на спину, затем большим пальцем вытер остатки слёз, которые остались под веками. Виктория вздрогнула, затем закашлялась и отвела взгляд. — Вы о чём? — со звериным ужасом проговорила она, внезапно осознав, что попалась на крючок. Но зачем она Петру? Он может найти столько разных девушек за деньги… — То, что у нас сейчас было — всего лишь, — Пётр поправил кардиган, который сполз на плечо, — аванс с твоей стороны… платёж, если хочешь. Но всего ты сразу не получишь. А сейчас, — Пётр дёрнул рукой и посмотрел на часы, — иди спать, маленькая? Молча спать. Виктория и не собиралась ему ничего говорить. У неё было несколько слов для себя — в основном, одно и то, что на «Б». Всхлипывая и дрожа, на негнущихся ногах, Виктория пошла в сторону выхода из кабинета. Ей было больно, мерзко, страшно, а главное чувство безысходности, которое уже начало пожирать Вику. Пётр практически не удивился, когда услышал за дубовой дверью плач Виктории. Он снова взял в руку стакан с недопитым коньяком и подошёл к окну, убрал в сторону штору и посмотрел на внутренний двор. — Кажется я знаю, кто будет моей горничной, — усмехнулся он и сделал глоток. Луна скрылась за облаками.